День Рождения Кавински выпал на Воскресенье, что значило невозможность, как в прошлые годы, разговаривать и отдыхать до самой ночи. В этот раз место нашлось быстро – кто-то выкупил «Сумеречную Звезду», и у этого нового владельца была безупречная репутация, из-за которой ему и позволили взять под свой контроль заведение, в котором было совершено преступление. Дизайн практически не изменился, единственное, что сделали – заменили стёкла на отражающие.

Наблюдатель заранее забронировал столик на себя и свою компанию, теперь на это приходилось составлять целый договор – система пригласительных была упразднена, возможность спонтанного посещения исчезла. Кроме того, «Сумеречная Звезда» теперь пропускала только гостей с уровнями доверия S и выше.

Поэтому возникла проблема с Бобби... Он достиг только A уровня, и хоть этот уровень был перед S, грань между ними была значительна, за несколько дней юноша не смог бы повысить свой уровень, если бы не было введена единственная поправка из предложенных Прокурором: «Граждане с уровнем доверия SSS могут рекомендовать на повышение уровня доверия своих родственников, близких, друзей – личностей, с которыми подтверждены доверительные отношения. При совершении гражданином с повышенным уровнем доверия правонарушения уровень доверия этого гражданина и гражданина, рекомендовавшего первого к повышению, понижаются пропорционально друг другу». Половину дня Кавински уговаривал Бобби это сделать, потому что тот сомневался: «Винс, я не знаю, это всё очень сомнительно. Мне то без разницы, какой у меня уровень доверия, я доволен, а вот для тебя это важно – ты наблюдатель, тебе много чего ради наивысшего уровня пришлось сделать». Кавински буквально силой заставил друга пойти с ним, чтобы написать заявление, заверить которое мог Секретарь по тяжёлой промышленности – нюансы алгоритма. Уже на обратном пути, когда Винс, по-братски обнимая длинного за плечо, до которого еле доставал, им встретился сам Главный Секретарь, с которым блондин довольно весело поздоровался, прервав диалог:

– Здравствуйте, господин Главный Секретарь, – наблюдатель улыбался, убрав руки в карманы. Хейго ухмыльнулся, сдержанно поприветствовав.

– Здравствуй, наблюдатель. Кавински, верно?.. – ему кивнули. – И?..

– Здравствуйте, господин Главный Секретарь... Меня зовут Бобби, – он немножко растерялся, чуть поклонившись: «И как только Винс может себя так спокойно вести?! Ему вообще плевать, что его Главсек по имени знает?.. Хотя, хах, ещё бы не знал...».

– Кавински, ты такой радостный. В честь чего? – Хейго говорил без скрытых намерений, не надменно, словно был тому приятелем.

– Мы только от Секретаря по Тяжёлой Промышленности, я Бобби рекомендовал до S-уровня доверия.

– О, поздравляю, Бобби, – Хейго благородно протянул ладонь для рукопожатия.

– Спасибо, господин Главный Секретарь.

- Так рад за друга? – Хейго ещё раз любезно обратился к Кавински.

– Да у меня День Рождения завтра просто... – он отчего-то неловко улыбнулся, задвинув руку за голову.

– А-а... Ну, тогда, поздравляю с наступающим. Желаю найти даму сердца и продолжать служить Империи, – «Ох, не зря же ты первое сказал. Что-то знает или?..» – Винс напрягся, но внешне себя не выдал.

– Дама, а если быть точнее, то госпожа, уже найдена, искать её мне не нужно, – усмехнулся.

– Тогда и со вторым проблем не возникнет. Любить госпожу и служить Империи – в контексте это одно и то же, – глаза его сузились, руки молодой человек убрал за спину.

– Не знал, что Вы в курсе, – пока Винс и Хейго обменивались холодными фразами, подтон которых Бобби не понимал, их разговор успел услышать и Инспектор, но он не вмешивался, стоял поодаль.

– Ваши с госпожой Цесарией... Появления на публике, так скажем, сложно не заметить и уж тем более обделить вниманием.

– Я не помню, чтобы видел Вас хоть раз в одном из мест, где мы были... – по-настоящему смутился блондиин.

– Когда рядом такая девушка, ни на кого другого смотреть и не хочется, – смешок. – Что ж. Может, мы с вами ещё встретимся сегодня, – он соединил руки впереди себя, у живота. – Сейчас вынужден уйти, алгоритм не ждёт.

– До встречи, господин Главный Секретарь, – практически в один голос сказали парни, проводив Хейго взглядом.

Тотчас показался Инспектор, которого Винс заметил совершенно случайно, и мужчина смотрел так, словно хотел что-то сказать. «Он всё слышал», – Винс сглотнул, тихо попросив Бобби подождать. Сам он отошёл к Войду.

– Здравствуйте, господин Инспектор, – Винс был готов к тому, что его сейчас отчитают, но холодный взгляд был не столь наполнен отторжением, сколько спокойствием.

– Здравствуй, наблюдатель. Дам тебе совет: не давай Главному Секретарю повода для мыслей о том, что Цесария это моя дочь. – Тихий низкий голос, разговоры в тени за углом – они выглядели как заговорщики. – Он об этом не знает и в идеале не должен. Пока она сама не разрешит говорить об этом, сохраняй её секрет, – Войд скрестил руки на груди.

– Я и не думал об этом. Но мне показалось, что Хейго догадывается, – Винс хмурился.

