Антон, уже собирающийся сбежать, замирает около выхода, оборачивается к учителю. Тот, дождавшись пока последний ученик выйдет в коридор, плотно закрывает дверь, возвращается к своему столу, жестом поманив юношу к себе. Шастун послушно подходит ближе, всё также не понимая, что от него хотят.

— Тош..— Арс садится за стол, немного замявшись.

— Вы ещё ни разу не обращались ко мне так. Вы меня пугаете.

Арсений криво улыбается, достаёт бумажник. Отсчитав нужную сумму, протягивает её парню. Антон берёт деньги, осматривает их, а потом поднимает взгляд на учителя.

— Это что, плата за поцелуй? Или за молчание?

— Ни то, ни другое, — Арс убирает кошелёк в портфель,— Мне совсем не хочется, чтобы ты продолжал сниматься в порно. И я хочу помочь, чем могу.

— Ревнуете?— Шастун усмехается, игриво взглянув на него из-под русых кудрей. Впрочем, сразу протягивает деньги обратно, — Я не могу их принять.

— Нет, можешь. Я не жду от тебя ничего взамен.

— Вот поэтому я и не могу. Я их не заслужил.

Арс смотрит на него упрямым взглядом, Антон отвечает точно таким же. Они собираются продолжить пререкания, как вдруг тишину разрезает деликатный стук в дверь. Мужчина вздрагивает, сразу напрягшись, а Шаст, быстро сообразив, забирается под учительский стол, по пути сунув купюры в карман. Только когда дверь начинает открываться, Арсений осознаёт, что они вообще-то тут ничего предосудительного не делали. Просто учитель общается со своим учеником, ничего такого. Но теперь они сами себя скомпрометировали. Как будет выглядеть, если прямо сейчас Антон вылезет из-под учительского стола?

В дверном проёме показываается невысокая фигура Дмитрия Позова – директора школы. Они с Арсением никогда не были друзьями, но общались уважительно и дружелюбно.

— Вы сейчас не заняты?

Попов отрицательно качает головой, чувствуя, как под столом шевелится Шаст, бесшумно устраиваясь поудобнее.

— Нет. Вы что-то хотели?

Дмитрий закрывает дверь, проходит в класс и присаживается на край первой парты второго ряда.

Арс, который до этого был атеистом, молился всем известным ему Богам, чтобы директору не взбрело в голову подойти ближе.

— Мне бы хотелось поговорить об успеваемости вашего класса.

Арсений чувствует, как русая кудрявая голова ложится к нему на бёдра, а пальцы, унизанные дешёвыми кольцами, игриво скользят от щиколотки к колену, чуть задирая край строгих брюк.

— Что-то не так?

Пальцы неторопливо ползут вдоль бедра, заставляя толпу мурашек пробежаться по спине, слегка сжимают. Арс сглатывает, стараясь смотреть собеседнику в глаза.

— Нет-нет, в основном всё хорошо. Но меня немного беспокоят оценки Гудкова.

Шастун, упиваясь вседозволенностью, мягко раздвигает ноги мужчины, удобнее устраивается между ними, невесомо проводя кончиками пальцев по внутренней стороне бедра. Что он творит?

— Он в основном учится на 3 и 4, не вижу в этом ничего страшного.

Горячее дыхание оказывается совсем рядом с пахом. Арсений опускает на парня взгляд, видит наглые орехово-зелёные глаза и хитрую усмешку. Антон, не разрывая зрительный контакт, начинает расстёгивать ремень чужих брюк.

— Да, для ребят его возраста это нормально, но, понимаете... — директор слегка мнётся.

— Что такое?

Арсений незаметно для него перехватывает запястье парня, поднимает взгляд на Позова. Наглец утыкается лицом ему в пах, проводит языком по грубой ткани. Арс от неожиданности выдыхает через рот, отпускает его руку, а тот, пользуясь замешательством, быстро расправляется с ремнём.

— Вы же знаете, он сын депутата... Его отец мне часто звонит и интересуется, почему его сыночка получает такие плохие оценки.

Шаст, прикусив язычок бегунка молнии, тихо тянет его вниз, заставляя ширинку расстегнуться. Арсений на мгновение прикрывает глаза, думая, как можно незаметно намекнуть Шастуну, что это не самая хорошая идея.

— Так.. и при чем же здесь я?

— Не могли бы вы поговорить с другими учителями, чтобы они относились к Гудкову... Чуть более снисходительно?

Длинные пальцы легко достают вялый член из чёрных трусов, пару раз проводят по всей длине вверх-вниз. Горячий язык, прошедшийся вдоль головки, выбивает из легких весь воздух. Арсений носком ботинка давит на бедро ученика, давая понять, что ему сейчас лучше остановиться.

— Что вы подразумеваете под словами "более снисходительно?"

Того это только забавляет. Крепкая рука обхватывает член, заставляя вздрогнуть из-за соприкосновения холодного метала с горячей плотью, ведёт большим пальцем по уздечке, слегка надавливает, дразня. Сохранять невозмутимый вид становится сложнее.

— Я не прошу просто так ставить пятёрки по всем предметам. Пусть реже вызывают его к доске и не так сильно наказывают за не сделанную домашку.

Губы Антона легко обхватывают головку, начинают неторопливо посасывать, обильно смачивая слюной. А Арсений к своему ужасу понимает, что у него встаёт. Блять.

— Вы же понимаете, что я не могу позволить себе такое?

Шастун, заметив ответную реакцию, берёт в рот на сантиметр больше, круговым движением ведёт по чувствительной плоти, начинает дразнить уздечку самым кончиком языка, заставляя член с каждой секундой всё больше твердеть.

— Я знаю. Но и вы меня поймите. На меня давит человек, способный одним щелчком пальцев уволить меня, вас и всех остальных учителей, а школу сравнять с землей.

Арсений пальцами цепляется за волосы парня, судорожно сжимает кудри на макушке. Тот устраивает руки у него на бёдрах, начинает работать языком усерднее, вылизывая уже каменный стояк. Мысли о неправильности действий вылетают из головы. Разве можно думать о моральных принципах, когда под столом происходят оральные ласки?

— А как мне объясняться перед другими учениками? Они же точно заметят, что к Гудкову относятся лучше, чем к остальным.

— Говорите, что это простое совпадение, не более.

Антон резким движением насаживается почти до половины, заставляя закусить нижнюю губу, чтобы не застонать во весь голос. Попов крепко сжимает волосы юноши, но вместо того, чтобы оттянуть его голову и остановить, насаживает сильнее, заставляет взять в рот всю длину. Шаст утыкается носом в лобок, расслабляет горло.

— Хорошо. Я сделаю всё, что в моих силах.

Сейчас не до споров. Антон начинает медленно скользить вверх-вниз, постепенно ускоряя темп, поглаживает ноги учителя.

— Благодарю за понимание, — директор собирается было встать, но останавливается.— Да, кстати. Можете ещё объяснить Шастуну, что худи это не совсем школьная форма?

Означенный ученик выпускает зубы, несильно касаясь ими плоти – демонстрирует, что недоволен этим замечанием, а также напоминает, что один из них сейчас находится в очень уязвимом положении, и это явно не он. Арсений очаровательно улыбается Позову и кивает.

— Хорошо, я поговорю с ним.

— Отлично, до свидания.

Дима тоже кивает, направляется к выходу. Шастун, пытающийся отстраниться, случайно громко ударяется головой об стол.