– И слушай ты, тупорылая, блять, козлина, если будешь меня бесить, я воспользуюсь своими должностными полномочиями по назначению, – Кавински грозно смотрел на бугая.

Тот пришёл в мастерскую, чтобы что-то починить у своего «железного коня», который Джеффри и Бобби между собой назвали «пивной крышкой на колёсах». Парни просто переглянулись между собой, когда слушали, как клиент нахваливал свой автомобиль, однако далеко не это стало причиной конфликта. После, как и требовалось, замены литых дисков, каким-то чудным образом погнутых во время разъездов пивной крышки по городу с пьяной толпой, мужчина начал осуждать сделанную работу.

– Чё вы так долго с ними возились? – вопрос был адресован почему-то и Бобби, и Джеффри, хотя второй руки не приложил к ремонту обслуживаю другую машину, владелец которой оставил её на ремонтные дни. Мужчина зыркнул сначала на Джеффри, потом на Бобби, который и стоял перед ним, отвечая:

– Я не выбился их графика, с летними шинами смена занимает пятнадцать–двадцать пять минут…

– Мне кенты за гаражами за пять минут винили, тут делать-то нечего вообще, – он обходил машину, оценивая вид колёс.

«Ну вот и шёл бы к ним, раз что-то не нравится», – Бобби в ответ промолчал, хотя и нахмурился, пока лицом не обернулся к клиенту, который на корточках сидел около правого переднего колеса и что-то ковырял пальцем на литом диске.

– Тут царапина, – буквально прорычал мужчина.

– Нет, это не царапина, просто можешь дисков такая, на других такое же теснение…

– Вы меня за придурка не держите, я же вижу, что это царапина!.. – он встал во весь рост, поравнявшись с Бобби, который уже начинал переживать.

– Я могу показать вам другие комплекты, на них так же.

– Такие же царапины? Вы чё, совсем ошалели? Вы устанавливаете какие-то дешманские списанные диски с производственными брака и?

– Вы не понимаете? Это модель, форма, они слиты так, это никакой не брак.

– Ну показывай свои диски, – он чуть не харкнул брюнету в лицо.

Бобби мог догадаться, что, будь на его месте Кавински, от несчастного клиента уже ничего не осталось – мужик бы давно лежал задницей кверху на мусорном баке за мастерской. «Лишь бы Винс не увидел, как я унижаюсь перед этим хамлом… Но лучше я останусь целым сам, чем буду спорить».

После того, как молодой человек показал остальные экземпляры данной модели дисков, мужчина лишь хмыкнул, не торопясь признавать правоту. После возвращения к авто, его владелец покладистее и приветливые, отнюдь, не стал.

– Я считаю, что услуга выполнена не в срок так что оплачивать ничего не буду, – он уже готов был садиться за руль, но Бобби не выдержал, буквально схватив его за плечо.

– Вы либо оплачиваете, либо я снимаю диски. Я выполнил свою работу в срок. – Уверенно. Джеффри рядом не было, да и Кавински тоже – отстаивать интересы приходилось самому. – Если Вы этого не сделаете, мы имеем право взыскать с Вас сумму услуги в административном порядке. Ваш номер машины, лицо и остальные данные есть, так что скрыться просто так не получится.

– Руку убери! – гаркнули в ответ, замахнувшись. – Нечё передо мной знаниями закона распинаться, я сам всё знаю! Я сказал – услуга ваша – параша, оплачивать я ничего не буду! – зря он это крикнул на пол мастерской.

Замерший на миг Бобби посмотрел далеко вперёд, откуда уже шёл недовольный Кавински, задрав рукава. «Ой, дурак… Дурак ты, мужик…» – сам механик отошёл от машины, закрыв нижнюю часть лица ладонью.

– Да хоть разнойся, я всё сказал!.. – мужчина ещё не видел приближающегося хозяина. Его как раз окликнул громкий голос:

– Что происходит?! – точно ледяной водой из ведра окатило обоих – и клиента, и самого Бобби. Винс встал около них, совсем рядом, чтобы видеть лица. – Во-первых, орать на всю мастерскую и оскорблять моих работников не имеет права никто, – блондин лицом к лицу столкнулся с амбалом. – Во-вторых, мой мастер тебе всё сказал – либо оплачивай, либо мы снимаем диски. – «Он всё же слышал часть разговора… О Свет» – больше всех переживал именно Бобби.

– Ты ещё кто такой?! – амбал нахмурился, показывая оскал и крепко держа руль.

– Не «тыкай» мне. Я директор – теперь ясно?!

– Ясно, – дерзко. – Иди директируй, я поехал, – он бегло отвёл взгляд и чуть ли не нажал на газ, как Кавински с грохотом ударил ладонью по капоту.

– Тупость или глухота? Идите оплачивайте услугу, – Винс из последних сил держал повод я, чтобы не послать клиента во всем известный путь.

– Руку, блять, убери с машины!

– Пока не оплатите – не уберу.

– Ты ёбу дал совсем?! – Последовал тихий, но не менее раздражённый голос, – У меня кент в полиции работает, на тебя наблюдателя быстро найдут. Если через жопу чё-то делаешь – не мои проблемы.