– Будем надеяться, что тебе только показалось, – злобная и осуждающая усмешка. – Не задерживайтесь завтра, я не хочу, чтобы она жертвовала сном и своим здоровьем, – он точно был чем-то обеспокоен.

– Что-то случилось? – начал волноваться уже сам Кавински.

– Нет. Просто меня удивляет количество времени, которое она проводит за алгоритмом, очень много, постоянно чем-то занята. Человеческое тело имеет свойство изнашиваться... Впрочем, ладно, ты меня услышал. Это всё, что я хотел сказать... – он собирался уходит, даже вышел в свет, но остановился. – А, нет. Ещё кое-что. – Винс поднял на него взгляд, оставаясь на месте. – С наступающим Днём Рождения, наблюдатель, – максимально сухо, но Войд смог выдавить из себя эти слова. Ушёл, не дождавшись ответа – тот и не нужен был. Вместо того, чтобы обрадоваться, Кавински про себя начал ворчать: «Больно мне нужны твои поздравления, старый хрыч. Думаешь, я забуду, что ты сделал? Нет. В жизнь не расплатишься за это. А твои подачки и одобрения мне не нужны». Из мыслей его вывел уже голос друга:

– Винс, если ты и дальше будешь стоять тут, то мы опоздаем к Кириллу…

– Да-да, уже иду!..

Он не надел галстука, но взял его с собой. Когда Бобби сидел на пассажирском, то заметил эту деталь, а потому и спросил:

– Не умеешь что ли галстук завязывать?

– Умею, – Кавински следил за дорогой.

– А чего тогда?.. – не совсем понял длинный.

– Я никогда не завязывай сам себе галстук, это делает Цесса, – один уголок его губ поднялся вверх.

– Почему? – тот нахмурился.

– Потому что я так хочу – чтобы это делала она... – он с таким удовольствием это говорил, что чуть не поплыл.

– Винс, если ты ей сегодня же!.. Слышишь – сегодня же! не! предложишь! встречаться! я тебя захуярю! – вскипел Бобби, агрессивно смотря в сторону блондина. – Чё ты тянешь, мать тебя за ногу?! Да плевать всем на ваши алгоритмы, на её работу, это не важно. Личность человека и его алгоритм – две абсолютно разные вещи, в современном обществе все всё понимают. Ты же не на Архонтке жениться собрался?!

– Нет, она не Архонт... – Кавински замялся, облизывая губы, мысленно зацепившись за слова парня.

– Ну вот и все! Да даже если б Архонт, то что?! Будто личной жизни у них быть не может?! – он совершенно насупился.

– Я ничего не могу тебе обещать Бобби. И, я, кажется, давно всем в компании говорил – не лезьте в это дело. Моя личная жизнь вас не касается, – наблюдателя это порядком начинало раздражать. «Вы ничего не понимаете, для вас всё просто. А для нас – нет. Сами разберёмся, кто мы друг другу». – Ненавижу, когда люди лезут не в своё дело.

– Ладно, – пассивно-агрессивно выдохнул Бобби. – Ладно. Я понял. Пошли уже, – и вышел из авто, чуть хлопнув дверью. «Себе по лицу так ударь ещё!..» – вскипел Кавински, но потом мгновенно вдохнул и выдохнул, понимая, что ему нужно было успокоиться.

Сделать это оказалось проще, особенно когда юношв увидел Валери, спускавшуюся из кабинета начальника. На ней был не уже не чёрный топ, а тёмно-синий корсет-рубашка; декольте-иллюзия которого прикрывалось прозрачным шифоном под тон корсета, облегающего талию и грудь; широкие рукава, присборенные у манжетов, чуть сияли – в них было вшито некоторое количество блёсток, которое можно было сравнить со звёздами; зауженные брюки на высокой посадке оставались чёрными, но их украшал пояс с полумесяцем в виде пряжки, от которого по бедру шла цепочка до самой поясницы. На её руках сияло несколько колец – два металлических, которые при ударе друг о друга могли создавать разряд тока. А последнее было чёрным керамическим – подаренным самым дорогим человеком в её жизни, которое она беспрерывно носила уже много лет. Валери перестала носить серьги, только кафы, но и тех сейчас не было – голову украшала заколка-меч, которую на Новый Год ей подарил Кавински. Платиновые волосы, так легко и привычно уложенные, истончали аромат духов, состав которых юноша знал наизусть: «Бойзеновая ягода, мандарин, трава, жасмин, ирис, орхидея, чёрный чай, амбра, белый кедр, сандал... Кто бы мог подумать, что такое сочетание ароматов будет ассоциироваться с тобой», – с теплом на сердце подумал, принимая в свои объятия её, которая со всей нежностью коснулась спины, припав грудью к груди.

Под девичьими руками была знакомая ткань пиджака, чуть шероховатая, мягкая, достаточно плотная и дорогая. Прокурор слегка коснулась мягких волнистых волос юноши, которые не позволяла себе гладить прилюдно, хотя рука так и тянулась. Чуть отдалившись, поняла, что привлекательный Кавински не изменял своему характеру – этот вредина опять не завязал галстук. Давно смирившаяся с этим Валери протянула ладонь, чтобы в неё вложили аксессуар, плутовски улыбаясь. Как только она принялась за это дело, специально замедлила движения, смотря чуть ниже его лица, как раз на шею.

– Долго ещё будешь притворяться, что еле на ногах стоишь? – на губах была надменная улыбка.

