Леха знал Серёгу сколько себя помнил. Жили они дверь в дверь на одной лестничной клетке, и родители Лехи дружили с мамой Серёжи — нервной и задерганой учительницей младших классов. Дети были одного возраста и пошли в один сад, потом оказались в одном классе и в итоге поступили в одно ПТУ, единственное впрочем в их задрипанном городке. Леха выбрал хлебную и нужную специальность слесаря, Серёга внезапно подался на совершенно девчачью профессию швеи. Вернее, звучала она более удобоваримо — «Конструирование моделирование и технология швейных изделий», но прилипло к имени то, что прилипло, и друг превратился из просто Сереги в Серёгу-швею. На дружбу это впрочем не повлияло, они все так же фактически жили вместе, попеременно опустошая холодильник то в одной, то в другой квартире, расставаясь только на ночь и на время занятий. И то, на ночь — не всегда, вполне могли засидеться до поздней ночи, и тогда тот, кто в этот раз «гость», засыпал на расстеленном на полу одеяле.

После колледжа Леха устроился на местный СТО и решил, что с квартиры родителей пора съезжать. Серёга же продолжил жить с мамой, работал на дому, принимая все подряд заказы у местных, от подшива штор, до платьев на выпускной. Видеться они стали реже, но все равно регулярно, проводя теперь вечера исключительно у Лехи, играя в приставку и попивая пиво. Разве что на продукты теперь скидывались и готовили сами, отчего часто приходилось есть развалившиеся пельмени или пригоревшие макароны.

И тот вечер был вполне обычным. Возможно, выпили они чуть больше обычного. Да что там, они оба были в сопли. И в какой-то момент Серёга выдал:

— Слушай, хули мы просто так рубимся? Давай на что-то?

— Давай, — согласился Леха, не раздумывая, впрочем остатки разума, которые ещё плескались в алкоголе, заставили его добавить: — только у меня денег нет.

— Ну, тогда не знаю. — Серёга всерьез задумался и вдруг заржал. — Давай, если ты проиграешь, я тебя в жопу выебу.

Леха в ответ не засмеялся. Что-то в мозгах бесприрывно щелкало, будто предупреждая, но к чему эти предупреждения, не хватало трезвости понять.

— А если я выиграю? — Он подозрительно прищурился.

— Тогда ты — меня, — легко предложил Серёга.

Внутри все сжалось до маленького шарика весом в тонну, а затем он лопнул, и взрывная волна пронеслась по телу, превращая кровь в кипяток. Леха вдруг ясно представил, как сжимает тощие ягодицы Серёги, и в паху потяжелело.

— А давай! — выпалил он, не давая себе времени на размышления.

А подумать следовало, хотя бы о том, с чего вообще у него была такая бурная реакция на друга, при том что секс вообще его особо не интересовал, он и к девкам-то ходил, лишь бы избежать ехидных шуточек о потенции, и даже радовался в тайне, что его не поймать на крючок, на который охотно попадаются остальные, влазят потом в кредиты, покупают айфоны, лишь бы перепало. Но все так легко было списать на алкоголь, что именно так он и поступил.

Игра была ожесточенной, азарт захлестывал, как никогда. В какой-то момент Леха даже решил, что проиграет, но повезло. Серёга отвлекся всего на мгновение, и этого хватило, чтобы вырвать победу.

Можно было ещё все замять, превратить в шутку, но Серёга спокойно пожал плечами, подошёл к столу, лег на него грудью и стянул штаны прямо вместе с трусами.

Леха чуть в обморок не рухнул. Болезненно-жгучее желание внутри мешалось со стыдом и почему-то страхом. Но он никогда не любил разбираться в себе и копаться в чувствах, а уж под мухой точно не собирался. Тем более, что спор вроде как дело благородное, а уж долги по нему и вовсе святое.

Не мешкая, он подошёл ближе, приспустил джинсы, пристраиваясь сзади, плюнул для верности, растерев большим пальцем слюну в ложбинке, и вставил.

