Когда наблюдатель зашёл за ней, девушка сразу же пошла к нему, взяв под руку – конечно, друг для друга вслух они определили это просто как этикет – молодой человек помогал даме спуститься, всё исключительно для удобства. Они понимали, как это может расценить общественность, но надеялись, что их личная жизнь не станет предметом обсуждения масс. Собственно, когда вышли из больницы, Валери ещё раз посмотрела на то, сколько людей сосредоточилось в этом месте – некоторые из них так и кричали ей пожелания. Она одарила их сдержанной улыбкой, взяв трость в ту руку, которой держалась за Винса, помахав свободной, вызвав ажиотаж. После пара спустилась по лестнице и Винс помог Валери сесть на переднее сидение её машины, на которой он и приехал. Они уехали, провожаемые толпой.

– Столько людей любит тебя, и только некоторым на месте не сидится, – усмехнулся Кавински, искренне наслаждаясь тем. Что сидел за рулём.

Девушка тяжело вздохнула, прежде чем едко ответить:

– Я даже не представляю, насколько сильно. Ну ничего, пусть упиваются, сколько могут, рано или поздно им достанется по заслугам, – она открыто проявляла ненависть, не желая мириться с произошедшим. Ей рассказали о радостной реакции Судей в момент потери сознания – Лев по счастливой случайности был в Башне Света. – В порошок сотру, – смотрела она вперёд так, точно представляла это в голове в самых своих запрещённых Книгой Света фантазиях.

– Не беспокойся на их счёт, все твои враги получали по заслугам, ты же всё-таки госпожа Прокурор, лицо наказания.

– Я лицо закона, а не наказания, – усмешка.

– И это тоже.

Автомобиль остановился в гараже под домом. Наблюдатель, выключив его и словно в качестве утешительного приза отдав в руки собственнице транспортного средства ключ, быстро обошёл, чтобы успеть к тому моменту, как эта «непоседа» попытается встать сама и подняться по лестнице. Успеть удалось – взяв под руку, юноша повёл её к лестнице, у подножия которой уже стоял Ваньинь, виляющий хвостом. Увидев его, хозяйка опустилась на колени, обнимая пса, рвущегося носом расцеловать всё лицо.

– Я тоже по тебе скучала, мальчик мой, – видеть пса от силы два часа в день было невыносимо. А сейчас оно их время было всё.

– А по мне? – Кавински воспользовался возможностью, достав и багажника букеты и её два портфеля – один с вещами, другой с ноутбуком, поднимая всё по лестнице.

– По тебе в первую очередь! Ты не представляешь, как там было скучно! – крикнула, поднимая голову, чтобы лучше было слышно в лестничном пролёте. Руками она гладила и чесала спину пса, сев на одну и лестниц.

– Конечно представляю, я-то в больнице лежал пару раз! – спешно расставляя по банкам букеты, отвечали ей. Опустившись, он без слов взял её на руки, точно принцессу, которую пришлось отпустить от себя одному ревнивому доберману.

– А ты не хочешь просто меня под руку держать и вести? – она прижимала к себе сумку с ноутбуком и трость.

– Нет, я хочу унести тебя наверх именно так, иначе у тебя закружится голова и тебе придётся опять сидеть пять минут на лестнице, чтобы прийти в себя, – по-учительски отвечал тот.

– Я уже пожалела, что рассказала тебе об этом случае…

– Ну уж нет, мы с тобой оговорились доверять друг другу, милая моя, так что не смей умалчивать от меня что-то!

– Да от тебя попробуй что-то скрыть, ты весь насупишься, потом всю жизнь будешь ответ искать, так и не успокоишься.

– Не волнуйся, моё любопытство меня не погубит. – Бережно усадив её на кровать, с которой Прокурор всё равно тут же встала, направившись к шкафу, наблюдатель поставил на место и её сумку с портфелем. – Ну, поесть я приготовил, так что корячиться у плиты тебе не нужно, дом тоже убрал, так что можешь целыми днями просто лежать.

– Как наивно думать, что я буду следовать этой твоей рекомендации, – девушка усмехнулась, держа в руках домашнюю одежду, намереваясь пойти в душ.

– Согласен, – подмяв под себя губы, подтвердил её правоту. – Ну, ты совсем не глупая, знаешь, что тебе можно делать и сколько, а я вынужден оставить тебя до вечера, надо идти на алгоритм, – сказал с лёгким разочарованием.

– Конечно, иначе я выгоню тебя из дома. – в шутку сказала Валери.

– Да, именно по этой причине, иначе я бы остался, хотя, знаешь… Твой отец не пойдёт на уступку? – хитро спросил. – Всё же это в его интересах – оставлять меня с тобой, в последний раз, когда я так сделал, он чуть не оставил меня без кишечника… - он осёкся, сообразив, что до этого момента не рассказывал её о том, что Войд побил его.

– Что?.. – она мгновенно нахмурилась.

– А, ну всё, мне пора, алгоритм не ждёт! – с улыбочкой пропел Винс, увиливая от гневного взгляда, одновременно и из комнаты.

– Мы поговорим об этом вечером! – пригрозилась девушка.

Она сразу же ушла в ванную, как и хотела – стоило привести себя в порядок после больницы.