– Нет, совсем немножко осталось. – Та подняла взгляд на его лицо, понимая, что стояла, держа в своих руках краешки воротника белоснежной рубашки, пока Кавински притягивал её к себе за талию, лишая возможности прямо сейчас куда-то уйти. – На самом деле я просто шучу, стоять вполне способен. А вот кто-то явно о чём-то мне не сказал, верно? – юноша не злился, лукавил.

– О чём ты? – искреннее, но сдержанное удивление.

– Ты же и есть новый владелец заведения, верно? – он почему-то на все сто процентов был уверен.

– Нет, это не я, но одна моя знакомая, – Винс моментально нахмурился, поразмыслив. – Ты её не знаешь.

– Надеюсь, эта знакомая не хочет убить тебя в своих самых сокровенных мечтах, – самодовольная усмешка, из-за которой она скрестила свои руки за затылком наблюдателя, продолжая смотреть сосредоточенными глазами прямо в его глаза.

– Мы так и будем тут весь вечер стоять или сдвинемся с мёртвой точки?

– Ну мне и так нравится, - он краем языка облизнул нижнюю свою губу, и только потом почувствовал её ледяные пальцы, коснувшиеся шеи, по всему телу прошлись мурашки, он даже сжался немного. – Тц-ц-ц!.. Почему у тебя такие холодные руки?! – прошипел юноша.

– Не знаю, не заметила, – плутовка, зная, что ей всё простится, нарочно провела ладонью по его шее, убрав потом правую ладонь на широкую грудь, идя рядом с ним, обнимая за спину. Винс тоже обнимал её за спину, пока шли до забронированного столика.

Как только пара села на место, Кирилл встал, ударив ложечкой по бокалу с шампанским – у всех, кроме Валери, оно и было налито. Он обвёл присутствующих взглядом, как бы собираясь с мыслями, компания подняла на него глаза.

– Что ж, господа, мы сегодня собрались совершенно не просто так... – вводная часть предвкушала. – Сегодня у нашего лучшего друга, самого верного товарища, души нашей скромной компании, харизматичного, симпатичного, умного, богатого и просто очень хорошего человека, которого все мы знаем Кавински, как Винса, как наблюдателя... У этого человека сегодня праздник. Ещё один год он ходит по этой земле, живёт замечательную жизнь, практически не знает бед и при этом является абсолютным, – Кирилл выдержал паузу, – тормозом. – Лицо Кавински сразу же исказилось, он нахмурился, не зная, что и сказать, держа рот приоткрытым. Валери, обнимаемая им за плечо, прижимаемая к себе, лишь усмехнулась, посмотрев боковым зрением на наблюдателя. – Этот кудрявый бес, – девушке пришлось сдержать смешок, а вот Антон и Джеффри хохотнули, – никак не может понять, что ему пора остепениться, выйти замуж и... – он осёкся, только потом поняв, что сказал не то, но момент был упущен. Бобби, Антон, Джеффри, да и сам именинник – все они заливались слезами от смеха. Кавински отчего-то постеснялся смотреть на Валери, он устремил взгляд в сторону, кулаком скрыв улыбку. Кирилл, покраснев, плюхнулся на диван, громко цокнув. – Сорян, ребят, перепутал опять!.. – когда смех утих, рыжий продолжил. – Но да, я лично желаю Кавински скорее воссоединиться наконец со своей второй половинкой!

– Хах, ну спасибо! – усмехнулся наблюдатель, который наконец повернулся к столу: «Так бы и дал я тебе по шее за такие намёки, Кирилл».

– А я желаю, чтобы у Винса столько часов было, чтобы он хоть всю Империю мог купить! – сказал Джеффри. – Или хотя бы подкупить...

– Ха-ха, только зачем мне это?.. – «Поосторожнее бы они со словами, рядом с ними по сути сидят те, кто могут прямо сейчас их ликвидировать на законом основании», – серьёзно подумал про себя Винс.

– Я желаю Кавински, чтобы он всегда мог делать то, что хочет! – браво произнёс Антон. – Захотел – пошёл в клуб, захотел – купил клуб, захотел – свой клуб создал! Вот захотел – и всё сделал бы!

– Я хочу пожелать, чтобы он всегда оставался таким, какой есть, потому что именно это мы все и ценим в Кавински! – завершил Бобби.

На самом деле, если так уж говорить, они не так хорошо знали Винса, были для него всего лишь приятелями, как Энтони, Софи и Нава. Другом Винс мог назвать только Бобби, с которым они правда через многое прошли – чего только стоили случаи, когда Винс срывался и в любое время дня и ночи летел за длинным, в усмерть напившимся, чтобы тот не помер на лавочке. Нельзя было и забыть о том, что Винс всегда с любопытством заглядывал к нему на алгоритм, готовый подсобить, совершенно не беспокоясь о чистоте, полчаса потом отмывая с рук чёрные пятна и масло. Бобби всегда был готов выслушать товарища, который в порыве мог вырвать его с алгоритма на получасовой перерыв. Или Винс просто приезжал и на всю пустую мастерскую громко говорил о том, что его раздражало или радовало, пока сам Бобби корячился под машиной.

Парни собрались уже чокаться бокалами, но взгляд и бездействие пары их остановило. Валери выпрямилась, до того немного отдалившись от наблюдателя, который со звёздочками во взгляде смотрел на неё, севшую вполоборота к нему.

– Я хочу, чтобы у Винса всегда были люди, на которых он бы смог положиться, которые в любой ситуации помогли бы ему и не бросили его, – она смотрела в красные глаза, не обращая внимания ни на кого другого. – Я не хочу, чтобы ты остался один, – они синхронно потянулись друг к другу, обнимая. Все с теплом улыбнулись: окружающие – от того, что застали такой момент, Валери – от счастья за Кавински, а сам Кавински – от счастья за то, что у него была Валери.

