— Господа и дамы, благодарю, что мне позволили взять слово. Сегодня на балу собралось множество гостей, среди которых, есть по истине неожиданные персоны. Никак на сегодняшнем аукционе мы не ожидали появление леди Энох. Всевышнюю и могущественную госпожу, что является внучкой самого Каина. Возможно, вы слышали ее имя, как Алая Дама или Женщина в Алом, есть даже японское имя На Куа, хоть это уже больше относится к Лилит. Госпожа снизошла до нас, чтобы мы наконец-то воздвигнулись к нашей истинной цели, к нашей истинной природе… — Венсан замолк, как бы беря драматическую паузу. — Тысячелетиями мы как крысы скрывались в тенях, дрожали от света, покорялись голоду и внутреннему зверю, что в ранних годах брал верх над нами все сильнее. Проклятье Господа склонило нас на колени и заставило покориться судьбе. Наш отец исчез, а вместе с ним и вера на возмездие. Пойти против архангелов и самого Бога, выбить себе место у Солнца, превратить людей в наших рабов, это наша цель так?! — он повысил голос, потом снова взял паузу. — И это кажется истинно верным путем, ведь, что еще нам остается? Куда мы идем? Постепенно, поколение за поколением мы отдаляемся от нашего отца и истинных сил, а все почему? Потому что желаем размножения. Наше проклятье не только в звере, но и в неспособности породить жизнь. Однако нам нужна молодая кровь, современный взгляд, поэтому мы продолжаем обращать. И казалось бы, на что слабокровные вампиры способны? Что они могут? В чем их особенность?.. — пауза. — Человечность. Не только плоти, но и разума. Низшие поколения все еще могут осознавать, что наша жизнь — это бремя, они могут сострадать, когда по случайности убили, сострадать сородичам, дружить, быть частью чего-то общего, любить… — Венсан взглянул на своего друга Кейси Касла. — Мы все, все до единого — были людьми. Кое-кто научил меня, что сохранить в себе человечность — превыше всего. Не стать монстром, который лишь доказывает, что Господь справедливо наказал нашего отца за пролитую кровь. Какой толк от нашей жизни, если все, что мы делаем — умываемся в крови и собираемся пойти против архангелов проливать еще больше крови? Чтобы что?! Каков это будет путь?! У всего есть свои пути, и от нас зависит по какому мы пойдем! Верить в Каина, верить, что он придет и очистит нас от проклятья — путь, по которому следую я. Этот путь подразумевает не поддаваться зверю, не проливать зазря и попусту кровь, оставаться тем, из кого тебя слепили. Каин пролил кровь Авеля ради того, чтобы впечатлить Бога. А нам кого впечатлять?! Бог видит, что мы уподобляемся кровопролитию, наслаждаемся им и лишь убеждается в нашей нечистоте, в том, что мы все еще нуждаемся в проклятье. Мы можем стать лучше, мы можем стать совершенными, мы можем стать той ошибкой Господа, которой он возгордиться! Мы можем измениться и без крови! Люди не стадо, мы люди! Всегда ими были и будем, вне зависимости от поколения, статуса, расы и сил! Энох собирается повести вас на войну, в которой не будет победителей, только проигравшие! Нас изничтожат, как жалких мух! Так ответьте мне, высший свет, нужно ли вам это?! 

Венсан повернулся на Энох и посмотрел на неё практически с вызовом. Его сердце переполняло смелость и желание пойти до конца. Ради мира, ради друзей и любимых. 

— То, что ты на несколько тысячелетий старше меня, не заставляет меня уважать тебя. Ты не сделала ничего, за что я бы мог тебя уважать. Я не боюсь тебя. Ведь если ты убьёшь меня, это будет лишнее доказательство твоей жажды крови… 

*** 

Свет. Резкий, бьющий прямо по мозгам. Вздох. Сердце дергается. Тело болит. Адски, будто его перекрутили в мясорубке. Венсан дергается, вырывается, кричит, рыдает. Страшно, ему очень страшно. Он не понимает. Вокруг незнакомые лица, незнакомые руки заставляют лежать его неподвижно, скрепляют ремешками, что-то вкалывают. Наконец-то он перестает биться и утихает. Но не боль. Она орёт в его теле. Венсан не чувствует левую руку, не чувствует часть лица, и при этом эта «бесчувственность» разрывает его нервы на мелкие кусочки от агонии. Мутные глаза следят за размытыми силуэтами, что снуют туда-сюда. Текут слезы, горькие, горячие. Венсану обидно, до истерики. Что происходит? Почему он здесь? Это точно не Рай или Ад. Он все еще здесь, все еще живой, испытывающий муки! 