Серёга под ним напрягся и крякнул. Больно, наверное, и неприятно, да и вообще. Но ведь это расплата за проигрыш, так что приятно ведь быть и не должно. Зато Леха свой выигрыш ощутил в полной мере. Так хорошо ему не было ещё никогда в жизни. Ощущения вроде знакомые только такой силы, что его аж потряхивало. Возможно, дело было во всбередившим кровь азарте, а возможно, остроты добавляло право победителя, или же все вместе, приправленное сверху градусом, давало такой эффект, только вот это был самый лучший секс на его памяти.

Серёга же весь процесс молчал, почему-то сцепив пальцы на затылке, будто защищаясь от возможного удара. Признаки жизни он подал, лишь когда Леха феерично, по его собственному мнению, кончил прямо в Серегу.

— Блядь, не мог что ли вытащить? — он поднялся и, натягивая спущенные штаны, неловко поковылял в ванную.

— Извини, — только и сказал в след Леха.

Осознание произошедшего настигло утром вместе с жёстким похмельем. Проснулся Леха в одиночестве, одеяло с пола было аккуратно сложено и оставлено на кресле. Больше всего ужасало не то, что они сделали, а то, что, скорее всего, их дружбе теперь конец. Но Леха ошибся. Серёга как ни в чем не бывало слал приколы и строил планы на пятницу.

«Может, не помнит?» — в замешательстве гадал Леха, не решаясь спросить напрямую.

Хотя, как можно не помнить, что тебя натянули? Леха бы такое ни в жизни не забыл. Он и то, как он натягивал, забыть не мог. Ему такие сны даже подростком не снились, теперь же, стоило закрыть глаза, как перед ним представали Серегины белоснежные ягодицы, покрытые светлыми волосками и с трогательно выпирающими косточками.

В пятницу Серёга пришел с бутылкой водки, и когда она опустела больше чем наполовину, предложил:

— Ну, что, давай как в прошлый раз?

«Помнит», — понял Леха, и кровь разом прилила к нижней части туловища.

Только вот, если помнил, то почему хотел повторить? «Реванш взять хочет», — решил он и согласно кивнул.

Серёге опять не повезло. Только в этот раз он не пошел к столу сразу, а сначала вышел в коридор и несколько томительно долгих секунд шуршал там пуховиком, а, вернувшись, бросил перед Лехой пачку презервативов и бутылек со смазкой.

С тех пор каждый их совместный вечер оканчивался игрой и сексом. С каждым разом им требовалось для этого все меньше алкоголя, пока они в конце концов не стали играть на трезвую. И нравилось это Лехе ничуть не меньше, а, возможно, даже и больше. И совершенно было неважно, выиграл он в этот раз или проиграл.

Хотя первый проигрыш дался ему непросто. Он даже лишних сто грамм тогда хватанул для храбрости, а потом, что делать, если пари есть пари, по примеру Сереги, решительно уткнулся мордой в стол. Когда почувствовал, как сзади давит и распирает, с трудом удержался на месте, чтобы не отменить все нафиг. Ну а так, что сказать? Было больно. Леха терпел. Потому что мужик, и потому что Серёга тоже терпел. Сцепил зубы, пыхтел, покрывался холодной испариной, но звуков никаких не издавал. На завтра задница ещё саднила и несколько дней было проблемой сходить посрать, но в итоге даже это от их игр не отвадило. Только азарта ещё больше добавилось. Когда знаешь за что борешься, выкладываешься гораздо больше. Тем более, что спустя несколько раз, боль ушла, а ещё через несколько, в чем он даже себе неохотно признавался, появилось странное слабое удовольствие, как будто член поглаживали изнутри.

В общем, жить бы им да не тужить, но в один день вдруг все изменилось. Серега пришел какой-то задумчивый. Они долго смотрели фильм на ноуте, а потом он вдруг предложил:

— Слушай, давай сегодня просто, без игры.