Ему было плевать, что на них все смотрели, когда они танцевали в центре большого балкона, что на них смотрели с балконов выше и даже поднимались на лестницы, чтобы краем глаза запечатлеть то, как танцуют Винс и Цесария. Сердце его в тот момент, когда она чуть ли не притянула его к себе силой за галстук, готово было вырваться из груди, которую распирало от жара и от счастья, которые он испытывал одновременно. Юноша бы мог уйти в мечтания о том, что мог сделать, но он просто брал и делал. Брал её за талию, резко прижимая к себе. Ловил момент и вдыхал её духи, аромат которых становился сильнее у шеи и ключиц. Он кружил её рядом с собой, держа за руку, а потом, быстро подхватывая, уходил в бальные движения, чтобы сотрясти воздух. Она уже не чувствовала пола под ногами, потому что казалось, словно под ними ничего нет – просто воздух, по толще которого она могла ходить, не беспокоясь, что сорвётся и упадёт на землю, потому что он был рядом с ней, держал её за руку, не давал отойти от себя непозволительно далеко. А даже если она и уходила, то всё равно всегда была с ним, ускользала из поля зрения, рукой касаясь плеч, словно фантом. Ей нравилось, как он искал её взглядом, иногда слишком резко, стараясь придерживаться танца.

В конце Валери прижалась к его спине, обняв горячую грудь своими холодными пальцами, которые наблюдатель чувствовал даже сквозь одежду. Она прилегла ему на плечо, помня о том, что целовать в шею было строго запрещено.

– Твои руки так и не согрелись. Я даже не замечал в танце, что ты холодная, – на тяжёлом выдохе сказал наблюдатель, не поворачиваясь к ней, мечтая о том, чтобы эта хитрая лиса нарушила запрет.

– Я тоже не замечала, что у тебя так напряжены плечи, – девушка улыбалась, зная, что её голос заставлял Кавински таять, особенно когда она была близко.

– Просто устал в конце рабочей недели, – ещё один выдох, но и после него расслабиться не удалось.

– Дома разомну тебе спину, раз ты устал, – это не звучало пошло, как могло показаться. Да и для них это было в порядке вещей – руки у Валери были сильными.

– А сейчас?.. – он совсем немного навалился на неё.

– Нет, только дома. Это неприлично.

– Ладно, я подожду, – якобы делая одолжение, ответил наблюдатель. Но ныли у него далеко не плечи, а шея, так и оставшаяся не затронутой.

Валери ненадолго отошла, чтобы переговорить со знакомой по поводу закрытия заведения. Кавински же сидел за столом в компании парней, с которыми должен был попрощаться перед уходом. Он расправил руки по спинке дивана, запрокинув голову, широко расставив ноги, даже расстегнул пиджак, который сковывал движения. Винс закрытыми глазами устремлялся в потолок, слушая, что там говорили за столом, иногда даже отвечая.

– Винс, ты чего, устал уже? – смеясь, спросил Джеффри.

– Ага. На алгоритме много запары сейчас, многие уходят в отпуска, сверхурочно работаю семь дней в неделю, – слегка убито ответил блондин.

– Ой-ёй, только послушайте его! – гоготнул Антон. – Сейчас алгоритм, потом жена, дом, три ребёнка - он же просто станет типичным папашей, – от этих слов стало неприятно.

– Антон, не неси чушь, – раздражённо выдал тот. – Какой из меня папаша? Какие три ребёнка?

– Ну да, пока ты только на папочку похож, – вставил своё Кирилл, сузив глаза. «Фу, какая пошлятина», – лицо Кавински скривилось. – Тебя никто, случаем, так не называет?

– Чё?.. Фу, нет.

– Я, как понимаю, у нас тут всех секс был? – возник Джеффри. Громко это уже не обсуждалось. Антон решительно кивнул, Кирилл тоже – манерно, Бобби – скромно.

– Не-а, – Винс до сих пор не смотрел на них.

– Чего-о? Серьёзно?! – Кирилл удивился, распахнув глаза.

– По мне видно, что я шучу? – сухо ответил Кавински. – Какие-то проблемы?

– Да нет, никаких... На тебя много девчонок же вешалось по любому? – спросил это уже Антон.

– Свет, вцепились в это и всё... Говорю раз и навсегда, – сказал как отрезал, – у меня не было отношений ни разу в жизни, а целовался я единожды, что мне не понравилось от слова совсем. До постели не дошло, я не захотел, хотя она предлагала. Мне не хотелось этого никогда. Всё.

– Окей, поняли-приняли, – весёлый, но достаточно тихий тон Джеффри разбавил накалившуюся обстановку.

Винс заметил, что его голову обхватили слегка тёплые женские ладони, немного поглаживая. За ним стояла Прокурор, которая всё слышала, но по её лицу нельзя было сказать, что информация эта как-то смущала, она совершенно спокойно заговорила:

– Кстати, ты с ней ещё связывался? – ей действительно было интересно, потому что она поняла намного позже, насколько обидно могло было тогда самой Лине.

– Нет. Я оставил её в покое, – у него не было причин стесняться этого. Он лежал и балдел от того, что ему гладили голову.

– Цесария, а ты вообще нормально к этому относишься? – Антон точно был бесстрашным в сравнение с другими.