Его голову привязывают ремешками, заставляя принять ровное положение. Свет все еще слишком яркий, выжигает глаза и не даёте нормально осмотреться. Множество силуэтов пропадают, за место них появляется один, он наклоняется, становясь отчетливей: мужчина, квадратное лицо, широкий нос, губы перерезают шрамы, светлые волосы, серые холодные глаза. Венсан пытается сконцентрироваться, но не может, взгляд его плывет, то и дело цепляясь за какие-то детали. Шрамик от прыща, морщины, волосы, глаза, снова шрамы… Ухмылка… Знакомая… 

— Венсан? Я знаю, что ты слышишь меня. Ты у тех, кто хочет тебе помочь, понятно? Ты отлично держишься, Венсан. Ты сильный парень. Ну? Ты же веришь мне? Будет больно. Очень. Но ты должен терпеть, понял? Терпи и молись. Все будет хорошо. Мы подлатаем тебя. Я подлатаю. 

Силуэт вновь расплывается. Венсан теряет сознание, отдавая тело на растерзание. 

*** 

Боль. Он проснулся из-за нее. Тело не слушалось, конечности занемели, нервы будто перекрутили между собой в тугой узел, кости поломали, а кожу вывернули наизнанку. Голова раскалывалась, как никогда раньше. Венсан слабым взглядом пытался проморгаться. Все вокруг плыло и кружилось. Тук-тук, тук-тук. В груди будто был пожар, что горел изнутри. Комната была слишком светлой, отчего вампир не мог сфокусироваться. В ушах стоял неугомонный писк… И стук, такой надоедливый, странный. Тук-тук, тук-тук. Голова не поворачивалась, кожа ощущала металл на себе. Венсан не то, что не мог пошевелиться, он не мог создать в голове и мысль. Тук-тук, тук-тук… Боль, он думал только о ней, разум пылал в истерике, не понимая, как всё успокоить и заставить себя работать. Почему так тяжело?! Почему тело болит?! Почему он не мог выдавить из себя и вскрик?! Рука… Почему одна не двигалась?! Шевелись! Паника! 

Вампир резко распахнул глаза, приводя сознание в активность. Он в палате, абсолютно пустой и белой. Писк — от аппарата ИВЛ. ИВЛ? Ему? Зачем? Но он ощущал, слышал, как с хрипом вздымалась и опускалась его грудь. Он и дышал? Но вампиры теряют эту возможность после смерти. Как? Голова была слишком в неудобном положении, он даже не мог посмотреть на свое тело. Как все болело, особенно левая рука и низ лица. Горело пламенем! Венсан резко дернулся и пожалел. Паника, боль молнией прокатилась по всём уголкам измученного тела. Тук-тук-тук. Стук ускорился. Как тяжело. Из глаз хлынули слезы. Где он?! Где?! Что случилось?! Захотелось закричать, но он не мог, трубка во рту не позволяла. Писк усилился, грудь заболела сильнее. ЛаКруа продолжал дергаться, желая выбраться, но кажется его всего связали. 

В палату кто-то вбежал. Низкий мужчина. Лицо его было изуродовано шрамом от ожога. Кажется, врач, белый халат, по крайне мере, на это намекал. Но Венсана это не успокоило. 

— Тихо-тихо, Венсан, — попросил он, прижимая того к кровати. — Сейчас увеличу дозу обезболивающих. 

Мужчина потянулся к капельнице и покрутил дозатор. Тук-тук-тук. Венсан чувствовал, как щеки обжигали собственные слезы. Как же больно. Но постепенно тело расслаблялось под действием лекарства. Всё ещё разрывало на мелкие кусочки, но хотя бы тупой болью. Мужчина, завидев, что вампир успокоился, подошел и наклонился. Он открыл веки Венсана и посвятил в глаза фонариком. Затем посмотрел на аппарат рядом. 

— Отлично. Хорошо, что ты проснулся. Мистер Лэнгли как раз хотел тебя навестить. 

Лэн… Лэнгли? Венсан зажмурился. О, нет… Нет! Мужчина покинул палату, оставив ее пациента один на один с собой. Вампир вновь попытался пошевелиться, но не смог, то ли дело было в полнейшем обессилили, то ли в огромной дозе обезболивающего. Тук-тук. Писк. Хрип. И снова слезы. Венсан молился, молился, за свой упокой. Почему он не умер?! Он надеялся, надеялся, что его страдания закончатся. Надеялся! Он через столько мучений прошел, столько страданий! А теперь… Его зачем-то вытащили обратно в мир живых! Тук-тук-тук. Надо напрячь мозги. Томас Лэнгли — учёный, тоже вампир, занимался усовершенствованием вампирской расы… А Венсан ему зачем был нужен? Точно, чтобы стать лучем света для народа, показать, что бояться нечего… А теперь он здесь… Его пациент… 

