После пробуждения возникло чувство, что она долго была без сознания. Она ощутила запах земли: сырой и навязчивый, а лёгкие будто наполнились пылью. Лена Лютор пережила достаточно покушений на свою жизнь, чтобы знать, когда оказывалась где-то против воли.
Она лежала на боку, не двигаясь. Когда сознание вернулось полностью, она смогла различить за спиной звуки. Шорох, тихий лязг и лёгкие шаги. Лена не открывала глаза, поддерживая мерное дыхание. Онемевшие пальцы медленно согнулись, коснувшись гладкой ткани. Она ещё в костюме. Облегающем, дорогом. Без карманов. При себе ни тазера, ни телефона.
Шаги приблизились. За спиной кто-то есть. Она заставила лёгкие вдохнуть, плавно, выдохнуть, плавно. Лена сосредоточилась на том, чтобы лицо оставалось расслабленным. Целая вечность прошла за доли секунды, никакого движения, кроме собственного дыхания, затем что-то тёплое коснулось шеи.
Лена воспользовалась случаем. Она схватилась за руку на шее, кулак другой руки последовал за поворотом тела. Костяшки пальцев врезались в бетон, и Лена могла поклясться, что слышала хруст костей. Из легких вырвался вздох, хотя она продолжала бороться, отталкивая захватчика. Лена подтянула колени к груди и уперлась стопами в туманную фигуру, используя всю возможную силу, чтобы выпрямить ноги.
Фигура не дрогнула, хотя собственное усилие Лены отбросило её к стене за спиной. Голова с силой ударилась о поверхность, Лена пошатнулась, а зрение помутилось. Ощутив тошноту и стиснув зубы, она замахнулась для очередного удара.
Внезапно её потянули на себя и руки оказались в захвате. "Перестань, всё в порядке".
Голос едва пробился сквозь звон в ушах. Руки обездвижены, Лена вертелась и дёргалась, пинала ногами всё, до чего могла дотянуться.
"Пожалуйста, перестань, ты только навредишь себе! Лена, пожалуйста..."
Только один человек мог так произносить её имя. Лена перестала бороться. Она зажмурилась, пока не утихла пульсация крови в ушах.
Она не хотела открывать глаза, не хотела видеть лицо захватчика, который продолжал удерживать её, не хотела сталкиваться с реальностью.
"Ты в порядке?".
Затем запястья и ноги освободили. Нежные пальцы зарылись в темные волосы, ощупывая повреждения. Лена отшатнулась.
"Не трогай меня", — её требование прозвучало слабо, но произвело нужный эффект.
Кара немедленно опустила руки и сделала два шага назад.
"У тебя кровотечение?" — замялась блондинка. Лена не удовлетворила её интерес, отказавшись проверить. Она выпрямилась настолько, насколько смогла, продолжая в оцепенении сидеть на какой-то кровати. Лена направила ледяной взгляд на криптонку. Её стоический фасад разрушился, когда она попыталась заставить себя подняться, а яркая вспышка боли пронзила костяки пальцев. Она зашипела от боли.
"Мне кажется, ты сломала руку", — сказала Кара с виноватым выражением лица: "Когда...Когда ударила меня".
Если бы не пульсирующая боль в пальцах, Лена закатила бы глаза. Конечно, блядь, сломала.
Кара на мгновение прищурилась, обращая интенсивный взгляд на руку Лены, прижатую к груди: "Ага, вторая и третья пястные кости. Без смещения".
Кара порхала по комнате, собирая разные вещи, прежде чем неуверенно положить их на кровать рядом с Леной. Брюнетка схватила и попыталась открыть упаковку бинта, но конечно, конечно, она сломала ведущую руку. Она отважно боролась с полоской ткани, но даже открыв зубами упаковку не смогла бы одной рукой отрезать чёртову нужную длину.
Кара молча наблюдала. Она не приближалась, несмотря на явное неудобство Лены. Казалось, что она ждала приглашения.
Лена сжала зубы так сильно, что она услышала, как заскрипела челюсть. Не глядя на Кару она протянула бинт.
Криптонка работала быстро и эффективно, обрезав повязку и сложив до нужного размера. Она бросила короткий взгляд, прося разрешения, прежде чем максимально осторожно разжать пальцы Лены, безмолвно извиняясь, когда её глаза наполнились слезами.
"Как долго я была без сознания?" — хрипло спросила она, пока Кара начала накладывать шину на пальцы.
"Несколько часов", — Лена непроизвольно вздрогнула, когда новый виток повязки соединил повреждённые пальцы. Руки Кары на мгновение замерли. Лена напряжённо вдохнула, и сосредоточилась на поддержании мерного дыхания: "Ты расскажешь, зачем меня похитила?".
"Я не похищала...Лена", — в голосе Кары отозвалась боль. Она вздохнула: "Что ты помнишь?".
Гора Норквей. Хоуп на поверхности, калибрует спутники. Угроза за угрозой от ДЭО. Запуск Non nocere. Второе землетрясение. И пустота.
"Я помню, как получила очередное бесполезное извинение от твоей голограммы, что позволило хакнуть мою систему безопасности".
Кара опустила голову, продолжая работать над повязкой. "Вирус не был моей идеей. Я не знала, что они собирались это сделать".
Лена фыркнула: "Почему я должна верить хоть единому твоему слову?".
"Потому что это правда".
"Я не уверена, что ты понимаешь значение этого слова".
Кара заправила конец повязки, закрепив шину, когда пол под ними слегка задрожал. Она склонила голову набок: "Мне нужно идти", — сказала она извиняющимся тоном: "Я скоро вернусь".
Уже будучи у двери, она снова бросила взгляд на Лену, молча сидящую на кровати: "Не...пытайся куда-нибудь уйти, ладно? Пожалуйста, это небезопасно".
Лена ничего не ответила. Она уставилась на перевязанные пальцы, пока не хлопнула дверь, и Кара исчезла с тихим свистом суперскорости.
Она воспользовалась отсутствием Кары, чтобы исследовать место.
Строение, в котором она находилась, оказалось небольшим бревенчатым домиком с одной комнатой. Интерьер скудный, но уютный; толстое одеяло покрывало односпальную кровать, на которой она продолжала сидеть, у противоположной стены была большая дровяная печь.
