— Я тоже хочу поехать с вами в Ланьлин, — заявил Син Юй, стоило главе Не исчезнуть за углом дома.
— Исключено! — безапелляционно заявил Усянь, снова уложив голову на колени мужу, — У тебя начинается учебный год. Тебе следует посвятить себя обучению.
— Но вы мой учитель! Когда вы уже будете меня учить? — возмутился юноша, подогретый словами Лань Цижэня.
— Пока что я пытаюсь научить тебя хоть каплю уважать своего учителя, но судя по тому, что я слышу, справляюсь я из рук вон плохо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Слова учителя для ученика — закон, — вместо супруга принялся объяснять Ванцзы, — Когда человек признает своим учителем кого-то, он таким образом отдает себя на его волю. Учитель — вторая семья, а в некоторых случаях единственная. Учитель сказал есть — ешь, сказал ждать — жди, сказал бить — бей…
— Сказал умереть — умри, — съехидничал Юй.
— Хороший учитель никогда не скажет подобного. У тебя тоже должна быть своя голова на плечах и не только для того, чтобы в нее есть, — Ванцзы был спокоен, он давно привык к выходкам помощника.
На первых порах он, конечно, ощущал некоторое раздражение по привычке — в его время молодежь была более сдержанной и не позволяла себе так вести себя со старшими. Но попав в нынешнее время, решил следовать его веяниям. А так как он был человеком старательным, привык достаточно быстро. По крайней мере к Юю. Остальных адептов ордена он не знал так хорошо, хотя регулярно посещал тренировки.
— Значит, вы не вернетесь в Облачные глубины больше? — тихо спросил юноша, повесив голову, — А как же ваше обещание, Ханьгуан Цзюнь? Вы же должны обучать нас музыке?
— Я не отказывался от своих обязанностей. Как ты знаешь, сейчас у вас период самоподготовки и самообучения игре на цине. Я поручил выучить пару мелодий. Когда вернусь, проведу экзамен и отберу тех, кто способен к обучению.
Тратить время на бесталанных учеников гусулановец не собирался, у него были дела поважнее. Тем более талантливые музыканты вполне могли потом сами заняться обучением остальных.
— Лао Вэй, а вы умеете играть мелодии Гусу? — воодушевился Юй.
— Кое-что умею, — прикидывая и вспоминая, ответил Усянь, посматривая на лицо мужа.
— Насколько я знаю, ты должен уметь играть Покой. Я прав? — Ванцзы обратил взор на Вэй Ина.
— Покой, Исцеление тоже, думаю, мог бы сыграть, — улыбнулся Усянь Лань Чжаню, словно говоря: «я молодец, похвали меня».
— Жаль, применить не сможешь, — с сожалением произнес Ванцзы, и его глаза сами собой скользнули в сторону живота супруга.
— Я планирую вернуть себе золотое ядро, — задумчиво ответил Усянь. Две пары глаз уставились на него, ожидая пояснений, — Я еще полностью не уверен, но у меня есть кое-какая теория. Надо разобраться сперва кое с чем, а потом займусь этим вопросом, — все также задумчиво тянул темный заклинатель.
— Вэй Ин? — голос гусулановца был обеспокоенным, он требовал большего объяснения.
— Все хорошо, милый, не волнуйся, — темный ободрительно улыбнулся супругу.
— Вэй Ин, — уже более твердо и настоятельно произнес Ванцзы, его глаза начали светлеть, а зрачки сужаться, выдавая нетерпение.
Усянь судорожно соображал, что сказать, всматриваясь в то, как леденеют янтарные глаза. Не то, чтобы он хотел скрыть от мужа смысл затеи, но считал не лучшей идеей заранее раскрывать ее — не хотелось бы потом, в случае провала, выглядеть дураком. Пока мозг соображал, над головами заклинателей раздалось громкое карканье. Усянь моментально вскочил на ноги, вытягивая руку, на которую уселся ворон, тот самый, что наделал шуму днем. Темный положил ладонь на голову птице, лицо приняло самый серьезный вид.
— Откуда им там взяться? — цокнул он языком себе под нос и рванул к выходу, бросив на ходу, — Мне пора.
— Нам опять стоит оставить его одного? — осведомился Юй, провожая взглядом скрывающегося за углом дома учителя.