В комнату зашел он. Высокий, статный. Квадратное лицо, такой же нос. Серые холодные, будто сощуренные глаза. Его губы пересекали несколько шрамов, словно от ножа. Выбеленные волосы со стриженными висками словно увеличивали его череп. В ухе была серьга. Одет Томас Лэнгли был почти по обыкновенному — бежевая рубашка с закатанными рукавами, темные брюки, туфли. Кто бы мог сказать, что он великий вампирский ученый? Никто. Какой-нибудь босс мафии вероятней. Но это была страшная персона. Расчетливая, лишенная эмпатии, человечности, сердца… Ученый, которому не важна этика его действий, его интересовал только результат и успех экспериментов. В могуществе или власти он не нуждался, он изучал вампирскую природу не ради этого. Ни деньги, ничего кроме науки его не привлекало. С ним невозможно договориться и остановить разум от жажды знаний. Когда это все всплыло наружу, отступать было поздно, они подписали договор на крови, расторжение которого ничем, далеко ничем хорошим на сулило. 

Томас пододвинул катающуюся тумбу, достал какое-то устройство похожее на очки, только на обруче, надел на голову. Достал планшет для записей, несколько шприцов, все положил на тумбу. Затем перчатки, надел их. Наконец-то подошел к Венсану. Томас улыбнулся. Это выглядело жутко. Венсан бы хотел отпрянуть, спрятаться, но был намертво прикован к кровати. И снова тяжесть в груди, снова противный стук! 

— Здравствуй, — бархатный, низкий, но пугающий голос. — Здравствуй, Венсан. Наконец-то ты проснулся. Три месяца в коме — не шутки. 

Три месяца… 

— Каин на твоей стороне, — Лэнгли отстегнул ремешки, сдерживающие тело парня. — Я проведу анамнез, посмотрю, как твое тело адаптируется. Расскажу, что с тобой случилось. Говорить ты пока не можешь, хотя попытка не пытка. Будешь моргать: один раз — да, два — нет. Понял? 

Венсан моргнул один раз. 

Томас действовал довольно мягко. Он проверил аппарат и его показатели, измерил давление у Венсана, взял несколько пробирок крови, ощупал некоторые места на теле и спрашивал болело ли. Страшно было подумать, что Лэнгли и его орден сотворил. Орден Горящего сердца — шесть вампиров клана Тремер, такие же учёные, как и Томас. Орден существовал с далёких времён и с далёких времён изучал природу детей ночи. Лэнгли нажал кнопку на обруче, линзы очков чуть зажглись синим. Учёный нагнулся над Венсаном и принялся пристально осматривать его, в частности уделил внимание нижней части лица и левой руке, которую вампир всё ещё не ощущал. Сделав несколько пометок в планшете, Томас достал из тумбы два шприца и быстро вколол их в пациента. Тепло расходилось по телу Венсана. Постепенно он ощущал, как возвращается чувствительность, даже в самые кончики пальцев. То самое чувство, когда конечность во сне отлеживаешь, а после будто ворох муравьёв начинает рыться по коже и больно её грызть. Кое-как Венсан поднял руку и взглянул на неё, подвигал пальцами, сжал и разжал. Лэнгли сдернул пластыри с губ парня и аккуратно стал извлекать трубку из горла. Ощущение не из приятных, словно тебя медленно рвёт, ещё и кашель с нехваткой воздуха. Но постепенно, осторожно и медленно дыхательная трубка была извлечена. Венсан с удивлением обнаружили, что мог дышать сам. 

— Венсан, должен сообщить кое-что, — Томас вновь нагнулся, но скорей чтобы установить близкий зрительный контакт. Не знаю помнишь ли ты или нет: после твоей пламенной речи, честно мурашки от неё пошли, Энох заставила тебя насадиться на свой меч горлом. Началась паника, я поспешно забрал тебя. 

Энох?.. Да, он помнил. Вампирша третьего поколения, очень древняя. Но Венсану не помешало назвать её мстительной лицемеркой, которая, держась за старые устои и правила, которая под видом мира, собралась пустить кровь всем, кто не пойдёт за ней, подмять людей и сделать их рабами. Венсан дважды пытался ее переубедить: после первого — был сброшен с третьего этажа на машину, второй — насажен под ее гнетом на меч и… 

— Нас настиг твой друг. Кейси, кажется. Ты хотел его отговорить, но его воля полностью принадлежала Энох. Он махнул мечом, надеясь попасть по мне, но попал по тебе. Он отрубил тебе руку. 

Кейси… Больше, чем друг. Поддался веянию Энох и позволил Тьме поглотить его… А Венсан не спас, не смог переубедить, он сделал недостаточно, чтобы спасти своего друга! 