Валери не привыкла ничего не делать, поэтому просто посредине дня лечь на кровать и смотреть в потолок звучало для неё не способом отдохнуть, а способом извести себя и помереть из-за безделья. Конечно, она могла нарушить рекомендации врача и приступить к выполнению алгоритма дома, просто открыв ноутбук, начав разбирать очередной скоп писем на почте… Собственно, этим она и занялась, зная, что на расстоянии от неё Кавински не сможет подойти и начать ворчать на её трудоголизм. Она делала перерывы, во время которых играла с Ваньинем, который послушно был на лежанке под столом во время того, как Прокурор скоро печатала ещё одно постановление о возбуждении уголовного дела, расслабленно сидя без привычно выпрямленной спины – наоборот, откидываясь на стул, протянув под столом ноги до самой стены. Стук пальцев о клавиши быстро наскучил, поэтому, находясь дома и поддавшись соблазну дозволенной высокой степени комфорта, она надела наушники, чтобы что-то играло на фоне.

Кавински приехал омой только к семи часам вечера, он забыл поесть во время обеда, потому что привык делать это с Прокурором у неё в кабинет, а теперь её не было, потому, не уследив за временем, парень засиделся. Но спустя часа четыре есть хотелось просто до невозможности – намного быстрее было доехать до квартиры, что он и сделал.

А она достала скрипку, вспомнив о том, что именно её ей подарил Хейго на прошлый День Рождения, получив её из рук священника, у которого она появилась самым необычным, по мнению Валери, образом… Скрипка принадлежала её матери. При этом не было известно, играла ли на ней сама Ева или так же просто хранила в качестве давнего подарка или напоминания о чём-то или ком-то, но не допускать мысли о том, что она на ней всё-таки играла тоже было нельзя – Войд не углублялся в такие детали о супруге, чтобы рассказать дочери о увлечениях той. Валери даже не знала, как они познакомились, порой вообще не понимала, насколько отчаянной должна была быть женина, полюбившая её отца, характер которого становился более спокойным лишь из года в год – а что было двадцать и более лет назад? Кто знает…

Никогда в жизни до сих пор не притрагиваясь к музыкальным инструментам, она с первого разу даже не так положила скрипку на плечо, а первое движение смычком и вовсе заставило Ваньиня поджать уши, заскулив. Девушка взглянула на него с сожалением:

– Прости, – неловко сказала она псу, настороженно поднявшему их вновь.

Скрипка вновь легла на плечо, а смычок опустился по струнам. Неумело, некрасиво, она продолжала и продолжала, пока не получался звук, который хотя бы отдалённо напоминал ей те мелодии, которые она привыкла слушать в записях…

Валери было сложно свыкнуться с тем, что она пока не могла физически и умственно нагружать себя, поэтому та развлекала себя, как могла. Кавински в первый раз ещё удивился, когда осознал, что в доме был слышен звук смычкового инструмента. Он тихо появлялся на балконе, подходя сзади, и она поворачивалась к нему, не переставая играть. Доигрывая, откладывала скрипку в сторону, сразу спрашивая: «Как дела?». По обыкновению она отвечала, что скучала, а один день от другого практически не отличался. За исключением нескольких…

Прокурор решилась появиться в Альт-Сити, повод тому был удивителен. Сначала, конечно, она зашла в свой кабинет, в который за всё время не позволяла никому зайти за исключением уборщицы, за которой смотрела через камеру. Несколько часов её личного присутствия в Прокуратуре решили несколько проблем, связанных с требованием личной подписи. Она даже успела встретиться с Кайлом, через которого в последние годы и действовала, если не считала своё присутствие нужным. Полицейский до сих пор имел к ней такое же уважение, как и раньше, оно даже несколько возросло, его Валери могла назвать «истинно хорошим коллегой», она даже рекомендовала его на повышение уровня доверия. Они встретились около входа в Полицию, встав друг напротив друга.

– Госпожа Прокурор, здравствуйте, – бодро произнёс Кайл, отдав честь.

– Добрый день, офицер, – спокойно ответила, по-прежнему опираясь на трость.

– Присядем на пять минут? – учтиво предложил.

– Конечно, я не тороплюсь, – Валери присела на рядом стоящую скамью с лёгкой немой болью в ногах, закину их друг на друга. – Что ты мне интересного расскажешь? Помнится, ты хотел жениться?

– Да, мы недавно расписались, скоро я даже стану отцом, – гордо произнёс мужчина.

– Поздравляю, Кайл, – она добро улыбнулась. – Не знаете, кто?

– По прогнозам врачей – мальчик. Пока не знаем, как назовём. Точнее, я не знаю, но жена… Кажется, решили за меня, хах!..

– Пусть, дай ей такое право.

– А Вы сама, госпожа Прокурор? Ребёнка на руках уже держали, а замуж так и не вышли, – ухмылка на лице была заразной.

– Вспомнишь тоже, офицер… Я остаюсь на своём: повенчана на работе.

– Как-то даже грустно становится, – с этой фразы ей надоели вечные разговоры о детях и замужестве.

– Нет, я абсолютно счастлива. Да и работы сейчас больше станет, возможно.

– Вам нужно поскорее вернуться, поэтому я и желаю выздоровления.

