Агапе

Аль-Хайтам со вздохом вошёл в дом. Собрание новых Мудрецов Академии длилось до самого позднего вечера. Несмотря на то, что слушал он вполуха, не цепляясь за бессмысленные дискуссии, находиться с этими людьми столько времени было утомительно. И не уйти, потому что: «Господин аль-Хайтам, Вам, как секретарю Академии и временно исполняющему обязанности Великого Мудреца, обязательно нужно присутствовать!» И не отстанут ведь, все мозги вынесут, но продолжат докучать, если он не явится. «Слишком зависимы от титулов», – подумал аль-Хайтам с ноткой раздражения.

Он выключил шумоподавление и прислушался – тихо. Но вот послышались шаги, и в гостиную из кухни вышел Кавех. Неужели ждал? Несколько секунд они лишь молча смотрели друг на друга. 

– Будешь есть? – первым нарушил тишину Кавех, внимательно осматривая аль-Хайтама. Тот кивнул. – Тогда иди в душ и переодеваться.

Кавех вернулся в кухню, а аль-Хайтам отправился в комнату, чтобы взять чистую одежду, а затем – в ванную. Он слегка улыбнулся, стягивая с себя одежду: Кавех даже не язвил. Хоть их стычки и стали частью повседневного быта, а также удобным стилем общения, иногда хотелось просто помолчать и отдохнуть. Кавех сам всё прекрасно понимал, что не могло не радовать.

Тёплые капли стекали по телу, мягко снимая усталость и напряжение с мышц, смывая пот и песочную пыль, приходящую со стороны пустыни вместе с ветрами. Мягкая мыльная пена расслабляла тело, а её приятный, ненавязчивый запах – мозг. Но в противовес этому медленно подступало возбуждение, стягиваясь снизу живота. Аль-Хайтам проигнорировал это: желание есть было сильнее желания выпустить пар, да и Кавех его ждёт. Смыв остатки пены, он вытерся и надел домашнюю одежду, выходя из ванной комнаты.

На кухне его уже ждали тёплый ужин и Кавех. Аль-Хайтам сел за стол и молча начал трапезу. Сегодня Кавех не начал оправдывать порцию на аль-Хайтама тем, что «В таверне Ламбада всё выглядело очень вкусно, так что я решил взять всего и побольше, но уже наелся», даже прекрасно зная, что тех блюд, которые он готовит, у Ламбада нет и никогда не будет.

– Как прошло собрание? – поинтересовался Кавех. Аль-Хайтам нахмурился и отрицательно мотнул головой, показывая, что говорить в свободное время о работе он не желает, особенно в такой необычно тихий для них вечер. – Ладно, – ответил на это Кавех и фыркнул.

– Ты сегодня слишком добрый. Что-то задумал? – хитро стрельнув взглядом, подметил всё-таки аль-Хайтам, и Кавех закатил глаза, складывая руки на груди.

– Как будто нельзя хоть раз так провести вечер. Обязательно что-то задумал! – притворно возмутившись, воскликнул он в ответ. Аль-Хайтам, уже доедая, тихо посмеялся, прикрывая глаза. Слишком хороший вечер.

– Конечно можно, – сказал аль-Хайтам, зная, что ни он, ни сам Кавех в это не верят.

Кавех поднялся и убрал пустую тарелку в раковину, а затем подошёл к аль-Хайтаму, протянув ему руку. Тот внимательно посмотрел на изящную ладонь, покрытую кое-где мозолями, а затем на лицо Кавеха.Что же он всё-таки хочет сделать? Аль-Хайтам взялся за руку и встал, позволяя Кавеху вести себя. Тот зашёл в их спальню, выключил свет, оставляя лишь лампу на тумбе тёпло освещать комнату, и осторожно повалил аль-Хайтама на кровать, залезая следом.