Винс наклонился к мужику, схватив его за ухо и заставив в момент согнуться, искривившись от боли. Он орал на мужчину сверху:

– Я перед тобой – наблюдатель собственной персоной! Если ты тупой, это тоже не мои проблемы. И, слушай ты, тупорылая, блять, козлина, если будешь меня бесить, я воспользуюсь своими должностными полномочиями по назначению, – Кавински грозно смотрел на бугая, чуть ли не до крови сжимая его ухо. – Выбирай: либо ты сейчас оплачиваешь услугу в двойном размере и мы с тобой больше не встречаемся, либо нам придётся встретиться в суде и с тебя возьмут в пятикратном. Ты меня понял?

Бобби замер на месте, наблюдая со спины за действиями Кавински. Он знал, что Кавински мог быть резким и жёстким, не раз видел его таким, но последний раз это было слишком давно, поэтому он и позабыл, каким мог быть бывший наблюдатель, если его разозлить. Одна рука Кавински, опущенная, зависла в воздухе, пропуская тот через пальцы, – выглядела она так, точно лапа с выпущенными звериными когтями.

Если бы в мастерской или в целом поблизости были люди, Кавински бы не позволил себе такого поведения, но сейчас явно разыгрался:

– Я ещё раз спрашиваю: ты меня понял?!

– Понял-понял! – сквозь зубы ответил мужик, скалясь и шипя от боли.

– Что ты понял?

– Я заплачу, заплачу!

– Ты плохо слушал. Платить ты будешь в любом случае. Сколько?

– Сейчас заплачу!

– Ну так плати, – Винс резко отпустил его ухо, но стоял рядом, закинув локоть на спинку сидения – мужику показалось, что на него замахиваются, он дёрнулся под пристальный и надменный взгляд. Как только зашёл в систему онлайн-платежей, ему продиктовали номер, на который нужно было перевести сумму. Кавински хотел удостовериться, что оплата пройдёт, поэтому не открывал глаз от действий мужчины. – Переходи на каталог магазинов, выбирай мастерскую и услугу. Тридцать. – Сухо.

Отпущенный после оплаты мужчина даже не смел оборачивался на Винса, хотя ухо до сих пор крайне ныло.

– Винс, ты не переборщил с ним, случае? Он же может нажаловаться на тебя, Инспектор не оставит просто так, – спросил после этого Бобби.

– Инспектор кипятком ссытся, когда я использую служебное положение, так что не думаю, – Кавински усмехнулся, уходя от Бобби. – Не боись им в лицо говорить, если они перегибают – под моим словом тебя никогда не признают виновным в чём-то.

Бобби проводил босса взглядом, несколько печальным: «Действительно, когда Винс использует бывшее служебное положение, ему никто и слова не смеет сказать. Но, честно, не знаю, закончится ли это хорошо – в такие моменты он меня и самого пугает. Я б не хотел попасться под горячую руку наблюдателя, даже при том, что бывшего. Когда события затухают, я даже забываю, что Кавински работал в силовой структуре и может и умеет быть жестоким».

Резкий разворот. «Ну, ладно, хоть по башке не попало». Он натягивает на руки чёрные перчатки, чтобы не пачкать руки чужой кровью.

− Вообще-то вчетвером на одного не по правилам, − Винс быстро оценивает обстановку.

− Не по правилам клиентов за уши оттягивать, − мужик с кастетом в руках принимает стойку. Позади него ещё трое – у одного в руках железная бита, у другого перчатки с металлическим накладками, а третий был просто ростом и весом чуть ли не с бойца сумо.

– Скажи спасибо, что оттянул ухо, а не резинку от подгузника, который ты носишь, – блондин усмехнулся, доставая из внутреннего кармана куртки пистолет. «Уложу их одним прикладом, пули тратить как-то жалко…».

– Чё ты пропищал там, нахуй?!..

Это было уже и не важно, Кавински понёсся на него, в лёгком рукопашном перехватив его кисти, вывернув одну из них до хруста – раздался крик, легко ударив прикладом по затылку, чтобы противник не умер, но потерял сознание. Сразу же прикрывшись обмякшим телом, принявшим на себя удар битой, проскользнул между ног, за одну из них как раз и утянув другого на асфальт – второй шлёпнулся половиной тела на другое, другой половиной – на бетон, сильно ударившись челюстью, однако сломал он не только её, но и коленные чашечке. Винс отпустил его стопы, как только понял, что падение неизбежно, принявшись за следующего, который прижал его к асфальту, собираясь бить, замахиваясь, вот только не успел – в паховую область врезался тяжёлый ботинок.

– Твою ма-а-а!.. – он сначала согнулся пополам, держась за причинное место, потом и вовсе свалился от второго удара туда же.

Наблюдатель поспешил скинуть мужика с себя, но только он это сделал, его чуть не придавило ногой, которая одна весила как половина от всей массы его тела. На ребро наступить всё же успели – синяк гарантирован, если и не перелом. Откатившись по полу, Винс взметнул руку с пистолетом вверх, сделав выстрел. Да, он был прижат к стене, утыкаясь в неё спиной, да ещё и находясь снизу, встать бы просто не успел, но он чуть сдвинул руку, и вот, дуло уже прямиком в жирный живот.

– Одно движение – и все твои кишки будут в решето, ты понял? – хмурясь и скалясь.