– Без меня тебе тяжело? – усмехнувшись, сказала она.

– Очень!.. Вы даже не представляете, как трудно работать только с Инспектором Войдом!.. – точно вспыхнул Кайл, вызвав у собеседницы усмешку. – Мы всей Полицией ждём, когда Вы вернётесь, госпожа Прокурор… Ваш отец же рвёт и мечет, особенно плохо было в самом начале, все ходили на иголках. Но есть и одно хорошее – Судьи сейчас не смеют лишний раз вздохнуть, не то что слова сказать.

– А они бы очень хотели, из-за моей болезни достаточное количество дел пришлось перенести, хотя я и постаралась решить несколько из них через представителя, но, сам понимаешь, эффект совершенно другой, это очень сильно влияет на приговор.

– Конечно, понимаю. – Он заглянул к ней за плечо, сказав, – Кажется, господин Главный Секретарь приехал как раз за Вами?..

– Верно, – она даже не повернулась, чтобы убедиться. Валери начала медленно вставать, не согласившись на руку помощи от Кайла, готового удержать её. Медленно, но она справилась сама. – До встречи, офицер, – сказала на прощание.

– До встречи. Госпожа Прокурор, желаем видеть в здравии!..

Бодрые слова напоследок отчего-то кольнули сердце. Она просто развернулась и пошла к чёрному автомобилю, думая про себя: «Словно старухе все здоровья и благополучия желают… Мне всего девятнадцать, а в их глазах я разваливаюсь, какое позорище. Знал бы кто, почему, хах… Ладно, вскоре само пройдёт, мне обещали», – девушка искренне верила в эти обнадёживающие слова. Двоюродный брат вышел, чтобы открыть перед ней дверь, но села та на переднее сидение сама. Как только и Секретарь пристегнулся. Начал говорить:

– Как самочувствие?

– Как у воскрешённого, – с сарказмом ответила Прокурор.

– Ой, пустяк, – на самом деле, случившееся таковым не было, но шутить было лучше, чем ещё раз напоминать об ограниченных возможностях. – Первый раз же ты появишься у меня дома?

– Да, раньше не было повода.

– Таким темпом и до остальной семьи дойти может… – он намекал на своих отца и мать, которые терпеть не могли как Войда, так и его Валери – это было из-за того, что женой первого и матерью второй была Ева.

– Ну уж нет, к твоей матери мне только не хватало ездить, она меня даже на порог не пустит, – поворчала та, брезгливо отмахиваясь.

– Им в целом не нравится моё позитивное отношение к тебе и отцу.

– Пусть, меня мало волнует мнение тех, кто выгнал из дома моих родителей, как только они заявили о том, что ждут ребёнка, не согласившись даже минимально помочь. Наверное, Мани, – так звали сестру Войда. – злорадствует сейчас, она же так кричала, увидев меня первый раз. Как там было? «Она похожа на эту белобрысую и бледнолицую стерву! И глаза у неё тоже станут красными! Она сойдёт с ума и погубит всех нас, как это сделала с тобой!?» – это действительно была фраза, которую женщина бросила Инспектору, как только узнала о том, что Ева родила девочку и погибла. После этого случая брат с сестрой и перестали общаться. Эти слова Валери знала, так как нашла в одной из первых записей своего импланта.

– Да, верно… Кхм, впрочем, речь не о моей матери совсем.

– Верно, я просто вспомнила, теперь мне кажется это забавным, я даже немного злорадствую.

– Понимаю, не осуждаю. – Он планировал резко перевести тему, поэтому вдохновенно вздохнул. – Свет, она такая замечательная, девушка!.. – выпали из себя лишь одну фразу, по интонации которой всё стало ясно. Валери лукаво перевела взгляд на него, добро улыбаясь.

– Погоди, зайдём для начала в квартиру, там мне всё и расскажешь…

Ему было невтерпёж до самой маленькой детали описать свои чувства, за месяц ставшие ещё сильнее. Главный Секретарь помог двоюродной сестре подняться, снял пальто девушки, спешно убирая то в шкаф узкой прихожей. Помыв руки, Прокурор прошла в кухню, где и села за один из четырёх стульев, окружающих стол. Подложив под щёку ладонь, принялась слушать Хейго, заваривающего в процессе цикорий:

– В общем, она как только пришла ко мне, то практически всё с первого раза поняла, хотя много моментов уточняла, но это простительно и винить нельзя – первый курс всё-таки… Я очень быстро справился со всеми бумагами, а знаешь, почему? Потому что мы мыслим одинаково, и то, что сделал бы я, делает и она, вот так получается. Это удивительно!.. Да, нет у неё опыта, да и юношеский максимализм присутствует, но это не плохо, это всё придёт. Мы не отвлекались совсем, как сели за алгоритм, так и было с обеда по вечер. Я думал, она с непривычки будет уставать очень быстро, но нет, бойкая, уже тобой тренированная, – оба усмехнулась. – И её так интересно слушать, взгляд-то на жизнь новее, не как у меня, я уже немного о стаю от жизни, а она прямо как ты – нужно в авангарде быть, и ей там самое место. Всё уточнит, всё проверит, дотошная, – влюблённо говорил. – Я отвозила её с алгоритма до общежития, и мы говорили, она рассказала о том, что пишет, но рисунков не показывала, говорит – никому. И я узнал, когда у неё День Рождения, он будет через полтора месяца, пятого Ноября, и… Я бы очень хотел ей что-то подарить, хотя она говорила, что ни с кем не отвечает и каждый год не задумывается совершенно над тем, что хочет. Представляешь, этот ребёнок отвечает: «У меня всё есть»! Но ведь это совершенно не так!