Удобно устроившись на бёдрах, Кавех наклонился, затягивая аль-Хайтама в нежный, почти невинный поцелуй. Оглаживая плечи, щёки, шею, он становился напористее. Углубляя поцелуй, Кавех почувствовал, как рука аль-Хайтама опустилась на его затылок, прижала ближе, осторожно стягивая волосы, заставляя мурашки бежать по коже. От поцелуя бабочки оживали в животе, а грудь наполнял трепет; сердце забилось быстрее. Они отстранились, шумно и часто дыша. Пару секунд на передышку – Кавех спустился к шее, оставляя первые влажные поцелуи.

– Если тебе просто хотелось заняться сексом, ты мог...

– Замолчи. – Кавех резко сел, смотря в глаза. – Если ещё хоть слово об этом скажешь, я передумаю и уйду, – он хмурил брови и говорил твёрдо. Так, что аль-Хайтам не сомневался – действительно уйдёт. Поэтому тактично промолчал, ожидая дальнейших действий.

Кавех вздохнул, на секунду прикрыв глаза, а затем вновь опустился к шее, одной рукой пробираясь под кофту, поглаживая живот. Поцелуй в шею – ткань поднимается выше. Тяжёлое дыхание опаляет влажный след – оголяется грудь. Кавех стянул верх с аль-Хайтама и осторожно укусил ключицу, слушая шипение и потяжелевшее дыхание, чувствуя, как рука, вновь оказавшаяся на затылке, резче потянула за волосы. Не желая медлить, он поцеловал яремную впадину, затем чуть ниже, и ещё... Кавех обвёл языком ореол соска, вызывая шумный выдох у аль-Хайтама, и довольно улыбнулся. Взяв в рот один, он лизнул его, свободной рукой сминая грудь. Он почувствовал, как дрогнул под ним аль-Хайтам, и зубами слегка оттянул сосок, пальцами проделывая то же самое с другим. Аль-Хайтам запрокинул голову, глубоко вдыхая, и запястьем накрыл глаза. Кавех знал, как распалить его, как сделать приятно, и собирался воспользоваться этим знанием сегодня.

Грудь – эрогенная зона аль-Хайтама. Вот только останавливаться лишь на ней Кавех не собирался. Губами спустившись ниже, он языком провёл по животу, оставляя влажные следы и заставляя кожу покрываться мурашками. Он целовал снова, и снова, и снова... Везде, где мог дотянуться. Руки гладили бока аль-Хайтама, плавно спускаясь на бёдра. Тот лишь шумно дышал в ответ, перебирая пальцами пряди чужих волос.

Кавех проложил дорожку из влажных поцелуев вверх, поднимаясь к лицу. На секунду он остановился и положил руку аль-Хайтаму на грудь – сердце колотилось так быстро. Кавех судорожно выдохнул, смотря на свою руку, под которой чувствовалось каждое сокращение мышцы, и осознал: его собственное бьётся с не меньшей скоростью. Он поднял взгляд на слегка покрывшееся румянцем лицо аль-Хайтама и положил свободную руку ему на щёку, и тот, смотря в глаза, накрыл его ладонь своей, прижимаясь ближе. Кавех улыбнулся и опустился к его губам. Поцелуй этот нежным и невинным не вышел: страстный, глубокий, такой, что ноги не держат, если стоять, а голову сносит напрочь. Прижимая Кавеха ближе, аль-Хайтам потянул было его одежду, чтобы снять, но тот отстранился, прижимаясь лбом ко лбу.

– Не надо, – сказал он достаточно чётко, несмотря на сбитое дыхание.

– Но почему? – прошептал аль-Хайтам на выдохе.

Ответа не последовало: Кавех урвал ещё один поцелуй. Сминая чуть распухшие и покрасневшие губы, он сжал руку на груди. Аль-Хайтам дрогнул, разорвав поцелуй, и, зажмурившись, отвернулся, сипло и резко выдыхая. Кавех, воспользовавшись моментом, поцеловал открывшуюся ушную раковину, тихо шепча:

– Не сдерживайся...

Он прикусил хрящ – аль-Хайтам шумно сглотнул. На щеках выступил румянец.

– Ты сегодня очень быстро возбудился... – Кавех чувствовал, что собственные щёки тоже горят, но... Сегодня он позаботится об аль-Хайтаме.