Маленький столик завален наспех упакованными сумками, содержимое которых вываливалось наружу. Лена узнала вязанный красный плед Кары, голубой халат и едва сдержала дрожь. На одном из обеденных столов стояла сумка с тем, что по видимому, было содержимым холодильника Кары. В домике не было больше ничего кроме небольшой кухонной зоны, изношенного коричневого дивана и крохотной ванной в дальнем углу.
Лена боролась с нарастающей головной болью, подходя к окну. Прижав пальцы к затылку, она выглянула наружу, глядя на суровые горы и склоны с елями. Солнце едва начинало подниматься над заснеженными вершинами на востоке, небо окрасилось красно-лиловым. Когда Лена отвела пальцы, они оказались покрыты липкой подсохшей кровью.
Схватив с кровати оставшийся бинт, она прижала его к затылку. Сдержав дрожь и игнорируя пульсацию за глазами, Лена открыла дверь. Первый луч солнца оказался достаточно ярким, чтобы заставить её прищуриться. Поначалу шаги наружу робкие, и это хорошо; хижина стояла на самом краю крутого обрыва. Лена обратила внимание на остатки опор, высеченных в скале под ногами, они были повреждены, полуразрушены, возможно стали жертвами недавнего оползня.
Она, шатаясь, обошла владения, рука оставалсь прижата в затылку, пока другая закрывала глаза от солнца. Хижина — единственное строение в пределах видимости, построенное так, чтобы спиной примыкать к скале. Вершина горы так высоко, что у Лены закружилась голова. Само плато крошечное, на нём едва хватало места для дома и нескольких деревьев. Остальное окружение — только воздух и головокружительный обрыв; только она и далёкие птицы, парящие над головой.
Лена вернулась в дом.
В хижине не было телефона. Ни телевидения, ни радио, ни интернета. Совсем ничего для связи с внешним миром. Лена задумалась о том, сколько встреч пропустила в Л-Корп, сколько сотен имейлов накопилось в почтовом ящике со вчерашнего дня.
Не было и часов, потому она не могла точно сказать, как долго отсутствовала Кара. Но к тому времени, как Криптонка коснулась земли за дверью, солнце уже высоко в небе, а живот у Лены урчит. Она исследовала сумку с едой, даже хотела стащить батончик из гранолы, но...Лена отказалась вникать в происходящее, и не хотела принимать от Кары что-либо без крайней нужды.
Криптонка протолкнулась в дверь, вся в грязи. На лице тёмные потёки, а волосы скорее коричневые, чем золотые. Она улыбнулась Лене, которая не ответила тем же, и не сказав ни слова, пошаркала в ванную.
Когда она появилась снова, влажные волосы вернулись к привычному цвету, а суперкостюм сменился на толстовку и пушистые носки. Она без очков, одного взгляда на лицо Супергёрл в толстовке Кары с эмблемой достаточно, чтобы выбить дыхание из лёгких Лены.
"Ты голодна?" — спросила блондинка, вероятно риторически, доставая ингредиенты для жареного сыра, не дожидаясь ответа.
Это немного чересчур обычно, чересчур нормально, от чего у Лены побежали мурашки по коже.
"Ты расскажешь, какого чёрта здесь происходит?".
Кара замерла, нож в руках завис в воздухе. Она причудливо открывала и закрывала рот. Лена фыркнула.
"Где я? Как я сюда попала? Где ты была? И почему вернулась?".
Кара осторожно опустила нож на стол. Её взгляд упал на окровавленную повязку, которую Лена хотела выбросить. Кара пересекла комнату, прежде чем Лена успела отступить.
"У тебя кровотечение, я знала. Как ты себя чувствуешь? У тебя было головокружение? Тошнота?".
Лена отступила так быстро, что споткнулась о ковёр, руки блондинки потянулись, словно в попытке поддержать, но она отскочила. "Если ты продолжишь увиливать от ответов, клянусь богом, я...".
"Хорошо. Хорошо", — Кара подняла руки и медленно отступила: "Ты можешь просто...тебе нужно присесть".
"Ты не можешь решать за меня", — бросила Лена, болезненно осознавая, что каждая деталь нынешней ситуации будет ей противостоять. Голова немного кружилась, но она заставила себя остаться на ногах. Только из принципа.
Кара посмотрела на неё и тяжело выдохнула. Звучало, как смирение.
"Там было...землетрясение. Часть твоего бункера обрушилась. Ты была без сознания. Я вытащила тебя и принесла сюда".
Лена прищурилась: "И где конкретно это место?".
"Где безопасно".
"Где?".
Кара отвела взгляд: "Лучше тебе не знать".
"А, значит ты похитила меня".
Кара провела рукой по влажным локонам и выдохнула: "Нет, я спасла тебя".
"Не помню, чтобы я это просила".
"Может ты и не хотела, но нуждалась в этом".
Лена ощутила, как закипает кровь: "Разве я не говорила, что ты не можешь...".
"Если бы я не сделала это, ты бы погибла", — бросила Кара. Хижина погрузилась в молчание. Сковородка шокирующе громко зашипела, когда Кара бросила на неё первый сэндвич.
Они не заговорили, пока не приготовилась еда. Кара убрала со стола сумки, поставила тарелки, и Лена неохотно села. На кончике языка вертелись множество вопросов, но ни один из них не казался более существенным, чем аппетитный запах еды. Она не произнесла ни слова, мигом съев половину сэндвича.
Кара молчала, а шесть её сэндвичей, будто никогда и не существовало. Она серьёзно смотрела на Лену.
Брюнетка облизала пальцы: "А как бункер? И моя работа?".
Кара подняла бровь: "Ты имеешь в виду свой проект? Он уничтожен".
"Он...Что? Нет", — Лена так сильно покачала головой, что стало больно: "Вложены сотни тысяч долларов в исследования! Конечно, они не полностью уничтожены. Мне нужно вернуться и спасти, что смогу".
"Ты не можешь вернуться. Всё кончено", — тон Кары полон решимости.
"Конечно, могу", — голос Лены звучал выше. Она думала о Хоуп, Non nocere, о своей отчаянной попытке сделать мир лучше. Оставшийся кусочек сэндвича остался забыт на тарелке. "Ты можешь отнести меня обратно. Тебе удалось похитить и утащить меня сюда, а значит, ты можешь и полететь со мной обратно...".