– Меня его личные отношения не касаются, поэтому если вы думаете, что я ревновала его, то нет, ошибаетесь, – она смотрела на компанию в общем. – Он, конечно, от рук отбился, и забыл о том, что иногда нужно общаться и с друзьями, – Прокурор наигранно злилась, намекая на то, что произошло между ними, накручиваю некоторые пряди на пальцы. – Но сейчас всё в порядке. А ещё сейчас нам пора домой, – она подняла голову юноши, встав за самой спинкой дивана, положив руки на напрягшиеся плечи. Наблюдатель откинулся головой на девичью грудь, открыв глаза – шея привыкла к вертикальному положению.

– М-м-м, да, сейчас, у меня в глазах немного потемнело, – он потёр переносицу. Парни поняли, о чём вёл речь Кавински, когда говорил, что очень сильно обидел её.

– Винс, ты таких подруг цени, а то ведут из-под носа, ты и не заметишь, – в шуточной форме сказал Джеффри.

– Ну уж нет!.. – взбодрился наблюдатель. – Я кому попало её в руки не отдам! – тотчас встал, поправив пиджак, застегнув, насупившись и про себя отметив: «Вообще никому её не отдам, она их не достойна».

– Да никто не берёт, успокойся, – усмехнулась Валери, пока он обходил диван, предлагая свой локоть, за который та охотно взялась.

– Ага, ты думаешь, я поверил? А Лев этот? А хмырь из Омен-Сити? Один другого краше, – ворчал наблюдатель, успокоились только тогда, когда девушка положила на его грудь ладонь.

– Твоим друзьям это знать необязательно, милый, – ласково сказала, заткнув его одним обращением. – До свидания, молодые люди, не забудьте оплатить счёт, – и она буквально украла Кавински, профессионально уводя его подальше.

– Что-то я разболтался, – он почувствовал себя виноватым. «Повёл себя по-дурацки, как ребёнок, блять... Дебил». – Извини.

– Я тебя остановила только потому что ты бы разнервничался опять, ничего страшного не произошло. Но лучше иногда молчать о личной жизни, ты это знаешь и сам.

– Конечно. Поэтому я и извиняюсь.

– В День Рождения можешь не извиняться, – она усмехнулась.

– Хорошо, а ещё какие-то привилегии мне сегодня положены?

– Ну, твой подарок стоит дома.

– М-м, стоит?.. Ты опять потратилась? – любопытство было невыносимое. Он не думал на второй автомобиль, но и чего-то другого под эта формулировку представить не мог.

– Совсем немного, – девушка отмахнулась.

– Немного?! – воскликнул Кавински, увидев в гараже белый мотоцикл, только выйдя из машины. Сразу подбежал, начал осматривать, потрогал ручки, сидение, ещё раз отошёл, издалека осмотрел, потом решился сесть, хотя бы оценить, какого это – сидеть на мотоцикле.

– Для меня это немного. Я не стала брать самый дорогой, – она была довольна тем, что подарок понравился, положив руки на талию. – Только для начала ты получишь права, а регистрацию он уже прошёл.

– Класс... – наблюдатель обнял Валери, которая стояла достаточно близко для того, чтобы ему не пришлось спускаться. – Спасибо тебе большое!.. – молодой человек на радостях поцеловал её в макушку, прижав к своей груди. – И как ты только придумала это?

– Всё просто – у меня есть, летом удобно ездить, а обслуживание дешевле, чем у автомобиля. Это просто развлечения богатых – покупать разную технику, – Прокурор сдержанно улыбнулась, придержав Винса, чтобы парень аккуратно слез – в этом не было нужды, она просто хотела дольше подержать его за руку. Они пошли из гаража в дом, кроме того, навстречу выбежал Ваньинь.

– А да, я же забыл, что ты богатая.

– Ты тоже богатый, не прибедняйся...

После того, как оба сходили в душ, то встретились на балконе, на котором любили сидеть летними вечерами – огромные окна были практически в пол, закрывавшиеся плотными жалюзи по ночам, но сейчас открывали вид на лес и дорогу, по которой нужно было ехать к дому. Балкон шёл вдоль всей стены, которая как раз была общей для их комнат. Винс сидел на полу, сгорбившись – сил на то, чтобы держать спину, не было, он устал. У ног лежал Ваньинь, которого наблюдатель размеренно гладил. Из-за жары Винс сидел в одних своих штанах, ни футболки, ни майки, на нём не было. Сидел прямо напротив открытого от жалюзи в центре балкона окна, дожидаясь девушку. Она вышла чуть позже, оставив дверь в свою комнату открытой. На ней была типичная спальная одежда – топ, шорты и шёлковый тёмно-синий халат-кимоно, носимый ею уже пару лет. Та сразу же присела на тафту за спиной Кавински, принявшись разминать плечи. Наблюдатель расслабился, закрыв глаза, ощущая лёгкую, даже приятную боль. Они молчали некоторое время, потом Винс произнёс:

– Ты правда не обижаешься на меня больше? – от своих же слов он почувствовал жар в голове, волнуясь.

– Правда. Это было давно. Я не вспоминаю об этом. И, как я сказала, в этом не было столь серьёзной проблемы, – она прекратила делать массаж, потому легла прямо грудью на спину Кавински, расслабленными ладонями обвив шею.

– Я даже не знаю, почему они постоянно заводят разговор об этом, задрали уже, – юноша ворчал. – Будто говорить больше не о чем, как о моей личной жизни.