Он опалил ухо тёплым дыханием, смял грудь, зажимая сосок между пальцев. Аль-Хайтам тихо простонал. Собственный голос резанул по ушам, поэтому он стиснул зубы и плотно сомкнул губы. Его тело уже подрагивало от напряжения, а Кавех всё продолжал мягко сминать его кожу руками и целовать ухо и щёку.

– Хватит меня мучить, – дрожащим и хриплым от возбуждения голосом пролепетал аль-Хайтам. Ему казалось, что ещё немного – он начнёт сходить с ума от такого бесстыдного бездействия со стороны Кавеха.

Кавех же в ответ припал губами к коже, оставляя багровый засос прямо под челюстью. Повернув за подбородок лицо аль-Хайтама к себе, он смазано поцеловал его в губы и спустился ниже, останавливаясь у резинки штанов. Оставив несколько поцелуев на лобке, Кавех замешкался и поднял взгляд наверх, чувствуя жар на щеках. Аль-Хайтам приподнялся на локтях и смотрел на него потемневшими глазами, тяжело дыша. Заметив колебания Кавеха, он одной рукой потрепал его по голове и вкрадчивым тоном произнёс:

– Всё в порядке.

И подействовало это правильно: Кавех уверенно устроил руки на внутренней стороне бёдер и оставил несколько поцелуев на члене. Несмотря на то, что прикосновение через ткань ощущалось не так, как к нагой коже, из-за долгого ожидания аль-Хайтама словно прострелило: он дёрнулся, неосознанно рукой стянув волосы, и выгнулся, глухо простонав. Кавех потянул штаны вниз, и Хайтам приподнялся, помогая снять их с себя. На трусах выступило пятно от предэякулята. Кавех одной рукой осторожно сжал член, а другой вцепился в бедро аль-Хайтама, не давая ёрзать слишком сильно. Тот сипло вдохнул, почти срываясь на всхлип.

– Не дёргайся, – тихо, но твёрдо попросил Кавех, подцепляя пальцами резинку нижнего белья. – Иначе ничего не получится.

Аль-Хайтам кивнул, закрывая ладонью пылающее лицо. Он не глуп и за это время чётко понял, к чему же всё идёт. Кавех хочет ему отсосать. Что ж, такого между ними ещё не было. Это подогревало интерес, возбуждая сильнее, затуманивая разум – что он ещё выкинет?

Оставив аль-Хайтама нагим, Кавех мягко погладил внутреннюю сторону бедра, которое до этого настолько резко сжал, что виднелись следы от пальцев. Плавно подняв ладонь выше, он привычным движением огладил вставший член – до этого он не раз делал то же самое во время прелюдий. Аль-Хайтам зажмурился, глубоко вдыхая на очередное движение. Руки у Кавеха слегка мозолисты и грубоваты – особенно выступала мозоль на среднем пальце из-за пера – но, несмотря на это, аль-Хайтам ни за что бы не позволил другим пальцам, ладоням касаться своего тела. Только этим рукам он мог вверить себя полностью, без опасений и без остатка: и тело, и душу.

Распределяя предэякулят и выбивая тихие вздохи из аль-Хайтама, Кавех почувствовал трепет предвкушения, от которого дыхание спёрло. Мурашки шли по коже только от мысли о минете, от возбуждения живот стягивало и кружилась голова – аль-Хайтам сходил с ума в томительном ожидании. Из этого состояния, как ни странно, вывел его Кавех: он начал оставлять влажные поцелуи на лобке и бедре, не останавливая движений рукой. Это всё ощущалось не так, как при мастурбации друг другу перед сексом, казалось интимнее, чем шёпот о любви на ухо перед сном, показывало доверие больше тысячи слов и взглядов.

