В День Рождения Евы – Зеркальную дату Марта – они с Войдом сидели большую часть дня на занятиях, которых становилось всё больше и больше, кроме того, Ева сильно нервничала, так как на днях должны были прийти результаты экзамена по информатике, который она недавно передавала. Девушка была сильно измотана – как бы она не старалась, у неё не получалось понять занятия выше средней сложности, сильна она была совершенно в другом.

Закончилась последняя, четвёртая на сегодня пара, после которой все пересдающие начали трепетно проверять сайт с результатами. Войд стоял рядом, собирая вещи. Ева в это время на своём маленьком телефоне дрожащими руками набирала пароль от личного кабинета. Всё внутри горело – ей просто нужен был проходной балл, не более. И он там был – едва переваливши за порог стояли 4,25/10. Она сразу вздохнула с облегчением, убирая телефон на парту и только тогда прибирая тетрадь.

– Ну как? – юноша повернулся к ней.

– Четыре и двадцать пять, сдала.

– Да ты моя умница, – тихо сказал юноша, тотчас приобнял её одной рукой, прижав к себе, чмокнув в висок. Ева широко улыбнулась – удовольствия от действий Войда было больше, чем от осознания факта, что она может забыть про информатику и вернуть себе стипендию. Выходя из кабинета, они столкнулись с однокурсниками и академический руководителем, который пришёл обсудить баллы. Ева по привычке держала Войда за руку, стоя позади толпы, из-за которой её даже не было видно.

– Так, где R-300-SSWt? – преподаватель помотал головой, но заметил девушку только тогда, когда перед ней все расступились.

– Я здесь, – она подняла руку, в меру громко ответив, столкнувшись с недовольным взглядом учителя.

– Ева, ну что это за баллы? Четыре месяца было, неужели нельзя было лучше подготовиться? Самый низкий балл из всей параллели, еле-еле четыре набрала, ну что это? Давай ты как-то вернёшься с небес на землю? Отношения это хорошо, но Войд, в отличие от тебя, в успеваемости не проседает. – Она растерялась от таких слов, ещё никто не отчитывать её за это. – На тебя возлагались большие надежды, но ты их не оправдала, очень жаль!..

Несколько секунд молчания. Вздохнув, студентка ему размеренно ответила:

– Профессор Ким, моя личная жизнь на мою успеваемость не влияет и это не то, что можно или нужно обсуждать на публике. Я наблюдатель-ликвидатор, а не программист. Мне всегда тяжело давалась информатика и программирование, с остальными дисциплинам у меня всё в порядке. И я готовилась к экзамену все эти месяцы, много и долго. Я признаю свою абсолютную неспособность писать коды и незнание всех типов данных и команд, но я в совершенстве владею другими навыками, которым могу найти практическое применение в своём алгоритме и в повседневной жизни.

На её слова ответили достаточно резко:

− Если вы думаете, что такой низкий навык программирования вас будет обеспечивать всю жизнь, то вы глубоко ошибаетесь, − свысока. – Вы ещё припомните мои слова, когда схватитесь за голову во время алгоритма, когда вас просто откажутся повышать, потому что вы не обладаете нужными компетенциями!

− Хорошо, если вспомню, то я оповещу Вас, профессор Ким, − её ответ был воспринят как высокомерное поведение для мужчины, но вот однокурсники, в том числе и Войд, уважавшие Еву за её умение ставит людей на место, не переходя границ, совершенно спокойно, испытывали лишь восхищение. Далеко не каждый из них смог бы так же тактично ответить, не токсично, а именно спокойно и с полной уверенностью в своей правоте. Мужчина хмыкнул и ушёл, громко хлопнув дверью. Ева даже не проводила его взглядом – и ей, и Войду, было глубоко плевать на слова профессора.

Иронично было, что они вышли следом, некоторое время идя прямо за ним, не имея такой цели, но направляясь к выходу.

На улице, когда разговаривать было удобней, Войд произнёс:

– Не обращай внимания, я думаю, он просто фанатик своей дисциплины. Увы, дать ему статью мы не можем, недостаточно оснований для состава, – это так спокойно сходил с уст, что казалось забавным, однако то была всего-навсего начавшаяся профессиональная деформация.

– Хах, ты сразу думаешь о том, чтобы посадить его? – Ева нисколько не грустила.