— Повреждения были настолько серьезными, что твоя регенерация не справилась бы с таким и за год, и за два и так далее. Такова участь слабокровных вампиров. Но мы успели добраться до одной из наших лабораторий. Провели несколько операций и ритуалов, чтобы ты смог выжить. Теперь — ты новая версия себя. Твоё сердце снова бьётся, лёгкие могут дышать, голод не такой ярый, а зверь не так опасен. Даже твои слезы снова слезы, а не кровь. При желании можешь и трахаться, не использую призыв крови, выбирать, что есть: обычную еду им кровь. Но, к несчастью, ты всё ещё не человек. 

На Венсана накатывал страх. Панический страх. Что они сотворили с ним… Какой-то монстр Франкенштейна! 

— Мы восстановили тебе горло с помощью протеза, руку ещё готовим. Но поверь, такой руки ни у кого не будет. Теперь ты нечто большее, чем вампир и человек. Ты промежуточная стадия, между тем, какими мы должны стать. Увы, я не Бог, ресурсов это занимает очень много, немерено сил, трудов и стараний. Корпеть над каждым вампиром и вечности не хватит. Но ты знаешь, на что я способен. 

Венсан знал. И стать частью экспериментов Лэнгли крайне не хотел. 

— Посему я собираюсь исполнить пророченное мне — создать тело для Каина и вернуть отца к детям. И наступит новая эпоха, эпоха, когда мы избавимся от проклятья Господа и станем новым витком эволюции. Тем, кем нас по ошибки создал Всевышний, и проклял свою же ошибку. А ты мне нужен, дорогой Венсан, потому что твое сердце все еще хранит ту самую человечность. Каин вернется с жаждой мести, с жаждой пойти революцией на Господа за изгнание и мучения. А с поддержкой Энох, это лишь усугубиться. Нас уничтожат. Мы не должны, слышишь, не должны показать, что зверь властен над нами. Мы должны предстать чистыми, полными контроля себя. И Каин с Энох в том числе. И ты, только ты можешь направить их на этот путь. Показать, что месть — ничего не даст и только погубит и Каина, и его детей. Как это случится с Энох. Своим примером, она либо покажет, что, отдавшись зверю — мы монстры, либо встретившись с Каином сложит оружие и измениться. Поэтому я починил тебя, Венсан. У тебя еще много дел. Я всего в шаге от создания тела для Каина, в шаге, слышишь? Ты мне нужен. 

Вот она. Истинная причина. Венсан чувствовал, как дрожал. От страха неизвестности. На его плечи буквально возложили… Что? Перевоспитать самого Каина?! Он с Энох не справился, а сам Каин?! Зачем… Зачем его вернули в этот мир?.. Он же жалок, потерял всех и каждого во имя веры. И что ему дала эта вера кроме пустоты и отчаяния? Ничего. Он ничего не получил за страдания. Но не в этом ли суть веры? Ждать и надеяться? Идти пускай и слепым, но идти вперёд? 

— Я… Я… 

— Ты пытаешься говорить, — Томас с легкой улыбкой (которая будто высмеивала его) смотрел на попытки Венсана. — Не… Пр… Про… Сил… — хрипел он. 

Лицо Лэнгли изменилось. Вампир никогда не видел, чтобы Томас злился, буйствовал от гнева или орал. Он видел его недовольство, да и только. Но видимо ученый злился по-другому. Холодный гнев. Самый страшный. 

— Это дар. Второй раз избежать смерти. Тебе стоит быть благодарней. Исполни пророченное тебе. Не заставляй разочаровываться меня, — отчеканил Лэнгли. 

Он отпрянул, убрал оборудование и покинул палату. Тук-тук-тук.

*** 

Он мучался, страдал от боли. Агония не прекращалась. Тело отвергало само себя. Венсан не переставал плакать. Его снова связали ремнями, чтобы он не царапал собственное тело и не убился бы об кровать или тумбу, да даже об стенку. Этот жар, эта жизнь, он отвык от неё. Легкие разрывало от каждого вздоха, сердце билось то быстро, то медленно, каждую мышцу выкручивало, кости ломало, будто всё разом они начали расти. Его тошнило, голова разрывалась от боли и звона. Он хотел, но не мог кричать — протез не позволял. Ощущение потерянности осело в душе и пустило корни. Было страшно, страшно осознавать, что у него нет руки, что он хотел, но не мог пошевелить. Страшно было быть одному, он теперь, по сути, один из испытуемых, с которого него снимали показания! Он бредил, у него была то горячка, то ужасный озноб. Сознание не соображало, не выдавало ни одной мысли. Пустота. 