С волнением и долей страха Кавех языком коснулся основания члена, оставляя мокрый след, и аль-Хайтам легко дрогнул, пальцами крепко сжимая простынь, и закусил губу, стараясь не мешать процессу. Кавех ещё раз лизнул, получая пока смешанные чувства от этого некого "эксперимента" и делая короткую паузу. К приятному удивлению, было не отвратительно: солоноватый предэякулят смешался со вкусом обычной кожи и его собственной слюной. Хотя это не было такой уж неожиданностью: аль-Хайтам мылся тщательно везде – но до этого Кавеха одолевали смутные сомнения, которые тот час пропали. Странно, но уж точно не неприятно. Принимая к сведению свой вывод, Кавех прибавил энтузиазма и начал активнее покрывать член своей слюной. Провёл кончиком языка от основания к головке, плашмя лизнул её, оттянув крайнюю плоть, легко подул, заставляя мурашки бежать по телу, и поднял глаза на аль-Хайтама, пытаясь понять, правильную ли реакцию вызывают его действия. Тот прерывисто глубоко дышал через рот, ресницы закрытых глаз подрагивали, а пальцы самовольно сжимали ткань – аль-Хайтам очень надеялся, что новую простыню после такого покупать не придётся. Затянувшаяся пауза Кавеха заставила его открыть глаза и приподняться на локтях. Они встретились взглядами; зрачки у аль-Хайтама расширились, губы пересохли от дыхания: он ожидал новых действий. Кавех улыбнулся, оставив поцелуй на лобке, и начал медленно брать в рот. 

Сначала прошла головка, и он остановился на несколько секунд, втянув щёки. Аль-Хайтам застонал, зажмурившись, и поджал пальцы на ногах. Из-за столь длительного ожидания ему казалось, что он кончит только от этого неумелого, но очень желанного действия. Кавех выпустил член изо рта, начиная действовать рукой. Ладонь мягко прошлась по бедру, иногда чуть сжимая бархатную кожу, под которой сокращались мышцы, пока другая медленно двигалась вверх-вниз, вытаскивая из аль-Хайтама судорожные выдохи и хрипы. Кавех высунул язык, наклонился и вновь начал медленно опускаться. В этот раз член прошёл чуть глубже, и Кавех, нахмурившись, шумно дышал через нос, стараясь оставаться в одном положении. Аль-Хайтам машинально закрыл себе рот ладонью, закатывая глаза. Обветренные губы, плотно смыкающиеся у него на члене, медленные движения, мягкие касания, желание Кавеха сделать настолько приятно – всё это сводило с ума, и аль-Хайтам не мог больше думать ни о чём, кроме как о продолжении.

Губы вновь заменились пальцами. Аль-Хайтам простонал, и вырвавшийся звук не могло ничего остановить. Рука мешала дышать, поэтому она снова оказалась на белой простыни, стягивая ткань. Их общее сбитое дыхание сплелось в единый звук. Кавех, довольный собой, смотрел на подрагивающее от возбуждения тело и желал только одного: дать больше, заставить задохнуться в удовольствии. Он согнул ногу аль-Хайтама в колене и под его тихий стон оставил засос. Поцелуй, ещё один – Кавех нежно касался губами бедра, чуть быстрее надрачивая. Предэякулят выделялся обильно, но его, честно говоря, это особо не смущало: довести аль-Хайтама до оргазма минетом стало уже просто делом принципа. И поэтому, несмотря на собственное возбуждение, Кавех опять направил член в себя, пропуская его до корня языка. Нахмурился, зажмурился, но только спустя некоторое время приподнялся, уделяя внимание головке, а рукой проводя по стволу.

Минута – он вновь опустился. Слишком быстро и резко, даже по мнению аль-Хайтама. Он почувствовал, как его член прошёл ещё глубже, в горло. Тело дрогнуло от удовлетворения, но здравый смысл зашептал. Считанные секунды ушли на осознание мысли.

Кавеху, без должной подготовки к такому глубокому минету, должно быть сейчас неприятно, даже больно.

Кавех резко отстранился, держась за шею, закашлял, а глаза заслезились. Он сдержал рвотный порыв, но горло жгло так сильно, что, казалось, его внутренности вывернет наружу. От нехватки воздуха глаза слезились; он резко вдыхал, выпуская воздух хрипами.

