Слава не мог не смеяться, наблюдая эту картину. Мирон, кажется, больше, чем он сам, переживал за знакомство с Сергеем, и чтобы себя занять перед встречей, вызвался помогать маме с оливье. О да, Мирон, старающийся нарезать огурец квадратиком, — это произведение искусства. Огурец, правда, на таковое похож не был. 

— Господи, Фёдоров, ты заделался в поварешки? — раздался голос Евстигнеева. 

Тот решил сообщить о делах Шизи видеозвонком, и Слава не мог отказать себе в таком удовольствии, как перевернуть камеру на Мирона. 

— Господи Боже! — от неожиданности Фёдоров чуть не задел ножом свой палец. — Ты-то здесь откуда? Ещё одно такое появление, и салат будет с моей кровью, а не только потом. 

На кухне правда было жарко. У мамы что-то запекалось в духовке, а Мирон все равно остался резать свою часть ингредиентов здесь, со Славой, а не пошел вместе с ней в зал. 

— Как там Шизя? — спросил он, поворачиваясь к камере. 

Кот появился в объективе тут же. Довольный, растекающийся под поглаживаниями за ушком Шизя в приветствие мяукнул. Хотя, скорее, это был недовольный вскрик, что его стали менее интенсивно гладить. 

— Ни как у меня дела, ни поздравлений с наступающим, только кот! 

— Шизя меня успокаивает, а твое внезапное появление почти довело до инфаркта, — отозвался Мирон. — Слав, мне нужна помощь с этим дурацким огурцом! Он не режется квадратиками. 

Карелин вздохнул, передавая в руки поваренку телефон, а сам приступая к нарезке. Мирон выдохнул: он думал, что покорит Светлану Аркадьевну своими умениями стругать салаты, но пока что его отправлял в нокаут всего лишь огурец. 

— А вот теперь с наступающим, дружище, — улыбнулся Мирон, наблюдая, как Слава легко расправляется с огурцом. — Кажется, я правда искал медь, а нашел золото. Он ещё и огурцы режет идеальными квадратиками. И быстро. 

— И без пота и крови, — рассмеялся Карелин, отрываясь на секунду от огурца, чтобы поцеловать Мирона в щеку. — Учись, Мирош. 

Фёдоров и правда следил за тем, как именно Слава шинковал огурец. Для Мирона это точно было что-то за гранью понимания. 

— Тебе для счастья просто не хватало человека, умеющего готовить. 

— Мне для счастья всегда не хватало именно Славы, — поправил Мирон друга, сверкая своими глазами. 

Карелин смущенно улыбнулся. Моментами ему казалось, что Мирон готов закричать это на всю планету, чтобы об этом узнал каждый человек. 

— Вот про «твоего Славу» уже очень много вопросов, — отозвался Ваня. — Почему он твой заволновало кое-кого. 

— Господи, да говори уже всем по факту, — отмахнулся Мирон. — Я изначально не очень хотел пиздеть на эту тему, а сейчас это уже совершенно отвратно. Я хочу обручаться именно со Славой, а не с загадочной и несуществующей сестрой-близняшкой. 

Евстигнеев согласно кивнул. Если Мирон снова отрицает существование всей прошлой компании, то сам со всеми поговорит. 

— А как отреагируют-то? Их уже напрягло, что я — твой, — вздохнул Слава. — А если драка какая? Ещё что? — он стал говорить намного тише, чтобы ещё и маму не испугать. 

— Ну не пародируй мою мать, — отмахнулся Мирон. — Могу и подраться. Ничего страшного. За любовь — не жалко. 

— Слава познакомился с Мариной? — глаза Вани удивлённо округлились. — Нас теперь двое, знающих эту прекрасную женщину?! 

— Ты-то с ней очень спелся, — подразнил Мирон, — а вот Слава все ещё на моей стороне! 

Знакомство Вани и его мамы было уже в обожаемом ею Лондоне. Евстигнеев приехал к нему на несколько недель, чтобы спасти хрупкое душевное равновесие Мирона от очередной неудавшейся влюблённости. 

Тогда мама решила, что они вместе. Это было миллионы неловких разговоров с мамой об ориентации. Зато Мирон в свои двадцать с хвостиком был абсолютно уверен, что мама его примет. И отца заставит принять, хотя тот явно был недоволен, что его гены не перейдут дальше Мирона. В глазах отца он точно застыл тупиковой ветвью эволюции. 

Убедить маму, что они с Ваней не вместе было сложно. Но в один момент она все-таки поверила! Но Фёдоров все равно подтвердил, что юноши ему нравятся ровно также, как девушки. 

Сейчас он бы уже отвечал на этот вопрос иначе. Мирон бы твердил без перебоя, что ему нравится только Слава. Наверное, это можно назвать «Слава-сексуал». И именно один конкретный Слава, который расправился с огурцом за пять минут, пока сам Мирон с ним мучился полчаса. 

Теперь уже Карелин опустил голову Мирону на плечо, заглядывая в телефон. Там Евстигнеев тискал Шизю, а кот довольно мурчал, совершенно не замечая голоса своих родителей из динамика. 

