Гулять они отправились и правда в исключительно игривом настроении. Несмотря на людей вокруг, Слава всё равно умудрялся щипать его, а потом и тереться тыльной стороной ладони об его, не решаясь взять за руку. Мирон один раз даже поймал его на такой игре, не только забирая ладонь в свою, но и пряча их руки в карман своей куртки. 

— А если люди увидят? — тихо поинтересовался Карелин, не спеша возвращать свою руку в свой карман.

— Драка? Скандал? О… и самое долгожданное: моё немедленное увольнение из школы, — предположил Мирон, оглядываясь. — Благо, молодых людей гоповатой наружности я здесь не вижу, да и всем откровенно всё равно на нас. Во всяком случае, на данный момент.

Над ними величественно возвышался Казанский Собор. Но и ему на них было все равно. Квартира Мирона была в домах между Графским и Щербаковским переулками, отчего прогулки по самым живописным местам Петербурга были делом не сложным и частым. Несколько шагов до Набережной Фонтанки, а там и Невский проспект. Сколько эмоций в первый день у Славы вызвало такое месторасположение квартиры! Сначала Карелину казалось, что Мирон над ним просто смеется: и они просто поедут в отель в самом центре на первое время, а потом уже приедут в квартиру, где будут жить, куда-то подальше. Но Мирон не смеялся. Его квартира находилась в самом центре города, и вечерами они могли видеть самые красивые скверы и парки, где постоянно было много туристов.

— Мирон! Так ты, значит, решил задержаться в Питере ещё ненадолго? — грубый мужской бас раздался откуда-то сбоку. Слава вздрогнул он чужого голоса, быстро вырывая свою руку из мироновской. Удивительно, но даже в такой ситуации Мирон сразу сжал её сильнее, чтобы не выпустить.

— Эээ, да, — неловко произнёс Фёдоров. — Вот, хочу Питер показать…

— Братишка твоей молодой невесты? А сама красавица где? — поинтересовался мужик. — Ты прикинь, сестрицу-то твою, зазнобу, никому не показывает! И говорить про нее отказывается, прячет всё и ревнует…

— Это и ес…

Мирон явно собирался признаться, что Слава — это его тайная зазноба и невеста. А вот Слава, видя разницу в весовых категориях Мирона и этого мужика, тут же Фёдорова перебил, пихая в бок.

— Ага, её старший брат, — подтвердил Слава, протягивая мужику свою руку. — Вячеслав. 

— Старший? — недоумевающе спросил мужик. — Это ж ты ж что, серьезно такую молоденькую красавицу очаровал? Ну Мироха… ну мужик.

Мирона чуть не стошнило от подобных разговоров. Не будь рядом Славы, небось, разговор бы быстро перерос в вопросы горизонтальной плоскости. Как же сейчас Фёдорову не хватало Славиной руки в своей для уверенности! И как же ему хотелось всё-таки договорить, что Слава и есть «его зазноба», а не чей-то старший брат. Но, кажется, Карелин не особо хотел признаваться на людях, что они вместе.

— Мы близнецы, — со смехом подчеркнул Слава, — я просто родился на семь минут раньше.

Кажется, этот факт совершенно не убавил энтузиазма мужчины напротив. Карелин невольно проводил параллели с телом и им. Внешне они похожи не были, но стойкий запах перегара бил в нос очень сильно — кажется, это было сравнимо лишь с обухом по голове. Сколько бы Слава не пытался бороться с неприятными ассоциациями от этого запаха, у него не получалось. Так что от этой внезапной встречи нервный мандраж был не только у Мирона. 

Но всё-таки Карелин понимал, что это прошлое Мирона, а не его, а значит, нужно было как-то вмешаться в диалог. Если бы Слава столкнулся с телом и не был бы готов к этому, то Мирон сразу же что-нибудь придумал.

— Ну, мы пойдем, наверное… у нас куплены билеты в театр и до начала спектакля час, а ещё дойти нужно, — неловко продолжил Слава. 