— Мгм, — Ванцзы был раздосадован. Все, что касалось здоровья супруга, а особенно золотого ядра, вызывало в нем панику. Пытаясь предотвратить слив раздражения на юного помощника, он коротко бросил, — Тебе пора отдыхать, — и, поднявшись на ноги, скрылся внутри дома.
Син Юй дураком не был и понял, что его присутствие сейчас неуместно. Тяжко и разочарованно вздохнув, он поплелся к домику, где ему выделили комнату с одним из старейшин ордена. По дороге юноша размышлял о том, что же случилось, что так взволновало Старейшину Илин. Судя по его лицу — случилось что-то серьезное. Войдя в дом, юноша с удивлением обнаружил там главу Лань, сидящего в кресле и читающего какую-то книгу. Подойдя ближе Юй прочитал ее название, это оказалось собрание старинных мелодий для гуциня.
— Глава Лань? — позвал юноша, а когда на него обратили внимание, кивнул головой в знак приветствия, — Что привело вас в столь поздний час?
— Я подумал, что ты забудешь об обещании зайти ко мне перед сном и не ошибся, — мужчина дружелюбно улыбался, а его глаза хитро щурились.
— Оу. Простите, глава, — стушевался Юй и начал тереть шею, — Я просто немного расстроился и обо всем забыл…
Мужчина обеспокоенно поинтересовался, что случилось, а услышав ответ своего подопечного, расслабленно засмеялся. При этом выказал удивление, что темный заклинатель отказался от услуг Юя, ведь он предполагал, что тот привык помыкать тем. А так же поддержал Усяня в том, что юноше следует все же заняться учебой. В конце концов это был последний, выпускной класс. Потом тот волен поступать так, как хочет, потому как его, Лань Цижэня, уже не будут касаться его решения — его опека на том заканчивалась, согласно опекунскому соглашению.
Впрочем, мужчина не отказывался помогать Син Юю и дальше. Уже неофициально, так сказать, продолжать опекать юношу. А еще заклинатель надеялся, что тот поступит в университет, как и планировал ранее. Пока мужчина все это говорил и размышлял вслух на тему будущей жизни Юя, сам юноша судорожно думал, что ему рассказать, когда разговор подойдет к тому, зачем он собственно начинался.
За время совместной жизни с Лань Цижэнем, юноша успел хорошо того изучить и прекрасно понимал, что он довольно странный человек. Он заботлив, добр и услужлив, но в большинстве своем все это лишь маска. Нет, Юй не замечал, чтобы тот поступал как-то плохо или же по-подлому. Просто его опекун не был эмпатичным человеком, точнее обладал ею в слабой форме. Он просто знал, как надо поступать в определенных ситуациях, как реагировать и вести себя, чтобы не вызывать подозрений и хорошо выглядеть в глазах других. Но стоило всем удалиться, участливость сползала с лица мужчины, оставляя лишь безразличие.
Юй замечал это только тогда, когда глава Лань думал, что находится один в помещении или его никто не видит. А еще он никогда ничего не забывал, особенно если кто-то обещал что-то сделать, не важно для него самого или вообще. Поэтому-то юные адепты и не любили, когда историю ордена преподавал глава. Это случалось не часто, только когда обычный преподаватель по каким-либо причинам не мог заниматься своими обязанностями. В такие дни, если Лань Цижэнь задавал задание, то всегда следил, чтобы оно было выполнено и проверено. Тогда как штатный преподаватель мог упустить этот момент, особенно если находился в благодушном состоянии.
Так что скоро Юй услышит вопрос о том, что же происходило в доме его подопечных и о чем же шел разговор между ними и их гостем. И задан он будет как бы невзначай, словно из праздного любопытства. Это тоже было особенностью главы Лань — он прекрасно умел задавать вопросы так, чтобы у его собеседника не возникло подозрений, и он легко и непринужденно выкладывал все как на духу. Син Юй не сомневался — его опекун мог бы легко работать в полиции. Любой преступник расколется после непродолжительного общения с ним.
Впрочем, ничего такого юноша и не услышал. Рано или поздно все и так узнают и о визите главы Не, и о том, что они с Ханьгуан Цзюнем и лао Вэем собираются в Ланьлин. А вот упоминать про золотое ядро учителя и ворона не стоило, так по крайней мере вопило его чутье. Может Старейшина Илин просто пошел птицу развлекать, а он панику поднимет, тем более после произошедшего в зале советов. Теперь многие уверены в каком-то определенном смысле появления птицы. Но, зная Вэй Усяня, юноша вполне мог предположить, что тот просто решил устроить очередное представление или использовал ворона как способ сменить тему, а то и вовсе как причину покинуть собрание.