Славу грело, что из всех людей, которых Мирон встречал в своей жизни, с мамой он познакомил только его и Ваню. Ну, что Евстигнеев был знаком с его родителями — это было само собой. Ваня мог забыть абсолютно про все и приехать помочь Фёдорову. Наверное, Слава даже завидовал такой дружбе — но только белой завистью! Ведь в мире так сложно найти человека, который может поддержать даже в самые темные времена. 

— Ваня, ну ептить, опять котов гладишь? Проснуться не успел, уже в котах. 

— Гриша убежал есть, — отозвался Евстигнеев, — я молодым родителям показываю их пацаненка. 

— Гриша вот точно что-то понимает в правильном начале дня, — вздохнул Светло. — С наступающим вас, если меня слышно! — прокричал он уже глубже.

— И тебя, — отозвался Слава, отвечая ему и за себя, и за Мирона. Им нужно будет поговорить, когда Карелин вернётся в Санкт-Петербург. И помириться уже окончательно. Хотя, кажется, Ваня на него и не злился особо. Скорее, предпочитал игнорировать факт психов Славы из-за нервов. Светло ведь действительно не был обязан терпеть нервы Карелина из-за Мирона, компаний и пьянок. 

А Мирон в эту секунду задумался, что вот идеальное утро было у них двоих. Завтрак готовить было не нужно: в холодильнике ещё стояли сырники, которые вчера передавала Светлана Аркадьевна, — поэтому Слава согласился провести побольше времени в постели. Хотя они и так встали непозволительно поздно по его словам! Аж в двенадцать часов дня. Мирон искренне не понимал, что в этом непозволительного, но спорить не стал. Ленивые поцелуи с утра были намного интереснее, чем разговоры о том, что позволительно, а что нет. 

— Если будешь слишком сильно бурчать и пытаться бежать делать дела, я откушу тебе мочку, — шутливо пригрозил Мирон, показательно обхватывая кусочек уха губами. 

Он изо всех сил и крайне упорно удерживал Карелина со спины, укутав его в тяжелое одеяло. Когда Слава снова оказал попытку к сопротивлению силе лени, Мирон от безысходности ещё и ногу на него закинул, чтобы тому было слишком проблематично встать. 

— Спи, — проворчал Фёдоров. — Спи и не пытайся отсюда сбежать! Здесь тепло и сонно. 

Слава повернулся к нему лицом, прикрывая глаза. Может, если притвориться спящим, то Мирон не заметит мухлеж и уснёт раньше?  Но Фёдоров знал его слишком хорошо, поэтому уверенно поцеловал его в нос. 

— Ну почему ты так хочешь от меня убежать? — протянул Мирон. — Что тебе не нравится? 

— Что дел много, а я прохлаждаюсь, — вздохнул Слава. — Билеты бы начать учить…

Фёдоров прижался к юноше сильнее, крепче его обнимая. Он зарылся лицом в смятое одеяло, находя его тонкую шею и легонько её кусая — пониже, чтобы если остался след, то его можно было бы скрыть толстовкой или водолазкой. От Славы пахло сном, уютом и первыми теплыми солнечными лучами апрельского солнца, бьющего в окно. От Славы пахло домом и уверенностью в том, что будет завтра. От Славы пахло сахарной ватой и газировкой из автомата, прогулкой в сумерках по набережной и розовым закатом. Так пахло его счастье, и Мирону совершенно не хотелось отрываться от него. 

— Я запрещаю тебе учиться до конца этого года и первые два дня следующего, — вздохнул Фёдоров. — Я тебя вот так буду учить отдыхать. 

— А разве это надо уметь? – удивился Слава.

— Ну ты же не научился за столько лет, — буркнул он в ответ, рукой забираясь под одеяло. Ладонь уткнулась не в мягкую кожу, а в хлопковую футболку, которая в это мгновение показалась неимоверно грубой и противной. — А это как на тебе оказалось? 

— Ходил попить и натянул, — отозвался Слава. — На кухне прохладно, форточка открыта. 

— И ты замерз? — уточнил Мирон, пытаясь в одеяле наткнуться на хоть какой-нибудь кусочек кожи. 

— Если планируешь греть, то да, — игриво отозвался Карелин, забирая его к себе под одеяло. 

— Немедленно приступаю, — с улыбкой отозвался Фёдоров, врезаясь своими губами в чужие. 

Слава потряс его за локоть: оборвал воспоминание на самом интересном моменте! Мирон попрощался с Ваней, пожелал им счастливого Нового года и положил трубку. 

— За подарком маме пойдём вместе? Или мне сбегать? — тихо спросил Слава, чтобы Карелина из гостиной ничего не услышала. 

— Я сам схожу, — улыбнулся Мирон. — А ты с мамой время проведи, пока я его упаковываю. Посекретничаете, может, или ещё что-нибудь. Вы так давно не виделись! Как вернусь, сразу и поздравим.

Фёдоров ласково прикоснулся губами к макушке Славы, поглаживая его по спине. Конечно, Карелин скучал по маме и переживал за нее. И если бы врачи разрешили ей перелеты, если бы она из-за них не нервничала бы, Мирон бы уже перевез её в Питер, лишь бы у Славы была возможность чаще с ней видеться. Но им приходилось лишь наслаждаться возможностями техники — звонки по видеосвязи, обычные звонки и частые переписки. 