В бредовых снах или же галлюцинациях, к нему приходили двое человека с рыжими волосами. Девушка и парень. Они смеялись над Венсаном, издевались, целовались друг с другом. А он знал их, но не мог различить лица. Но однажды они проявились. Возможно, в этот день ему дали больше обезболивающих, чем нужно, а может сознание смирилось и наконец-то успокоилось. Венсан настолько был измотан, что даже не удивился личностям, которые перед ним предстали во сне. Беатрис и Кейси. Те, кто заставил его душу изнывать от горечи потери, любви и боли. Они смеялись, громко и злобно. Они оба были обнажены и то и дело пускались целоваться в безумных позах. А он лежал и смотрел. А по щекам катились слезы. И вдруг перед самым лицом ЛаКруа возник другой образ — темнокожая девушка с короткими черными волосами и в золотых украшениях. Он узнал ее — Оливия Самди. Еще одна вампирша, с которой он и Кейси прошли путь расследую дела больницы, из которой выходила зараженная кровь. 

— Не будь жалким! Проснись! — Оливия резко дала пощечину священнику. 

Он проснулся. Агония утихла. 

*** 

Венсан стоял перед зеркалом и смотрел на своё отражение. Три с половиной года он не видел себя в нём. Как он ужасно выглядел. Обрезанные неровно волосы по плечи, впалые глаза с красными кругами, потемневший голубой взгляд, худые щеки, на лице паутина тёмных вен. Шея теперь белый протез, будто фарфоровый. На тело вампир не хотел смотреть. Не хотел всматриваться в обрубок, вместе руки, слишком страшно и отвратительно. Почти по плечо лишили конечности. 

Вокруг хлопотали члены ордена. Они подготавливали протез. Что-то говорили на неизвестном языке, но судя по некоторым словам, это была латынь. Орден либо был очень древним, либо так они шифровались. Томас сидел рядом и наблюдал за всём. Выглядел измотано и устало, его фигура была почти недвижимая. 

— Вытяну руку, Венсан, — раздалось среди ваты звуков. ЛаКруа очнулся. 

Он приподнял обрубок. В зеркале увидел, как его помещают в протез. Такой же белый и фарфоровый, на месте суставов были золотые вставки, на пальцах проглядывался узор. Он тарелка что ли?!.. Обрубок идеально вошёл в паз протеза. Вдруг в него впилось несколько тонких иголок, но Венсан даже не повёл и глазом. Такая боль была никчёмной… 

— Пошевели пальцами. 

Сначала ничего. Венсан пытался сосредоточить мысли на, казалось бы, простом действии о котором в обычной жизни даже не задумывался. Но вдруг рука, словно очнулась от онемения: дёрнулась одна фаланга пальца. Затем судорога прошлась по остальным пальцам и кисти. Но это не его воля.

— Согни. 

Дыхание Венсана участилось. Напрягая каждую извилину мозга, он с трудом на немного согнул руку в локте. Черт! Как сложно. Томас поднялся с места и подошёл к нему. Приподнял протез, согнул в разных местах, пристально осмотрел шарнирные суставы. 

— Тебе придётся учится владеть ею. Представь процесс восстановления после перелома: разрабатывать каждый сустав, физические тренировки и терпение. Кроме того, мы включили в протез системы самозащиты. Но об это расскажу позже. Посмотри на себя, ты доволен? 

С рукой он стал полноценным. Но измученное худое серого цвета тело с сеткой тёмных вен кричало о том, как оно страдало. Как оно не было готово снова ожить. Он не был готов жить. Он думал, что его убьют на месте, планировал, что так и случился… А тут, будто мертвеца вытащили из гроба и заставили радоваться воскрешению. 

— Нет, — прохрипел он. — Я урод. 

Всё замолкли и уставились на него. Томас вздохнул и потер глаза. Сказав что-то своим, вампиры покинули палату, оставив их наедине. 

— Цвет не нравится? — начал он, будто не понимал, о чем речь. Издевался. 

— Я сранный урод. Я не должен был жить! — хрипел Венсан. 

— Посмотри на себя, — Томас положил руки на плечи вампира и подтолкнул к зеркалу. — Будь моя цель изувечить тебя, ты бы выглядел, как те зараженные из лаборатории Жакель. Я не ставлю на прямую над тобой эксперименты, мне это не нужно, я знаю, как действовать. Я лечу тебя, — Лэнгли постучал слегка кулаком по груди парня. — Сердце бьется, ты дышишь, отображаешься в зеркале. То, что ты выглядишь болезненно — дело временное и поправимое. Ты ходячее доказательство способностей Ордена. То, что мы перешагнули грань невозможного и остается всего ничего до начала проекта. 

— Проекта?.. 

— Проект «Адам и Ева», цель которого породить тело для Каина и вселить его душу.

— Я не понимаю… — нахмурился он. 