Леха даже не сразу понял. То есть просто переспать? А как тогда понять, кто сверху, да и вообще, одно дело, когда на спор, а другое…

— А смысл? — спросил он.

— Да, — согласился Серёга, все так же задумчиво, — никакого.

Игру он Лехе просто слил и вместо обычного стола вдруг направился к дивану, стягивая по пути футболку.

— Ты чего? — удивился Леха.

— Так сегодня хочу. Ты против?

— Да нет вроде…

Серёга продолжал раздеваться, а Леха вдруг понял, что впервые с детского возраста видел его полностью голым. И член его видел впервые. Это было странно. Почему-то то, что происходило до этого момента, странным не казалось. А теперь все приобретало непонятный оттенок. Это Лехе не нравилось. Но вот смотреть на Серегу нравилось. И член тоже заинтересованно привстал, будто желая познакомиться с новым товарищем.

— Ты тоже раздевайся, — предложил Серёга, и Леха, кивнув, снял с себя все.

Неуверенно перетаптываясь с ноги на ногу, он смотрел, как Серёга укладывается на диван на спину, подкладывая подушку под задницу, как его вставший член падает на живот, доставая почти до пупка — а нехилый размерчик, сам он таким похвастать не мог.

Он впервые видел его выражение лица в процессе. Тот все также молчал, но теперь не было сомнений, что ему приятно. Не только Лехе было приятно, когда его долбят в зад, это успокаивало. Хотя вот все остальное — настораживало: и поза, и то, что они без одежды, и касаются друг друга кожей, то что их лица слишком близко, и слышно дыхание друг друга, видно бисеринки пота на чужом лбу и чужие, стиснутые в тонкую линию губы слишком близко.

Леха не понял, как это произошло, просто в какой-то момент Серёга зажмурился и подался навстречу. Можно было бы подумать, что он сделал это случайно, если бы его губы безошибочно не нащупали губы Лехи, а язык воровски не пробрался внутрь, пока Леха от удивления разинул рот. Он бы, безусловно, отстранился, если б в этот самый момент его не настиг оргазм.

— Ты чего это?

Они оба лежали на диване, голые, слишком близко друг к другу. Леха смотрел на Серегу настороженно, сам же Серёга безразлично изучал потолок.

— А чего я?

— Ну, поцелуй этот. Это странно. — Сегодня все было не так, не только поцелуй, но именно он больше все в итоге выбивался из привычного уклада.

— А то, что мы трахаемся — не странно?

— Так мы же на спор…

— Ну да… — согласился Серега, и вдруг без всякого перехода добавил: — я уезжаю.

— Ладно.

— Я совсем уезжаю.

Леха смотрел на него и не понимал. Ясное дело совсем. Как можно уехать по-другому, частями что ли?

— Я в Канаду уезжаю.

— Какую Канаду? — если это была шутка, то не очень удачная.

— Мать замуж выходит. Нашла себе канадца в интернете, теперь вот едет к нему, он денег на билеты выслал. Предложила мне тоже. Чего тут делать-то? Тем более мужик этот у нее щедрый, ему ещё один билет купить, как два пальца. Я и согласился.

— Да ты-то там что забыл? — Леха даже возмутился. — Тут плохо что ли? Работа есть, жить где есть, не голодаешь. Что ещё надо?

А главное, что Леха не сказал, потому что говорить такое стрёмно, здесь был он, а там его не будет, и не будет их дружбы, и совместных вечеров, и… Много чего не будет, короче, о чем Леха и подумать не мог, насколько ему это дорого, пока не оказалось, что все так легко потерять.

— Это не жизнь, Лех, это выживание. Пашешь, как проклятый, а все равно хватает только на самое необходимое. Даже телефон новый себе купить не могу.

— А там, думаешь, сможешь? Так тебя там и ждут с распростёртыми объятиями. Будешь так же за копейки батрачить, без прав и без перспектив, только ещё все чужое вокруг.

