Со звуком лёгкого ветерка и пением птиц сегодня в деревне Ханшэ сливается мелодичный звук струн пипы. Небольшая толпа народу, среди которой все были на вид обыкновенные земледельцы, обступила юного музыканта со всех сторон. Сразу видно, что бродячие артисты и музыканты в этом забытом Богами месте — редкие гости. Люди здесь, не имея иного выхода, учились видеть прекрасное в мелочах, украшая дома самодельными, не слишком аккуратными фонариками и полотнами, старательно вышитыми домохозяйками. Каждый, кто созерцал выступление, кажется затаил дыхания, слушая мелодию и негромкое пение.
«В пути и в пути,
и снова в пути и в пути…»,*
Юноша, восседающий на пыльном ящике у забора дома какого-то господина, снова проводит пальцами по струнам, и те послушно поют вместе с ним. Главная улица города озаряется этой мелодией, а вместе с тем и восторженными шепотками.
Когда звук пипы затихает, низенький старик из толпы делает шаг вперёд, сжимая в худощавой руке медный цянь. По одеждам на людях, что собрались вокруг, сразу видно — они точно не богаты, если не сказать, что и вовсе являются бедняками. Музыкант растерянно смотрит на старичка, хлопая ресницами, а потом неловко склоняет голову набок и отмахивается от предложенных денег одной рукой, второй придерживая пипу.
— Это совсем лишнее, не нужно, — настаивает юноша, но его перебивают.
— Вы проделали долгий путь, добираясь сюда. Вам ведь нужно восстановить силы?
Помочь вам с оплатой обеда в чайной — меньшее, что мы можем сделать.
Юноша вздохнул, но учтивая улыбка на его лице не дрогнула. Он не знал, что делать от упорства старика перед ним: плакать или смеяться. Однако. прежде, чем он смог придумать, что сказать дальше, из-за спины пожилого мужчины выскользнул ребёнок. Маленькая девочка лет 5 от роду робко протягивала пару цветков с мятыми от её хватки стебельками. Старик обернулся и не успел произнести и слова своей, по всей видимости, внучке, как она уже отдала свой скромный подарок.
— Они очень красивы, — Юноша хихикнул, поднося цветки ближе к лицу, вдыхая приятный запах, — спасибо, мэймэй.
Он улыбнулся, заправляя один цветок в свои чёрные, точно враново крыло, волосы. Девочка с восторгом колокольчиком засмеялась в ответ, робко прячась за рукавом своего деда, который опустил ладонь с монеткой. Музыкант удобнее взял свою пипу, вставая с ящика, отряхивая пыль с простеньких дорожных одежд, словно невзначай заправил цветок за ухо девочки и зашагал прочь, напоследок оборачиваясь на медленно расходящуюся толпу, складывая руки в малом поклоне, насколько это позволял музыкальный инструмент в его руках.
— Вынужден откланяться.
— Пусть вас преследует удача.
Ответил старик тоненьким, скрипучим голосом, когда его сухие губы растянулись в благодарной улыбке. Остальные люди из толпы тоже что-то ответили, но этого юный музыкант уже разобрать не смог. Вместо этого он отчётливо услышал знакомый голос в своей голове.
— Найдёшь минуту или Ваше Высочество слишком занят праздными забавами среди смертных?
Юноша немедля приложил два пальца к виску, скрываясь в тени ближайшего здания.
— Генерал? Всё в порядке?
Се Хуа слишком хорошо знал этого человека, чтобы не заметить даже самого малейшего изменения в его тоне, но сейчас было бы очевидно для любого, что Му Цин пребывает в волнении, даже если тщательно пытается это скрыть.
В ответ на свой вопрос Се Хуа слышит негромкое покашливание, что вызывает у него тень улыбки.
— Ничего смешного. Где Ваши манеры?
— О чём это Вы?
Му Цин бы и рад как обычно цокнуть и сказать что-то вроде его обыденной фразы «Ах, точно, как я мог забыть. Ты ведь ныне простолюдин», указав Се Хуа на его поддельную личину, но его ум был занят другим
— У меня важная новость, — Генерал Юго-запада готов был выпалить всё как есть, но держался за образ телесного воплощения спокойствия и безразличия.
— Насколько это серьёзно? — тон Се Хуа мягкий, учтивый, но Му Цин слышит эту ноту веселья, которое пока не отпустило принца.
— Его Наследное Высочество вновь вознёсся на небеса.