Да и для Славы у Мирона был припрятан подарок в чемодане! И каких же усилий стоило его скрыть, не дав Карелину перепроверить содержимое чемодана перед выходом из дома. Теперь чемодан — как будто полностью разобранный Мироном — стоял в шкафу, спрятав в себе подарок на Новый год. Себя Фёдоров запретил поздравлять: что с Новым годом, что с грядущим днём рождения. Ведь главный подарок ему от жизни — это Слава. А подаркам совершенно точно не нужно дарить подарки. 

— Я вам не помешала? — вежливо уточнила Светлана, заглянув на кухню. 

Сейчас она была абсолютно довольна своим решениям никак не влиять на отношения сына. Стоило увидеть с какой нежностью Слава опустил голову на плечо Мирона, и с каким трепетом Мирон прижимал Славу ближе к себе — это было бесценно. Они точно друг друга любят. А это ли не главное для душевного спокойствия? Мирон с её сына пылинки сдувал! И сейчас Слава может позволить себе не работать, а просто учиться, гулять по городу, которым грезил и много смеяться. Светлана очень давно не видела его настолько счастливым и радостным. Мирон точно подарил ему веру в этот мир. 

— Нет-нет, что вы, — покачал головой Мирон, — мы просто звонили уточнить, как наш кот поживает. 

Светлана прошла к столу, где были полностью изрезаны огурцы. 

— Ой, ну как красиво, Мирон, — ласково произнесла та. — Так аккуратно, один к одному! Слав, учись! А то тебя-то не загонишь резать салаты! 

Мирон уж было собрался возразить, что все аккуратное было на столе — это дело рук Славы, а не его, как Карелин его перебил. 

— Я усердно тренируюсь, готовя дома, — отозвался юноша. — Дай мне отдохнуть от этого хоть здесь! 

Мирон изобразил, что у него звонит телефон по работе и с тысячью извинений сказал, что ему нужно отойти в их квартиру, чтобы свериться с переводом. 

Оставив Карелина с мамой наедине, Мирон побрел на свой этаж, боясь, правда, прийти позже, чем Сергей. Он в спешке упаковывал подарки для Светланы: Карелин сказал, что ей было бы хорошо обновить кастрюли и сковородки, поэтому закупились они именно этим. Пакет был просто огромным! А вот подарок Карелину был намного легче. И упаковывать его было проще. Что дарить Сергею они так и не придумали, поэтому Мирон просит убрал купюру в конверт. 

Полностью завешанный подарками, Фёдоров покурил, чтобы дать Славе побыть с мамой подольше. А потом ещё посидел: проветривался, чтобы на смущать никого запахом табака. 

Спустившись обратно, он в квартире Сергея не обнаружил. Видно, тот придёт к самым курантам. Зато Слава, услышав захлопнутую дверь, уже тащил к ней маму. 

— С наступающим вас, — улыбнулся Мирон. — Пакет тяжелый… куда поставить, чтобы вы посмотрели? 

Он зашел в светлую гостиную, ставя подарок на диван. Светлана радостно полезла распаковывать подаренное. 

— А это? — кивнул Слава на упакованную коробку, оставшуюся в руках Мирона. — Что-то Сергею нашел? 

Фёдоров покачал головой, протягивая Славе конверт из своего кармана: вот это Сергею — показывал он всем своим видом. 

— А это тебе, Слав, — улыбнулся он. — С наступающим, моя любовь. 

Карелин вспыхнул. Он решил, что не поздравлять друг друга — это общее правило, поэтому ничего не покупал, как и сказал ему Мирон.

— Но… 

— Без но, открывай. Я очень старался выбрать! И тащил это из Питера. 

Слава беспомощно уселся недалеко от мамы, вскрывая упаковку. Ему было неловко, что Мирон сейчас единственный не распаковывает подарки, а смотрит на них. А Федорову не нужны были подарки. У него уже было всё, что нужно для счастья. Он подошел к Славе, опускаясь перед ним на коленки, чтобы было легче помогать с распаковкой. 

— Ты ведь говорил, что ничего не надо дарить…

— Это для меня ничего не нужно было покупать, — улыбнулся Мирон. — Слав, когда я тебя встретил в этом мире, я выиграл лотерею, — он перешел на тихий шёпот, чтобы слова мог разобрать только Карелин. — Мне так крупно повезло, что ты появился в моей жизни. И больше никаких подарков мне не нужно. 

Слава наклонился, губами прикасаясь к кончику чужого носа. Хотелось поцеловать по-другому, но перед мамой Карелин очень стеснялся это делать. 

Светлана Аркадьевна радовалась сковородкам, а вот Слава так и не успел до конца снять упаковку со своего подарка. Что он, что его мама делали это как-то слишком бережно. Мирон привык срывать упаковку и не обращать внимания, если она надорвалась, а они точно хотели сохранить её в первозданном виде. 

Светлана кинулась обнимать их за подарки. Мирону было так тепло от этих объятий! И он был счастлив, что они угадали с кухонной утварью. Но больше всего он ждал, когда Слава откроет свой сюрприз. 

Карелин принялся за него под ожидающие взгляды мамы и Мирона. Поза Фёдорова добавляла волнения — зачем он на коленях? Хотя, кажется, для предложения встают на одно. Слава наконец стащил упаковку с коробки и обомлел — на его коленях теперь лежала коробка с новым ноутбуком. 