– Может быть, она и хотела бы что-то, но моет позволить это себе сама или ей неловко просить у тебя, не забывай, кто ты, – с доброй усмешкой, попивая цикорий.

– Да, я понимаю… А ты сможешь от меня отдать ей подарок?

– Конечно, могу, так будет даже безопаснее, – на самом деле Прокурор хотела сделать это не из своих рук, придумав одну затейную вещь.

– Тогда я напишу тебе перед пятым числом, – мужчина точно выдохнул, в голове перебирая идеи всего, что готов был отдать для своей первой любви.

– Мне так забавно на тебя смотреть, – хитро улыбнулась девушка своими глазами, скрывая уголки приподнятых губ за краями белой фарфоровой чашкой.

– Да, понимаю, это может быть смешно… – свои розовые и готовые лопнуть от счастливой улыбки щёки Хейго не был в состоянии, да и не особо-то хотел скрывать. – Знаешь, даже если ничего не получится, я всё равно счастлив.

– Знаю. Я думаю о своём так же. Самое главное, что он, живой, здоровый и радостный, есть и он со мной, а остальное переживём.

Оба сидели друг напротив друга, думая о своём счастье. Она обрела его давно, ещё того в полной мере не осознав. ОН – относительно недавно, но поглощённый тем чувством с головой. У всех получается по-разному, а в этом случае и конец будет одинаков…

Когда девушка, за весь день выполнившая свои дела по алгоритму, не совсем понимая даже, чем себя занять, она выходила на балкон, уставшая и упражняться в занятии скрипкой, ложилась в кресло, читая фэнтези, до которого у неё руки не доходили уже лет десять, а сейчас вдруг интерес вновь возник, притом настолько сильный, что читалось практически ли не по книге в два дня. Но одна из книг, захватившая её мысли с первых дней Октября, не заканчиваясь, разрушая все стереотипы о типичных представителях жанра, там описывалось всё практически ли не с сотворения мира, о котором шёл рассказ. Было интересно читать о первых людях, о том, как им пришлось выживать и учиться использовать силы, подобных которым в реальном мире не было. Ей и самой начали сниться загадочные сюжеты…

Валери просыпалась в том месте, где на изумрудной траве блестели капельки холодной росы. Свежий воздух был слегка прохладным, он не был ни холодным, ни тёплым. Под спиной было поле цветов, ещё не распустившихся, но запах был крайне тонок. Она раскрывала глаза, испытывая лёгкость, сразу же поднимаясь на лопатки, оглядываясь вокруг в восхищении, обводя взглядом высокие сосны, верхушки которых разверзали сумеречное небо, напоминавшее то бирюзу, то сизо-серые крылья маленьких птичек, которые мелодично чирикали в лесной чаще. На стволы деревьев оседали светлячки, очень яркие, цвета ядовитой смеси из жёлтого и зелёного. Где-то вдалеке она заметила бурых кроликов, скачущих друг за другом: «В жизни никогда их не видела, – подумала она, встав на ноги, оборачиваясь вокруг себя и думая, куда ей дальше идти в этом сне. – Я чувствую себя Алисой из очень старой сказки… Ну, было бы интересно встретить хоть кого-нибудь разумного и живого, главное, не враждебного. Есть или пить я не хочу, водоём можно не искать, а вот оружие мне может и понадобится, по виду это дикий лес, мало ли какие твари могут тут жить». Оценив масштаб местной сосны, Валери удивилась – та была намного выше, чем в лесу около её дома. Девушка пошла к открытой поверхности, замеченной ею немного позже. Никаких людей она не встретила, только животных – кроликов, зайцев, пару оленей и баранов, но даже в голове плохо укладывалось то, что они могут ходить в одном месте совершенно спокойно, не боясь человека, мирно жуя местные грибы и попавшие плоды. Трава в поле была высокой, точно человек даже никогда тут не ходил, отчего и не было ни единой протоптанной дорожки. В центре поля был высокий холм, который, как думала девушка, являлся самым обычным образованием на ландшафт, но стоило ей обойти тот, как она в удивлении назмурилась, во все глаза смотря на полный земельный купол, полусферу, вход в которую был перекрыт сухими кореньями и шипастыми лианами. Ей было так необычно просто прикасаться к этому – в Империи таких чудес не было. Ладонь едва коснулась иссохшегося растения, как оно рассыпалось, открыв взору дыру в каменном полу, на котором валялись комки земли, трупы мелких зверей, прикрывающие следы копыт, были даже чьи-то клыки, заросшие мхом и мелкими грибами, что вновь вызвало множество вопросов: «Грибы не могут расти на трупах, а эти цветут и очень даже хорошо себя чувствуют, пойду-ка я из этого места». Она развернулась на месте, отдаляясь. Прошла ещё немного, а по 9емле точно табун лошадей пробежался, Валери поняла, что это не от её шагов, а от чьих-то других. Мимо неё пронёсся как ей показалось, человек на коне, она обернулась на него, вскрикнув:

– Постойте! – привлекая к себе внимание, поднимая на него взгляд.