— После Второй Мировой войны ко мне обратились двое вампиров, что пожелали родить ребенка. Естественным путем. Их любовь была настолько сильна, что они готовы были заплатить любую цену за это. Я серьезно взялся за этот вопрос, — Томас вернулся на свое место и сел. — Мы сделали это. Мы смогли помочь им родить. Ребенок родился мертвым, как и задумывалось, но он и развивался. Этот ребенок — моя Ева. Тогда я понял, действительно могу исполнить пророченное. Ева подросла, мы изучили ее и сейчас она живет в городе Обскур, в Неваде. Ждет своего часа. Мы уже выбрали Адама и обратили его около года назад. Сейчас он нам верно помогает, работает на общее благо, но еще не в курсе о своем истинном предназначении. Ему нужно сделать небольшое дело прежде, чем мы их заберем. Когда они попадут к нам, твоей задачей будет чтение проповедей. После рождения ребенка — станешь его крестным. А до тех пор, ты также будешь нам помогать, мелкие поручения, ничего опасного. Ты часть нечто важного. Ты теперь часть Ордена Горящего Сердца. 

Венсан перевел взгляд на отражение. Его трясло… 

*** 

У него снова жар. Он лежал без одеяла, но в больничной пижаме. Вертелся из стороны в сторону, пытаясь уснуть, но только сильнее сминал под собой мокрую простыню. Легкие горели пламенем, хрип стоял в горле. Головная боль была настолько сильной, что отдавала в зубы, отчего они ныли. Кожу хотелось расчесать из-за чувства, что будто под ней рылись опарыши. Венсан в очередной раз решил сходить в ванную и засунуть голову под ледяную строю воды. Стало на мгновение легче, да ненадолго. Он вернулся на кровать, но не закрыл глаза. Сознание не соображало, не давало провалиться в беспокойный и темный сон. За что же так Каин с ним жесток? Или это Иисус мстит за предательство? ЛаКруа перевел взгляд на протез: определенно мстил… 

— Знаешь, я тебя так выматывала, что ты спал, как убитый, — раздался голос справа. Возле кровати появилась Беатрис. Полностью голая. Она оперлась руками на кровать, ее грудь качнулась. 

— Думаешь, это лучший способ заснуть? — раздался голос слева. Кейси. Алые волосы обрамляли его круглое веснушчатое лицо, в брови виднелись бусинки пирсинга, в ушах острые серьги. Серые глаза весьма дружелюбно смотрели на Венсана. Касл был обнажен.

— Лучше, чем дубасить в барабаны, — хмыкнула Беатрис и заползла на кровать. 

— Ты не даешь ему отдохнуть! — фыркнул Кейси и тоже заполз на кровать. 

— Мне кажется от нас чего-то хотят… 

Беатрис обхватила плечи Кейси и прогнулась в спине. Касл приобнял девушку за талию и провел ладонью по ее ягодицам. Венсан смотрел на это все, будто не в первый раз. Будто это было шоу, что крутили по телевизору ночью и он включил его, чтобы под шум уснуть. Слабость была слишком сильна, при этом он не мог закрыть глаза. Он вновь наблюдал как эти двое со страстью принимались целоваться и обжиматься. Как пальцы барабанщика погружались в женское лоно, и как Беатрис надрачивала член парня. 

— Безвкусица! — появился третий голос. Венсан смог лишь чуть наклонить голову в его сторону. Оливия. — Я понимаю, что делают они здесь. Но вот я? Соскучился по моей плоти? 

Осклабившись, она подошла к кровати. Отвратительный сон. Холодная рука вампирши коснулась его разгоряченного лба, а затем и щеки. Будто сама смерть. Впрочем, отчасти так и было. 

— Тебе дали второй шанс, и вместо борьбы ты хочешь умереть? — она взглянула на парочку, что уже во всю трахались друг с другом. — Наблюдая за тем, как те, в которых ты влюбился совокупляются друг с другом. Есть в тебе что-то, что меня порой удивляет. 

Оливия заползла на кровать и села на Венсана. Стоны прекратились. Беатрис и Кейси пропали. 

— Ну так что, дорогой Венсан, раз ты желаешь плоти, отведай ее, — она грубо схватила его за руки и приложила к своей груди, сжимая. — Жалость к себе, последнее, чем ты был должен заниматься. Но так и быть, поддержку твои сопли. 

Она начала двигаться так, будто оседлала парня. Это даже возбуждало. Вампирша почти сливалась с темнотой палаты, однако золотые глаза, как у кошки внимательно смотрели прямо на него. Ее образ постепенно преображался, превращаясь в нечто страшное: пальцы удлинялись, становясь когтями, лицо искажалось, глаза ее стали огромными и полностью черными, рот расширился, наполнился острыми клыками, тело вытянулось, кожа облепила кости, а за спиной появились два черных крыла. Из рта Оливии начала капать едкого цвета зеленая слюна, которая прожигала все, на что попадала. Резко вампирша ударила Венсана в грудь, пробивая ее. Наружу она вытащила бьющиеся алое сердце, а затем с наслаждением раздавила его. Вампир четко осознал, как что-то внутри замерло, после чего сознание отключилось. 