— Он легкий, очень легкий, будет удобно таскать с собой на учебу вместо кучи тетрадей… и можно все учебные книги сразу сюда выгружать. Выделять, что нужно для семинаров и так искать, а не мучиться писаниной от руки. Ты ведь так мучаешься, каждую букву выводя.

Почерк у Славы был красивым. Мирон это заметил, когда ещё его тетради проверял. Но о том, почему он такой ровный и аккуратный, Фёдоров узнал позже. Это был ещё один повод злиться на отца Карелина. Он мучал его, разрывая тетради и заставляя переписывать целиком. 

— Спасибо, — пролепетал Слава, аккуратно откладывая ноутбук в сторону на диван, а сам сорвался с него, налетая на Фёдорова с объятиями. 

Мирон от неожиданности чуть не свалился на пол. Он осторожно положил руку на спину Славе, мягко поглаживая. 

— И я тебя, — шепнул он ему на ухо, понимая, что хотел выразить Карелин своими объятиями. — Только не задуши меня, ладно? — Мирон легко посмеивался, все равно прижимаясь к Карелину. 

Идиллию прервал звонок в дверь. Сергей пришел как раз к готовности горячего. Слава тут же напрягся словно ёжик. Мирон кожей чувствовал, что воздух вокруг него превращался в иголки. Да и ему было неловко. Вряд ли тот так легко принял факт их отношений не из-за Светланы, а из-за собственной толерантности. 

— Если что, у нас дома есть новая швабра и возможность убежать на этаж выше, — подбодрил его Мирон, присаживаясь рядом на диван. 

— Да нет, — вздохнул Слава. — Мама тогда расстроится. Я просто надеюсь, что косых взглядов будет не очень много. 

— Мы можем держать дистанцию, чтобы тебе было проще, — предложил Фёдоров. Конечно, не взять Славу за руку под бой курантов или не поцеловать после — это преступление против человечности, но если ему так было бы проще, то почему нет? Но Слава лишь отрицательно мотнул головой. 

— Когда я так сильно волнуюсь, мне только твои касания и нужны, — возразил он. — Держи меня за руку, пожалуйста. 

— Всегда, — отозвался Мирон. — Я всегда буду держать тебя за руку, когда сложно. 

Фёдоров сжал в своей руке чужую ладонь. Светлана и Сергей о чем-то переговаривались в коридоре, Мирон не мог разобрать слов. А может просто обнимаются при встрече и шепчут всякие нежности. Фёдоров бы сам, заходя на какой-то праздник, задержался бы со Славой в коридоре. 

— Здравствуйте, — улыбнулся Мирон зашедшему в комнату мужчине. Слава вздрогнул от звонкого голоса и от того, как легко и быстро Фёдоров поднялся с дивана. 

Он уже протягивал руку Сергею, представляясь и пожимая протянутую в ответ ладонь. Слава приглядывался, стараясь прочесть эмоции. Но никакого отвращения в глазах Сергея не было! Он даже успел о чем-то начать говорить с Мироном… 

Карелин тогда поспешил и сам подойти поближе. Он протянул свою немного влажную от волнения ладонь, представляясь. Мирон в таких жестах смотрелся серьезно и статно, а Слава выглядел чрезмерно растерянно и неловко. Но Сергей все равно жмет протянутую руку и говорит, что очень долго ждал их знакомства. И сразу приглашает на дачу! Вместе их приглашает, не только Славу, как неправильного сына любимой женщины, а двоих. 

— Мы с удовольствием, — отозвался Мирон. — Но это ведь уже летом, правильно? Можем созвониться ближе к числам, когда вам будет удобно. 

— Только после середины июля, — вздыхает Слава. — У меня практика после сессии… 

Беседа получается необыкновенно теплой. И вкусной! Карелин даже шепнул Мирону на ухо, что ни его крови, ни его пота в оливье абсолютно не чувствуется. Но Фёдоров знал, что это не его заслуга — просто в каждом салате на новогоднем столе все перебивала забота Светланы Аркадьевны. А огурцы спасло лишь участие в их нарезке Славы. В этом доме всё держалось на Карелиных! 

Слава теперь был спокоен за маму. Сергей с нее пылинки сдувал, и за весь вечер она встала из-за стола всего два раза: один по собственным делам и только единожды во имя стола. Со всем остальным бегал Сергей, чтобы она не напрягалась. 

— А вы съехаться не планируете? — тихо уточнил Слава. — Я не хочу лезть не в свое дело, просто если вы съедетесь, то нужно будет иначе сюрпризы готовить…

— Я уверен, что Сергей нам только поможет радовать твою маму сюрпризами, — отозвался Фёдоров прежде, чем пара ответила Славе. Сергей согласно кивнул. 

Съезжаться они пока не хотели. На момент ремонта ванной и смены мебели, правда, Светлана точно переедет к нему. А потом, скорее всего, они уже вместе вернутся в отремонтированную квартиру. Славе такие планы нравились. Спокойствия ему не давал только его собственный папа. Где он сейчас? С кем празднует Новый год? 

— Мам, — ещё более тихо произнес Карелин, — а он где?..

— Перебрался в квартиру своих родителей, — отозвалась она. — Устроился на работу куда-то… я не помню, куда именно. 

— А номер его знаешь? 

— Ага, — кивнула женщина. — Тебе его отправить? 