Когда глава Лань наконец-то задал тот самый вопрос, Юй рассказал то, что решился открыть, умолчав о поспешном уходе в неизвестном направлении Вэй Усяня. Проводив опекуна, юноша отправился в душ, а затем в кровать. Перед сном он долгое время размышлял о своей дальнейшей жизни и о том, что поведал Ханьгуан Цзюнь об учителях, прекрасно понимая, что от его нынешнего решения зависит вся дальнейшая жизнь. Пора подумать о том, чем же он собирается заниматься далее.
***
Пока были живы родители, Син Юй мечтал, как и они, стать заклинателем и полноправным членом ордена Гусу Лань. А потому скрупулезно учил бесчисленные правила со стены Послушания. Отец, узнавший об этом, посмеялся над излишней самоотдачей сына, похвалив при этом за серьезный подход. А потом объяснил, что в настоящее время выполнение всех правил не обязательно. И через несколько дней после разговора принес брошюру, в которую были внесены строжайшие правила. Те, что соблюдать обязан каждый гусулановец.
Надо ли говорить, что маленький Юй выучил их от и до?
Помимо правил он старательно изучал нотную грамоту, чтобы научиться играть на гуцине, как его отец. Исправно тренировался с мечом, развивая золотое ядро, для чего вставал засветло. К десяти годам, когда осиротел, он знал и умел многое, гораздо больше, чем большинство его сверстников. Старейшины пророчили ему раннее формирование ядра, но… Это пресловутое НО.
После гибели родителей мальчик впал в апатию и «забыл» все, что его связывало с отцом и матерью: ноты, заклинания, правила ордена. Он превратился в нелюдимого буку, кидающегося в драку с каждым, кто слово говорил или делал не по его. И только Лань Цижэнь, непонятным для всех образом, смог вернуть ему улыбку и легкость в общении с другими.
Юй снова начал играть на цине, тренироваться с мечом, вот только усилий особо не прилагал, делал потому, что надо. В свободное время он погружался в выдуманные миры игр, комиксов и новелл. При этом все они были о заклинателях и мифических существах, что говорило о его подсознательном желании стать культиватором.
Однажды в библиотеке ордена ему попался старый свиток в котором рассказывалось о проводимой орденом Гусу Лань Ночной охоте. Син Юй был поражен и сперва даже решил, что это миф или легенда из древних времен. Но в свитке фигурировало имя одного знаменитого заклинателя и его реальное существование было неоспоримо. Понимание, что происходящее, записанное старыми чернилами на бамбуковых плашках, имело место быть в реальности, стало шоком. Сравнив возможности заклинателей древности и нынешних, Юй впал в уныние от того, как деградировали его соклановцы и он с ними.
Это стало окончательным разочарованием в заклинательстве. Юноша всерьез намеревался пойти изучать программирование и создание видео игр после окончания школы. Но все изменилось, когда в Облачных глубинах появилась пара, устроившая там переполох. Сперва приняв их за мошенников, он был крайне недоволен, что его приставили служить им. Но когда он вместе с ними стал участником Ночной охоты, его мнение изменилось.
Ему все так же не нравился тот, кто назывался Старейшиной Илина, но невозможно было отрицать, что этот человек обладал поразительными способностями и ужасающей силой, о которой Юй и мечтать-то не смел даже в детстве, не говоря уж о нынешнем времени.
Но зато он понял причину деградации нынешних культиваторов — они слишком погрязли в делах мира обычных людей. Расслабились от полученных продуктов прогресса. Жить стало проще, не стало надобности в мелких заклинаниях, махать мечами стало некогда в погоне за заработком денег.
Теперь ему до смерти хотелось стать заклинателем не хуже этих двоих. Хотя о чем это он? Таким же ему не стать, но он мог хотя бы стать сильнее современников. А это значило попрощаться с программированием и полностью отдаться тренировкам на мечах и изучению заклинаний. И если для этого стоит отдаться на волю Старейшины Илин — он сделает это.
«Скажет умереть — умрет».