– А ручонка-то не согнётся, как веточка? – жирный продолжал стоять, второй рукой он успел хватить Винса за волосы, из-за чего тот поморщился.

– Не согнётся!.. – намеренно соскользнувший с прямой линии на пистолет по косой задел брюхо – резко хлестнула кровь, но больше не вытекало. Мужик пошатнулся, отойдя в сторону, удерживая бок, шипя и сжимая челюсть. Наблюдатель отошёл в сторону, придерживая голову – кожа под оттянутыми волосами ныла. Он держал пистолет, встав так, чтобы изменить цель наводки можно было малейшим движением. «В трёх попаду, они в одной куче, жирный мимо. Ещё и ребро ноет, нормально он так приложил. На выстрел точно приедет Полиция, я могу не укладывать его сам, да и, если судить по его весу, у меня не получится». Винс медленно дышал – с непривычки использовать силу, да ещё и с несколькими людьми, было тяжело.

– Чё ты вообще за наблюдатель? – он грузно пошёл к Кавински, пятящемуся назад. – Не припомню, чтобы они в шиномонтажке работали.

– Ты мою мастерскую до шиномонтажки не опускай, я не только этим занимаюсь. И тебя вообще ебать не должно, что я наблюдатель.

– Тогда пистолет убери и дерись как мужик, а не девочка с пукалкой.

– Не сравнивай меня с собой, в отличие от тебя я жопу в бою не использую, – Винс продолжал ухмыляться.

– Я тебе на хребет сяду и сломаю пополам нахуй! – тот взбесился, начиная бежать на блондина, поднявшего пистолет на уровень чужого лица, едва сдерживаясь от того, чтобы не нажать на курок. Наблюдатель вышел из переулка на уровень тротуара, граничащего с автомобильной дорогой, зная, что ему ничего не будет ни за стрельбу, ни тем более за демонстрацию оружия. Быстрый взгляд по сторонам, сосредоточение на звуке – издалека сирены. Кавински решил сделать по-другому. «Бляха, придётся на проезжую выбежать… Ладно, если его просто собьёт машина, будет даже лучше». Он ринулся сначала вперёд, оббежав мужскую тушу по кругу, запутывая – успевали только башкой поворачивать, топчась на месте. Затем Винс побежал по диагонали на дорогу, рассчитывал не врезаться ни в одну из машин. Он зацепился рукой за столб, прижавшись к нему и взбираясь, но не доходя до сетей: «Ещё током ебанёт, главное не цапнуть». Жирдяй выбежал за ним, не смотря по сторонам. Кавински не видел, но прекрасно слышал глухой звук столкновения капота и человеческого мясистого тела. Свист от шин, работа нескольких звуковых машинных сигналов, крики прохожих с улицы – можно было оглохнуть. Но Кавински смешно не было, он как ошалевший кот поднялся чуть ли не до самого верха. Когда спускался, кожа под перчатками горела из-за скольжения – неприятно. На него и внимания особо никто не обратил – всё оно было сосредоточено на сбитом человеке. Дорожное движение встало, путь поспешили перекрыть, кроме того, Полиция отправилась в переулок, за ними посеменил и Винс, убирая пистолет в куртку.

– Так, а кто стрелял, у них нет при себе пистолетов, – задался вопросом один из сотрудников органов.

– Я, – Кавински поднял руку, подходя ближе. – Скопом набросились, дружка защищали, вот этого, – он указал на мужчину, машину которого недавно ремонтировал Бобби.

– А, наблюдатель… – сказал другой. – Только в воздух выпустил пулю?

– Нет, ещё по косой живот задел у сбитого, изначально вообще не хотел стрелять, он меня к стенке прижал, – лгать смысла не было.

– Наблюдателя и к стенке прижали? Как девчонку, пхах! – сказал офицер тотчас получив гневный взгляд Винса, которому вообще не нравилось постоянное сравнение с девочками, обычно беззащитными и слабыми.

– Если он весит как конь, мне что делать было? Нет, конечно, вы могли приехать уже на труп, мне-то какое дело. – «Я не буду говорить, что у меня был прямой умысел на убийство, когда я выбежал на дорогу, пусть для всех это будет «случайностью»».

– Да тут целых два, весь бампер всмятку, – выругался водитель, осматривая перед машины. Отлетевшее тело лежало около другого столба, причём достаточно далеко.

– Вот, и я о том же. Как же повезло вам, ребята, что у меня своя автомастерская. Подправлю капот, вообще без б, – довольно улыбаясь, он стоял, убрав руки в карманы.

– Так, уважаемый наблюдатель, прекратите болтать не по делу, описывай ситуацию, нужно протокол по административному делу оформлять, – искажённые формальности убирали с произошедшего статус чего-то серьёзного, поэтому напрягаться блондин не спешил

– Конечно, сам знаю. Так, значит…

Описав ситуацию со своей стороны, он поспешил в место, где изначально планировал оказаться. Шёл он в один из местных маленьких храмов, в который устроилась девушка, которая должна была оприходовать Фальконе. Быстрым это дело быть не могло – сразу в Храм Света пойти было невозможно, только через повышение в церковном чине.

Кавински зашёл через чёрный ход, появившись сначала в подобном помещении, через него выйдя в основной зал. Бедная церковь пустовала, прихожан не было. Девушка, нужная ему, протирала от пыли витражи и иконы. Наблюдатель сел на лавку, так, чтобы она его слышала, но не совсем близко.