– Кавех! – Аль-Хайтам сел на колени рядом с согнувшимся Кавехом. Осторожно погладил по плечам, настороженно смотря.

– Я... – слова прервались кашлем и всхлипом, – в норме. – Кавех начал медленно дышать через нос, иногда хрипел, стараясь успокоиться.

– Воды?

– Это лишнее, – сипло прошептал в ответ он, вновь кашляя. Аль-Хайтам кивнул. Нет – нет.

Они сидели рядом. Аль-Хайтам мягко гладил Кавеха по голове, молча ждал, слушая в очередной раз вдох и кашель. Прошло достаточно времени, прежде чем Кавех смог нормально – ещё чуть сипло – дышать, не хрипя. Только тогда аль-Хайтам поднял ладонями его лицо, поглаживая мокрые щёки пальцами.

– Уверен?

– Да.

Они смотрели друг другу в глаза, без слов споря. Кавех недовольно хмурился, но аль-Хайтам тоже не сдавался, оставаясь при своём. Не отводя взгляд, они молчали около минуты, казавшейся вечным потоком секунд. Первым сдался аль-Хайтам.

– Не пытайся сделать всё идеально с первого раза. Ты чисто физически пока что не сможешь взять так глубоко, как ты хочешь. Да и мне этого не нужно.

Кавех криво улыбнулся и кивнул.

– И не торопись. Будет очень нехорошо, если ты умрёшь во время минета. Представь, что люди скажут. «Светоч Кшахревара так упорно сосал, что задохнулся и умер! Затрахали?» – аль-Хайтам не упустил возможности беззлобно постебаться, направляя атмосферу в другое русло.

– Придурок, – Кавех опрокинул его на кровать. – Я запрещу Сайно приближаться к тебе.

Он наигранно закатил глаза, упираясь руками рядом с чужой головой. Аль-Хайтам потянул его ниже и оставил осторожный поцелуй на шее. Ещё один, ещё... Влажными следами на коже он словно молча говорил: «Всё нормально. Ты ничего не испортил». Кавех тихо застонал, позволяя себе недолго насладиться этим. Аль-Хайтам слегка прикусил кожу, оставляя неаккуратный засос, провёл носом по шее выше и остановился. Они застыли в этом мгновении, просто наслаждались друг другом, ощущением близости не столько физической, сколько внутренней.

«Ты понимаешь меня без слов».

Но в животе возбуждение не перестало тянуть, лишь притупилось на время. И Кавех, ощущая застоявшееся напряжение, отстранился, на последок чмокнул аль-Хайтама в лоб и начал медленно опускаться ниже. Влажные следы от поцелуев оставались уже на коже аль-Хайтама. Он тихо вздыхал, чувствуя, что атмосфера в комнате сменилась с бушующего, только разгоревшегося пламени, на равномерное, но не менее жгучее горение. Кавех снова и снова целовал его мокрую и солёную от пота кожу, не брезгуя: они были вместе – сначала в дружеском, а теперь и в любовном плане – слишком долго и видели друг друга в любых состояниях, потому им нечего было отторгать друг в друге.

Плавно Кавех вновь оказался перед членом аль-Хайтама. Прозрачный предэякулят стекал густыми каплями по стволу и головке, и Кавех аккуратным движением распределил его по члену, смотря на аль-Хайтама: тот, приподнявшись, ожидал новых действий. Они встретились взглядами. Аль-Хайтам кивнул Кавеху, расставил ноги чуть пошире и, получив в ответ благодарный взгляд, откинул голову на кровать, прикрывая глаза. Кавех оставлял нежные поцелуи на бёдрах, небыстро водя рукой вверх-вниз – кажется, что-то подобное уже было сегодня вечером?

Хмыкнув, он медленно взял в рот головку, не останавливая движений рукой. Аль-Хайтам застонал и облизал пересохшие губы – потрясающе. Кавех втянул щёки, взяв чуть глубже, а затем приподнялся. Медленно опустился, также поднялся, помогая себе рукой на стволе. Снова, и снова, и снова, сводя постепенно с ума. Кавех не мог сглотнуть слюну, и она накапливалась во рту, стекая затем по члену, создавая дополнительную влажность и скольжение.