— Да…

Мирон взял Славу за руку под столом, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Неужели Карелин нашел в себе силы поговорить с отцом? Если Слава решит его простить или хотя бы просто поговорить с ним, то Мирон должен быть рядом в эти минуты. Даже если отец Славы его не примет. Его принятие Фёдорову было откровенно по-боку, самое главное, чтобы Карелин почувствовал себя лучше. Вдруг ему тяжело без этого разговора? Хотя с ним об отце Карелин не говорил. 

Мирон прекрасно чувствовал, что единственная его обида на тело — это не две драки. Это Славин потерянный и опустошенный взгляд, потеря в весе, недоедание и недосып. Но если сам Слава решит, что это всё категорично в прошлом и сам захочет пообщаться с отцом, то Мирон никак не будет возражать.  

Мама отправила номер на телефон Карелина. Фёдоров продолжал сжимать руку возлюбленного, когда тот набирал какое-то сообщение отцу. Судя по вибрации, ответ не заставил себя долго ждать. 

— Я могу пригласить его к нам завтра вечером? — шепнул Слава на ухо Мирону. Тот ответил утвердительным кивком. Надо будет только спрятать свою боевую швабру: мало ли какие неприятные ассоциации у отца Славы с ней. 

За непринужденной беседой они дождались курантов. Мирон открыл бутылку шампанского, обдавая стол праздничными брызгами. Сам он пил сок — обещал же Карелину, что больше ни грамма спиртного в его организме. Слава с ним за компанию ограничился минералкой. Так что шампанское забурлило в бокалах лишь у Светланы и Сергея. 

«Пусть этот год будет счастливым», — подумал Мирон, прикрывая глаза под последние удары. 

— С Новым годом! — хором закричали Сергей и Светлана. 

— Ура! — поддержал Карелин. 

А Мирон только улыбнулся, чокаясь бокалом с остальными и опустошая свой сок. Слава на него исключительно хорошо влияет. И новый Новый год вместе — самый желанный подарок за всю его жизнь. 

К трем часам они вернулись в свою квартиру. Мирон снял со шкафа проигрыватель и несколько пластинок, которые сам убрал повыше во время своего первого приезда в Хабаровск. Наверное, владелец её здесь оставил то ли для антуража, то ли за ненадобностью. И, на удивление, проигрыватель работал! Фёдоров включил первую попавшуюся пластинку, осторожно вытащив её из порванной и потертой картонной обложки. 

По комнате заструилась тихая мелодия. Слава лишь с интересом наблюдал за Мироном, забравшись с ногами на кровать. 

— Разрешись пригласить тебя на танец? — спросил Фёдоров, протягивая ему руку. 

Слава кивнул, вкладывая свою ладонь в чужую. Мирон притянул его к себе, укладывая свободную руку ему на спину между лопаток. Карелин им восхищался: даже уставший и сонный он все равно умудрялся быть невероятно нежным и любящим. Слава уткнулся носом в белую ткань вискозной рубашки, неловко проскальзывая от плеча к ключице, а затем всё-таки расправил плечи и выпрямил спину. Теперь уже Мирон мог упереться в его грудь и спрятаться за спиной. 

— С Новым годом нас, — улыбнулся Фёдоров, притягивая Славу к своему лицу за шею. Мирон ласково поцеловал его, а потом прижался виском к груди, продолжая покачиваться в такт тихой музыке. 

— До питерского ещё четыре часа, — отозвался Карелин. — Будем ждать, чтобы поздравить Вань? 

Мирон покачал головой. В силу разницы часовых поясов, он даже представить себе не мог, что выдержит не спать до семи утра. Ему ведь уже не семнадцать! 

— Давай оставим им сообщения? Думаю, это они тоже оценят. Только попозже… я хочу с тобой потанцевать. Мы целый вечер не были наедине! 

Слава усмехнулся. Он с готовностью прильнул ближе, чтобы хоть немного утолить чужую жажду в прикосновениях. 

— Неужели ты успел соскучиться? — улыбнулся Карелин. 

— Очень, — кивнул Мирон. — Пусть мы и были рядом, но… все равно немного неловко перед твоей мамой слишком уж проявлять свои чувства. 

Слава кивнул. Он и сам смущался! Да и мама смущалась как-то нежничать с Сергеем при них. Кажется, у них это смущение абсолютно семейная черта. 

— Зато теперь мы наедине, — радостно сообщил Слава и в доказательно подхватил Мирона за бедра, поднимая повыше. 

В глазах Фёдорова сияло возмущение. Его глаза, конечно, сияли всегда, когда Слава был рядом, но сейчас в них было больше непонимания, чем восхищения и привычной любви. Под желтым светом лампы в его кианитовых глазах появлялись абсолютно магические зеленые огоньки. 

— Это что за выступления? — уточнил Мирон, впиваясь ладонями  в чужие плечи. Полететь вниз с высоты роста Славы совершенно не хотелось. 

— Демонстрация, как ты меня преобразил, — улыбнулся Карелин. — Я стал сильным. Вытянулся. 

— Это с тобой сделали гены и хорошее трехразовое питание, — отмахнулся Мирон. — Причем, есть готовил именно ты. 

Слава закатил глаза. В таких вопросах можно было бы и отказаться от части рациональности! 