– Я думала, ты придёшь раньше.

– Попал в неприятности, – изображать молитву, положив руку на сердце и закрыв глаза, казалось высочайшим абсурдом. – Как идёт?

– Тут безумно скучно… Местного святошу не получится заполучить через постель.

– Ха-ха, а ты и местного поиметь хочешь?

– Трахнуть священника это святое, не посягайся! – Кавински чуть не захохотал в голос, давя смех. – Мне понадобится около трёх месяцев, не больше, да и то будет только промежуток звено, до Башни Света год, не меньше.

– Плохо. Быстрее нельзя?

– Я глубоко берущая, а не глубоко верующая, не получится.

– Свет мой, святая сестра, какие прочные речи идут с твоих уст, – Кавински нравился её юмор. Она улыбнулась, не смея поворачиваться к нему лицом.

– Молитва читается десять или двадцать минут, не задерживайся. Никто не поверит, что ты молишься, наблюдатель. Пока у нас есть время, скажу так, что это место ещё хуже, чем притон. Этих икон касалось больше губ, чем чужие меня. Я не удивлюсь, если через них передалось с пару тысяч заболеваний. Можно было бы использовать, вот только здесь и совершенно невинные люди находятся.

– Обмазать икону Богинь ядом ты можешь только в Башне Света, чтобы Фальконе сам слизал его. Пока он не помрёт, можешь сама не слезать с него. – Девушка начала хихикать, прикрывая рот ладонью.

– Сгинь-ка отсюда лучше, нечестивый!.. Я посмотрю на тебя, когда ты будешь подо мной – не исчезнет ли твоя харизма?

– Сгину через пять минут. И под тобой я явно находиться не буду. Оставь это своим клиентам.

– Винсик, мне иногда кажется, что ты импотент или гей! Я сколько раз предлагала тебе провести со мной ночь любви, а ты всё нос воротишь! – шипение.

– Уймись, Аннабель, я давно тебе сказал, что ни с одной из вас не лягу в постель, тем более просто так.

– Мх, какой ты тонкой души человек, оказывается… Или хочешь, чтобы я тебе заплатила?

– Меня не интересует это несколькоминутное удовольствие, – он начинал ворчать.

– А если, м-м, я, ты, и ещё мальчик?

– Фу, Белль, это звучит ещё отвратнее, – наблюдатель нахмурился. – Я не участвую в подобном, прекрати.

– Эх, надежда умирает последней… – сладкий вздох. – Если ты передумаешь, то, знай, всегда можешь набрать мой номер, – Аннабель была той ещё кокеткой.

– Твой номер меня интересует только в деловом смысле, зайка, – он называл так всех проституток. Они воспринимали это как обыкновенное ласковое прозвище, Винс же просто вспоминал неугомонных в половых утехах животных.

– Пх!.. Иди ты уже, пока я не по имела твою симпатичнейшую задницу прямо здесь.

– Уже убегаю, ха!.. – он действительно только встал, убирая руки в карманы, скрываясь в тех же тенях, из которых вошёл.

«Сегодняшний обход по Альт-Сити хоть разбавил бытовуху. Набить кому-то морду – вот развлечение, оказывается, ха!.. Вот только, м-м, что со святошей делать? Год – долго. Можно тогда не только на него вилы точить, но тогда нужно искать кого-то… Мы вроде как подчистили в Секретариате, но там пусть Хейго распоряжается, я не полезу. Мало ли людей, их которых дерьмо льётся? Ничуть. Вопрос лишь в том, как этим людям это самое дерьмо под дверь положить. Засада. В теории, можно Омен-Сити тоже на уши поднять, хотя Киара не то чтобы жаловалась на кого-то там, да и новостей я не слышал. Чёрт, точно, КБИ, мать его за ногу. Я просто не понимаю, где и как Лев мог спалиться?.. Попасть туда ещё сложнее, чем в Башню Света, хотя… Какова вероятность, что Инспектор меня туда направит? Нет, нулевая, я не подхожу под требования, или нет, логично б было сунуться туда. Типа, я не вызову подозрений, потому что моей пропажи с алгоритма не заметят – мы так уже выманили пару следователей. Через Инспектора напроситься, как вариант, но надо как-то аккуратно».

– Кавински, о чём ты? – вновь свысока. – Кабинет Безопасности Империи выдвигает очень, очень высокие требования к сотрудникам. Ты не проходишь как минимум по уровню доверия, да ещё и по статусу бывшего наблюдателя. Если бы не слагал полномочия, то проблем бы не было, но ты сам решил уйти. Насколько мне известно, ты всё же пользуешься служебными полномочиями, – глухой смех. – Нет, мой любимый наблюдатель, это исключено, пока не выполнены все условия. Закон для всех един, и ты это прекрасно знаешь.

– Конечно, я просто спросил. Знаете, вот иногда просто есть вещи, которые, вроде как, не волнуют уже так сильно, могут даже не нравиться, но какие-то события, с ними связанные, задевают даже спустя время, – Кавински заговаривал мужчину, пытаясь получить хотя бы надежду, хотя бы полезную или пригодную информацию, но пока Войд наотрез отказывался говорить о КБИ в подробностях.

