2001 год

В двери скреблись тихо, но настойчиво. Кэрол тяжело вздохнула: хоть она не спала, вставать с кресла вовсе не хотелось. Ее мучили боли в спине (Ник сказал — нервические), мучила слабость. 

«А ведь мне нет ещё пятидесяти…» — подумала она без эмоций. 

Муж ещё спал на втором этаже и ничего не слышал, да и не хотела Кэрол, чтобы он просыпался: у него было ночное дежурство. Ему вообще сейчас было тяжело: несмотря на три года мира, эта бездарность Август Фадж по кличке Сепсис всё пытался вставлять ему палки в колеса. 

Снова шорох и скрип. 

Мерлин, у Мины же есть ключи! Неужели потеряла? Аппарировала бы прямо в дом, к чему здесь этикет?

Кэрол спустилась вниз, шаркая тапочками. 

«Ну сейчас я ей устрою…»

— Памина, ты не могла бы в следующий раз явиться сюда, а не выламывать двери? — ехидно начала Кэрол, но вдруг осеклась, захлебнулась словами и мыслями. 

На пороге стоял Финн. Погибший агент Министерства, возвращавший долг родине где-то в Ирландии. Её старший ребёнок и единственный сын.

С минуту они молча смотрели друг на друга, будто не узнавая: Финн сильно похудел, давно не брился и, судя по ввалившимся глазам, плохо спал. Но даже если бы он изменился в десять раз сильнее, Кэрол узнала бы его лицо из сотен других лиц. 

— Мама, — наконец хрипло сказал он, и хлопнулся на колени, по-детски тыкаясь ей в живот. — Мамочка… 

— Три года… — прошептала она. — Мы же тебя… Три года! 

Зимой девяносто восьмого к ним пришёл строгий человек в очках, который, многозначительно дёрнув бровью, заявил, что он из особого отдела Министерства. После чего он официально отрапортовал, что Торфинн Роул пропал при исполнении особо важного задания, и что рассчитывать на чудесное воскрешение не стоит. Так и сказал: «чудесное воскрешение» и «не стоит». После чего так же быстро и незаметно исчез. Кэрол тогда чуть не задохнулась от клокочущего ужаса, две недели Ник удерживал её на пятом этаже. Кошмарное место… Ещё и выписал множество мерзких составов, которые она до сих пор пила. Эрвин эти две недели ходил с совершенно безразличным видом — а потом свалился с инфарктом, еле откачали. 

Ни заключения о смерти, ни тела сына им, разумеется, не выдали — Торфинн числился пропавшим без вести. Нет тела — нет и уверенности, но совсем недавно Кэрол отметила, что, похоже, смирилась с тем, что её мальчика нет нигде на свете. Самого красивого, самого умного, её самого первого…

А теперь он стоял перед ней в прихожей и бормотал что-то невнятное дергающимся ртом — живой и невредимый?!

— Как же так вышло? — сквозь слёзы проговорила Кэрол, неверяще поглаживая его волосы. — Нам сказали…

— Знаю. Но я никак не мог сообщить, правда… Запрещено… было.

Нет, это точно был её Финн — весь такой, как надо, до последней черточки, и Кэрол, опустившись с ним рядом, зарыдала — точнее, взвыла от невыносимого натиска в груди и голове. 

Непонятно, сколько они так простояли, вцепившись друг в друга — но в какой-то момент она уловила хлопок совсем рядом с собой. 

— Кэрри, что здесь… — Эрвин таки проснулся от её криков, и решил сразу аппарировать, не спускаясь — что ж, у него это получалось виртуозно. 

Кэрол обернулась к мужу — он стоял, схватившись за поручень, и смотрел на них непонимающим, диким взглядом. 

— Здравствуй, папа, — просипел Финн, продолжая судорожно сжимать её своими ручищами. 

— Здравствуй, — наконец отморозился Эрвин, но выражать радость он что-то не торопился: напротив, весь подобрался, как перед боем.

Вдруг Финн охнул и отшатнулся, едва удерживаясь на коленях — а Кэрол заметила, что у Эрвина из рукава торчала палочка. И из неё почему-то шёл сизый дым. 

— Ты что вытворяешь?! — воскликнула она, готовая и свою палочку пустить в ход. А что прикажете делать, если речь идёт о ее сыне? — Совсем спятил?!

— Это проверочное заклятие, выявляет следы оборотки и расположенность к метаморфизму, — автоматически отрапортовал муж, но шок снова разошёлся по его лицу. 

— Никогда не слышал о таком, — пробормотал Финн, потирая ушибленный бок. 

— Оно редкое… — Эрвин тряхнул головой и медленно стал подходить к ним. — Так это правда ты?

Он аккуратно взял Финна за руку, будто тот был фарфоровый, и засучил ему рукав — там чернели следы метки. Кэрол поморщилась: ужасно было вспоминать, как Ник деактивировал клеймо Волдеморта, как ее мальчик страдал и метался от боли…

Похоже, шрамы окончательно убедили Эрвина в том, что перед ним сын, а не напившийся оборотки шпион. Кэрол посмотрела на него и поняла, что он плачет: как обычно, почти незаметно для других. Выдавали его только неровное дыхание и покрасневшие глаза. 

— Так где ты шлялся всё это время, паскудник?! — Эрвин бессильно потряс кулаком в воздухе. — Мы же уже похоронили тебя!

— Я бы сказал, я бы отправил… — Финн покаянно опустил голову и ткнулся отцу в плечо. — Но нам не разрешали, это было опасно… 

— Мерлин, откуда ты только взялся, такой пустоголовый! Вечно лезешь во всякое… — Эрвин обхватил его так крепко, будто Финн мог в любой момент исчезнуть.

Кэрол усмехнулась — наследственность у их оболтуса была с обеих сторон никудышная: её кузен Кастор полез в борьбу против Лорда сломя голову, а кузен Эрвина, Сириус, вообще прожил такую жизнь, что не дай Бог никому.