Только потом поняла, что это были не человек и конь… это было одно существо, у которого мужской торс с густой растительностью переходил в тело мускулистого коня. Он выглядел грозно, но с чудной бородой, в которую были вплетены верёвки и бусины, по цвету напоминающие кости. На одном плече у этого существа был труп оленя, а в другом –остро и грубо заточенный топор, с изломанного лезвия которого капала свежая кровь. Существо посмотрел на неё грозно, нахмурившись брови, которые густым слоем нависали над глазами, еле видны и из-за глубокой посадки и мелких размеров. Девушка ступила на шаг назад, пожалев о том, что позвала его к себе. Хуже стало, когда она поняла, что существо смотрел прямо ей в глаза, испытывая чуть ли не вселенскую ярость из-за всепоглощающего голода, смешанного с ненавистью ко всему живому, и, по его мнению, слабому и жалкому.

«Бороться или умереть?.. Нет, ещё бы я позволила этой твари убить себя», – она не знала, что тогда произошло, но рука её непроизвольно и резко, как никогда не было, схватилась за рукоять топора, и это было в прыжке, в процессе которого Валери, замахнувшись ногой, ударила по торсу, слома в несколько рёбер – их хруст был звонким, точно сломалась пополам палочка для еды. Второй рукой обхватив рукоять, она с плеча ударила остриём по широкой груди, разрубив ту пополам. Бурая кровь хлестала из грудины фонтаном, пачкая землю вокруг. Крик, который человеческим в полной мере назвать было нельзя, раздался по степи. Прокурор уже стояла на ногах, опустив топор, внезапно перевесивший её. Она отбросила оружие, тяжело дыша. Перед её глазами были два трупа – тушу олень чудовище выпустило, как только разразилось криком при ударе по нему топором. Ещё раз ненароком посмотрев на уродское лицо, Валери поняла, что бусины в его волосах и бороде были человеческими зубами, в которых были проделана отверстия. «Какая мерзость…».

– Потом я просто ходила по полю, но ничего не нашла, просто проснулась, – она рассказывала это приехавшему с алгоритма наблюдатель, который взахлёб слушал все её рассказы. Ему самому сны если и являлись, то не запоминались и уж тем более не были такими интересными. – Я, правда, во сне не поняла, что это был мир, про который, я читала.

– А можешь мне ещё рассказать про свои сны? Они, конечно, иногда сумасшедшие, но интереснее любой книжки, – положив свои кулаки под щёки, он сидел напротив.

– Я рассказываю тебе про все сны, которые запоминаю сама, и на данный момент историй у меня больше нет.

– Жаль, но, знаешь, в том, что ты сидишь дома есть несколько плюсов. Первое – риск того, что на твою жизнь ещё кто-то посмеет покуситься намного меньше. Второе – ты наконец-то начала отдыхать. Третье – ты начала больше спать.

– Я и раньше хорошо спала, а сейчас слишком много, по девять часов…

– Кто тебе сказал, что это много? Это нормально, человеку нужно достаточно спать, особенно тому, которому нужно восстановиться.

– Да хорошо я сплю… – проворчала девушка.

– Хорошо, что хорошо, – посмеявшись, тот вздохнул. – Потом я тоже почитаю, может, и мне что-то дельное сниться начнёт. Хотя, знаешь, иногда и в жизни такая хрень произойдёт, что хуже любого сна, который я бы предпочёл забыть. Сейчас так много мыслей о церкви и Архонтах почему-то, чуть ли не каждый, кто мне попадается, думает про церковь. С чего все прям помешались на этом? То они на молитвы идут вечерние таким видом, будто зарезать кого-то хотят, то какими-то переходами, то балахоны на себя красные надевают. Но это странно, потому что я не видел никого и никогда в Башне Света в таких одеждах. Знаешь, я просто не вижу их иногда на камерах, мне даже начало казаться, что я сумасшедший, но мне никто не верит, когда я говорю, что даже по импланту не видно.

– Надо будет обратиться к этим людям, отправить их на медицинский осмотр, там им и импланты проверят, а то, что на экране не отображается – может, это из-за ткани, которую они на себя надевают. К слову, из-за этого и может быть, что сигнал через импланты не проходит, – правду о культе Валери знала с недавних пор, но рассказать пока не торопилась. «Шангрин… Кажется, так его звали, ему стоит быть осторожнее, как и его последователям. Свет, я же опять вру, но… Нет, о том, что кто-то ходит по мирам рассказать я не могу, Винс же такой непоседа, влезет в это, а выбраться будет нелегко, я даже не уверена, что смогу помочь». – Если это какая-то секта, то лезть в неё нам не стоит, а проникать в ряды тем более, этим займутся агенты.

– Ты права, не хватало ещё потом по Книге Света статейку получить, – после этого наблюдатель зевнул, домиком из ладоней закрывая нижнюю часть лица, он перенять этот жест от той, кого привык видеть каждый день. Поперёк его спины лежал Ваньинь, который с недавних пор начал даже слушаться его команды, а потому хозяйка-мама отпускала их обоих в Альт-Сити, по которому те и носились, если нужно было. – Хейго, кстати, недавно видел, счастливый такой ходит. Что, он-таки предложил ей встречаться или чего?