– Так, может, не отпустило тебя от правоохранительной деятельности и это знак вернуться? Двери всегда открыты. – Сложив ладони в замок перед собой, он был холоден и лестен, как всегда.

– Не думаю, не сейчас, я слишком полюбил свободу, – Винс был в кресле напротив, закинув ногу на другую держа руки на подлокотниках.

– А чего, в Корпусе свободы не хватало? – «Блин, зря я это ляпнул…».

– Ну, я чувствовал большую ответственность, график был плотнее, да и нервы шалили в последнее время.

– Видимо, настолько сильно, что даже длительный отпуск, который могли тебе дать, оказался не так заманчиво, как смена алгоритма. – «Иногда у меня складывается мнение, что этот мальчишка ещё не наигрался в машинки и конструктор, – Войд про себя смеялся над Кавински. – Способный, но ленивый… Часто так описывают детей в школе, и этот такой же. Взять его в ежовые рукавицы, как Калеба, и был бы исключительно талантливый наблюдатель… И почему я не сделал этого, когда приписывал алгоритм?». – Ты продержался в Корпусе Наблюдателей шесть с небольшим лет, хотя, помнится, поначалу тоже не был рад.

– Так я же попал, потому что часов стало не хватать, да и наблюдатели получали большую поддержку, которая мне была нужна. Я бы просто не выжил, если б не помощь Империи, – он попытался выдавить из себя тёплую улыбку, однако она вышла слегка кривой, догадаться, что она была фальшиво труда б не составило.

– Ну вот, ты посмотри, Империя. Буквально вырастила тебя, а ты так обошёлся, – «О как заговорил, лишь бы мне чувство вины внушить, заколебал уже». – Кавински, смысл в том, что ты не остался без семьи, ей стали люди на твоём алгоритме, – блондин такого же мнения не был, тошно было от этих слов, – вспомнить хотя бы… – он взялся за голову, не в состоянии вспомнить имя покойного друга. И это испугал не только самого Войда, который просто не способен был забыть что-то, но и Кавински, убеждённого в этом же.

Второй нахмурился, напрягая все свои извилины, чтобы вспомнить имя наблюдателя, ставшего ему чуть ли не родным дедушкой, учителем, рыжего…

– Вар… Вер… Вернон. – Он долго перебирал в голове имена на «В», наконец дошёл.

– Точно. Нужно сходить на кладбище, почтить память.

– Вы только к нему ходите?

– Очень редко – к павшим товарищам, коллегам, в том числе к бывшим Судьям.

– И больше ни к кому?

– Например? – Инспектор в кинул брови. Он не понимал, а чему вёл Кавински.

– Извините за вопрос, но, к семье?

– Как таковой семьи у меня нет, разве что отчим, но я вписывают его в число «коллег».

– Так у Вас не было ни жены, ни любимого человека? – Винс не верил, что общался с Инспектором на такую тему, тем более задавал вопросы, на которые получал конкретные ответы.

– Не было. Я такой же, как ты. Вот только в моём сердце место только любви к государству, преданность ему. – «Нихрена подобного, ты сраный фанатик, который дальше государства и пропаганды ничего не видит, а я человек, который живёт в этом государстве. Предан государству, ну и Свет с тобой… Кто знает, игра слов сработает или нет». – Правда, одно отличие всё же есть – у тебя всё впереди. Будет даже лучше, если ты наконец найдёшь себе родного человека, девушку, с которой создашь в будущем семью, – Кавински чуть не скис прямо на месте: «Свет, нет, только не это, только не опять… Сколько можно промывать мозги молодёжи, не хочет сейчас никто рожать и семьи строить, всё катится в одно место, условий никаких нет. Да и не только это».

– Ну, Инспектор, это не по щелчку пальца делается. Встречу кого-то – хорошо. Не встречу – плохо не станет. И не списывайте себя со счетов, – усмешка. Казалось, никогда больше такая вольность не воплотится в жизнь, но и этому Винс находил объяснение. «Появись у меня кто-то – Войд сразу приберёт к рукам, начнёт дёргать. Он просто будет контролировать Меня через жену и детей. Будь у него своя дочь, он точно мне её спихнул, пх!.. Ну уж нет, пусть я сдохну в одиночестве, но не позволю ему лишить меня свободы, которую еле как себе выцарапал».

– Не-а, он отказался, – Винс сидел с Хейго и Львом. – Не видать мне Башни Света изнутри, как говорится. – Лев выглядел удручённо, произнёс затем:

– Не удивительно, сейчас попасть в КБИ ещё сложнее, чем раньше. Многих не просто понизили, мне ещё повезло, меня не перевели на другой алгоритм. Насколько мне известно, КБИ вообще хотят распустить, но по какой причине, увы, не знаю.

– Это странно. Последний раз так делали с… – Хейго завис. – Свет мой, да что с памятью становится?.. – пробормотал, хотя его всё равно услышали. Кавински обратил внимание на это, сразу же сказав:

– К слову, у Инспектора они тоже есть. Он не мог вспомнить имя наблюдателя, моего наставника, Вернона, просто сидел на месте и тупил. – У Хейго глаза стали размером с монеты, над ними хмурились брови. Потом он опустил взгляд, продолжая хмуриться.

– Это невозможно. Он просто машина, практически не человек, не мог он просто взять и забыть. Его же не стирали, проблем с памятью быть не должно.

