К возвращению родителей младшим брату и сестренке полагалось уже спать, но малыш Сэмми ни к какую не желал утихомириваться на просьбы Лоренса, сестрица же и вовсе высокомерно заявила, что достаточно уже большая, чтобы самой решать, когда ей спать захочется. Увы, отвечать перед матушкой при этом все равно пришлось бы исключительно старшему: родители почему-то полагали, что Лоренс несет ответственность за брата и сестру, но при этом за взрослого никто его не считал – и младшие прекрасно это осознавали, и не думая слушаться. В очередной раз беспомощно это констатировав про себя, удалось все же подкупить их обещанием почитать сказку – Таша уже сносно читала сама, но слушать все еще любила больше. По порядку в сборнике им попалась «Гусятница»: история несчастной королевской дочери, которую коварная служанка по пути к жениху заставила обменяться одеждой и лошадьми, чтобы себя в соседнем королевстве выдать за принцессу, а главную героиню заставив пасти гусей – пока старый король что-то не заподозрил и не докопался до правды. Дослушав завершение сказки, сестричка брезгливо поджала и без того тонковатые губы.
- Камеристке следовало избавиться и от принцессы, и от лошади, а не оставлять эту глупую куклу во дворце из жалости!
- Таша, ну откуда у тебя такие жестокие мысли? – опешил Лоренс, взглянув на нее поверх открытой книги. – Тебе не жалко было принцессу?
- Принцесса-то в конце на жалость не разменивалась! – хмыкнула сестренка. – И она просто ничтожество: плачет и ноет из-за того, что пришлось самой выпить из реки, из-за непыльной работенки, с которой ребенок справлялся. Большинству людей приходится по-настоящему и тяжело работать всю жизнь, а принцессу нужно жалеть, словно она хоть в чем-то лучше других? Почему ее вообще не сожгли, как ведьму, за то, что управляет ветром и разговаривает с головой дохлой лошади? Это же жутко!
Лоренс никогда не задумывался о сказках, как о чем-то, где стоит искать смысл, поэтому озадаченно покачал головой.
- Может быть, это о волшебных королевствах, где все правители обладают особой силой, а способности управлять ветром и чудесная лошадь – это косвенно и выдало настоящую особу королевской крови. Наверное…
- Ага. При этом принцесса использует свои силы, чтобы поныть перед дохлой лошадкой или поиздеваться над мальчишкой-пастушком, но не может дать отпор служанке, когда та отбирает ее платье и коня. Говорю же, она просто ничтожество и ничего сама не заслуживала. Все: и король, и принц, и камеристка – с ней сюсюкались только потому, что она красавица! Да и принц, которому вообще все равно, на ком было жениться, тоже хорош!
- Я думал, девочки твоего возраста любят принцесс и принцев, – признался Лоренс и вздохнул.
Малышке Таше, конечно, с внешностью повезло несколько больше братьев, которым, как любила брезгливо повторять матушка «от отца досталась широкая кость и следовало бы приложить усилия, чтобы не унаследовать еще и его комплекцию», но все же хорошенькой ее было не назвать. Мама вообще часто сетовала, какой сама в молодости была красавицей, все больше со временем приукрашивая прошлое, и как все дети тут ее «подвели». Сестре еще далеко до того возраста, когда это начнет всерьез отравлять жизнь, но, видно, рассудительная девочка уже сейчас многое понимала, вот и не желала принимать за заслугу сказочных героев то, что все они непременно «прекрасны».
– Понимаешь, сказки записывались во времена абсолютной монархии, когда все действительно считали, будто особы королевской крови по умолчанию лучше обычных людей. И чего бы принцесса ни заслуживала, это просто история про то, что обманывать и забирать чужое нехорошо. К тому же, избавляться от принцессы было бесполезно, в сказке тайну все равно выдали бы какие-нибудь поющие косточки или волшебные птички – затея в любом случае была неудачная. У каждого в судьбе есть свои возможности, чтобы добиться успеха, ни к чему для этого присваивать чужую жизнь.
- Будь так, многие люди достигали бы успеха. Почему же ты, как и папа, прозябаешь в конторке? Почему мама так и не прославилась в своем театре?
- Не знаю. Большинство людей понятия не имеют, в чем именно их возможности заключаются. Или хотят совсем не того, в чем бы преуспели. К тому же, мы ведь и так живем совсем неплохо, верно? Наверное, вы с Сэмми уже слишком выросли для сказок, почитаем завтра что-нибудь другое?
- Остов сокловищ! – оживился младший братец, которому непонятный разговор явно уже порядком наскучил.
- Тс-с, Сэм, не вопи так. Хорошо, пусть будет «Остров сокровищ», но только если сейчас вы немедленно заснете – и больше ни звука.
История принцессы-гусятницы и впрямь была, стоило лишь вдуматься, довольно глупой и нелогичной во многих моментах, хотя столь жестоких замечаний от совсем еще юной Таши Лоренс не понимал. Да и вообще, кто задумывается о логике истории, которая все равно никогда не могла бы произойти?
Лишь больше десятка лет спустя ему еще предстояло вспомнить этот разговор и запоздало согласиться с сестричкой: единственным, что «коварная» камеристка сделала неправильно, было пожалеть свергнутую госпожу, а не притопить в том же лесном ручейке, что унес платок с пятнами волшебной крови! Может, по жестоким правилам всех старых сказок, собственной страшной судьбы после разоблачения самозванки это бы и не изменило, но мысль, что и никчемная принцесса закончила бы как раз по отсутствующим заслугам, странным образом согревала.