"Лена. Горы Норквей больше нет".
"Нет. Нет, землетрясение не было настолько мощным. Целая гора не могла просто...".
"Это было не землетрясение! Это был спутник!" — пальцы Кары задрожали и она сжала их в кулаки: "Клеймор 3, взорвал твой объект. Он уничтожен целиком".
Лена ахнула: "Ты...Ты действительно использовала его? Ты навела на меня военное спутниковое оружие и выстрелила?".
Деревянный стол заскрипел и задрожал под давлением кулаков Кары: "Очевидно, что я этого не делала! Я бы никогда... Я вытащила тебя, принесла в безопасное место! Вот, что я сделала".
"Тогда кто это сделал?" — Лена не могла осознать, что говорила Кара. Она думала только о том, как заставить её обороняться: "Кто принял решение?".
Кара закрыла рот с звучным щелчком, и глаза Лены расширились.
"Кто бы это ни был, они не санкционировали твою небольшую спасательную операцию. Я права? Вот почему ты не говоришь мне, где мы. В ДЭО считают, что я мертва, не так ли? Они...", — она тяжело сглотнула, сдерживая желчь: "Они использовали Клэймор, зная, что я ещё внутри".
Кара смотрела на стол с такой яростью, что Лена видела предательское свечение лазерного видения в её глазах. Всё тело блондинки дрожало от едва сдерживаемых эмоций. Её молчание — только подтверждение, которое было нужно Лене.
Когда она снова заговорила, голос звучал тихо и неуверенно. Она хотела, чтобы Кара опровергла слова. Она хотела ошибаться.
"Это была Алекс, не так ли? Она дала приказ".
Пальцы Кары согнулись, и крепкая керамическая тарелка треснула ровно пополам. Она ушла, не сказав ни слова.
Криптонка не возвращалась до самой ночи. Лена провела остаток дня в одиночку, борясь с нарастающей головной болью и тошнотой. Она не была уверена, было ли это последствием травмы, или разговора с Карой.
Лена попыталась отвлечься, но в хижине нечем было заняться. Она сходила в душ, если можно так расценивать слабый поток воды в ванной. Не желая мочить волосы рядом с открытой раной, она довольствовалась тем, что методично смывала с тела остатки пыли и щебня, неловко выставив перевязанную руку за занавеску.
Наконец отмывшись, она оценивающе осмотрела костюм. Бордовая ткань стала грязной, была местами порвана, в пятнах, жёсткая от пыли. Со смиренным вздохом Лена натянула свитер и леггинсы Кары. Она отказывалась смотреть на себя в зеркало, не желая укреплять образ.
Лена стояла посреди дома, размышляя. Она долго колебалась, прежде чем с раздражением открыть сумки. Она разложила еду в небольшой холодильник, сложила оставшуюся одежду Кары в ящик у изножья кровати. Лена игнорировала мысли о том, что она обустраивалась, ожидая остаться на некоторое время, в пользу того, чтобы чем-то заняться.
Одежда пахла Карой. Вещи пахли её квартирой, ночёвками, вечерами кино и игр до того, как всё разрушилось. Пахли посиделками с Алекс за бутылкой вина, даже если они кричали друг на друга, сидя по разные стороны во время игры в викторину, пьяными совместными поездками на такси, пока она хихикала, прислонившись к плечу Лены.
Алекс врала ей, как и Кара, все эти годы. Но есть разница между обманом и приказом запустить боеголовку, с таким разбитое сердце Лены не готово было справляться.
Она с такой силой закрыла крышку ящика, что тот едва не развалился, и отправилась на улицу.
По ощущениям, Лена провела несколько часов, сидя на краю обрыва и глядя на горы. Она пыталась найти хоть какую-нибудь отличительную черту, которая могла бы дать подсказку, куда принесла её Кара.
Она предположила, что скорее всего до сих пор находится в Северной Америке, но это могло быть принятие желаемого за действительное. В конце концов, что такое быстрая поездка до Гималайского хребта, или в Чилийские Анды для того, кто способен преодолеть звуковой барьер даже не вспотев.
Когда тьма подобно вуали опустилась на долину, Лена устало поднялась на ноги. Она доела ледяные остатки жаренного сыра и помыла посуду одной рукой, за неимением других развлечений.
Она присела на кровать, опершись о спинку, только присела, не легла в постель, она не могла позволить себе подобную уязвимость, не могла молча согласиться остаться здесь на ночь, когда открылась входная дверь.
Кара молча подошла к обеденному столу и резко остановилась.
"Где все вещи?" — спросила она, осматриваясь кругом. Лена молчала, не желая признавать, что убиралась, как домохозяйка из пятидесятых годов.
"Лена", — Кара вздохнула в тишине, складывая пальцы и прижимая их к переносице: "Ты что сбросила вещи с обрыва?".
"Я...Нет, ничего подобного", — возмущённо бросила Лена, раздражённая тем, что эта мысль даже не пришла ей в голову.
Немного посмотрев на неё с нечитаемым выражением лица, Кара повернулась к кухне. Открыв большую упаковку крекеров, она почти вдохнула их. С таким темпом у них к утру закончится вся еда.
"Можешь устроиться на кровати", — сказала Кара, снимая ботинки, её воротник был усыпан крошками от крекеров. "Я посплю на диване".
Лена фыркнула: "В какой момент ты услышала, что я согласилась остаться? Тем более с тобой".
Голос Кары зазвучал устало, плечи были опущены: "На самом деле, у тебя нет другого выбора".
"Извини?" — воскликнула Лена, подняв бровь: "Последний раз, когда я проверяла, я была свободным человеком с пентхаусом за миллион долларов и огромной кроватью, ожидающей моего возвращения в город. Если только ты не взорвала и его тоже".
Кара не уколола в ответ: "Ты не можешь вернуться, Лена. Это не безопасно".
"Насколько я вижу, пока что угрозу для меня представляешь только ты и твоя семья", — бросила она.
Блондинка покачала головой: "Ты не...Лена, ты совершила преступление. Ты использовала Мириад. Ну...", — на лице Кары отразилась боль: "Сначала ты украла его у меня. Затем использовала. Тебя могут арестовать".
"Я рискну".