– А вдруг мы просто не знаем, что его стирали? – Лев.

– Да Свет с ним, об этом чутка попозже давайте. Он всё норовит взять меня под контроль, вот, что меня раздражает больше всего. Хейго, я бы на твоём месте был очень осторожен, очень. Инспектор просто пока не знает о ней. Лучше бы никогда не знал.

– Ты думаешь, я недостаточно осторожен? – Хейго мог бы даже воспринять это как оскорбление, но был не того характера.

– Не думаю. Я знаю, что осторожен, но даже мне становится не по себе, когда он начинает говорить о том, чтобы я поскорее нашёл кого-то для себя. Это просто средство шантажа.

– Я сделаю так, что он не узнает. Мы общаемся только по выделенный линии, цифрами и значками, так что, думаю, даже если они что-то найдут, то можно будет сослаться на номера отчётов и прочее. – «М-да, нашу жизнь теперь определяют цифры… Звучит печально». – А ты, Лев? С мамой всё в порядке?

– Абсолютно. Она же ничего не знает. А так я прямо как Винсик, одинокий волк, – он ухмыльнулся, лукавя и щурясь, смотря на насупившегося наблюдателя.

– Лёва, у меня уши вянут от этого прозвища, давай без этого… – Кавински положил пальцы на переносицу, массируя её. – Я сутенёр, а не проститутка, всего лишь руковожу этим блядушником.

– Всего лишь? – второй блондин не унимался. – Доставай все свои цацки и красную шубу, тогда будешь всем сутенёрам сутенёр!..

– Ой, да иди ты знаешь куда?! – Винс улыбался, налетая на приятеля с не серьёзным намерением ударить по лбу. Лев знал, как дразнить Кавински, он был парнем простым и не таким скованным, как Хейго. Последний подкладывал ладонь под щёку, смиренно наблюдая за этими двумя.

Картину эту можно было просто описать как игру львёнка и тигрёнка, за которыми наблюдала пантера. Сие семейство кошачьих состояло и из рыси – Юлии, барса – Вероники, пумы – Джули, и наконец, гепарда – Киары.

– Святой отец Иннокентий, P-300-DS, лишается своего церковного сана, а также приговаривается к смертной казни путём расстрела, – Юлия огласила приговор судебного заседания, проводившегося в судебном порядке. Дело было тяжёлым даже не с точки зрения формальных юридических моментов, а с точки зрения морали и нравственности. – Приговор в исполнение воспроизвести немедленно. – Женщина хмуро смотрела на стоящего перед ней и одетого в бело-золотую робу священнослужителя, в затылок которому устремились дуло пистолета. Она попыталась рассредоточить слух и зрение, унять бесконечный поток мыслей сознания, в котором смешались вместе несколько линий. Выстрел был сделан сиюминутно, право на последнюю молитву исполнялись ранее – коллегия Судей голосовала против, однако вмешалась Церковь. Старик упал на пол зала суда, распластавшись на нём. – Приговор исполнен. Судебное заседания признаю считать завершённым. – Удар молотком по столу. Юлия встала, держа руки по бокам черной мантии, направляясь на выход, за ней следовала секретарь заседания.

Тишина. Никто и ничего не обсуждал. Это был позор для Церкви Света и погибель для того маленького храма, где Аннабелль служила монахиней. Последний просто закрыли, сама девушка несколько продвинулась по службе. На заседании она тоже присутствовала, как главная свидетельница. Даже сама нарушая Закон, будучи проституткой, она осуждала и ненавидела Иннокентия.

Девушка сидела за барной стойкой «Dark Rise», мешая трубочкой лёд на дне стакана с коньяком. Рядом с ней сел Винс.

– Хорошо, что не промолчала, – сухо. «А ведь риск был, залезь они чуть глубже в её голову».

– Совесть не позволила, хах… Когда я увидела его над тем мальчиком, мне сразу стало плохо, меня чуть не вырвало.

– Не вспоминай, зеленеешь на глазах, – Винс вздохнул, поворачиваясь к танцполу лицом, подпирая стойку спиной. – Из нынешнего храма тебе ближе до Башни Света, хоть один плюс.

– И то верно, – она влила в себя половину бокала. Жидкость поначалу разодрала горло холодом, потом горечью. Дно погремело по столу, коньяк чуть всплеснулся. – Мне нужно развеяться, – глухо промурлыкала она, ложась Кавински на плечо. – Может, хоть сейчас, Винс?

– Э-э, нет, зайка, я не тот, кто тебе нужен, подойди к гостю за угловым столиком, он вроде не такой уж и мерзкий. – Она что-то ещё промычала, потом встала, поправляя брюки, натягивая их на талию, потягиваясь, обнажая живот из-под топа, который еле-еле прикрывал и саму грудь.

– Ладно, раз сам советуешь, то попробую

– Удачи.

– Давай, до встречи, – она махнула рукой, направляясь мимо танцпола до указанного мужчины. Аннабелль покачивала бёдрами, поправляя локоны, уже облизывая свои пухлые розовые губы, предвкушая нечто интересное.