– Отношения являются одной из обсуждаемых вещей в обществе, так уж сложилось, потому что на них держится всё: связи, дружба, работа, любовь, семья. Я знаю, что это связано с подростковым возрастом и гормонами, а уже после него всё начинает более ли менее успокаиваться. Слышала, многие обсуждают какие-либо порядочные и беспорядочные связи в дружеских разговорах, да и взрослые очень активно навязывают свою позицию относительно того, чтобы их ребёнок создал свою семью. Это нормально, пока тебе не начинают это навязывать.

– Это ты щас про все шуточки о том, что ты уже и чья-то жена и мать? – он усмехнулся. Девушка утвердительно промычала. – А ты слышала, как меня вообще сегодня назвали?

– Ты имеешь ввиду «папочку» или «папашу»? – усмешка на её губах заставила смутиться.

– Свет, как первое отвратительно звучит... Ты знаешь вообще, когда оно употребляется?!

– Знаю, именно поэтому не употребляю. Извращение смысла слов в языке меня пугает, но с этим нужно менять менталитет.

– Согласен, факты говоришь... А насчёт «папаши» – не вижу себя им. Типа, я – отец? Хах, да вы гоните, минимум после тридцати! Не хочу сейчас с какими-то слюнявыми и орущими детьми сидеть, буэ.

– Так никто не заставляет, пока детей активно выдают только мне в руки.

– Это вообще сюр, я считаю! Если уж заводить детей, то надо относиться к этому ответственно, а то многие непонятно как рожают и... – он вспомнил части тела ребёнка, лежащие в пакетах с водой. – Ну да, я тебе рассказывал, как мы с Киарой тогда женщину взяли, мы с тобой уже обсуждали это дерьмо. Не надо, блять, оставлять больных детей, если им потом всю жизнь с этим мучаться.

– Этого мы с тобой не поймём, оставь.

– Ну или на крайний случай можно же было как-то безболезненно это сделать, но нет же…

– Мотивы преступлений не подвластны законопослушным, ты можешь сколько угодно искать причину, но она не будет тебе понятна. В итоге ты не сможешь оправдать человека. По некоторым делам мы даже не ставим на защиту адвоката, хотя при очевидной вине и судебного заседания не предусмотрено.

– Конечно, с поличным всегда так.

– Ты посматриваешь иногда за Хейго? – резкая перемена темы.

– Да, но всё в порядке. Он вообще за последние недели не встречался ни с какой девушкой, но вот мысли – были, точно, но я не нашёл в них состава, типа, он просто думал о ней, это было даже мило, – он с осторожностью говорил это, сам осознавая проблематичность высказывания.

– Это хорошо. – Опустившись на тёплую плитку рядом с наблюдателем. Валери легла на неё боком, подгибая под себя ноги, подпирая щёку ладонью, второй поглаживая голову Ваньиня, смотря тому прямо в глаза. В конце концов поддавшись приливу нежности, она навалила пса на себя, ложась на спину. Морда пса уютно устроилась на её груди, как и ещё половина туловища. Она обращалась с ним, точно с ребёнком.

– А я? – выдал Винс, наигранно надув нижнюю губу.

– А тебе-то что надо? – усмехнувшись, спросили.

– Как это «что»?! Может, я тоже хочу, чтобы меня приласкали к груди и по голове гладили? – это было забавно.

– Ложись с другой стороны, меня хватит. – Поначалу смутившись, юноша-таки осмелился лечь по её левое ребро. – Ай!.. – она немного вздрогнула, даже не успев положить на него ладонь.

– Что? – взволнованно.

– Ты прямо на грудь лёг, так больно, – Кавински вернулся в сгорбленную сидячую позу, подмяв под себя губы.

– Прости.

– Так ты собираешься лечь или нет?

– Нет, тебе же больно, – виновато. Одной своей ладонью Прокурор утянула Винса вниз за плечо, навалив на себя так, как ей было удобно.

– Удобно?

– Ага, – он даже закрыл глаза, прижимаясь к ней.

– Тебя когда-нибудь обнимали так родители? – отрицательное мычание в ответ. – Меня постоянно. Это так забавно.

– Почему забавно?

– Не знаю, потому что в моём представлении так обнимают только детей или близких, но я постоянно чувствую себя на месте отца, когда так делаю, то есть на месте родителя.

– Да я говорю, ты мать сто процентов!.. – за это ему совсем легонько прилетело по макушке. – Ваньинь, тебе вообще пофигу, что у теба мать отца бьёт?

– Он знает, что я любя, – ухмыльнувшись, девушка с нежностью погладила Кавински по голове. Они втроём лежали на полу дома, который построила сама Валери, смотрели в потолок, вдыхая свежий воздух с с нотами хвои. Под лопатками Валери чувствовала тепло. Впрочем – и над рёбрами тоже. Тело Ваньиня размеренно сопело, одно ухо иногда подёргивалось, он не выпускал когтей из лап, прижатых к телу, которые его хозяйка с нежностью обнимала. Винс одной рукой обнял её талию, ладонью доставая до спины пса. Девичьи пальцы меж его кудрявых волос слегка щекотали, когда едва касались и потягивали за собой пряди. Спокойно, тихо, мирно и счастливо.

– Если ты будешь продолжать так делать, я усну, – подавляя зёв, сказал Винс.

– Тогда тебе пора спать. Ты весь вечер говорил, что устал, – аккуратно подняв головы мальчиков вместе с собой, Прокурор взяла ситуацию под свой контроль, иначе оба действительно уснули бы так на ней, не оставив шанса без зазрений совести уйти в свою комнату или хотя бы убрать с себя.