— А невесту-то свою чего в театр не берёшь? — удивлённо спросил мужик.

Мирон не знал, что ответить. Его фантазия отключилась так быстро: словно он никогда не умел ничего придумывать! Фёдоров бросил взгляд на Карелина, немо прося его помощи.

— Она заболела, — тут же вмешался Слава. — Решила не усугублять перед свадьбой и отдала свой билет мне, раз уж я приехал. Так мы пойдем? 

— Да. Да, пойдём, — поспешно отозвался Мирон, выходя из своего оцепенения. Шанс смыться от неприятного диалога был слишком приятным. Да и как близко возможность больше не говорить со своим прошлым! Особенно, при Славе. Особенно, сейчас. — У нас спектакль, извини. 

Мужик понимающе развел руками. Он протянул руку на прощание Славе, а затем и Фёдорову, мирно следуя дальше по своим делам. Мирон успел выдохнуть, когда тот обернулся и вновь заговорил.

— А ты, Мирон, всё-таки подумай над моим предложением, — напомнил он. — Если дело выгорит, то ещё лет десять не придется даже думать о работе.

— Меня не интересуют дела, — напомнил Фёдоров. — Я больше ни в чем чувствовать не буду. Никогда.

— Не зарекайся, — со смешком произнёс мужик и, отсалютовав им, уже побрел дальше по улице.

Мирон взял Славу за локоть и потащил прочь с этой улицы. Карелин еле успевал перебирать ногами, чтобы успеть за стремительностью своего молодого человека. Фёдоров словно поверил в то, что они опаздывают на спектакль. Он замер с ним рядом с трамвайной остановкой, поглядывая на рельсы. Нервно и настороженно.

— Будем с тобой кататься на трамвайчиках, — произнёс Мирон, оглядываясь по сторонам.

Слава впервые видел его настолько дерганым. Сейчас Карелину казалось, что поступать нужно было в Хабаровск, чтобы навсегда избавить Мирона от страха столкнуться к кем-то на улице. Ситуацию срочно нужно было брать в свои руки. 

Слава спрятал Мирона от улицы за собой, сажая его на лавочку остановки. Он положил руки на его плечи, образуя собой ограждение от внешнего мира. При всем желании разглядеть Фёдорова за его внушительной фигурой было бы довольно сложно.

— Он не будет нас преследовать, — произнёс Слава. — А если попытается, то поговорю с ним иначе. Не нервничай так, прошу тебя.

Карелин говорил словно в пустоту. Вряд ли бы Мирона должным образом успокоили бы слова «не нервничай», но он должен был попытаться. Слава разблокировал телефон, вызывая им такси до дома. Да, идти было не далеко, но улица сейчас точно казалась Мирону не безопасным местом. 

— Сейчас приедет такси, — протянул Карелин. — А дома будем пить чай, смотреть фильмы и гладить Шизю.

— А трамвайчики? — неуверенно спросил Мирон.

— Завтра от моего ВУЗа до дома поедем на трамвайчиках? — предложил Карелин. — Встретишь меня после учёбы, а я маршрут проложу. 

Фёдоров кивнул. Идея Славы была куда лучше.

— Почему сестра-близнец? — спросил он. — Почему не дал сказать, что ты? 

Карелин оторвался от экрана телефона, где следил за перемещением такси. Он посмотрел в глаза Мирона, совершенно не понимая, что происходит у того внутри.

— Этот ублюдок шкаф два на два, — произнёс Слава. От воспоминания чужой физиономии его передернуло. — Если бы завязалась драка, я не знаю, чем бы она закончилась. К тому же, он похож на человека, у которого в рукаве припрятана бабочка. 

Мирон задумался. «О чем же ты сейчас думаешь?», — пронеслось в голове Карелина, но он не стал спрашивать. 

А Мирон сам не мог понять, о чем конкретно он думает в данную секунду: что происходит в его собственной голове? 