"Нет, не рискнёшь", — челюсть Кары выглядела, будто высечена из камня: "Если ДЭО поймают тебя, то запрут в камеру на неопределённое время. Но сейчас они тебя не ищут...".
"Потому что думают, что я мертва. Потому что твоя сестра пыталась меня убить".
Кара не обратила внимания: "...потому здесь самое безопасное место для тебя. Пока я не придумаю что-то ещё".
Следующий раунд аргументов замер в горле Лены, когда Кара ушла. Снова. Через мгновение она протолкнулась обратно в хижину с охапкой дров. Натренированной рукой она подбрасывала дрова в печку, прогоняя осенний холод, который Лена едва заметила.
Долгое время тишина нарушалась только треском пламени и шипением древесной смолы. Кара выключила свет, оставив комнату с тусклым оранжевым освещением, и со вздохом опустилась на диван.
"Завтра я принесу ещё еды. Одежду, одеяла и всё остальное. Дай мне знать, если хочешь, чтобы я принесла что-то для твоего удобства".
"Что я хочу", — сказала Лена тихим сдержанным голосом: "Быть где-угодно, но не здесь. Я хочу быть так далеко от тебя, как возможно".
В хижине стало мучительно тихо после того, как она забралась на узкую кровать. Ореол золотых кудрей вдоль подлокотника дивана — единственный признак того, что она не одна в маленькой комнатке. Лена прижала сломанную руку к груди, морщась и пытаясь найти положение, которое не оказывало давление на голову. Усталость опустилась на плечи, когда Лена ощутила тепло огня. Уже засыпая, сквозь грань сна, она услышала отчаянно тихий голос Кары.
"Я знаю".
Рассвет принёс с собой яркость и холод. Лена проснулась в пустом доме, красный плед Кары аккуратно сложен на диване. Рука пульсировала, на наволочке пятно засохшей крови.
В крошечной ванной комнате нет аптечки, а вчерашние бинты закончились. Лена стиснула зубы и принялась исследовать ситуацию с кофеином в доме.
Она сварила кофе в простой кастрюльке, когда Кара вошла в дверь. За ней последовал ветер: чистый и свежий, авангард зимнего холода. Лена задалась вопросом, как хижина справилась бы с морозами, но быстро отбросила мысли. Какое это имеет значение, она всё равно не собиралась проверять.
Кара поставила на стол два новых пакета.
"Болеутоляющие", — тихо сказала она, подвинув упаковку по изношенному деревянному столу. Лена только кивнула, не ожидая безоговорочного понимания её потребностей.
"И я принесла завтрак".
Они ели молча, но выпечка была хорошей. Лена провела завтрак, заставляя себя не думать о прошлом разе, когда Кара облетела полмира, чтобы принести ей еду. Она проглотила пару таблеток Адвила, снова наполнила чашку и подвинула кофе Каре.
Кара открыла рот, но голос сорвался. Она неловко прочистила горло и покраснела: "Спасибо. Я собираюсь, эм...выйти попозже. Может я могу что-то тебе принести?".
"Ну, разве что билет в одну сторону отсюда...", — наполовину пошутила она.
Кара молча смотрела в ответ. Лена вздохнула: "Тогда, наверное, ещё болеутоляющих. Какую-то одежду, возможно книги? Я могу сказать тебе, где они в моей спальне...".
Блондинка прервала её: "Я не могу пойти в твою квартиру. За ней следят".
"Правда?" — Лена поморгала: "Почему?".
"Я тебе говорила, совершённое преступление. ДЭО...".
"ДЭО думают, что я мертва", — горько указала Лена.
"Это так. Но Алекс скоро узнает правду".
"Звучит до ужаса уверенно. Собираешься убедиться в этом?".
Кара не удостоила Лену ответным ударом: "Я не смогу врать сестре. Не об этом".
"Ох, теперь в тебе проснулась совесть? Тебе не составило труда лгать мне годами".
Кара снова проигнорировала укол: "Алекс сможет догадаться".
Лена мрачно рассмеялась: "Не волнуйся, ты прекрасная актриса. Просто представь, что это я. Должно получиться соврать ей о чём угодно".
"Не об этом".
"И почему же нет?".
Кара тяжело выдохнула, сдувая упавшие на лицо пряди волос: "Лена, если бы ты погибла, я бы даже не...я была бы...", — она сделала глубокий вдох и напрягла плечи. "Мы не будем об этом говорить. Я не буду приближаться к Алекс так долго, как смогу. А значит, я не пойду в твою квартиру".
"Ладно".
"Хорошо".
"Прекрасно".
Лена схватила кружку со стола и бросилась на улицу. Она села на гладкий выступ скалы и смотрела на мозаику вершин и долин, раскинувшихся у её ног. Игнорируя порывы ветра, Лена сосредоточилась на слабых солнечных лучах, греющих кожу.
Они проигнорировала Кару, когда та последовала за ней и пробормотала прощание. Лена изо всех сил старалась не смотреть на фигурку в плаще, которая неслась прочь через горы. Старалась, но решительно потерпела неудачу.
Кара, как оказалось, принесла книги. И одежду, и болеутоляющие. А ещё простой блокнот, несколько карандашей и iPod, такой потрёпанный, что он запросто мог пережить и гражданскую войну.
Кроме таблеток и упаковки нижнего белья её размера (Лена благодарила бога, в которого не верила, что Каре хватило здравого смысла купить новое) вещи были из квартиры Кары. Лена мгновенно их узнала, это реликвии из прошлой жизни.
У Лены мурашки по коже шли о того, насколько она была зависима. Она зависела от Кары во всех смыслах.
Она забросила ещё несколько таблеток от ноющей головной боли и схватила случайную книгу, Кара поступила так же. Они сидели в тишине, Кара на диване, а Лена за столом, единственным звуком был шорох страниц.
День перетекал в вечер, который перетекал в ночь. Лена действительно пыталась не начать очередную ссору. Но от тишины и полной изоляции ей стало тяжело дышать.
"Принесёшь мне телефон?".
"Нет".
Она могла поклясться, что не дулась так лет с четырёх. Это никак не помогало снять нарастающее напряжение в висках.
"Ноутбук".
"Нет".
"Радио?".
"Нет".
"Две консервные банки и нитку?".
"Лена".