– Нет, просто он узнал, что может подарить ей на День Рождения то, что хочет. Я согласилась передать, но, думаю, что сделаю это анонимно доставкой.

– А-а-а-а, понял. Всего-навсего от этого?

– Да.

– Хах… Ладно, в какой-то мере я его понимаю, иметь возможность что-то отдать это лучше, чем возможность получить, хотя и получать тоже приятно.

– Как, кстати, на мотоцикле катаешься?

– Ой, вообще кайф! – он тут же повернулся лицом к ней. – Бензина намного меньше просит, его содержать дешевле, но на нём и вероятность быть облитым водой из лужи больше, а вот когда сухо, то вообще песня! Это быстрее, потому что можно обогнать пробку, на место доехать. Мобильный, ничего другого и не скажешь. – Прокурор улыбнулась, смотря в сияющие глаза напротив, поджимая под себя ноги, сидя, опираясь спиной на изголовью кровати. – А как твои навыки в скрипке? – та сразу же подмяла губы.

– Мне не нравится… у меня чувство, что выходит всё равно что-то не то, – печальный взгляд лёг на инструмент, аккуратно расположившийся на её столе. Она решила встать, свесив ноги, а потом босыми ими пройдя всю комнату, чуть ли не испуга Кавински, который ещё не мог принять ту мысль, что Валери могла уже дня три ходить без трости. Он даже поднялся на руках, готовый слезть с кровати, если что-то случится, но вопреки всем опасения, Прокурор шагаша уверенно. Она повернулась, положив на плечо лакированное дерево, с ходу правильно взяв и смычок, пустившийся по ряду струн. Набирающий высоту звук выходил из-под её рук, заставляя застыть, затаив дыхание и замедляя сердечные ритмы, окутывая домашним и меланхоличным спокойствием. Это было красиво, и Винс даже не понимал, почему Валери не нравилась её же игра, ведь он считал эти звуки скрипки самыми замечательными. Молодой человек в молчании сидел, чуть ли не закрыв глаза, вслушиваясь и вслушиваясь, вспоминая, как они танцевали под до боли похожие на эти звуки концерта, что был пару лет назад. Валери не могла пока танцевать – вены на ногах вздувались даже тогда, когда она просто тяжело ступала, а о движениях речи и не шло. Её восстановление было дольше, чем все вместе взятые, которые были у Кавински, но оно было быстрее, чем у остальных людей, перенёсших аналогичные её случаю инсульт и микроинсульт.

Всё же встав на ноги, подойдя к моменту, когда мелодия закончилась, наблюдатель аккуратно убрал из девичьих рук смычок и скрипку, отложив их, под полный непонимания взгляд отыскав похожую мелодию, включив чуть не на полную. В момент подхватив её под ноги, Винс пошёл танцем по комнате, одной своей рукой взяв её ладонь, улыбаясь и медленно кружась или покачиваясь из одной стороны в другую.

– Я не могу танцевать, поэтому ты решил, что это будет хороший способ? – Прокурор держалась ха его плечо, улыбаясь, смотря сверху вниз.

– Конечно, – бодро ответили ей, встречаясь с синими весёлыми глазами.

– Какой сообразительный, – лёгкое чувство неловкость возникло у неё в груди.

– А как иначе? – смешок. – Умной девушке положен умный молодой человек, дурака она не полюбит!

– Ха-ха, верно говоришь, умный ты мой молодой человек… Ты только не запнись, пока ходишь за нас двоих.

– А чего мне запинаться-то? Ты лёгкая как пушинка, мне не тяжело, а вестибулярный аппарат хорошо работает.

– Ну уж не как пушинка, ты преувеличиваешь…

– Так ты ешь как птичка – совсем немножко.

– Неправда это всё, я нормально ем!.. – резко и быстро ответила та, нахмурившись, слегка подминая губы.

– Ладно, я поверю, – смиренный вздох.

– Это то же самое, что я буду сомневаться в том, что ты чересчур много берёшь часов алгоритма.

Немного помедлив, Винс ответил:

– Неправда… Ну, разве что чуть-чуть, просто я подумал о том, что лишними часы точно не будут, а сейчас ещё и цены начали подниматься, я не совсем спокойно себя чувствую.

– Винс, – она обратилась мягко.

– А?.. – растерянно.

– Мы живём в достатке, ты всегда будешь сыт, одет и с крышей над головой, – его прошлое играло свою роль и по сей день. Прокурор знала, что в глубине души парень боялся вернуться в то состояние, из которого вышел, было бы невыносимо снова вырывать у судьбы шанс на жизнь.

– Я понимаю и знаю, – движения стали медленнее.

– Тогда опусти меня на ноги.

– А это ещё тут причём?! – удивился наблюдатель.

– Потому что у тебя зажаты и напряжения плечи, я это чувствую, а ты точно плевать хотел на своё состояние. Отпусти немедленно, я разомну их, – это был чуть ли не приказ, потому Кавински и послушался, подойдя к кровати, на матрас которой бережно усадил её, тотчас заставившую сесть, не опустив даже для того, чтобы выключить музыку.