Во-первых, его прошлое могло ходить по их Большому Эрмитажу в лице Петербурга. Да, не преследуя эстетический целей как он или Слава, но оно могло. И от случайной встречи они не застрахованы. Это лишь прибавляло неуверенности. Может ли он чувствовать себя безопасно в родном городе? Может ли изолировать себя от искушений? 

Во-вторых, искушения были. Вскользь брошенная фраза: «Ещё лет десять не придется даже думать о работе», — произвела просто бешеный фурор в его голове. И это ведь с тратами этих дураков десять лет! С осторожными тратами Мирона, с его умением распорядиться финансами, с купленными активами… он сможет почти до конца жизни жить на пассивный доход! Мирон и так задумывался о том, чтобы потратить лишь часть своих прежних сбережений на покупку ещё одной квартиры в Петербурге: сдавая её, можно лишить себя необходимости ходить на работу. А уж с дополнительными внезапными средствами… да, эта жажда легких денег медленно ела его изнутри. Единственное, что останавливало его от подобных решений — это Слава. И не мог он позволить себе его бросить на произвол судьбы! Карелину и так от жизни досталось: для самой грустной в мире истории ему не хватало лишь парня-идиота, бросившего всё ради наживы. 

Прочем, «в-третьих» в его мыслях принадлежало исключительно Славе. Он не дал ему договорить, что они пара. Конечно, рациональное в мире диктовало однозначный расклад: Карелин сделал всё правильно и вполне внятно обосновал свой поступок. Но внутренний страх потерять его диктовал обратное: «Он просто не хочет позориться, что он с тобой», — нашептывала неуверенность в себе. И как же она умела путать мысли! 

Слава присел перед ним на карточки — медленно, размеренно, спокойно опустился, забирая его ладони в свои, а локти с предплечьями для устойчивости оставляя на его ногах. Карелин заглянул в его глаза, пока губы юноши плавно растянулись в улыбке.

— Если хочешь, мы можем его догнать, и я сам скажу, что я и есть твоя невеста, правда, довольно басистая и явно не красавица-жена, — рассмеялся Слава.

— Ты ещё лучше, — отмахнулся Мирон. — Где он, а где наша высокая и чистая, а? 

— Мирон, я маме-сердечнице смелости набрался однозначно заявить, что очень сильно тебя люблю, что хочу с тобой хоть на край света. И для меня это было куда более важный шаг, чем подтвердить то же самое какому-то пьяному дураку. 

Слава точно угадывал полет его мысли. На самом деле, Карелин просто вспомнил их разговор на кухне, где Мирон признался вполне однозначно: он боится его потерять. И раз уж страх такой присутствует, а потом последовал вопрос: почему не дал признаться, то говорить нужно что-то именно в данном русле. 

Рациональное понимало: Слава прав. Но собственная тревожность ела что-то внутри маленькой ложечкой. А ведь скоро идти ещё и на ненавистную работу! И как стоило с этим справляться? 

— Я всё понимаю, — довольно демократично произнёс Мирон. — Закажем что-нибудь? Сделаем вид, что заняли столик в Парижском ресторанчике? 

Слава вздохнул. Если Мирон резко переводит тему, то вопрос не решен совершенно. Он просто больше не готов говорить в подобном ключе. 

— Конечно, — кивнул Слава. — А потом переместимся в кото-кинотеатр: я, ты, Шизя и какое-нибудь кино интересное.

Мирон кивнул. Он очень сильно боялся этого лишиться из-за какой-нибудь мелочи: как же было тепло и уютно в их домашней обстановке. И как же сильно он этим дорожил! 

Дома было спокойно. Еду привезли на удивление быстро для вечера воскресенья. Слава активно перекладывал блюда на тарелки из контейнеров, напевая какую-то мелодию себе под нос и пританцовывая в такт. Когда всё было готово, он не сел на стул рядом, а приземлился Мирону на колено, протискивая свои руки между спиной и стулом, чтобы обнять.