— С тобой я почувствовал себя в безопасности и любимым, — напомнил Карелин. — И именно это мне позволило спокойно учиться и есть три раза в день, а не бежать с пар на подработку, чтобы хватало лишь на доширак.

— Ты ведь знаешь, что ты сам принёс в мою жизнь намного больше! 

— Но сейчас я хочу поговорить о твоей ценности для меня, — отмахнулся Слава. Он куснул Фёдорова за нижнюю губу, чтобы избавить того от желания возражать. — И ты ведь подарил мне самые счастливые моменты в моей жизни. А ещё ты дал мне уверенность, что в этом мире есть то место, где меня всегда ждут и где я всегда буду в безопасности. 

Мирон был человеком, который протянул ему руку помощи в самый необходимый момент и старался уберечь буквально от всего. Фёдоров не дал ему ночевать в подсобке, кормил на переменах булочками, понимая, что Слава недоедает дома. А ещё Мирон всегда переживал о том, что Карелин чувствовал. Сколько он скрывал, что был его соседом с верхнего этажа, что слушал концерты, происходящие по ночам, и знал, что в недосыпе Славы виноваты кошмары, происходящие наяву. 

Мирон часто признавался ему в любви, но громче всего о ней говорили совершенно не его красочные признания. Слава видел любовь в уговорах остаться дома при температуре, в букете ромашек, притащенном для ощущения лета в холодную осень, в кружках молока и незаканчивающихся запасах овсяного печенья, которые он таскал ему во время плохих снов. Мирон внимательно слушал о каждом кошмаре и никогда над ними не смеялся! 

«Я люблю тебя» было в отказе даже от одного бокала шампанского на Новый год, потому что он обещал, что больше не притронется к алкоголю. «Я люблю тебя» было в новой работе, в завтрак на учебу и поцелуях в макушку, когда Славе казалось, что он совершенно глупый.

— Я хочу сказать, что хочу встречать с тобой каждый Новый год в своей жизни, — продолжил Карелин. — Я очень сильно люблю тебя. 

— И я люблю тебя, Слава, — протянул Фёдоров, касаясь чужих щек ладонями и ласково прикасаясь губами к чужим. 

 Щеки быстро налились румянцем. Слава был до жути влюблён, смущен и счастлив. Ведь в одном он был уверен точно — вместе они проведут каждый следующий Новый год. И каждый из них будет абсолютно счастливым. 

***

С утра Слава был как на иголках. Во-первых, они вчера так и не написали Ваням! Карелин был слишком занят поцелуями с Мироном, а потом они уже не хотели ни с кем общаться, кроме как друг с другом. Но зато утро сразу началось с взаимных поздравлений с Новым годом! Все равно Вани ещё на успели лечь спать — в Петербурге было три ночи. Во-вторых, он со страхом ждал прихода отца к ним в гости. Слава собирался сразу сказать ему, что они вместе. Хотя Мирон предлагал отойти куда-нибудь, чтобы говорить такие новости хотя бы не с порога. Но Карелин твердо решил: если нужно огорошить новостью, то сразу и с порога. И если отец их не примет, то пусть сразу и уходит! Да и… наверное, это Слава должен думать: прощать его или нет. А он мучает себя мыслью: скажет ли отец, что нормальные мужчины так не делают? 

— Слава, если ты сгрызешь свои пальцы в мясо, то легче не станет, — с теплом напомнил Фёдоров, обнимая сидящего на стуле Карелина со спины. Он осторожно оторвал его ладонь от рта, чтобы тот не грыз свои ногти. 

— Становилось, — вздохнул Слава. — Но так правда спокойнее. Можешь покрепче обнять? 

— Как пожелаешь, — отозвался Мирон, крепче стискивая объятия. 

Карелину хотелось так просидеть до самого звонка в дверь, но запекающаяся курица очень уж нуждалась в его внимании. 

— Слав, — вздохнул Фёдоров, опускаясь на ближайший стул, когда тот побежал к духовке. — Вселенная не взорвется сегодня, честное слово. 

— Вселенная — нет, а вот я вполне вероятно, — отозвался Слава, опускаясь на корточки перед духовкой. — Как ты смотришь на то, что на гарнир я сварю макароны? 

— Потрясающе, — кивнул Мирон. — Но пока варятся лишь твои мозги. 

— Пока я что-то делаю руками, то я не очень много думаю, — возразил Слава. — А если я не очень много думаю, то и нервничаю меньше.

— План надежный, как швейцарские часы, — съязвил Фёдоров. 

Слава на это не ответил. Он только закатил глаза, оставляя курицу отдыхать в духовке, а сам принялся за макароны. Папа должен был скоро прийти. Когда вода в кастрюле планировала закипеть не от огня, а от пристального взгляда Карелина, Мирон всё-таки умудрился притянуть его к себе. Фёдоров ласково погладил Славу по голове, целуя в висок. 

— Чего ты боишься, Слав? — вздохнул Мирон. — Если ты хочешь с ним общаться, но он не примет нас, то я просто не буду мешаться, пока вы общаетесь. 

— Это бред, — замахал головой Карелин. — Я… я просто не хочу снова услышать, что «настоящие мужчины так не делают» и ля-ля. 

Мирон смутился. Он обнял Славу покрепче к себе, чтобы тот даже не думал отвлекаться от него на пузырьки на воде. 