Венсан дернулся.

Свет в палате включили, значит уже пора вставать. Жар, к счастью, прошел, он ощущал, насколько мокрое было постельное белье. Его пижама тоже была влажной. ЛаКруа медленно дышал, пытаясь прийти в себя. Воспаленный мозг показывает отвратительные сны. Если так и дальше будет продолжаться, он сойдет с ума. Кое-как заставив себя подняться, вампир потер глаза. Голова отзывалась легкой, но терпимой болью. Почему он это видел? Смерть и правда хотела забрать его? Рука слегка дрожала, страх еще остался. 

— Доброе утро. 

Венсан вздернул голову. На него смотрела Оливия, скрестив руки и улыбаясь. Выглядела она обычно, не считая схожей больничной пижамы, что и на Венсане. Глаза его округлились. 

— Как?.. 

— Себя спроси, — улыбнулась она сильнее. — Ты же пожелал, чтобы я была здесь. 

— Нет, я… — вампир подошел к ней, ошарашенно смотря. — Ты галлюцинация… 

— Правда? Интересно. Из всех возможных личностей, ты выбрал меня. 

— Но почему?.. 

— Возможно из-за моего влияния на тебя, а может из-за случившегося в Нотр-Даме, а может из-за выпитых пару капель моей крови. Или по личностным причинам. Но я польщена, честно. 

Галлюцинации… Он точно сходил с ума. Разум не справлялся и просто плавился под натиском стресса и лекарств! Этого хотел Орден?! Парень поспешно убежал в ванную и включил душ. Холодные струи мигом отогнали остатки сна. Венсан чувствовал, как задыхался от страха. Стоя на четвереньках, он прожигал взглядом кафельный пол, ощущал как дрожь трясла тело, как колотится сердце. Он монстр. Монстр, которого призвали решить проблемы! А он не в состоянии! Он ничего не мог! Он потерял всех, потому что думал, что сможет изменить мир! Может он и правда слишком наивен… 

— А мне нравится твоя рука. Ты сам, как фарфоровый, она даже дополняет тебя, — донеслось от Оливии. Венсан медленно поднял голову. Вампирша сидела на полу в позе лотоса и наблюдала за ним. — Надеюсь туда встроили меч или лучше пистолет, а то помнится ты не особо был вооружен. 

— Что ты хочешь? Еще больше свести меня с ума?! — сорвался его голос. 

— Ни в коем случае. Ты уже, раз видишь меня. Тот сон, это ведь не сон был, а такая же галлюцинация. Я скорей, как последствие этого. Ты призвал меня, потому что нуждался. Ты один здесь. И никто бы не смог привести тебя в чувства, лучше, чем я. Но ты можешь избавиться от меня, пойдя к Лэнгли и все рассказав. Однако, ты ненавидишь его и боишься. Поэтому не станешь, — она была права. Абсолютно. И это еще больше пугало. 

Венсан улегся на пол в позу эмбриона. Слезы смешались с каплями душа. 

*** 

Дни проходили один за другим. Для Венсана не было почти отличий. Лекарства, тренировки, тесты, лекарства, иногда какой-то досуг. За неимением больше он стал изучать. Изучать лабораторию, Орден, углубляться в их дела. Все, лишь бы не оставаться один на один с Оливией, которая готова была разъесть ему мозг. Она заставляла его копаться в себе, переосмыслять жизнь, веру, цель. Эти все мысли нагоняли бесконечную тревожность на парня. Его будущее настолько было неясным, что решить его не представлялось возможным. Он считал себя бесполезным, за то, что не смог никому помочь в нужный момент, не смог подарить нужный луч надежды. И было очевидно, что сам Венсан потерял его. 

Орден Горящего Сердца представлял из себя шестерых вампиров клана Тремер. Они славились своей приближенности к магии, и быстро обучались ей. Их гибкий ум позволял без проблем вариться в котле под названием «наука», и зачастую это была биология, или химия, или медицина, или даже алхимия. Но последнее годилось для старших вампиров, которые ещё не привыкли к телефонам и по старинке отправляли голубей. Касаемо «проклятья» Тремеров, пожалуй, отмечали их крайнюю психопатию. Чем старше было поколение, чем дольше текла недожизнь, тем больше чувств и эмоций вампир переставал испытывать. Тремеры ловко притворялись и изображали что восторг, что печаль, что даже дружбу. Ловко и без угрызения совести, ведь совести ничего было грызть. Ни стыда, ничего… Чувства — это прекрасно, но ничего не должно мешать учебному в его достижениях, он не должен испытывать жалость к испытуемому. Их ум жаждал новых знаний и открытий, они зверели, когда мозг скучал. 

