Когда Осаму попала в её распоряжение, Мори догадалась сразу: на такую не действуют просьбы и похвала. Безусловно, ей очень нравятся в своём подчинении люди, которым для мотивации требуется только доброе слово, из-за чего они наизнанку вывернутся и что угодно сделают. Дазай такой не была — ещё с первых дней ещё совсем девочка дала ей понять, что затевать игры с ней гораздо опаснее и оступиться проще. Ринтаро эти риски не испугали, ведь всякий контакт с Дазай заставлял её думать на несколько шагов вперёд, предполагать, как поступит в той или иной ситуации её подопечная, а порой испытывать самое настоящее удовольствие, когда Осаму удивляла её своими решениями.

Она смогла удивить и сейчас: уже не девочка, а вполне взрослая девушка, предпочитавшая брючные костюмы, стояла напротив Мори, оголив длинные и стройные ножки юбкой и капроновыми колготами. Новый вид драгоценной подчинённой отразился на лице Огай широкой улыбкой, которая нравилась Дазай – партия должна быть интересной для обеих сторон. Серьёзная допущенная и одобренная Мори ошибка, осознанный сбой в безупречной логике Дазай. Крах системы – обычный, в их понимании, служебный роман.

ㅤㅤㅤㅤ— Тебе идёт. Почему только сейчас решила поменять имидж? Ты отказывалась, даже если я предлагала, Дазай-кун.

ㅤㅤㅤㅤ— Всю грязную работу делают за меня, я только и ношу эти бумажки, — как раз такие же «бумажки» оказываются на столе Мори. — А что? Это страннее, чем то, что я встречаюсь с боссом Портовой Мафии?

ㅤㅤㅤㅤ— Ты сама по себе странная, Дазай-кун, — слово «странный» в адрес Дазай звучит не впервой, став практически синонимом её имени. Совершенно не оскорбляющее, обыкновенное, естественное для Осаму – Мори не просто готова, но и знает, что будет называть её чудачкой раз за разом, являющееся безобидным по сравнению с дазаевым «Лоликонщица», постоянно звучавшее оскорбительно.

Вседозволенность за закрытыми дверями пьянит – и сейчас не исключение. Её подопечная тянет изящные руки – Огай замирает, чувствуя непреодолимое желание крови у своей возлюбленной; улавливает желание сомкнуть пальцы на шее – у Дазай нет сочувствия, колебаний или сострадания, если она захочет, то могла бы удушить, не усомнившись в правильности своих действий, однако опасного продолжения не следует. Не зря говорят, что любовь коварна: Осаму, безупречная исполнительница, не может сопротивляться, щёки наливаются красным, едва ладони сжимают плечи Мори.

Дазай своевольна, но приказы выполняет блестяще – немой приказ Огай, чтобы та оказалась ближе, исполнен в лучшем виде; руки в перчатках змеями ползут от груди к талии, всего на пару секунд сжимают, чтобы потом спуститься ниже, ущипнуть худое, но мягкое бедро и пропустить пару пальцев под край юбки тюльпан.

ㅤㅤㅤㅤ— Это всё? Как-то мелочно даже, я ожидала большего. Стареешь, Ринтаро?

С этими словами начинается веселье: Дазай нетерпеливо закусывает губу, когда Мори не менее нетерпеливо рвёт колготки, задирая юбку. Осаму – чертовка, она знает, как завести свою Босс, лишь не надев белья; ей нравится, как подопечная ёрзает, не стесняясь, просит себя потрогать и пощупать. Мори – тоже женщина, но, в отличие от Осаму, предпочитает не показывать, как сильно заводит, когда Дазай позволяет себе лишнее, прикасаясь, не спрашивая разрешения, – что Мори стоит, если она может всё, что захочет, и даже больше? В конце концов, она лишь берёт на себя роль человека, который контролирует ситуацию, пока Осаму пытается соблазнить её – как бы успешно-то ни было.

ㅤㅤㅤㅤ— Да, ты права. Этого как-то мало, — кивком указывают на стол: с него убрано всё, что можно и нельзя, даже едва принесённый отчёт затерялся в других папках, попрятанных в шкафчиках стола. Осаму желает зрительного контакта, но Мори почти грубым движением лишает этого, заставляя грудью прижаться к столу. — Так уж вышло, что о твоих предпочтениях я знаю больше кого-либо ещё, Дазай-кун. Сомнительное достижение, но едва ли для нас это проблема, правда?

С Дазай сложно сосуществовать, только Мори это привлекает – тем более, когда есть вещи, в которых Осаму ей беспрекословно подчиняется. Совершенно непредсказуемая на службе, но добавляющая в статистику немало продуктивности (и столько же проблем), за закрытыми дверями – кабинета Мори или её же спальни, — становилась значительно проще и понятнее; как бы высоко она ни задирала нос и какие бы провокационные словечки ни бросала, она оставалась возлюбленной Мори Огай. И беззастенчиво пользовалась этим.

ㅤㅤㅤㅤ— Будь хорошей девочкой, Осаму, и я сделаю тебе приятно. Договорились?

Они обе знают, что желаемое получат в полной мере. Но традиции не привыкли нарушать.

ㅤㅤㅤㅤ— Слушаюсь, Ринтаро.