– Мне не нравится, когда тебя кто-то оскорбляет. Неважно, кто он, закон для всех един. Как минимум, как твой молодой человек, я не хочу и не позволю выражаться о тебе в таком ключе. Думаю, что деканат оценит слова Кима достойно, – он загадочно улыбнулся, и девушка сразу поняла, о чём шла речь. Она от удивления слегка раскрыла губы, улыбаясь, сияющими глазами глядя на выражение лица Войда.

– Ты это записал? Но как ты успел? – горячим и волнительным шёпотом.

– Я не дилетант, – самодовольная усмешка, – и я знаю, что можно использовать для того, чтобы ставить людей на место.

– Надеюсь, это не испортило тебе праздник? – томно спросил, лёжа в кровати, обнимая её за плечо, отчаянно пытаясь не придавит волосы.

– Совсем нет. Мне плевать на Кима в этом плане. Он может думать и говорить обо мне что хочет, стереть или ликвидировать его могу я, – расслабленно лицо, на котором изменились только губы – их уголки растянулась и чуть поднялись вверх.

– Хм, и то верно… ты знаешь, что ты маленькая дьяволица?

– Конечно, меня так называли мама и папа.

– И чем же ты проказила в детстве? – «Доводила ядом до смерти мышей в подвалах кухонь и складов, испаряла всю воду из колодца движением руки, нечаянно усыпила один полк Республиканской гвардии… Тебе лучше не знать, милый…».

– Ничего особенного, просто детские шалости. – Ева делала это не намеренно, пока училась использовать свои способности. – Я была слишком сообразительна в детстве, за мной иногда просто не поспевала няня, – на самом деле служанка, – хотя, я с ней проводила крайне мало времени, родители всегда были со мной.

– Я даже не сомневаюсь, – смех сквозь поцелуй в её макушку белых волос. – Что же ты будешь делать, если твои дети будут такими же?

– А я не вижу в этом ничего плохого! Это же ребёнок – пусть веселится и делает, что хочет. Может, он будет не в меня, а в более спокойную персону?

– И ты не обидишься, если твой ребёнок будет угрюмым и холодным?

– Нет, потому что главное, что этот ребёнок будет от любимого человека и здоровый! – она крепче обхватила его грудь, обнимая так сильно, что даже Войду становилось жутко от того, что ему могут сломать рёбра.

– Хорошо, я понял-понял, – сдержанно смеясь. – Но учти, беременной я не разрешу тебе ходить на ликвидации, – прозвучало едва ли грозно, скорее только сердито для вида.

– А кто сказал, что это будет твой ребёнок? – она лукаво улыбнулась поднимаясь на локти, невозмутимо весело смотря в его глаза, над которыми змурились брови. Но растеряться он не мог, это же был Войд.

– Ты. Ровно месяц и день назад.

– А, может, я передумала? – одна непослушная прядь её волос вылезла из-за уха, её юноша аккуратно убрал назад.

– Тогда бы ты не лежала со мной на кровати в нашей квартире и не обнимала меня, – его жест был ещё и манёвром для того, чтобы притянуть к себе лицо Евы, поцеловав в мягкие губы, пропитавшиеся мятой и лёгким холодом.

Изначально ничего не предвещающий и безобидный поцелуй заставил оба сердца стучать тяжелее, лишив скорого прекращения. У Евы сбилось дыхание, когда юноша провел свободной рукой вдоль её позвоночника, следом девичьи ладони обняли скулы Войда. Но это было бы ещё ничего – сердечный ритм его был просто оглушающе громким. Она продлила масла в огонь, ловко оказавшись на его торсе, склоняясь для того, чтобы продолжать целовать. Крепкие руки сначала держали талию, вследствие перешли на сильные, объёмные бёдра, нежные поглаживая горячих ладоней по которым вызывали у обладательница мурашки. Право, она была в достаточно широких штанах, однако по бокам имеющие разрезы, пространства меж которых касались чуть шершавые пальцы. Ева чуть прикусывала его нижнюю губу, причём делала она это клыками, которые у ней были особенно острые. Это было не больно, наоборот, больше возбуждало. В едва заметно свете лампы её локоны переливались платиной, мягкие, точно бархатные, струящиеся по плечам до самых бёдер. Прогибаться в пояснице в такой позе не получилось бы, она чуть горбилась, для выпрямления стоило бы сесть на пах, но…

Они замерли перед новым поцелуем, прижавшись друг к другу лбами. Шумный выдох сорвался с его губ, пропитавшимися пряным бальзамом девушки. Он ладонями широко обхватывал её бёдра, слегка сжимая, затем ослабляя, снова сжимая. Её ноги – упругие, плотные, на которых он так любил лежать, сейчас в его ладонях.