Она решила приготовить ужин, как своеобразное предложение перемирия. Забыв о неработающей руке, она споткнулась на первом же препятствии. Лена смущённо протянула банку с соусом Каре, и та открыла её, не поднимая взгляд.
Ужин прошёл тихо, Кара похоже, приняла белый флаг Лены и подняла собственный. Они немного поговорили. После третей тарелки Кара предложила помыть посуду. После этого она устроилась на диване и схватила iPod, выбивая ногами ритм по половицам.
Лена снова приняла душ с одной рукой. Она забыла о ране на голове и поморщилась, когда кровь смешалась с мыльной пеной шампуня и закрутилась у ног.
Она рылась в пакетах с покупками в поисках бинта, когда Кара вытащила наушники из ушей: "Что тебе нужно?" — спросила она, внезапно оказавшись так близко, что Лена подпрыгнула.
Лена жестом указала на затылок, слишком уставшая, чтобы спорить, когда Кара усадила её и осторожно разделила мокрые волосы, чтобы осмотреть рану. Она сидела тихо, пока пальцы уверенно наносили антисептик, и старалась не вздрогнуть, когда Кара осторожно прижала небольшую повязку.
Если руки Кары и задерживались на мгновение дольше, чем требовалось, на подбородке, голове, затылке, то Лена слишком устала, а Кара слишком...что-то, чтобы это комментировать.
Не сказав больше ни слова, они завалились в постель.
По мере того, как проходили дни, они начали приобретать похожий шаблон. Она завтракали и ужинали вместе. Кара уходила несколько раз в день. Дела Супергёрл, каждый раз бормотала она, идя к двери. Лена ничего не спрашивала.
Они немного разговаривали и много препирались. Когда была Кара в доме, Лена предпочитала проводить время за чтением. Блондинка часами сидела в наушниках, выстукивая воображаемые барабанные соло на бёдрах. Иногда она рисовала, делая быстрые наброски в блокноте, в который никогда не приглашала взглянуть. Лена не просила её.
Лена часами сидела, глядя в пространство. Она смотрела из окна хижины на край обрыва. Не думая ни о чём. Думая обо всём.
На третий день она поддалась внутреннему ребёнку и с силой ударила чашкой по столу: "Мне нужно на работу".
Кара даже не подняла взгляд от книги: "Это не безопасно".
Лена фыркнула: "Покушение на мою жизнь — не новость. Я слишком много работала, чтобы позволить Л-Корп развалиться".
"Он не развалится. Джесс справляется. Всё в порядке".
"Так ты проверяла?".
Кара не ответила, она неторопливо перелистнула страницу.
"Если бы я могла хотя бы пару часов поработать за компьютером...".
"Нет. Ничего, что получает сигнал. Технику вычислят за секунду". Блондинка перевернула ещё страницу. Лена едва сдерживала желание вырвать дурацкую книгу из рук и швырнуть ей в голову.
Когда Кары не было, Лена занималась каталогизацией.
Она записывала всё. Всё, что было в доме, вплоть до количества ослабленных шурупов в половицах. Сколько раз в день Кара уходила и как долго её не было. Направление ветра. Количество деревьев на их крошечном плато. Потенциальную устойчивость изношенных опор под хижиной.
Она исследовала окружение настолько подробно, насколько возможно. Проводила пальцами по каждому дюйму скалы за домом. Осматривала каждое дерево, каждую свободную ветку, камень и шишку. Она отважилась выйти через лесистую соломенную крышу, только чтобы обнаружить, что земля резко обрывается менее чем в ста ярдах от домика. Не так круто, как отвесная скала, но всё равно пройти было невозможно.
Она сорвала крышку с маленького генератора в задней части здания и изучала провода и соединения, пока не затуманилось зрение. Лена мысленно делала заметки обо всём. Каждая деталь, казалось бы ненужной информации хранилась, не оставляя следов. Ожидая, когда представится случай.
Она ставила себе цель, не выходить слишком надолго. Когда Кара возвращалась, она никогда не её не предупреждала.
Вспыльчивость стала для Лены настройкой по умолчанию.
"У тебя есть телефон", — она не старалась скрыть обвинение в тоне.
"С собой нет. Не здесь".
Лена недоверчиво усмехнулась: "Чёрта с два у тебя его нет. Ты Супергёрл. Что, если с тобой свяжется ДЭО? А что, если Алекс?".
Кара заёрзала, словно ей стало не по себе: "Они...У них есть часы. Я услышу, если буду нужна им".
Лена отложила этот момент в раздел потенциально важной информации, хотя это врядли так. Кто знает, как далеко может дотянуться криптонский суперслух. Это совсем не сузило круг её поисков.
Лена жадно читала книги. Она читала с такой скоростью, с какой не читала с тех пор, как книги были единственным спасением от горькой реальности детства. Поглощала книгу за книгой, пока не заболит голова и не затуманится зрение. В конце концов, ей больше нечем было заняться.
Кара начала менять книжный запас каждые пару дней. Иногда она наблюдала за Леной, как она читает. Похоже, Кара делала заметки по поводу того, как быстро она перелистывала страницы, как часто вздыхала от скуки или закатывала глаза, погружаясь в историю.
Она быстро начала разбираться, какие книги больше всего нравились Лене, хоть ни одна из них об этом и не говорили. На следующий день Кара приносила больше книг того же автора, того же жанра и аккуратно складывала в стопку на обеденном столе, затем неуверенно отступала, глядя на Лену ожидающе. Этот взгляд напомнил Лене, как она посмотрела в глаза Кары на вечеринке по поводу Пулитцера. Эта выворачивающая наизнанку смесь страха, трепета и неугасимой надежды. От этого вида желчь до сих пор подступала к горлу. Лена всегда отводила взгляд.
Она никогда не благодарила Кару за вещи, которые та приносила. Это скорее походило на Стокгольмский синдром, благодарить своего тюремщика за то, что тот обеспечивал комфорт, пока она была в заключении. Даже если это противоречило всем её фибрам, она словно глотала камни, когда отбрасывала желание отблагодарить, подступающее к горлу.
Лилиан была бы возмущена. Скорее мир сгорит дотла, чем Лютор откажется от своих манер.