Серёга ничего не ответил, и они некоторое время молчали:

— Ну, хочешь, я тебе телефон новый куплю?

— Не в телефоне дело, а в возможностях.

— Да какие нахер возможности? Это для тех, кто там родился — возможности, а для тебя — хуй на постном масле.

Леха разозлился. Он и сам понимал, что это никакие не аргументы, тем более что человек уже решился. Но самый главный аргумент даже в голове звучал ужасно эгоистично — «А как же я?». Да и что он, в самом деле? Это нормально, что друзья разъезжаются. Тем более в их городке. Кто с класса остался жить там, где родился? Только алкаши и неудачники, да вот и они с Серёгой. Теперь и Серёга когти рвет.

— Значит, вернусь. Что я теряю?

Ничего. Все верно, он ничего не теряет. Это Леха теряет. Да и он-то что теряет? Друга? Не умирает же он. Можно созваниваться, общаться — кто мешает? Секс регулярный? Раньше же обходился как-то. Да и вроде как всё не ради секса затевалось. Поигрались и будет.

— Тебе помощь нужна? — Леха загнал подальше свое негодование, радоваться нужно за человека, а не отговаривать.

— В смысле?

— Понятия не имею. Деньги там, или вещи продать.

— Нет. Продавать пока ничего не будем, вдруг вернёмся. А ключи маме твоей оставим, она обещала цветы поливать…

Через две недели Леха стоял с Серегиным чемоданом на автовокзале. Сам Серёга тащил два чемодана матери. Ехать предстояло сначала в облцентр, оттуда на поезде в Киев, и там уже на самолёт.

— Ну, бывай что ли… — Леха протянул руку.

Серёга глянул на протянутую ладонь, но вместо того, чтобы подать свою, вдруг порывисто его обнял.

— Береги себя тут.

Леха в каком-то отупении смотрел, как они грузятся в старенький, потрёпанный жизнью и годами автобус, как за ними закрываются двери, как колеса поднимают сухую грязь в воздух, и как облако пыли постепенно исчезает, не оставляя после себя ничего.

Они продолжали общаться. Сначала списывались каждый день, потом раз в неделю, а потом все реже и реже. Сказывались разница во времени и разница в жизнях. Конечно, чего-то не хватало, но в целом было терпимо.

Леха даже попытался девушку себе завести, не просто чтобы потрахаться, а чтобы кто-то рядом был. Сводил одну на пару свиданий, а как дошло до дела, то у него вдруг не встал. На следующую попытку он пришел с таблетками. А ещё через пару таких раз плюнул и порвал отношения. Ну, импотент он, что делать, не сидеть же на колесах всю жизнь теперь. Конечно, было немного обидно, всё-таки всего двадцать три, а уже не может ни черта. Но, с другой стороны, почему-то стало даже легче внутри.

Так и жил он около года. Они с Серёгой уже давно не писали друг другу, и тут вдруг письмо. Да не на мыле или в соцсети, а обычное, бумажное, в почтовом ящике на лестничной клетке. И там две жёсткие карточки: одна — открытка с пальмами и лазурным океаном с надписью «Гаваи» и вторая — фотография Сереги. Загоревший, совершенно счастливый, в одних плавках на фоне все тех же пальм.

Внутри что-то шевельнулось и утихло. Он бросил карточки в шкаф, а ночью достал снова. Вернее, только одну из них. Леха разве что хер не стёр, глядя на голый Серёгин торс и короткие кривоватые ноги. Не самые красивые, между прочим, уж точно не длинные, тщательно проэпелированные Ленкины. Только вот на Ленку у него не стоял.

Леха поудивлялся, что у него такая странная избирательная импотенция. Наверное, дело было в телесной памяти, иначе как все ещё объяснить? Но фотку далеко от кровати убирать не стал. Каждый вечер теперь доставал на сон грядущий и наяривал. Один раз даже пальцы в жопу себе воткнул. Захотелось чего-то. Но ощущения были совсем не те, чем когда его имел Серёга, и такие эксперименты он забросил.