– Ваньинь, ты видел такую наглость? – потирая кулаком чесавшийся глаз, сказал Винс, еле как поднимаясь на ноги.

– Он-то со мной дальше спать будет, – надменно улыбаясь, сказала.

– А я?!

– А ты в своей постели, – усмешка. Она не оставила ему выбора, увильнув в свою комнату, на прощание сказав, – спокойной ночи, – и закрыв за собой дверь.

Разочарованно вздохнув, юноша сначала пошёл в комнату, но остановился перед дверью, подумав: «Может, мне стоит всё же попросить ещё раз? Может, она хочет, чтобы я это сделал? Или она не в настроении? Вроде бы и проблемы нет, мы же спали так пару раз, хотя… Ага, проблемы нет, нужен повод, чтобы вот так, обычно друзья вместе в обнимку не спят. Да и мы не друзья, в общем-то?.. Но не в отношениях. Свет, это сложно. Если я попрошу у неё согласия сейчас, то она может отказать из-за того, что не захочет в День Рождения меня расстраивать. А если она согласна?.. Если бы была согласна, я лежал бы рядом, а не стоял вот та сейчас и не думал, верно? Я что-то делаю не так, и я, очевидно, делаю недостаточно для того, чтобы она согласилась быть со мной. Один неверный шаг – и между нами всё будет кончено, остаться друзьями не получится. Ладно, я… Я буду думать, что мне делать дальше».

«Думай, что тебе делать дальше… – Хейго был у себя. Мужчина засиделся за алгоритмом, было достаточно поздно, из Секретариата все ушли, и казалось, что только в его кабинете горел холодный свет от настольной лампы. Слегка замылившийся от множества просмотренных текстов взгляд метался от экрана к клавиатуре – пальцы промахивались по клавишам, приходилось исправлять уже напечатанные слова. Наконец, последнее распоряжение было подписано и направлено напрямую к исполнителям. После факта посещения Валери весной одного поселения, подтверждающего слова Вероники. Он вновь серьёзно взялся за аграрный сектор, так как уже был знаком с тем, как им управлять. Составлять бюджет приходилось с уклоном на развитие сельских поселений, отправлять на места для облагораживания людей, которых не хватало, потом посылать проверяющих, всё снова проверять. Огорчало то, что предмет его ведения находился в таком печальном состоянии, поэтому восстановить порядок было крайне важно. Мужчина буквально валился с ног, он надеялся, что мысли об алгоритме помогут ему справиться с интересом. Да, частично помогло, но он по-прежнему в моменты слабости думал о ней, убивая себя за несколько минут. – Нет, я не должен её видеть. Даже думать не должен о том, чтобы у нас что-то получилось, это ненормально, это аморально… Но почему мне так хочется проводить с ней свои дни и вечера? Даже сейчас я втайне мечтаю о том, чтобы она по самой счастливой случайности зашла, передав мне очередную трёклятую бумажку, что попросила сделать Валери. – Ещё пару минут он смотрел на дверь, но потом всё же встал с кресла, захлопнув ноутбук и убрав его в портфель, взятый под мышку. Щёлкнув по выключателю лампы, лишив единственного уголка жизни, покинул кабинет. Спускаясь по лестнице, хотел просто побыстрее оказаться в своей постели, чтобы отдохнуть от самого себя. – Я бы каждый день отвозила тебя на алгоритм и забирал с него. Мы бы вместе учились готовить. Я бы наблюдал за тем, как ты рисуешь. Я бы начал бы слушать музыку, которую ты слушаешь. Я бы сделал всё, чтобы никто не узнал о том, что мы вместе, если бы ты только попросила. Я бы объяснял тебе то, что ты не понимаешь. Я бы спрашивал, слушал и учитывал твоё мнение… я бы столько всего сделал для тебя, если бы ты дала мне шанс. – Дорога до дома, момент которой будто бы стёрся из его памяти, как только он преступить порог пустой и одинокой квартиры. Однокомнатная, она не принимала гостей ещё ни разу за всё время, что Секретарь жил в ней. Он зашёл, по обычаю прокрутил три замка, снял ботинки, сразу же протерев их от пыли, только потом поставил на стол в спальне чёрную кожаную сумку, помыл руки, лицо – второе вытер досуха бумажным полотенцем, посмотрел на своё отражение в зеркале. – Паршиво. Надо сбрить щетину, но это после душа. А до душа мне нужно поесть. Кажется, у меня остался салат… – После всего запланированного мужчина рухнул на жёсткий матрас, уткнувшись щекой в подушку. Было темно, тошно, безмолвно и совсем не счастливо. Счастливо могло быть только по ту сторону глазниц. – Если бы я был моложе, был бы твоим сверстников, я бы точно подошёл к тебе, я бы сразу… Но не так. Возможно, не суждено. Но кто я такой, чтобы повиноваться судьбе?.. Если я подойду, ты можешь испугаться, а я не хочу, чтобы ты меня боялась, Вероника… Ника. Может, ты 0отя бы присниться мне? Тогда я тоже буду рад», – горячее дыхание обдавало накрахмаленную подушку такого же чёрного цвета, каким было одеяло. Одеяло было чёрным, стены серыми, шторы чёрными, кровать чёрная, шкаф тоже чёрный. Он жил в монохромный квартире, в ней цветов совсем не было. Мебель из тёмной древесины, текстиль, чаще всего, – серый или белый, хотя, признаться, ему нравился голубой, а ещё зелёный. Хотя, нет, единственным цветным во всём этом житии были рисовые глаза его хозяина. Может, именно поэтому он и скучал в этом месте – нужно было больше красок? Они бы вызвали в нём эмоции, прервали однотонное настроение, на что способно было пока только одно – девушка с кудрявыми прядями.