Но опять-таки Лена сделала определённые вещи, которыми её мать очень гордилась бы. То чувство гордости, которое заставляло желудок Лены сворачиваться и пугало до глубины души. То чувство гордости, из-за которого становилось всё сложнее смотреть на себя в зеркало. Она начала ненавидеть человека, который смотрел на неё в ответ.
Потому она с радостью продолжала разочаровывать мать любыми возможными способами.
Немного тревожно, насколько быстро они привыкли к совместному проживанию. Они с Карой вникли в рутину домашнего хозяйства с такой лёгкостью, что это разожгло пламя вечной злости внутри Лены. У неё появилось желание броситься на Кару.
"Неужели у девушки из стали нет дел важнее, чем няньчиться со мной?".
"Нет".
Кара всё лучше игнорировала броски Лены, не опускаясь к её уровню. Но Лена никогда не прекращала попыток.
"Правда? Нигде не грабят магазин? Кошка не застряла на дереве? Нет ребёнка, который нуждается в поцелуе?".
"Нет".
"ДЭО не задаётся вопросом о том, где ты? А КэтКо? Андреа точно заметила, что тебя нет на месте".
"Нет".
Лена изогнула бровь, прожигая затылок блондинки своим лучшим суровым взглядом: "Ты серьёзно говоришь мне, что нет никакого дела, которое важнее, чем приготовить болоньезе?".
Рука Кары, которые неуклонно сжимались в кулаки на разделочной доске, внезапно расслабились. Их единственный острый нож доживёт до следующего дня, прежде чем рассыпаться в пыль. Кара не обернулась.
"Нет, Лена. Нет ничего важнее этого".
Кара принесла очередной блокнот и несколько ручек. Должно быть, она заметила, как Лена поглядывала на её блокнот. Вот тебе и действия исподтишка.
Единственный плюс во всей этой неразберихе, (хотя она скорее умерла бы, чем призналась), это больше свободного времени, чем с тех пор...чем когда-либо. Её гениальному мозгу нужно несколько дней, чтобы выйти из спячки (или просто восстановиться после черепно-мозговой травмы, которую она упорно не хотела признавать после той ночи, когда позволила Каре о себе позаботиться). Но это произошло и способности вернулись с удвоенной силой.
Разум переполнили идеи, новые проекты для Л-Корп, их было так много, что сложно было зафиксировать все. Она тратила больше времени на изобретения, чем с момента краткого пребывания на посту главы отдела исследований и разработок в Лютор Корп. Длинные ночи в лаборатории заменили посиделки с изучением кадровых файлов и бюджетных отчётов.
Она часами сидела на краю обрыва, завернувшись в одеяло, рисовала чертежи и решала уравнения. Кофейная кружка стояла рядом, постоянно наполненная. Лена была так поглощена планами, что едва замечала, как Кара подливала кофе.
Блондинка начала приносить домой печатные копии последних журналов по квантовой физике и биоинженерии (не домой, боже, не домой) каждый вечер. Лена всё ещё не благодарила её, но когда у неё на коленях оказалась статья о нанотехнологиях, она не успела сдержать улыбку.
В хижине по прежнему тихо, почти гнетуще, в перерывах между каждым новым спором. После ужина, если удавалось не скандалить друг с другом, они как правило не разговаривали. Лена сидела, сгорбившись за столом, что-то строчила, зажав колпачок ручки в зубах и сосредоточенно нахмурив брови.
Кара обычно плюхалась на диван. Иногда по вечерам она рисовала, устремив взгляд вдаль, потерявшись в мире, который создавала на листе бумаги. Но чаще всего она сидела с дурацким потрёпанным айподом, кивая головой в ритм музыки.
Как для того, у кого суперчувствительный слух, Кара слишком любила громкую музыку. Настолько громкую, что Лена могла отчётливо её слышать в тишине хижины. Иногда это было почти успокаивающе, услышать что-то кроме порывов ветра, собственных мыслей и слов, которыми они с Карой обменялись в тот день. Но иногда это было чертовски неприятно.
Лена весь день работала над уравнением, которое позволило бы ей сублимировать неразлагаемые элементы пластика, чтобы остаток можно было переработать без негативных последствий для окружающей среды. Но что-то не выходило и где-то на пятой странице работы стало ясно, что она не могла закончить эту чёртову штуку.
Она почти сгрызла кончик ручки от досады, и когда с дивана раздалась поп-музыка Кары, Лена почувствовала, как у неё волосы встали дыбом. Глаза блондинки закрыты, голова откинута на подушку, она беззвучно подпевала словам. Лена справилась с тремя раздражающими песнями и ещё тремя попытками стабилизировать свою переменную, прежде чем терпение закончилось, и она с отвращением швырнула чёртов блокнот в стену.
Кара приоткрыла глаз и вытащила один наушник. Лена проигнорировала её, молча кипя от злости от душе и бросаясь в постель без единого слова.
Следующим утром она проснулась в пустой хижине, как и ожидала. Кара, определённо уходила, затем пришла и снова куда-то отправилась, доказательством чего стали круассаны на тарелке и свежезаваренный кофе. Рядом с ними лежал блокнот Лены, открытый на последней странице её работы.
Лена фыркнула, готовая сбросить эту штуку с обрыва, чтобы не смотреть на физическое проявление своих недостатков, когда что-то привлекло внимание. Под её неразборчивыми каракулями, сделанными левой рукой, три строки аккуратного текста, продолжающие то место, где она остановилась.
Под готовой работой нарисован крошечный смайлик.
Лена трижды проверила готовое уравнение. К её большому огорчению, оно идеальное.
Однажды Кара принесла вино.
"Я даже не знаю тебя", — пробормотала Лена где-то между четвёртым и пятым бокалом.
"Что? Конечно, знаешь", — Кара, идеальная святая, абсолютно трезвая Кара мыла тарелки в раковине.
Лена опустила подбородок на руку, потому что у неё внезапно перестало хватать сил поддерживать его: "Не-а. Я знаю только ложь", — она прыснула от смеха: "Я понятия не имею, кто ты".
Кара смотрела на неё с другого конца комнаты, руки по локоть покрылись мыльной пеной. Она не выглядела такой же удивлённой этим открытием, как Лена.