Кажется, он даже наловчился, потому что спустя минуты, длящиеся в сознании бесконечностью, Кавех начал сосать быстрее, сосредотачиваясь на своих действиях.

– Архонты... – тихо простонал аль-Хайтам, выгибаясь.

Кавех отстранился с характерным хлюпнувшим звуком, облизывая губы, и тело аль-Хайтама непроизвольно потянулось за ним, желая, чтобы прикосновение вернулось.

– Не богохульствуй, – гордо сказал Кавех, хрипло и тяжело дыша. Он действительно смог довести аль-Хайтама до той стадии возбуждения, до которой не доводил ни разу. Аль-Хайтам, молящий Архонтов во время минета? Похоже на начало очередного анекдота Сайно.

В ответ послышался лишь осуждающее фырканье. Теперь, кажется, не только аль-Хайтаму запрещено так часто слушать шутки генерала Махаматры.

Кавех облизнул треснувшие губы. Если быть честным, вставший член, всё ещё скованный тканью трусов и штанов, требовал внимания и от возбуждения кружилась голова. Но подрагивающее тело аль-Хайтама, просящий взгляд, желавший только его, тихие стоны пленили, заставляли забыть о себе и доставить удовольствие в первую очередь ему. Кавех пропускал член глубже в рот, а затем приподнимался, рукой размазывая слюну, смешанную с предэякулятом, по стволу. Аль-Хайтам стонал, ноги то разъезжались, то норовили сжать голову Кавеха между бёдер – его спасала только крепкая хватка одной из рук на бедре; дыхание сбилось ещё вечность назад, потому он дышал, вдыхая то слишком резко и отрывисто, то чересчур глубоко и медленно, вторя переменчивому темпу, который Кавех задавал.

– Кавех... – застонал аль-Хайтам, выгибаясь, стараясь не навредить желанием толкнуться глубже. – Я скоро...

Ему не нужно было продолжать, чтобы его поняли. Темп стал быстрее, головка проходила глубже, тонкие пальцы захватывали член в плен – аль-Хайтам терял связь с миром, раскрывая рот в очередном стоне. Всё перед глазами плыло: Вселенная словно сосредоточилась в мягких щеках, губах, мокром языке и его собственном члене. Голос срывался, аль-Хайтам переходил со стонов на всхлипы и сиплые мычания, и наоборот. Глаза закатывались, немного слезились – кажется, аль-Хайтаму ещё ни разу не было настолько хорошо. Кавех слушал его с упоением, игнорировал ноющую челюсть, зудящие губы и сухость в горле, не жалея ни о чём этим вечером.

– Кавех, Архонты, подожди, – залепетал аль-Хайтам, пытаясь оттянуть чужую голову от своего члена, закатывая от удовольствия глаза.

Кавех, напротив, прижался ближе. Он чувствовал, как плоть внутри рта пульсировала, сокращалась. Горячая вязкая сперма оказалась во рту, скапливалась, излишки стекали по члену. Горьковато, солоно, но Кавех не отпрянул. Было что-то странно-возбуждающее в этом: по возможности забрать в себя всё, что он отдаст ему.

Аль-Хайтам стонал, всхлипывал, судорожно хватал воздух ртом, ощущая всё словно на периферии сознания. Оргазм отключил мозг, мысли; он отдалённо чувствовал губы на своём члене, любимые ладони, гладящие его трясущиеся, окоченевшие бёдра, и скулил, сходя с ума. Но самое главное – ему было невероятно хорошо, до звёзд в глазах хорошо. Словно каждый Бог Тейвата дал ему своё благословение, ведь, он уверен, иначе бы Кавех – самый-лучший-мужчина-на-свете – никогда бы не заметил аль-Хайтама ещё тогда, в библиотеке, и никогда бы не был он так счастлив рядом с кем-то, если это был бы не Светоч Кашхревара, лучший архитектор Сумеру, его любимый и дорогой Кавех.