– Ника, останься в кабинете, меня вызвали на задержание, – быстро сказала Валери, вставая из-за стола, запахивая рубашку. – И закройся, принимать тебе ещё рано.

– Хорошо.

Прокурор села в этот раз на мотоцикл, оперативно выехав. По отдельной узкой полосе она мчалась через треть города, чтобы присутствовать. Обстоятельства дела ей сообщили, поэтому появилась в поле зрения сотрудников Полиции она недобрая. Поставив мотоцикл, пошла с холодным взглядом к ним. Она встала прямо напротив группы из трёх своих студентов, побледневших со страху.

– Что произошло? – механически спросила, не спуская с них взгляда. Дети молчали как рыбы, заговорил один из сотрудников:

– Госпожа Прокурор, молодые люди, студенты первого курса юридического факультета Академии распивали алкогольные напитки в общественном месте, также употребляли никотиновую продукцию, – запах сигарет, который Валери терпеть не могла.

– С этого момента молодые люди больше не студенты первого курса юридического факультета Академии, – «Юристом не может быть человек, девушка достала свой телефон, оформляя через электронную форму приказы об отчислении. «Правила были им известны. Любое административное с отягчающим – отчисление, перевод на алгоритм второго и далее приоритета, по которому не нарушены требования». – Вы мало того, что опозорили меня, так и поставили крест на своей государственной службе, – она была безжалостна. – Больше я за вас ответственности не несу, восстановлению вы на моём направлении не подлежите. Кроме того, может, тот, кто хорошо учил административное право, скажет мне, какое наказание для вас действует? – они смотрели в пол. – Административный штраф и понижение уровня доверия, – добила. – Больше моё присутствие не необходимо? – преспокойно уточнила у полицейского.

– Больше нет, госпожа Прокурор, спасибо, что приехали.

– Это моя обязанность как их академического руководителя за отсутствием в Альт-Сити родителей. Всем до свидания, – такого холода в свою сторону студенты ещё не чувствовали, им было стыдно, но просить прощения было поздно.

Развернувшись, она ушла, отбивая не высокими каблуками плитку, шагая в темпе, разозлённая: «Прекрасно, просто прекрасно. Из-за этих трёх малолетних идиотов репутация программы, которой заведу я, упадёт, а мне придётся отчитываться на Совете преподавателей. Почему некоторые дети не любят думать своей головой и рвутся употреблять запрещённые вещества?.. Раздражает. Терпеть таких не могу. Ненавижу… Если бы Кавински не был признан полностью дееспособным на момент пятнадцати лет, я бы могла и его привлечь к ответственности за то, что было раньше. Но его я ещё могу понять, учитывая жизненные обстоятельства, а эти что?! Я читала их истории, там нет никаких проблем, я следила за этим… Почему Ника, у которой они могли быть, не ведёт себя так паршиво? Порядочная девушка. Есть шанс того, что она и займёт мою должность, когда я отойду через лет пятьдесят от дел, но и её алгоритм будет не долгим, всё же разница маленькая, но... Точно, я могу назначить её Прокурором Омен-Сити, её сил и опыта должно хватить. Как же удачно всё складывается. Хейго оставлю здесь, если у них не сложится – с ней отправлю».

В Июле Прокурор освободила Киару и Нику от практики, чтобы девочки хотя бы месяц отдохнули, однако с учётом характеров их обоих, это было очень наивно – надеяться, что они не найдут себе занятия.

До конца Августа, с первого месяца которого все практикующиеся по желанию вернулись на свои места. оставалась всего неделя, а это значило и начало нового учебного года, второго курса. Валери отказали в том, чтобы делать ещё один набор на «Юриспруденцию», решающим, к сожалению, был летний казус и то, что в составе оставалась Киара, которую хотели исключить из-за того, что она была дочерью преступницы, но за неё Прокурор заступилась, не находя причин для выдворения из Академии, однако уровень доверия понизить пришлось, опустив лишь один от наивысшего.

Вероника вновь постучалась в кабинет, услышав долгожданное: «Входите».

– Здравствуйте, госпожа Прокурор, – закрыв за собою, девушка поздоровалась с ещё одним гостем кабинета, – Здравствуйте, господин Главный Секретарь. – Хейго смотрел на неё как в первый раз.

– Здравствуй, Ника, – Валери знала, что он растерялся, потому сказала первая, бросив на двоюродного брата взгляд.

– Здравствуйте, Вероника. Вы подстриглась, вам очень идёт.

– Спасибо, – в смущение подмяв губы, сказала та.

– Ника, у меня нет для тебя задач на сегодня, – Валери говорила правду. Работа была, но нужна была квалификация для её выполнения. – Может, ты просто отдохнёшь сегодня? Или, кхм, думаю, Главный Секретарь на один день может забрать тебя у меня, но ты всегда можешь отказаться. – Об этом родственники не договаривались.

– Да, я не против, мне всё равно не с кем время проводить. – Мужчина встал на ноги, поправляя свой костюм, благодарно смотря на Прокурора, в намерениях которой не было хитрости или плутовства. Она предприняла все меры для того, чтобы всё прошло безопасно. За ними должен был время от времени Кавински. Но слушать она запретила.

«Докажи мне, что ты не опасен для неё».