"Да ладно", — выговорила Лена между пьяными смешками. "Сколько времени прошло? Четыре года? Я даже не знаю твоё настоящее имя. Мы сосуществуем в самой изолированной в мире деревянной коробке, а я даже не знаю твоего имени". Она откинула набок голову, едва не задев бокал на столе. Лена убрала его обратно, в безопасное место в своих руках, и сделала ещё глоток: "Это охуенно смешно".
"Лена, ты знаешь моё имя".
"Не думаю, что в твоём свидетельстве о рождении сказано: Супергёрл", — она снова фыркнула: "Если так, то это немного претенциозно".
Хижина погрузилась в молчание, ни звука кроме негромкого хлюпанья воды и неровного звона бутылки вина. А затем, так тихо, что она едва не пропустила: "Кара Зор-Эл".
"Хм?".
Кара повернулась, прямо глядя на неё, пока вытирала руки единственным кухонным полотенцем. Она чуть расправила плечи: "Меня зовут Кара Зор-Эл".
Лена смотрела на неё достаточно долго, пока зрение по краям не размылось, позволяя незнакомому звуку захлестнуть её: "Зор-Эл", — она попробовала слова на вкус: "Кара Зор-Эл".
Может ей кажется из-за вина, или Кара стала держаться немного прямее?
Лена улыбнулась, мучительно грустно: "Хотела бы я сказать, что мне приятно с тобой познакомиться".
Кара больше не приносила вино.
Кара рубила дрова, конечно она это делала.
Она на улице в дождь или солнце, одетая в белую майку, которая не оставляла пространства для воображения, и выглядела гораздо лучше, размахивая смертоносным оружием, чем стоило. Вероятно, она могла бы разделять бревна голыми руками, если бы захотела.
Лена прогнала этот мысленный образ, как только он появился.
Конечно, она благодарна за конечный результат. Благодарна за постоянное пополнение топлива, которое не давало ей примёрзнуть к матрасу морозными ночами.
Она просто не понимала, почему должна быть свидетелем этого процесса.
Однажды, Кара предложила научить её. Лена нахмурилась, сенсорная перегрузка от одного только предложения слишком сильная, чтобы с ней справиться. В итоге она приняла холодный душ, зарылась носом в книгу и отказывалась смотреть в окно на следующие три часа.
"Как долго по-твоему компания будет работать без меня?" — спросила Лена за обедом, её тон звучал почти обыденно. Она не кричала, что уже было лучшим взаимодействием, чем большинство за последнее время.
Она внезапно замерла, кусочек капусты был на полпути ко рту, когда её глаза расширились: "О боже. Что они знают? Они думают, что я мертва?".
"Нет! Нет", — удалось выговорить Каре с полным ртом хлеба, её щеки напоминали бурундука: "Только ДЭО знают про Non nocere и...всё это. В Л-Корп думают, что ты на больничном".
"Ох", — напряженные плечи Лены расслабились: "Больничный? Почему ты...".
"Казалось, что это лучшее прикрытие", — Кара избегала взгляда Лены: "Они не могли просто обнародовать тот факт, что тайное правительственное агентство убило генерального директора из списка Fortune 500. Ну, или попыталось".
Лена фыркнула. Она подцепила вилкой кусочек шпината: "Нет, полагаю, что нет".
"Алекс знает",
"И тебе привет", — пробормотала Лены, не отвлекаясь от нарезки картошки.
"Привет. Как прошёл твой день. Какой славный вечер. Алекс знает, что ты жива".
Голос Кары напряжённый. Лена не видит причин для беспокойства. "Отлично. Значит, теперь я могу прекратить скрываться в тени и пойти домой?".
"Нет".
У них было достаточно ссор, чтобы Лена могла ясно представить выражение, которое сопровождало такой тон голоса. Она представила себе раздражённый взгляд Кары, проецируя на картофелину перед собой. С удовлетворяющим ударом она разрезала овощ посредине.
"Лена, это только усложнит всё для нас", — сказала Кара наполовину властно, наполовину умоляюще. "Она догадается, что я тебя тебя скрываю. Она попытается меня отследить. Каждый раз, когда я пойду в магазин или соберу вещи из квартиры, ДЭО будет смотреть за мной".
Лена собрала кусочки картошки и бросила в кастрюлю: "Тогда лучше извлечь из ужина максимум пользы. Полагаю, что вскоре я буду есть шишки".
Кара заворчала. Она говорила через стиснутые зубы: "Знаешь, ты не делаешь ситуацию проще".
"Тогда зачем это делать?" — вопрос вырвался ещё до того, как Лена успела получше его обдумать: "Зачем продолжать возвращаться? Ты даже не получаешь от меня благодарности. Если для тебя это так сложно, почему ты просто не перестанешь?".
В тоне Кары не было сомнений: "Потому что всё это — моя вина. Нет...", — она выгнула бровь, когда Лена, наконец повернулась, чтобы возразить: "Это правда. Ты создала Non nocere из-за того, какую боль я тебе причинила". Её голос слегка дрожал: "Потому что ты хотела, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Я не позволю разрушить твою жизнь из-за ошибки, к совершению которой я тебя подтолкнула".
Лена сузила глаза: "Не относись ко мне, как к ребёнку, Кара. Я самостоятельная, это я принимаю решения. Вопреки тому, во что ты веришь, не всё в моей жизни вращается вокруг тебя".
Лгунья: прошептал разум.
Ужин мгновенно забылся. Кара теперь отступала, глядя широко открытыми глазами: "Нет, я не имела в виду..."
"Так это всё для тебя — только продуманное чувство вины? Искупление? Ещё один способ спасти меня, только в этот раз от самой себя?" — Лена практически выплёвывала слова, наблюдая, как каждое из них находит свою цель: "Твой комплекс героя и в правду не знает границ".
На улице темно, но Лену это не волновало, когда она прошла мимо Кары к двери. Блондинка протянула руку, когда она уходила, кончики пальцев едва коснулись руки Лены. Прикосновение жгло даже через свитер.
"Не трогай меня, чёрт возьми", — зашипела она, на мгновение останавливаясь, чтобы устремить на криптонку взгляд, полный такой ярости, что Лена задалась вопросом, не выстрелят ли лазеры из её собственных глаз.
Одна из них ахнула, Лена не знала, кто. Она решила не выяснять и хлопнула за собой дверью.
Кара отпустила её.
После этого они не общались два дня.