— Я… я недавно заикнулся одногруппнику, что дело не совсем в твоей бесконечной добродетели, — тихо рассказал Слава. — Я сказал, что ты мне очень сильно нравишься, нравишься в том плане, как ему нравится одна девочка из нашей группы. А он мне стал давать советы по твоему охмурению, — произнёс юноша уже веселее. — Я с ним долго затрагивал разные аспекты этого… и в итоге признался, что мы с тобой вместе. Представляешь? 

Мирон немного смутился. А если у Карелина начнутся проблемы в ВУЗе из-за этого? А если станут гнобить?

— И что он? — уточнил Фёдоров. — Не побежал сплетни разводить? 

Слава покачал головой. Ему самому было легче иметь возможность сказать кому-то, что он счастлив в отношениях. Пусть и в тех, что не особо приемлемы окружением. 

— Он спросил, как у меня мама отнеслась к подобному, и я признался, что все в порядке. Что ждёт нас летом на дачу! На самом деле, ему было все равно. Неожиданная, конечно, реакция, но мне самому больше нравится открыто говорить, что мы вместе, а не придумывать, что ты благотворитель, который меня терпит за «спасибо». Особенно, после того, как о тебе стали спрашивать некоторые девочки из группы..

Мирон рассмеялся. Скорее всего, Слава это преувеличил. Ну чем он интересен им, если они ничего о нем не знают? Совершенно ничего! 

— Значит, в тебе проснулась ревность? — уточнил Мирон с улыбкой. Слава в ответ только куснул его за скулу. 

Но этот ответ был намного более содержательным, чем тысячи слов! Особенно порозовевшие щеки. Слава засмущался, а значит, правда приревновал его. 

— Ну немного, — более скромно отозвался Карелин. — Просто… сложно слушать бесконечные вопросы о тебе и не заявить, что им эта информация не пригодится. 

— И ты заявил? 

— Пока ещё держусь, — вздохнул Слава. — Но ещё несколько вопросов, и я взорвусь. Если что, то тебе придется брать швабру и идти ко мне в университет, — рассмеялся он, — отстаивать, так сказать, право на нашу любовь. 

Мирон расплылся в глупой улыбке. Наверное, ему очень не хватало именно гласности их взаимоотношений. Тогда в Хабаровске в этой «тайне» и было что-то интересное… потом же он сам горел большим желанием рассказать маме Славы о них. Теперь же ему хотелось, чтобы их статус переставал быть тайной за тысячью замков. 

— Выбирай фильм, — с нежностью произнёс Мирон. — Ужин скоро привезут.

***

После работы Фёдоров чувствовал себя окрыленным. Впервые после переезда обратно в родной город! Он радостно вышел из метро, направляясь в сторону университета Карелина. 

Слава сам попросил встретить его после учёбы, чтобы они могли покататься на трамвайчиках. Карелин даже проложил путь от университета до дома с использованием только их. 

А на выходных Слава даже запланировал какой-то сюрприз. Откладывая деньги со стипендии и написав несколько рефератов и докладов, Слава собрался организовать им красивое свидание. Речная прогулка по каналам Санкт-Петербурга с включенным ужином. И небольшое «судно» только для них двоих! 

 Когда Мирон подошел к воротам университета, Слава стоял в курилке со своими друзьями. Увидев фигуру своего молодого человека, Карелин отошел от компании, направляясь прямо к нему. Сигарета оказалась выкинутой в мусорку, а холодные и порозовевшие на морозе ладони Карелина улеглись на щеки Мирона. Он поцеловал его. Прямо на улице. Среди своих друзей! Карелин не просто коснулся губами щеки или легко чмокнул: он прижался своими губами к Фёдорову, застывая так на несколько секунд.

— И тебе привет, — растерянно произнёс Мирон, когда Слава от него оторвался, но не отошел. Напротив, Карелин взял его за руку, переплетая пальцы — так они делали раньше максимум в такси вне обзора водителя. И это было единственное допустимое в обществе! А теперь Слава стоял счастливый и довольный, как кот, объевшийся сметаны. 