– У тебя мурашки, – сиплый шёпот Войда. – Ты боишься?

– Нет... Но я думаю, что…

– Не сейчас, – в унисон.

Расслабленный выдох.

– Мы придём к этому позже, – он переложил руки на плечи, сперва погладив их, потом подняв Еву с себя и положив рядом, обнимая и лишая всякой возможности выбраться. Она спиной прислонилась к его груди, поджав под себя ноги, занимаясь ещё меньше на кровати. Однако, нет, стоило совершить ещё пару действий. Ева только дотянулась до полки, стянув с неё резинку для волос, убирая их, чтобы те не мешали, пока Войд выключал лампу. Вот теперь юноша обнял её крепко и надолго.

Привыкшие к темноте красные глаза смотрели вперёд. Сердце её ттрепетал точно голубка в клетке. Его дыхание, ещё не пришедшее в норму, тяжёлое, отчего-то сейчас так смущало и вгоняло в краску, будто минуту назад она не сидела вверху его пресса, исцеловывая губы. Та обхватила ладонями его руки, цепляясь за них. Она чувствовала себя медвежонком в его лапах, и это так не гармонично шло вкупе с ещё не усмирившейся страстью, устроившей пожар.

Войд не думал обо всём этом, не разбирался в своих чувствах – это было не нужно и не имело бы никакого смысла. Он просто знал, что любил Еву, понимал это и не размышлять больше ни о чём. Она была рядом, бесконечно любящая и согревающая душу, ему вряд ли нужно было что-то большее. С ней было и весело, и спокойно, и так, что дыхание перехватывало при одном взгляде. Это всё могло случиться с ним буквально за несколько минут, как только что. Единственное – руки он расслабил, дав ей чуть больше свободы. Он переживал, что задавит её собой, поставит синяк или что-то ещё, хотя не раз убеждался в том, насколько физически она была крепкой, но в то же время хрупкой на вид. Воспользовавшись моментом, Ева повернулась к нему, утыкаясь носом в плечо, обнимая за спину, теперь распрямляя ноги, точно балерина – молодой человек находил это забавным.

Ночью могло быть так, что он переворачиваться вместе с Евой, буквально перетаскивая на другую сторону кровати, как игрушку. Или взваливал на себя – Ева часто просыпалась будучи практически всем телом на нём. Иногда же, наоборот, они просыпались на разных частях кровати, или лёжа спиной к спине – так было удобней.

Неловко было тогда, когда ночная одежда в процессе сна спадала, сминаясь или сползая, обнажая практически всю грудь Евы. Она-то просто поправляла, однако Войд становился красным по самые уши. Он пялился в потолок, чтобы не смущать, хотя ничего подобного его партнёрша не ощущала.

Войд наблюдал за тем, как девушка, выходящая из их спальни, поправляла волосы, откидывая их за спину. Он же обедал, не особо понимая, почему на столе стояла только одна порция – для него. Спросить он решился только в тот момент, когда Ева, ни сказав ни слова, уже надевала на себя повседневные туфли.

− Ты куда?

− Я разве тебе не говорила? – отбросив туфли, торопясь, Ева подбежала к нему, чмокнув в щёку на прощание, оставшись рядом во время разговора. − Юлия пригласила меня на судебное заседание. Сначала на него, а потом на алгоритм.

− У тебя сегодня смена?

− Да, − Ева прекрасно знала, что юноша так и не смирился с тем, что она выполняла алгоритм в ночное время.

− Я зайду за тобой.

− Зачем?

− Забрать, − полного ответа от него добиться сейчас вряд ли было бы возможно, поэтому Ева закатила глаза, ещё раз поцеловав, но уже в висок, убегая обратно и надевая обувь.

− Я позвоню тебе сама, раньше пяти утра приходить даже не смей.

− Ладно, − грузный ответ, недовольный. Но такая его реакция была куда мягче, чем в начале года, прогресс заметен.

Войд знал – либо он разрешает еЙ всё, либо он без неё вовсе. А жить без Евы казалось ему сейчас запредельно грустным. Он ворочался, когда пытался уснуть, зная, что она опять на ночном алгоритме, ходил весь следующий день помятым. Сколько раз Ева бы не просила его не переживать, отписывалась ему каждый час о том, что делала – отчасти и оттого, что ей самой было скучно – он волновался. Пожалуй, это было единственным минусом того, что он жил вместе с девушкой – теперь оправдание позднему пребыванию в Корпусе было найти невозможно, к тому же весомое.