Она не жалела ни о чём, включая свой «алгоритм». Ей было плевать на правила приличия, даже слово «шлюха» в свой адрес она перестала считать оскорблением. Она просто спала с клиентами, получая удовольствие, а на всё остальное было плевать – гедонистка в чистом виде. Никаких дилемм о том, хорошо это или плохо, никаких правил. И её это устраивало. Её бы устроила роль простой любовницы, которую имеют в любом месте, будь то простая кровать, стол, машина, публичное место или ещё чего. Вот только душа требовала разнообразия, поэтому одного или хотя бы десяток постоянных мужчин она для себя не нашла. Как сама называла, «индивидуальность каждого кушаю по чуть-чуть». Она получала своё и была довольна, даже не приходилось искать кого-то нового – этим занимался Кавински.

«Белокурая девчонка, шутница и затейница, добрая по натуре, которой ничего, кроме секса, вкусного алкоголя и хорошей компании в жизни не надо. Я даже ей завидую в этом плане – такая простая жизнь. Но я бы так не смог, ни за какие часы. Пусть веселится сколько угодно, пока хочет. Нам же от этого только плюс, ха! Вот только загвоздка – что Юлия, что Аннабелль, относятся к этому со страхом, их пугает это насилие, мне же больше свойственно ненависть к педофилам и насильникам. Не трудно догадаться, они же девушки, как ни крути, основная масса субъектов – мужчины. Ну, хоть на одного меньше стало, а лучше б их вообще не было».

Ника шла по коридорам Правительства, уже не так скованно, как раньше. Она до сих пор оставалась крайне молодой среди сотрудников, потому здоровалась с проходящими мимо секретарями. Раздражал её разве что один юноша, который требовал к себе обращения, как к взрослому: «Здравствуйте», обычного «Здравствуй» ему было недостаточно, и даже сейчас…

– Здравствуй, Калеб, – сказала девушка на ходу, неся несколько тяжёлых стопок документов.

– Здравствуй, Ника, – он прошёл слишком близко, задев за плечо.

Несколько документов упали на пол, а юноши уже и след простыл. Нике пришлось наклоняться, чтобы собирать разлетевшиеся по коридору документы – благо, те были в файлах. В любом случае, перед другими работниками делать это было достаточно неприятно и даже стыдно. Пока она собирала бумаги, заметила, что ей помогали ещё чьи-то руки, смуглые. Подняв взгляд, она убедилась, что это был не племянник Войда, а он сам.

– Здравствуйте, господин Инспектор, спасибо за помощь, – она не была опрометчиво, чтобы без проверки приветствовать Хейго.

– Здравствуй, Вероника. – Он вёл себя как обычно холодно. – Извини Калеба, он не нарочно, слишком торопился. Я видел, он задел тебя.

– И то верно, – со вздохом. Приняв последние бумаги с его рук, девушка поднялась, крепче взяв документы, прижав их к груди. – Извините, мне нужно идти к господину Главному Секретарю.

– Спешите-спешите, – звучало недобро, но повода для паники.

Ника пошла дальше по коридору, по ней никак нельзя было догадаться, что она задумалась. Она зашла к Хейго, как обычно, закрыв за собой дверь, не опуская ничего личного.

– Здравствуйте, господин Главный Секретарь, – подошла к столу, раскладывая вдоль него бумаги. – Это проверенные отчёты, необходима только подпись на последней странице. – О, нет, это было далеко не единственным, на некоторых из них точно были стикеры, на которых были написаны её личные рекомендации по поводу подписанных указов, надписи на них приходилось выявлять при помощи спирта и ультрафиолет, в другой последовательности бы ничего не сработало, да и спирт нужен был с определённым процентом.

– Здравствуйте, Вероника, – он обращал внимание обычно не столько на сами отчёты, сколько на внешность и настроение девушки. Это были драгоценные от силы пять минут, когда он мог смотреть на неё в публичном месте без надобности тому объяснения. Переходил на шёпот, – Мы встречаемся сегодня?

– Разве ты не помнишь, что нет…

– Я иногда теряю счёт дням, когда долго не вижу тебя, ты знаешь это, – усмешка.

– Конечно, – ответная. – Только на следующей, так уж заведуют даты.

– Понимаю. Но напоминаю, Вероника, сроки лучше иногда выполнять чуть раньше их наступления, хотя, впрочем, Вы никогда их не нарушали. – Она стояла перед ним, едва силясь сдерживать улыбку. Ах, если б он говорил всего лишь про формальные сроки… Нет, Главный Секретарь был тем ещё пройдохой.

– Если время позволит, конечно, я подготовлю бумаги раньше. Возможно, я ещё зайду сегодня, – и она ушла.

Хейго осознавал, как бы ему досталось, если бы кто-то узнал, что у него роман с бывшей студенткой, молодой, находящийся у него в подчинении. Но никаких поблажек девушка не получала, если не могла что-то сделать. Наоборот, спрос с неё был чуть выше, чем с обычного служащего, но обижаться на это девушка не думала, прекрасно зная, что будет трудно.

Зеркальная дата Дня Рождения. Вот, ей двадцать. Ноябрь приносит за собой только дожди, сырость, влажность. Снег давно забыть этим месяцем, а ведь когда-то Вероника этим днём радовалась первому снегу. На удивление, выходной, в который ей не обязательно присутствовать на алгоритме, который на протяжении жизни ей, обеспечен максимум по пять дней в неделю. Третий год она проводит праздник дома, отгородившись от родителей и остальных членов семьи, отношения с которыми стали натянутыми.