Время шло. Леха работал много, тратил мало, подкопил довольно приличную сумму и через некоторое время понял, что делать ему в родном городе по сути и нечего. В столицу он ехать не рискнул, а вот в облцентр — вполне. Там он взял кредит и вложил все, что у него было, в свое СТО. По началу было трудно: постоянные клиенты и репутация остались в родном городке, высокая конкуренция ограничивала доходы. Но он просто продолжал работать как всегда — на совесть и со временем был вознагражден. Бизнес пошел в гору, Леха смог сначала нанять помощников, а затем даже открыть несколько филиалов. Прикупил машину, квартиру, одеваться стал по-приличнее и спиртное пить подороже.

Общение с Серёгой почти сошло на нет. Они не ссорились, продолжали поздравлять друг друга с праздниками, задавать стандартные ничего не значащие вопросы и давать такие же обезличенные ответы. И только истертая фотография, что так же хранилась под подушкой, напоминала почти каждый вечер о былой дружбе и ещё о кое-чем, что так и не обрело никакого названия.

А потом вдруг он просто появился на пороге. Леха сразу его узнал, хотя это должно было быть непросто. Он очень изменился. Похорошел, наверное. Стильная прическа, одежда, которая сидела как влитая, что было даже Лехе понятно, что шилась она на заказ, капля сережки в ухе, слишком смахивающая на бриллиант. Всего секунда взаимного замешательства, и Леха охрипшим голосом выдохнул:

— Привет…

А Серёга, враз растерявший весь свой лоск, вдруг повис у него на шее — не оторвать, так и пришлось затаскивать его в квартиру.

Пока Леха заваривал кофе и доставал коньяк, Серёга болтал без умолку. И про то, как живёт, и что он теперь дизайнер со своей линией одежды и тремя магазинами, не особо популярный и известный, но заказы есть и на жизнь он не жалуется, и про то, как сначала искал его в родном городе на старой съемной квартире, а потом догадался у родителей спросить, где сейчас Леха.

А Леха молчал и улыбался. Почему-то Серёга на его кухне — это было так правильно, так нормально, что казалось, что и не было этих лет разлуки. Только вот живёт он теперь в Канаде и вряд ли решил вернуться домой, раз там все так хорошо.

— Ты надолго? — решился спросить Леха.

— Не знаю. Решили все-таки продать здесь квартиру и вещи, так что немного задержусь.

Леха кивнул. Настроение сразу подпортилось. Но все равно, они встретились, есть время на поболтать и вспомнить прошлые деньки. Не так все плохо.

— А ты сам как?

Настала очередь Лехи рассказывать, благо ему было, чем похвастать. По крайней мере до момента, когда прозвучал новый вопрос:

— А на личном как?

— Да не сложилось как-то, — Леха максимально безразлично махнул рукой, — а у тебя?

— А я замуж выхожу… Вот… — Серёга развел руками.

Внутри что-то неприятно кольнуло. Наверное, зависть, решил Леха. Видимо, где-то в глубине души он надеялся, что и у Сереги в этом плане не заладится. А гляди ж ты…

— Ты, я смотрю, русский совсем забыл? Замуж бабы ходят. Мужики женятся, — сказал он немного резковато, нашел тоже к чему придраться. — Ну рассказывай давай, кто она, какая?

— Он. — Серёга улыбнулся и взгляд стал по-идиотски мечтательным, а у Лехи, вероятно, максимально глупым, потому что друг уточнил, выбирая слова: — Я… Женюсь? На мужчине. Его зовут Майкл, он канадец корейского происхождения, клерк, работает в банке, любит серфинг. Мы с ним собственно на Гавайях познакомились, на серфинге, и оказалось, что живём рядом…

В голове у Лехи зашумело. А Серёга продолжал рассказывать, как ни в чем ни бывало, не подозревая, какую бурю чувств вызывает. Хотелось встряхнуть его за плечи, наорать, в мозгу билось «так какого хуя ты тогда ко мне приехал?!», но вместо этого Леха тихо спросил:

— Ты что, педик что ли?

