Закатив глаза и всё же извинившись, Лиз пошла по направлению к общежитию, одновременно смотря в сторону сада и пытаясь сбежать. Лидия Дмитриевна не стала отводить от неё взгляда. Девочка, вздохнув, перестала.

Громко хлопнув входной дверью общежития, она поднялась на второй этаж и быстро найдя свою комнату плюхнулась на кровать.

Вполне обычная спальня. Десять идеально заправленных кроватей у стены справа от двери. Около каждой стоит чёрная тумбочка. Возле двери и окон — два больших шкафа. У каждой девочки было по несколько полок и вешалок. Напротив кроватей находились столы и полки для книг. Над каждым столом висели расписание и памятки учащихся. На потолке, помимо освещения, находились динамики, которые во время учебного года громко трезвонили звонили в шесть утра, а во время каникул в восемь.

Поболтав немного ногами в воздухе, она подумала о двух самых вредных соседках, которые, к счастью, спали на шестой и девятой кровати, а она — на первой. На второй, рядом с ней, спала очень тихая и спокойная девочка лет десяти.

В их комнате были девочки, которые учились в классах «4А», «5А» «7В» «8Б», конечно, не все ученики из них, а выборочно.

У мальчиков всё было устроено точно так же. Только расселялись они по пять человек, так как комнаты в той стороне общежития были меньше. Всего в здании четыре этажа. По правой стороне располагались комнаты девочек, а по левой — мальчиков.

Вздохнув, Лиз начала искать что-то, что не жалко испачкать. Потому что знала, что тьюторТьютором в педагогическом обществе называют человека, который сопровождает ребенка в учебном процессе. Проще говоря, следит за дисциплиной. Конкретно в моей истории именно так. В реальности всё немного по-другому, можете почитать, если захотите. вряд-ли шутила. Если через десять минут она не будет замечена за работой, то влетит порядочно.

Лиз, конечно, любила нарушать правила школы, но предпочитала делать это незаметно. Она надела старый спортивный костюм и, зайдя в туалет и взяв там все нужное, пошла в актовый зал. Чтобы попасть туда, нужно было выйти из общежития, зайти в саму школу и пройти в конец третьего этажа.

Про школу-интернат. В ней около пятисот учеников. Лиз всегда была рада тому, что попала именно сюда. Как оказалось, тот тест, за которую девочка получила карманные деньги — это вступительные экзамены. Она их прошла и выиграла место. Это Лиз узнала, когда один раз пряталась в кабинете директора и нашла свое досье.

Конечно, тогда она понятия не имела, что думать про родителей, потому что, с одной стороны, они постарались, чтобы она попала сюда. Но с другой — все продумали заранее. Раньше планировали избавиться от неё.

Вспоминая ту ситуацию, она дошла до зала. Открыв дверь, девочка заранее зажмурилась и зажала нос. Оглядев комнату, она несмело убрала руку и поняла, что все не так уж плохо.

Только немного пыли и разбросанные стулья. А также декорации, которые остались от новогоднего концерта. Какая-то ткань даже висела на люстре, а несколько окон запятнаны.

Лиз очень хотелось только помыть пол и уйти отсюда, но, зная их Тьютора — Лидию Дмитриевну — она обязательно скажет, что помыть нужно не только полы, но и вообще всё.

Равнодушно посмотрев на гору стульев на сцене, Лиз начала убирать всё по своим местам. Сначала поставила все стулья в а-ля башенки, потом нужно аккуратно сложила фоновую ткань и отключила всю электронику. С последним возникли проблемы, потому что провода оказались очень сильно перепутаны.

Несколько раз подпрыгнув в воздухе, она поняла, что ткань, которая неведомым образом оказалась на люстре, не достать. Оглянувшись в поисках чего-то, что могло помочь, она заметила швабру, стоявшую все время в углу. Покрутив её в руках, она притащила лестницу и еле-еле дотянулась до кончика ткани. С горем пополам она была сброшена, и огромная люстра засияла миллионами бликов стекляшек и золотых, витиеватых украшений.

Это напоминало тот самый новогодний бал, от которого все были в восторге. Ведь в этот вечер все надевали маски, можно было делать то, чего на самом деле хочешь; если постараться, то тебя никто не узнает.

Обычно все старались одеться во что-то необычное, яркое. У Лиз не было ни денег, ни настроения так одеваться. Поэтому она нашла брючный костюм и пошла в нём.

Все мероприятия в школе делились на две категории.

Первая — показательные, когда дети и подростки демонстируют самые разные умения: спортивные, творческие, научные.

Вторая — развлекательные, как, например, бал. Обычно на таких мероприятиях тоже есть программы и концерты, но они добровольные.

Во время новогоднего бала она пела вместе с ещё двумя девочками. Сначала Лиз хотела, чтобы прозвучала и её песня, но мелодию так и не подобрали. Она, конечно, пыталась сыграть что-то на скрипке, но сочетать пение вместе с вихрем нот невозможно.

Ещё, в качестве подработки, можно было устроиться Купидоном и на второй неделе февраля разносить валентинки. Конечно, заплатят очень мало, буквально чуть больше сотни рублей, но это уже что-то.

Перестав прокручивать в голове моменты с праздников, которые часто проходили в этом зале, девушка устало вытерла пот со лба. Взяв всё, что принесла с собой, она отправилась в кабинет химии. Бардак есть, значит, ей туда нужно даже во время каникул. Идти очень не хотелось, но Лидия Дмитриевна отправила ей список кабинетов и коридоров, которые нужно убрать.