Она встречала вечером лишь одного гостя, всегда радуясь его приходу, как обычно, тихо подгоняя его, только зашедшего, закрывая дверь, с ходу обнимаемся и прижимаемая к груди. Ника подняла на него взгляд, получая поцелуй в лоб. Мужчина держал её личико в ладонях.

– С Днём Рождения, Никуш, – он взвалил девушку на себя, укачивая, пока та ютилась на груди. «Спасибо» в ответ девушка никогда не говорила, но руками сильнее обнимала спину. – Свет мой, я весь продрог от твоих прикосновений… Ты не повысила температуру?

– Я не замечаю, как мёрзну, – выпустив её из объятий, но придерживая за руку, Хейго пошёл на кухню.

– Давай быстрее цикорий попьём, согреешься.

Пока мужчина заливал кипяток в кружки, Ника накрывала на стол. Они делили практически всё поровну, особенно обязанности. Ухаживать за другим было несколько трудно, потому что без дела не сидел ни Хейго, ни Ника. За столом пара обсуждала произошедшее за неделю-две события в министерстве и не только, в том числе, именно так девушка узнавала о всём, что делал Кавински, и то, что тот узнавал.

– Я видела Инспектора сегодня, но он вёл себя как обычно, только извинился за Калеба, он толкнул меня, из-за чего я немного задержалась. – Она взяла в руки чашку, отпивая с неё. Хейго заканчивал это дело, хмурясь.

– Кх, с чего это он толкнул тебя?

– Инспектор сказал, что просто торопился. Не имеет значения, опустим.

– Если он ещё раз так сделает, скажи мне, в Секретариате не задержится.

– Ты хочешь его убрать только из-за того, что он не приветливо ко мне относится? – ухмылка и вопрошающе поднята бровь.

– Я тебя люблю, но, хах, нет, это ни при чём, – улыбка. Затем Главный Секретарь откинулся на спинку стула, на неё же положив руку, задумываясь. – Он слишком много себе позволяет, зазнался мальчик. Молодые сотрудники обычно скромные, учтивые, вежливые, Калеб же не считает себя новичком, хотя в нашей структуре он таковым является. Я не раз замечал, что он раздаёт поручения в грубом тоне, пытается командовать всем и вся. Я ценю его ответственность, зрелость, но это перетекает в хамство и высокое самомнение.

– Точно так же можно сказать и про самого Кавински, – она убрала ладони под подбородок, ухмыляясь. – Но за Винсом много чего стоит, в отличие от Калеба, так что ему простительно.

– Ты права. Да и ему нужно держать образ. Признай, мы бы с тобой не смогли так, так что благодарим его за то, что не нам приходится сутенёрить и торговать пудрой… – глухой смех.

– Что бы мы не говорили, какого бы мнения не были, а он авторитет, этого не отнять. И всё же он держится, даже не ведётся на то, что его вечно пытаются тянуть к себе в постель его же проститутки.

– Ну, да, есть принципы у человека, и очень крепкие. К слову о работе Кавински… – Хейго оглянулся на включённый телевизор, экран которого связал начало вечерних новостей. – Пойдём послушаем, что сегодня он вытворил, – мужчина разместился на диване в полу лежачем состоянии, ожидая Нику

Девушка легла к нему на грудь, спрашивая:

– А что произошло?

– Сам ещё не знаю, но сказал, чтобы сегодня я посмотрел вечерние новости.

Поначалу – ничего интересного, слова о научных достижениях Империи, новые версии законов, несколько репортажей с места строительства, прерванные экстренными новостями. Со скукой слушающий всё Хейго очнулся, раскрывая глаза, не прекращая гладить девушку по плечу.

– Прямо сейчас к нам в студию пришла новость сразу о двух несчастных случаях. Репортаж с места событий, передаю слово журналист с места событий…

– Да, здравствуйте. Только что наш день омрачила погибель сразу двух граждан. Первый из них – Священнослужитель Башни Света, Фальконе, – на экране появились записи с ним. – Мужчина скончался от употребления силденафила, которая повоекоа за собой остановку сердца. Нам доподлинно неизвестно, употреблял ли Фальконе данное средство ранее или эпизод был первым. К сожалению, помимо мужа, его супруга потеряла и сына, владеющего небольшой сетью шиномонтажных предприятий, Филипп разбился на автомобиле, не справился с управлением, причина неизвестна. Филипп ехал от места алгоритма отца, вероятно, домой…

– Ну что, зайка, – Кавински обнял Аннабелль за шею, улыбаясь, слушая новости с небольшого экрана в клубе, – сбылась твоя мечта?

– О да-а, ещё как! Я даже выиграла джек-пот. Знаешь, мне кажется, никто ещё не трахался со священником в Башне Света, а потом не делал минет его сыну во время поездки.

– Свет… Кха, да, звучит внушительно. Но не увлекайся, и постарайся не совратить всех священником, а то я тебя знаю. Они нам ещё нужны.

– Ну-у, Ви нсик, там все такие хорошенькие!

– Зайка, я сказал «нет», – жёстко, но не со злостью, на прощание хлопая её по плечу.

– Тьфу! – она надула губы, нахмурившись. – Ладно, не очень-то и хотелось!..