– Ай-яй! Вот ты вроде болеешь, а руки у тебя всё равно сильные, – он ощутил сильные пальцы на мышцах шеи, переминающие и разглаживающие. От удовольствия он даже выдохнул, когда напряжение спало.

– Именно поэтому я не делаю этого на людях, ты же застонешь при людях, – девушка усмехнулась.

– Это меньшее, что меня волнует, рот закрыл и всё, главное – не кляпом, – и он рассмеялся, зная, что немного смутил, но зато рассмешил.

– Свет, Кавински, нет… – признаться, это было смешно.

– Ну я и говорю, что главное не им, а то будет неловко.

– Ты так сказал, будто он у тебя есть, – неподдельное удивление в её голосе заставило уйти в смущение.

– Фу, нет!.. – Винс даже вздрогнул,

– Помалкивай тогда, фантазии своим друзьям рассказывай, – она просто смеялась над ним, по-доброму шутя.

– Я не!.. Это не мои фантазии, я вообще ни о чём таком не думаю! Это парни там сидят рассказывают, когда у них девушки уходят... Ты тоже уходишь, вот у них и начинается.

– Потому что я знаю, о чём говорят мужчины наедине, предпочитаю этого не слышать и не слушать.

– Ты бы хотя б меня с собой забирала!..

– Ой, да не верещи ты, сидишь и уши греешь!

– Так я и перестал туда ходить, с тобой сижу, разговариваю, а ты на меня ворчишь вечно!

Пёс смотрел на громко разговаривающих между собой, но улыбающийся людей, не понимая, был ли реальный спор. Ваньинь переводил взгляд с одного на другого, в итоге сам гавкнул так, что на него уставились, искренне смеясь.

– Не рычи! – звонко сказали оба, отчего Доберман в непонимание повернул голову на бок.

– Мы же шутим, ты чего! – воскликнул Винс.

– Да, Ваньинь, не расстраивайся, иди ко мне, – Валери похлопала по своим коленям, после чего пёс и пошёл к ней, Поднявшись на кровать, но свесив лапы, головой устроившись на её ногах. Она стала почёсывать уши, подбородок, приговаривая. – Почему же ты думаешь, что мы ругаемся, а? Мы же совсем этого не делаем, тем более при тебе.

Кавински развернулся лицом к псу, посмотрел на его довольную морду, опять приревновав Валери к нему: «Почему всегда, когда мы начинаем подходить к удобном моменту, он скулит или уходит с ней!.. Чёрт, я ревную её к её же собаке… Ладно, вдох-выдох, у меня явно какие-то проблемы. Ваньинь просто обломщик, вот и всё».

– Если ты хочешь пойти в клуб, ты можешь это сделать, никаких проблем нет, я найду, чем себя занять, – она не прогоняла наблюдателя этими словами, совершенно спокойно произнеся. – Всё время сидеть дома и кроме него и алгоритма больше ничего не видеть рано или поздно надоедает.

– Не, если бы я хотел, я бы пошёл, – сразу же отмахнулся тот.

– Как хочешь, выгонять их дома я тебя не стану, – усмешка.

Кавински было интересно смотреть на девушку после того, как она отдавала приоритет Ваньиню. Опуская взгляд, точно забывая о существовании юноши, отказывала во внимании тактично, не боясь его, а просто приостанавливая пожар внутри них обоих. Он до сих пор думал, что Прокурор делала это специально, хотя и не понимал, почему.

Винс видел, что, несмотря на всё, она угасала, сидя дома, лишённая возможности выполнять свой алгоритм, поэтому, когда Валери вернулась в строй, когда она смогла заниматься спортом, бегать за Ваньинем, смогла присутствовать на всех заседаниях, водить машину, смогла каждый день выполнять свой алгоритм, она снова засияла. Даже ярче, чем прежде.

Девушка ходила без трости, чувствуя себя абсолютно здоровой и свободной от этих физиологических неурядиц. Прошедши три проверки в больнице и убедив тем самым в своей полной боевой готовности и Войда, и Кавински, и Хейго, Прокурор сразу же взяла на себя все ответственности – она всё ещё должна была проводить занятия в Академии, где в первый день появления девушки там её чуть не сшибли радостные студенты, налетевшие на неё, как на собственную мать.

В один из дней, выгуливая пса в лесу, когда было уже достаточно темно и прохладно, а с неба чуть ли не шёл дождь, она вновь вышла к лилиям, сухо цветы которых с лета стояли во всех вазах дома. Пёс резвился, прыгал по цветам, не обращая внимания на вставшую посреди них хозяйку, хмурую. Руки та убрала в карманы, вжалась плечами в шею, хоть и прикрытую шарфом, но не согревшуюся. По спине пробежал холодок, по рукам пошли мурашки, она произнесла единственное имя:

– Шангрин. – Прокурор не путешествовал по мирам, она и не изъявляла особого желания. Выбить из одного человека, неосторожного последователи культа, информацию было достаточно просто, хотя пришлось использовать старые методы. Но она не убила, нет, отпустила под страхом наказания, а человек сам убил себя «во имя воли Возродителя».

И он явился к ней.