Брезгливый вопрос завис в воздухе, заставив Серёгу подавится последней фразой.

— Ну, да… — произнес он очень аккуратно, — такой же, как ты…

— Ты, блядь, за языком-то следи! Я нормальный!

— А я, по-твоему, нет? — Серёга даже и не злился, вид у него был совершенно ошарашенный.

— Был нормальным! Да весь по ходу вышел. Правильно говорят, что на западе пропаганда из мужиков пидарасов делает. Посмотри на себя! Тебе же мозги промыли! — Он и сам посмотрел на него, и теперь подмечал то, что сразу не бросилось в глаза: и появившуюся манерность, и слишком броскую одежду, и маникюр (маникюр, блядь!), а ещё губы у Сереги стали явно полнее, чем были когда-то, и в голову закралась мысль, что он их накачал, как телки тупые накачивают, чтобы сосать лучше было. — Ты, блядь, сам-то понимаешь, что городишь? За мужика замуж… Это противоестественно, нахуй!

— Что за мусор у тебя в голове? — он все ещё не злился, только глаза от удивления стали больше. — Мы с тобой больше года трахались, и тогда ты не считал это противоестественным.

— Ты хуй с пальцем-то не сравнивай! Это вообще другое. Спор — это вопрос чести!

Серёга вдруг рассмеялся. Он хохотал совершенно искренне и так заразительно, что в пору было рассмеяться самому, но Леху это все только ещё больше выбесило.

— То-то у тебя на мой зад колом стоял, видимо член тоже проникся вопросами чести.

Аргументов против этого у Лехи не было, поэтому он просто сжал кулаки и нехорошо прищурился.

— Я смотрю, тебе давно ебало не начищали.

Смех оборвался, и Серёга посмотрел вдруг вполне серьезно.

— Да что с тобой не так? Ну, тогда мы, ладно, пиздюками мелкими были и не понимали ни черта, но столько лет прошло… Какой нахуй спор? Ты до сих пор в это веришь. Ты такой же, как я, Лех.

— Я не пидар!

— Да конечно, блядь! У тебя на баб и не стояло никогда толком!

— Все у меня стоит, не переживай! — Леха почувствовал, как к злости примешивается стыд, за то, что его секрет кто-то узнал. — Тебе-то откуда это знать?

— Я все о тебе знал.

— С хера ли?

— Потому что любил тебя, идиота ты кусок! Сколько себя помню любил и интересовался твоей жизнью больше чем своей.

Леха обалдело уставился на Серёгу, как будто впервые видел. Так он все подстроил и продумал? Он его спецом развел? С игрой этой? Леха собирался всё-таки двинуть ему в рожу, но вместо этого почему-то выпалил:

— Так какого хуя ты тогда уехал?!

Крикнул, и будто воздух из него выпустили, и ноги ватными стали. Леха облокотился на холодильник, чтобы не грохнуться. Да что с ним такое-то?

— И что бы было, если бы я остался?

А что бы было? Признайся ему тогда Серёга в любви, он бы ему к психиатру посоветовал обратиться. А может, и нет…

— Не знаю я, что было бы… — ответил он хмуро.

— Зато я теперь знаю. Ничего хорошего бы не было. Так что спасибо тебе большое за сегодняшний разговор. Я все равно, нет- нет, да и думал, правильно ли я поступил, что уехал, а теперь вижу, все я правильно сделал.

Они помолчали немного. Хотел бы Леха сказать, что погружен в свои мысли, но мыслей не было, вместо них была черная пустота, которая все разросталась и разросталась.

— Пойду я. — Серёга наконец отмер. — А тебе желаю разобраться со своими тараканами и принять себя, поверь, жить сразу становится на порядок легче.

— Нахуй иди! — бросил Леха в захлопнувшуюся дверь.

Ощущение было, будто ему нагадили в душу.