Это все слухи, но часть из ник оказалась правдивой, в чем Венсан и убедился. Орден горел своей работой. Под их руководством им помогали еще десятки гулей и несколько союзников из разных кланов и поколений. Насколько ЛаКруа успел понять, Лэнгли не особо любили в вампирском мире за то, что он уподоблялся родоначальнику клана. И, казалось бы, благородные побуждения должны были все затмить, но моральный компас Венсана вертелся, как ужаленный. 

Самым старшим в ордене, разумеется, был Лэнгли, он же и создатель. Его стезя — это алхимия, оккультика, вампирская природа и биология. Впрочем, он не ограничивался только этим. Он развивал свой ум во многих сферах. Вторым по старшинству шел Ричард Краузер — вампир с протезированными кистями — он редко взаимодействовал с Венсаном, но именно он сшивал кусочки его мышц и нервов, отвечал за прижимание протеза его и некоторых членов Ордена. Хирург, в общем. Третьим и четвертым были Польгерд Хирше и Кристиан Флоренс. Польгерд как раз был тем самым вампиром с ожогом на половину лица (и как оказалось на пол тела). Он наблюдал за состоянием пациента и количестве дозировок лекарств, его профиль — химия и фармацевтика. Довольно приятный мужчина, который готов был поболтать на абстрактные темы. Кристиан же работал с алхимией: все необычные склянки с жидкостями, странные тесты, когда на кожу капали разные составы и смотрели за реакцией — его рук дело. На первый взгляд сложно было понять, каков его изъян, но оказалось, что ноги до голени — протезы. Часто появлялся в компании Польгерда, довольно заносчив и требователен, но не до противного. Пятым был Кристоф Драмс — его Венсан видел всего раз. Насколько он понял, Кристоф работал с бумагами: книги, документы, файлы, записи, сортировка в архиве. Также специализировался на ритуалах и вампирской магии. Один его глаз был стеклянным, а рот на половину искривлен уродливым шрамом, да так, что были видны зубы. Последний, шестой член Ордена — Оливер Рамус, самый молодой из всех. Специализация — IT и технологии. Оливер представлял современную сторону Ордена, превосходно разбирался в новейших технологиях и компьютерной сфере, в ответе почти за всю технику, ведь сам ее смоделировал и сделал. И если Ричард пришивал протезы, то Оливер их создавал. Изъян его — отсутствие языка, не такой уж и большой недуг сравнивая с остальными. 

Из занятных личностей, которые помогали Ордену Венсан выделил вампира клана Вентру — Тристана Анкунина. Он походил на Дракулу из фильмов и мультфильмов, отчего ЛаКруа его так и прозвал в голове. Тристан был что-то вроде Адвокатом Дьявола: прикрывал дела Ордена, отбеливал имя Лэнгли и делал так, чтобы секреты оставались секретами. Кажется, его не особо радовала работа на Лэнгли, но видимо, приходилось. Кровавый договор, не иначе. Единожды, священник видел, как тот приходил с женщиной. Очень красивой. Ее яркие голубые глаза мельком скользнули по Венсану, отчего у того мурашки пошли по спине. Что они оба имели к Ордену — толком было не ясно, но оба точно не рады этому союзу. 

Как можно было заметить, у каждого из вампиров имелся свой изъян, свой недостаток. Венсану была интересна такая причина. И как поведал сам Лэнгли, это часть, что их объединяла, по мимо клана и единых взглядов. Каждый чего-то лишился, после чего и пришел в Орден. Но какой был изъян Томаса? Шрамы, пересекающие его рот были не в счет, уж слишком просто. ЛаКруа старался предположить, чтобы это могло быть — все, чтобы занять мозг размышлениями не о себе. И внезапно, об изъяне поведал Оливер. Он и Венсан, видимо, как самые молодые смогли сблизиться. Драмс общался с помощью жестов, а для тех, кто не понимал, он писал на планшете. Именно он поспособствовал, чтобы в палате у Венсана появился телевизор. Оливер отличался какой-то настоящей эмпатией… 

— И тебе ничего не будет за это? — спросил Венсан в очередной раз. 

Оливер покачал отрицательно головой. 

«Мистер Лэнгли считает тебя седьмым. И верит, что ты поможешь нам. Поэтому ничего зазорного нет, чтобы я рассказал» — напечатал он на планшете. 

— Как бы то не было, я не буду давать понять, что знаю, — проговорил Венсан. Оливер чуть улыбнулся. 

«У мистера Лэнгли нет сердца. Буквально. Неизвестно с каких пор оно заменяется механизмом. Этим занимается Ричард. С недавних пор и я, разрабатывал новый механизм. А что было до — не знаю,» — показал планшет Оливер. 

Вот значит как. Венсан опустил взор на протез. Отсюда и название Ордена, отсюда и смысл изъянов — неидеальные люди, пытаюсь сделать идеальный мир…