Стоял за спиной, ждал, когда что-то произнесёт, думал, посмеет ли повернуться лицом, думал, пошла ли смелостью в мать, а Валери. Хоть и не знала её, но была похожа, произнеся:

– Попрошу Вас намекнуть своим последователям. чтобы они задумались о повышении своего уровня доверия в Империи, так за ними не будут круглосуточно смотреть наблюдатели и у нас с Вами не будет взаимных проблем. Я не могу отключать систему слежения для каждого из культа, система очень резко реагирует на подобные махинации. – Она была уважительна. Довольная усмешка багрянника была обращена по обратную сторону её спины, ведь они стояли лопатками друг к другу.

– Хорошо, Госпожа, я намекну им на это… – он выдержал паузу, желая перейти к другой теме для обсуждения. – Долго ли ты ещё хочешь оставаться в этом мире?

– Так долго, как смогу, я привязана к людям, которые здесь живут.

– Вот именно, к «людям», но ты же не человек.

– Пусть, меня мало волнует моё происхождение, мой отец – человек, а мать… Не знаю.

– Вскоре узнаешь. Нет, это не угроза, просто я уверен, что рано или поздно должное произойдёт, тебе наверняка об этом говорили.

– Говорили, – воспоминания об одной пренеприятной личности заставили нахмуриться. – Но я не собираюсь мириться с его словами, потому останусь здесь, что бы не произошло, мне плевать на то, что он и его подопечный не смогут решить свои проблемы, не я их создала.

– Верно, это сделала Ева, её вина.

– В чём её вина? Может, хотя бы Вы мне скажете?

– Она родила тебя, – от этих слов стало больно. – Не должна была. Думаешь, почему все хотят убить тебя? Этот мир отвергает твоё существо и существование, а ты сопротивляешься.

– И почему я должна жертвовать своей жизнью раи этого?.. – в непонимании спросила. – У меня она одна, а, как я понимаю, этому миру существовать ещё долго.

– Ну, в сравнение с вечностью существовать ему не так долго, люди рано или поздно всё разрушат, даже не сомневайся в этом, а по поводу тебя… – Он, как показалось, злобно усмехнулся, подобно ей скрестив на груди руки. – Жизнь и правда одна, зато смерть вечная.

– Звучит не очень ободряюще, – холодно.

– Тебе повезёт, если тебя не отправят в тюрьму времени… – он замолк, понимая, что рассказал слишком много.

– Куда?..

– Неважно, потом узнаешь.

– Вы вечно об этом говорите и ничего не рассказываете, – она была не просто расстроена, но уже зла на происходящее.

– Таков закон вселенной, Госпожа, но ваши чувства и эмоции понять можно, Вы же так молоды, ну ничего, – как я сказал, – во время бессмертия у Вас будет много времени всё осознать.

– Я его не просила… – всё с таким же непринятием отвечала девушка, начиная всё больше переживать.

– Иногда вселенная даёт нам не то, что мы просим, а испытания, которые должны выдержать.

– Мне плевать на правила вселенной, – сквозь зубы, – я всего лишь… – Валери не успела договорить. Шангрин перебил её.

– «Всего лишь человек»? Не смешите, Госпожа, это понятие чуть ли не унизительно для Вас.

– С каких пор наываться человеком стало унизительно?

– С тех самых, когда Вы доказали, что им не являетесь. У человека другая психология, другие эмоции, другие чувства, он прост и порочен из-за первых двух, им очень легко управлять, взять под контроль, он жесток там, где нет места жестокости, и мягок там, где не существует милосердия, потому что он не понимает, где применимо одно в ущерб другому, а где наоборот, – звучало так, словно он пытался оправдать её. Хотя его слова были абсолютно верны.

– Возносите меня до Небес?

– Ни в коем случае. Вы сами это сделаете, когда вселенная так решит.

– А если я не буду готова?

– Не имеет значения, у Вас не будет выбора.

– Звучит жестоко, – с нежеланным смирением она опустила печальный взгляд на лилии.

– Так и есть, потому что вселенная тоже не научилась применять милосердие и жестокость.

– Но у неё же есть законы, разве она не должна действовать согласно им?

– Сразу понятно, что вы юрист… Так знайте – не во всяком государстве соблюдаются законы, не во всяком они действуют во благо граждан или подданных, а потому и не во всяком государстве торжествует справедливость. Надеюсь, теперь стало понятнее? Я даже привёл пример из Вашей стези.

– Я поняла, – глухо. – Постараюсь изменить это, если получится.

– Законы вселенной? – с усмешкой. – Удачи Вам в этом неблагодарном деле, Госпожа Прокурор. А теперь я вынужден отлучиться на вечернюю службу.

– Конечно. До встречи, Шангрин.

– До встречи, Госпожа…

Он исчез, оставив только больше вопросов, на которые найти ответы девушке не удалось бы даже при помощи всех книг вселенной.

«Я так мало знаю, и это раздражает и разочаровывает одновременно… В АллоТерре я не смогу жить спокойно, не узнав правды, этой возможности меня лишили. Что же, дела я ещё не проигрывала, когда была уверена в своей правоте, значит, и здесь иск будет удовлетворён. Я сделаю всё возможное, чтобы так случилось».