Далеко ходить не нужно, кабинет напротив зала. Зайдя туда, она с первой секунды зареклась подходить к столу с пробирками и веществами. Хоть и училась почти идеально. Хорошие оценки от неуклюжести не спасут, и все вещества при смещении друг с другом обязательно создадут хаос.

В этом кабинете особо не нужно заморачиваться, как говорилось в только что пришедшем от тьютора сообщении:

«Убрать стулья и парты, помыть пол и окна. Расставить все обратно. НЕ трогать парты с раковинами и НЕ подходить к шкафу и столу учителя»

Хмыкнув, она подумала, что не горит желанием заработать еще наказаний, поэтому следовала инструкции.

Вообще, обычно просто забирают телефон на день-два за проступки, но с конца мая по весь июнь наказания — это уборка школы и территории.

Передвигая столы со стульями, она невольно присмотрелась к обилию разных непонятных баночек с жидкостями всевозможных цветов и коробочкам со всякими порошками и другими непонятными субстанциями.

Мотнув головой, она начала протирать окна. Чтобы дело шло быстрее, девушка надела наушники. Однако не учла, что пол еще скользкий. Девочка вернулась к раковине, чтобы промыть тряпку.

Поскользнувшись, и неуклюже упав, она столкнулась глазами с Лидией Дмитриевной, рядом с женщиной стоял мальчик, с которым она встретилась в саду. Лиз быстро встала.

Тьютор, нахмурившись, смотрела на свою подопечную. Хорошо поставленным голосом и на удивление с доброй интонацией она произнесла:

— Шрамова.

Не выдержав неловкой тишины, Лиз произнесла:

— Я ничего не трогала, честно.

— Аккуратнее. Переломов нам не хватало. Пожалуйста, отведи его, — женщина показала рукой на мальчика, — К спальне B–12, — произнеся это, Лидия ушла.

— Я Коля.

Посмотрев на него, Лиз, ни слова не говоря, потянула его за собой. Выйдя из здания школы, они быстрой походкой шли к общежитию. Пару раз девушка задумчиво смотрела на него, поэтому уже около комнаты он не выдержал и спросил:

— Что?

— Я хотела сказать, что… Осторожней, порог, — после этой фразы Лиз как ветром сдуло. Усмехнувшись непонятно чему, он все же зашёл в комнату.

• • •

Мужчина лет сорока медленно ехал по сельской дороге. Пока его сын под присмотром бабушки, он сможет сделать все, что от него требуется.

Был так называемый Железный Босс, который шантажом заставлял людей работать на себя. На этот раз в сети Железного попал отец Коли. Сейчас он ехал на тайную встречу с другой семьей, которая тоже попала в похожую ситуацию.

Только это нужно было сделать незаметно, потому что на его машине стоят датчики. И вот, Илья доехал до ближайшей заправки и оставил машину там, а сам сел в автобус и поехал в сторону маленького городка в шести километрах от деревни.

Всю дорогу он пытался успокоиться, вряд ли глава мафии, Железный Босс, успел проследить за ним. Так, кстати, было и на обратном пути. За всю встречу он только больше возненавидел Босса, потому что, по словам другой семьи: «Бедная Лиззи, мы бросили её из-за этого Железного».

• • •

По щекам Лиз катились слезы. Она снова расстроилась из-за какой-то ерунды. Идя по коридору и поднимаясь на крышу, она понимала, что музыка — это единственная вещь, где она — это она. Где она может не сдерживаться из-за правил. Где она может жить.

Разумеется, когда она была маленькой то не сильно понимала всю мощь музыки. Ей просто нравилось слушать красивые звуки и повторять их. Какое счастье, что родители оставили ей инструмент.

• • •

Коля полез на чердак, потому что с крыши раздавались какие-то шаги, будто кто-то хотел сделать что-то, но никак не решался и от этого ходил по кругу.

Мальчик подумал, что кому-то из учеников пришло в голову спрыгнуть, поэтому он быстро полез по лестнице еще выше — туда, откуда раздавались звуки. Он уже хотел поднять крышку чердака, как услышал начало мелодии.

Высокие и чистые звуки скрипки переплетались с низкими. Каждая нота, каждая вибрация, переход или просто отголосок призвука дарили какое-то непонятное, необычное, окрыляющее чувство.

Он перестал о чем либо думать.

Просто сливался с той мелодией, которая звучала так пронзительно, в ней можно было найти все оттенки любых эмоций. Это история, которая рассказывалась с помощью нот. У этой истории была душа. Журчащий перелив звуков заставил сердце замереть, а душу расцвести, как сирень в мае.

Спустя небольшую паузу, раздались высокие ноты в минорной тональности. Си–бемоль, звучащий почти вечность, и вереница нисходящих гамм, которые заканчивались лёгкой трелью и начинались сначала, только с другой ноты. С каждой октавой звуки становились всё быстрее. И вот, очень сложный момент в шестой позиции, мелодия неожиданно замирает и медленным потоком спускается на самую низкую струну. Всё это вызвало несколько холодных слёз, которые не спеша скатились по бледным щекам.

Доля секунды, и уже стоит гробовая тишина… Крыша скрипнула… Раздались удаляющиеся шаги…