Когда он начал приходить в себя, первое, что почувствовал, – влагу на щеках и осторожные поцелуи. Аль-Хайтам открыл глаза – весь мир всё ещё был размыт и вертелся, поэтому он вздохнул, концентрируясь на своём дыхании.

– Ты как? – тихо спросил Кавех, прибившийся к боку, обнимая аль-Хайтама поперёк груди.

– Как будто только что умер, а потом воскрес, – поступил хриплый ответ.

Он осторожно перевернулся на бок, лицом к Кавеху, и уткнулся в его плечо, стараясь осознать своё положение в пространстве. Кавех издал тихий смешок, поцеловав аль-Хайтама в волосы. Почувствовав чужую руку, на ощупь опускающуюся по телу, он напрягся, немного отстраняясь.

– Хайтам?

Ладонь огладила его член, скрытый под одеждой, и Кавех резко выдохнул, прикрывая глаза.

– Ты снова забыл о себе, – ответил аль-Хайтам, рукой пробираясь под нижнее бельё. Кавех глубоко вдохнул.

– В этот раз это было намеренно! Тебе не обязательно...

Слова прервались стоном. Аль-Хайтам выпустил его член из-под одежды, проводя подрагивающими кончиками пальцев снизу вверх по всей длине. Кавех прижался ближе, всхлипывая. Игнорируемое возбуждение теперь накрывало с головой, затуманивая разум всего за мгновения. Он был близок к разрядке, накопившееся напряжение желало выйти, но Кавех не предполагал, что аль-Хайтам решит доставить ему удовольствие. Он планировал просто проигнорировать это, сделав главным героем этого вечера Хайтама, а не себя. Они всегда были на равных, и, видимо, тот хотел, чтобы так и оставалось.

– Хайтам... – тихо позвал Кавех, толкаясь в кулак. Получив в ответ вопросительное мычание, он продолжил: – люблю тебя.

Аль-Хайтам совсем слегка ускорил движения рукой – ритмично: вверх-вниз – и оставил смазанный поцелуй на шее, заставляя Кавеха вздрагивать и стонать, прижиматься ближе.

– Я тебя тоже. – Поцелуй под ухо. – Очень.

Кавех всхлипнул, с нажимом проводя пальцами по спине аль-Хайтама. Он скоро кончит – они оба это знали. Слишком приятно, слишком хорошо. Кавеха потряхивало от пальцев, двигающихся на его члене, от поцелуев в шею и дыхания на ухо, от запаха аль-Хайтама. Весь мир, всё искусство, жизнь – каждое из составляющих мировоззрения заканчивалось в нём. Кавех знал, что тот устал, но продолжал. Для него.

– Быстрее! – единственное, на что его хватило, прежде чем разум покинул.

Аль-Хайтам повиновался: скорые потирающие движения, ласкающие головку, пришли на смену более ленивым, охватывающим всю длину. Кавех вцепился в него, глотая воздух вместо вдоха, извиваясь. На боку было не очень удобно, но никого это не смущало: они были вне комнаты, кровати, времени. Стискивая зубы, Кавех сделал ещё пару движений в руку аль-Хайтама и, простонав, кончил. Он дрожал, прижимаясь ближе, царапал кожу на спине Аль-Хайтама(он же потом будет её обрабатывать) и шептал неразборчиво – кажется, что-то о любви.

Они погрузились в тишину, которую нарушали лишь негромкие всхлипы Кавеха и тяжёлое дыхание аль-Хайтама. Они прижимались друг к другу, нежно целовались, прикрыв глаза. Погрузившись в послеоргазменную негу, Кавех выводил на спине узоры, известные лишь ему. Чувствуя, что и аль-Хайтам всё ещё немного дрожит, он удовлетворённо улыбнулся – это он довёл его до такого!

– Теперь тебе снова придётся мыться, – Кавех издал смешок, понимая, что ему самому ещё и одежду стирать.

– Ни о чём не жалею, – ответил честно аль-Хайтам и притянул Кавеха к себе для глубокого поцелуя.