Мирон ещё с секунду смотрел в чужие глаза. Он даже попробовал посильнее сжать ладонь Карелина в своей — вдруг, ему это снится и Слава сейчас распадется на атомы? Но подобного не происходило. Юноша был абсолютно материальным и живым. Сверкал глазами! 

— Ты бы хоть предупредил, что швабра может понадобиться сегодня, — отчасти сконфуженно произнёс Мирон, но Карелин был абсолютно счастлив.

— Ты был прав, — улыбнулся Слава ему в ответ. — Так я чувствую себя намного лучше.

Карелин потащил Мирона за руку к своей компании. И даже при них он довольно коснулся виском макушки Мирона, пока улыбка не сползала с его губ.

— Теперь, думаю, я вас познакомлю намного лучше, — улыбнулся Слава. — Я даже представлю повторно! Это Мирон, мой парень. 

На самом деле, Карелин ведь думал о том, как представлять Мирона среди друзей. И филантроп, который просто отдал ему комнату в своей трехкомнатной квартире у Фонтанки, — это, конечно, было слишком далеко от правды. Мирон был человеком, ради которого Слава был готов драться! И можно хоть на небольшой круг знакомых рассказать это.

— Очень приятно познакомиться, — со счастливым смешком в голосе отметил Фёдоров. — Теперь даже не так смазано вышло, как в прошлый раз. 

Слава стал медленно перечислять имена своих друзей, знакомя их с Фёдоровым. А потом они стали обсуждать ближайшие экзамены. Мирон тут же вспомнил, как они учились читать летописи и грамоты, и как хорошо этот процесс был завершен. Из приятного флэшбека его вывел вопрос: «А где Вы учились?».

— Можно на ты, — тут же машинально поправил Мирон. — Оксфорд, средневековая литература. 

— А наши грамоты все равно читает быстрее меня, — смеется Слава, переводя тему с прошлого Мирона на настоящее: что было он все равно не любит вспоминать. — Он это читает как любую современную книжку. Раз, раз и всё готово! И ещё смысл улавливает нормально, и даты их помнит! 

— Потому что наша история для меня была моим собственным и не поддельным интересом, — отмахнулся Мирон. — Если бы меня заставляли учиться это читать к сессии, — представил он, — то я бы тоже никогда в жизни не осилил. 

— А первая сессия — это страшно вообще? Или ЕГЭ хуже? 

И разговор завязался долгий. Тут Мирону стало интересно что-то рассказывать: намного более интересно, чем в школе про Семилетнюю войну. А потом разговор-житейский перетек в разговор исторический: Мирон стал раскрывать свои познания в сфере. И отчасти это выглядела как небольшая и крайне интересная лекция, а не беседа. Слава стоял крайне довольным: во-первых, они вдвоем чувствовали себя намного комфортнее, имея возможность не шифроваться и не бояться случайно взять за руку или назвать как-то ласково. Во-вторых, Мирон вновь с интересом говорил об истории, каких-то фактах, исследованиях, разоблачал мифы. Такого не было с самого их переезда. Устроившись работать в обычную школу, Мирон моментально потерял интерес ко всему, что происходила во внутренней школьной жизни. Как минимум, потому что больше у него не было необходимости «отрабатывать» свои грешки и иступлять вину. Санкт-Петербург был его родным городом, а не местом, куда он приехал специально менять себя и свою жизнь. Хабаровск располагал к размеренности и спокойствию, к школьной жизни. А Петербург… как можно спокойно работать в школе, когда не так давно блевал в соседнем от нее дворе в мусорку? 

— Мы так проболтаем все трамваи, наверное, — улыбнулся Мирон, подведя итог своей небольшой речи. — Что скажешь, Слав? Пошли?

Карелин кивнул. Он попрощался с друзьями, а затем, взяв Мирона за руку, потащил к остановке, с которой должно было начаться их небольшое путешествие.