— Ты защищал свою маму в возрасте, когда родителям следовало защищать тебя, — напомнил Мирон. — Я не знаю людей, совершавших ещё более мужественные поступки. И это самый весомый аргумент в этой ситуации. 

Слава видел по взгляду, что Фёдоров готов за это спорить. Только вот споров и ссор сам Карелин в этот день совершенно не хотел. 

— Просто обещай мне, что сегодня швабра тебе точно не пригодится, — вздохнул Слава. — Даже если он скажет что-то плохое и неправильное. Я не хочу ругани и драк, вот совершенно не хочу. 

— Обещаю, — отозвался Мирон, заглядывая в чужие глаза. — Никаких драк. 

Позже Слава уже старательно выкладывал курицу на блюдо, украшенное листами салата и помидорами черри. А Мирон аккуратно сервировал стол на троих. 

— Поставить яблочный сок или вишневый? Или, может, клюквенный морс? — спросил Фёдоров, разглядывая содержимое холодильника. 

— Давай начнем с морса, — кивнул Слава, со страхом переводя взгляд от часов к столу и обратно. 

К назначенному времени в дверь всё-таки позвонили. Карелин даже испугался, что это совсем не папа, а какой-нибудь курьер, перепутавший адрес, или решившая заглянуть к ним на обед мама. Поэтому Слава потащил к двери с собою Мирона, а потом уже открывал её. С ним рядом всегда было спокойнее. Фёдоров и не сопротивлялся вовсе. Он скрестил руки на груди, прижимаясь плечом к стене. 

Фёдоров был одет в домашнее — широкая темная футболка и не менее широкие плотные спортивные штаны. В Хабаровске, конечно, не было проблем с отоплением, но из окон дуло жутко, поэтому он даже натянул на себя носки. Но Слава, даже засунув себя в более-менее нарядную белую водолазку и джинсы, чувствовал себя слишком просто по сравнению с Мироном. Тот даже в этих дурацких штанах, превращавших его красивые ноги в бесформенное нечто, выглядел серьезно и хорошо. А Карелин себя ощущал словно в чужой коже. 

— Хочешь, я открою? — предложил Фёдоров, замечая, что Слава мешкается у двери. 

— Я сам, — буркнул он в ответ, поворачивая ключ в замке. 

Замечая на пороге отца Карелина, Мирон невольно выпрямился, неловко пряча руки в карманы штанов. Почему-то ему казалось, что встреча пройдёт намного проще, но у него внутри что-то напряглось. 

— Привет, — протянул Слава, почесывая затылок. — Проходи. 

Карелин отступил в сторону, пропуская отца в квартиру, неловко почесывая локти. От нервов он весь чесался! 

— Здравствуйте, — попробовал улыбнуться Мирон, когда отец Славы его заметил. — Я Мирон, мы с вами так и не успели познакомиться, — Фёдоров протянул руку.

— Валерий, — неловко произнёс мужчина, пожимая протянутую руку. Он подал Славе свою куртку и купленный для вечера небольшой тортик и развязал шнурки на ботинках, вылезая из них. — Мне… мне казалось, что вы вернулись в Петербург летом, — произнёс мужчина. — Я заходил в школу извиниться перед вами и…

— Светлана мне передала, — улыбнулся Мирон, — но передо мной не нужно извиняться. Все в порядке. Я ведь тоже вспылил тогда… на лестничной клетке. Мы можем об этом забыть и начать знакомство заново? 

— Света с вами общается? — удивлённо уточнил Валерий. — Да… да, конечно, можем. Просто я не ожидал, что вы будете здесь сегодня. 

«Светлана называет меня зятем и скринит экран, когда мы со Славой звоним по видеосвязи и обнимаемся», — подумал Мирон, но не стал произносить это вслух, прикусывая губу. 

— Мы регулярно созваниваемся с мамой, — отозвался Слава. — Я… я просто только вчера узнал твой номер, чтобы набрать, — словно оправдывался он. 

— Созваниваетесь? — уточнил Валерий. 

— Ага, — кивнул Фёдоров. 

— Мы ведь живем вместе, Мирон меня в Петербург и перевез, — рассказал Слава. — И до ее возвращения я жил у него, — добавил Карелин, нервно переводя взгляд с отца на Мирона и обратно. — А в один момент мы вообще… мы… мы встречаемся, вот.

И Слава то ли показательно, то ли для собственного успокоения подошел поближе к Мирону, чтобы тот его обнял. Фёдоров абсолютно без слов понял, чего хочет Слава. И единственное, что его волновало: Валерий находится к швабре ближе, чем он. 

— А мама знает? — уточнил Валерий, внимательно рассматривая пару напротив него. — Вы ее такой новостью…

— Светлана знает, — отозвался Мирон. — Перед тем, как покупать билеты в Питер, я у нее и уточнял… ну, спрашивал разрешения. И Новый год мы праздновали вместе с ней. 

— Что вы прям… того? Это знает? 

— Ага, — кивнул Слава. — Она всё знает. И даже рада за нас. 

— Валерий, — мягко произнёс Мирон. — Давайте вы помоете руки, и мы пойдём ужинать? Слава очень старался. 

Отец Карелина пошел мыть руки, а Мирон, пока тот их не видел, оставил поцелуй на виске своего любимого. Тот повернулся к нему, будучи абсолютно растерянным. 