Ева была на судебных заседаниях ещё задолго до того, как это впервые произошло в Империи. В этот раз Юлия, однокурсница, пригласила её на сие мероприятие по одной простой причине – суд шёл над тем человеком, которого Ева уличила в покушении на грабёж торгового зала. Юлия сама выполняла алгоритм судебного секретаря, потому что изначально хотела выполнять алгоритм в судебной системе Империи. Ева не имела роли в самом процессе, хотя она была далеко не последней, но на том и заканчивалась.

Девушка сидела сбоку правого ряда свободных скамей – рассмотрение дела проводилось в открытом порядке, все могли прийти и понаблюдать за происходящим.

«Технологии этого мира значительно облегчают процесс поимки преступника, и, как следствие, судебный процесс. Простая видеозапись может послужить основанием для приговора – вот и всё уголовное расследование. В Империи нет необходимости даже проводить следственные эксперименты, а дела разрешаются в течение нескольких недель. Хотя, впрочем, это обусловлено и относительно небольшим населением. У нас людей меньше, всего восемь миллионов, однако, Боже, как долго иногда приходится ждать, пока все убедятся в том, что обвиняемый виновен. С таким тотальным контролем, как в Империи, не знаю даже, как кто-то может решаться на преступления. Много ли тех, кто остаётся безнаказанным? Разве что те, за кем не уследили или те, кого по наличию связей укрывают. Их импланты – нечто жуткое, что я никогда не хотела бы видеть в нашем мире – разве что с применением к животным. Всё настолько автоматизировано, что большая часть жизни превратилась в механические процессы – письмо, употребление пищи, множество имплантов, которые превращают пользователя в сверхчеловека… Это и проблема некоторых жителей АллоТерры – они потеряли человечность как таковую. Хотя, − на её губах непроизвольно возникла улыбка, − не мне говорить о человечности, верно?..».

− Тебя редко можно видеть без Войда, − Юлия любезно предложила проводить Еву до Корпуса, девушки шли вдоль оживлённой вечерней улицы.

− Да, мы проводим достаточно времени вместе, хотя преимущественно это только из-за учёбы, − до сих пор информация о сожительстве была тайной. – Но он часто встречает меня с алгоритма или отводит на него, это позволяет быть рядом чуть дольше.

− Хах, а у него нет бзика на гипер-опеку над тобой? – Ева тут же нахмурилась, потому что усмешка Юлии звучала не в пользу Войда.

− Нет… − она даже растерялась от такого вопроса. – Он сам ходит, куда ему надо, да и спокойно отпускает меня одну куда-либо, я могу просто сказать, что ушла гулять одна, он никогда не против, хотя и предлагает выйти вместе иногда, когда не занят. У меня нет никаких ограничений. Сначала тушевался из-за того, что я выполняю алгоритм по ночам, но смирился и теперь покорно встречает меня утром с него и провожает до дома. Особенно зимой – темно же, он переживает.

− Просто, извини заранее, по нему не скажешь, что он адекватный, похож на дикого собственника и контролёра.

− Если бы он так себя вёл, я бы давно ушла от него, − Ева улыбнулась.

− А ты как относишься к тому, что он общается с коллегами по алгоритму?

− Спокойно. Между прочим, его там очень уважают, − она искренне была рада за Войда и гордилась этим.

− Будешь женой офицера, наверное, скоро? – серые глаза одноклассницы напомнили лисьи. Ева отвела взгляд, но улыбку сдержать не смогла.

− Кто знает, может быть. – Пауза. − А что, интересует?

− У него сестра так же замужем оказалась, − радость пропала с лиц обеих, все знали печальную судьбу Эны. – Будет плохо, если ты повторишь её судьбу.

− Ни за что. В их семье главный её муж, к тому же он абъюзер и просто сволочь.

− Дай угадаю, в вашей паре абъюзер это ты? – блондинка рассмеялась, увиливая от нахмуренного взгляда Евы.

− Неправда!.. – по-настоящему она не обижалась, хотя губы надула. – Ну дала пощёчину пару раз, это не считается… И бью я его только в шутку!.. – заливистый смех становился всё громче, сильный − до боли животе.

− Хо… Хочешь сказать, это из-за тебя он с перебинтованной кистью пришёл в Апреле? – попытка задать вопрос через смех удалсь.

− Нет! Я её бинтовала, а не ломала! Он с отчимом подрался…