— Он сейчас отойдет от шока, и мы хорошо проведем время. Честно. 

Слава согласно кивнул. Ужин начинался увлекательно. Фёдоров стал аккуратно беседовать с его отцом, пока сам Слава в попытках унять свои нервы занимал свои руки всем подряд, что видел. Он и налил всем морс, и наложил курицу, макароны, убрал торт в холодильник, а потом нервно бегал глазами в поиске новых дел.

— Как у тебя в Питере? — спросил отец, дослушав небольшой рассказ Мирона о себе.  

— Все отлично, — улыбнулся Слава натянуто, — я закрыл все зачеты, готовлюсь к сессии… у меня должно быть большинство дисциплин автоматом.  

— Какой ты молодец, — похвалил отец, все равно время от времени поглядывая на Фёдорова. 

Мирон старался не реагировать на эти взгляды, упорно ковыряя вилкой курицу. Слава, кажется, тоже расслабиться нормально не мог: то ли воспоминания в голове прокручивал, то ли ждал более однозначной и ясной реакции отца на новости. Мирон хотел залезть в голову и к первому, и ко второму. К Славе, чтобы понять, что его тревожит и помочь это унять, к Валерию, чтобы перестать тревожиться самому. А то весь этот ужин был чрезмерно напряженным и совершенно не радостным: Фёдоров чувствовал себя хуже, чем на ужине с собственными родителями. А такого уровня неловкости нужно было ещё постараться достичь! 

— Слава преуспевает во всём, за что берется, — поделился своей точкой зрения Мирон. — Он безумно талантливый, способный и амбициозный юноша. 

Карелин смутился, заливаясь краской. Мирон явно думал о нем лучше, чем он есть. Но не спорить же с ним сейчас! 

— Ты преувеличиваешь, — всё равно неловко произнёс Карелин. 

— Не преувеличиваю, — отозвался Мирон. — Я говорю, как есть. И что мне с тобой очень сильно повезло.

Слава почувствовал, как Фёдоров поддерживающе погладил его по колену под столом. Всего одно движение, и вдруг он снова принялся ковырять вилкой в курице. 

— А у тебя как дела? — спросил Слава, посмотрев на отца. 

— Устроился на работу, — отозвался он. — Ремонтирую машины. 

— Звучит здорово, — улыбнулся Карелин. 

— А вы кем работаете? — произнёс Валерий, поглядывая на Мирона.

Фёдоров явно не хотел отвечать на этот вопрос. «Временно безработный» звучит совершенно не статусно. В такие моменты очень не хватало мамы с её умением хвалить его за всю биографию. Она ведь не знала ничего негативного из его жизни! «Насколько уместно будет сказать: «Зато я, кстати, говорю на четырёх языках»?», — задумался Мирон. 

— На данный момент я занимаюсь переводами научной литературы, — умно произнес он. — Исторической только, но это пользуется спросом. 

— А историческое образование позволяет заниматься переводами? — уточнил Валерий.

— Я учился на направлении «средневековая литература» в Оксфорде, да и рос преимущественно за границей, — выдохнул Мирон. — Для меня и английский, и немецкий почти как родные, поэтому перевожу я легко и быстро. 

— В Оксфорде? — удивлённо переспросил Валерий.

— Ага, — вздохнул Фёдоров. — Большую часть своей жизни я провел в Лондоне. Потом вернулся домой, в Санкт-Петербург, а потом уже приехал в Хабаровск.  

— А в Хабаровск зачем? 

— Хотел посмотреть на жизнь на другой части континента, — пожал плечами Мирон. 

Ему очень не хотелось погружать отца Славы в историю своей жизни. Но того и такой ответ, кажется, вполне устроил. 

— А как вы… как вы оказались вместе? 

— Так же, как и все, — улыбнулся Мирон. — Встречал его после работы, мы много болтали обо всём на свете, потом завели кота… а потом я уже признавался в своих чувствах и предложил попробовать отношения. 

— Но я в него влюбился раньше, — все-таки добавил Карелин. 

— И вы… ну, прям счастливы вместе? И все как у всех? 

Мирон вздохнул. Ну не будь они счастливы, разве все это было бы в их жизнях? Зачем быть там, где ты не счастлив? 

— У нас лучше, чем у всех, — отозвался Фёдоров. — И сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком! 

Слава улыбнулся и взял его руку. Переплетенные пальцы даже не хотелось скрывать никак. Карелин просто хотел показать: однозначно и совершенно точно, что он был счастлив. Он был влюблен! Он любил сильнее, чем это было написано в книжках! 

— Я с тобой тоже очень и очень счастлив, — отозвался Слава. Он неловко потянулся через стол, оставляя легкий поцелуй в углу чужих губ. Мирон за секунду расплылся в довольной улыбке от такого простого жеста. 

— Хоть на свадьбу позовете, если переедете в Европу? — спросил Валерий.

— Конечно, — кивнул Слава. 

Мирон выдохнул, кажется, скандала не предвидится. И он теперь даже с удовольствием отправил в рот кусочек курицы, а затем и макарон. Вот оно, спокойствие и счастье! Слава, кажется, тоже очень доволен итогом этой беседы. Это и было лучшим окончанием дня.