На третий, Кара вернулась оттуда, где была, Лена никогда раньше не видела её такой бледной.
Кара устало упала на диван и через секунду разразилась таким сильным кашлем, что Лена инстинктивно вскочила с кровати, даже не успев осознать, что делает.
Она схватила стакан воды, поставила на пол рядом с блондинкой и неуверенно стояла рядом, молясь чтобы Кара поправилась, прежде чем ей придётся сделать что-то ещё.
Наконец, кашель затих. Криптонка с благодарностью схватила стакан и в одно мгновение осушила. "Сегодня...мне пришлось...бороться с утечкой газа", — хрипела она, глядя на выражение лица Лены и тяжело дыша: "Ядовитого".
Лена резко втянула воздух: "Ты...?".
"Отравилась? Нет", — слабый смешок вырвался из лёгких, прежде чем звук словно застрял внутри, и Кара снова согнулась. Плотные ужасные звуки вырывались из груди и горла, в этот раз Лена не смогла сдержаться и протянула руку. Она прижала ладонь между вздымающимися лопатками.
В этот раз приступ кашля длился дольше, и Лена начала задумываться о протоколе сердечно-легочной реанимации для криптонцев, когда Кара измученно легла на диван. Блондинка отчаянно втягивала воздух, из глаз текли слёзы, пока она смотрела на Лену: "Ну, может немного".
Лена осталась с ней, не то чтобы ей было куда пойти. Она приносила стакан за стаканом. Прижимала влажное полотенце к раскрасневшемуся лицу в перерывах между приступами кашля.
Она продолжала наблюдать за Карой даже когда та провалилась в прерывистый сон. Лена слушала её неровное дыхание, взгляд был прикован к содроганию переполненной грудной клетки.
Яд вышел из лёгких к утру. Большую часть следующего дня Лена провела, компенсируя недостаток сна.
Они не больше возвращались к этому.
Рана на голове Лены заживала, хотя рука оставалась бесполезно закованной в шине. Дни становились холоднее и короче. Лена отмечала каждый из них изогнутым концом шпильки, выдалбливая крошечную отметину на деревянном крае кровати.
Кара оставалась в хижине почти каждую ночь. Все обязанности, которые она выполняла в Нэшнл Сити, очевидно, касались только рабочего времени. У неё была удивительная способность появляться как раз в момент, когда Лена раскладывала ужин.
В те дни, когда она не возвращалась к ночи, ветер казался громче, пока свистел за стенами одинокой хижины. Лена делала огонь сильнее, заворачивалась в одеяло и отчаянно пыталась сосредоточиться на чём-угодно, кроме отсутствия Кары.
Не то, чтобы она хотела присутствия Кары. Не хотела.
Криптонка всегда возвращалась к утру. Они тихо открывала дверь в какое-то безбожно позднее время и это было бы незаметно, если бы не порыв холодного воздуха, который она не успевала заблокировать. Лена, полусонная, лежала молча, не двигаясь, пока Кара тихо шуршала, готовясь ко сну.
Каждый раз Кара непременно останавливалась у кровати Лены в темноте.
Затуманенный сном разум Лены обычно, к счастью, сохранял достаточно сообразительности, чтобы помнить о дыхании и медленном вдохе-выдохе. Кара считала тихо, едва слышно: десять вдохов Лены и десять выдохов.
И только тогда она ложилась на диван.
Они не говорили. Кара не рассказывала, где была, что переживала.
Лена не спрашивала.
Она подсчитала, что 85 процентов их разговоров — перепалки. Но у них не было серьёзных ссор уже добрых несколько дней, когда Лена проснулась и добавила четырнадцатую зарубку на краю кровати.
Прошло уже две недели. Две недели со дня происшествия на горе Норквей, Non nocere, удара Клеймор и её исчезновения с лица цивилизации в каком-то богом забытом уголке, где она теперь обитает.
Прошло две недели, а значит уже октябрь. Лена пропустила совещание в конце месяца, запланированное заседание совета директоров и анализ качества работы сотрудников.
Это значит, что она пропустила две недели работы. Что по меркам генерального директора было равно тридцати годам.
Она была настроена на ссору с тех пор, как встала с постели. Лена даже не пыталась скрыть раздражение и растущую ярость от того, что её против воли держат взаперти с бывшей лучшей подругой.
Кара, надо отдать ей должное, выдержала это, как чемпионка. Она успешно игнорировала уколы Лены за завтраком, не купилась ни на один из подколов во время обеда.
Каждый раз, когда обстановка накалялась, каждый раз, когда Лена думала, что наконец заставила криптонку схватить наживку, Кара уходила. Лена не знала, действительно ли у неё были дела, или она просто летала где-то, чтобы остыть. В любом случае, это только подогревало гнев на пару градусов.
Почему Кара могла уходить, пока Лена застряла подобно птице в клетке, без надежды на побег?
Она подозревала, что иногда Кара уходила, не только ради своего, но и ради спокойствия Лены. Что она давала Лене пространство, чтобы вдохнуть полной грудью, когда на неё начинали давить стены хижины.
Возможно, она должна быть благодарна.
Это не так.
Она молча закипала после четвёртого ухода Кары за день, в груди подобно грозовым тучам накапливались обвинения и чувство несправедливости. Когда Кара робко протиснулась в дверь, Лена сорвалась.
Она видела, как напрягались плечи блондинки с каждым оскорблением и обвинением, которые Лена бросала в её сторону. С мрачным чувством удовлетворения она наблюдала, как криптонка сжала кулаки. У Кары терпение уже было на исходе, но Лена только начинала.
"Куда, чёрт возьми, ты постоянно уходишь?" — кричала она в пространство хижины, лицо покраснело, а руки дрожали. Видела бы её Лилиан. "Летаешь туда и обратно, будто это какой-то ебаный загородный домик, в котором ты держишь меня взаперти".
Лена схватила ближайшую вещь, до которой смогла дотянуться здоровой рукой: чашку Кары, и запустила через комнату. Блондинка пригнулась, и чашка разбилась о деревянную дверь, отщепив от неё немалый кусок древесины.
"Может мы поставим здесь мини-бар, а? Возможно, добавим обслуживание номеров?" — она выплёвывала слова, каждое из которых ощущалось ядом на языке: "Давай убедимся, что ты можешь наслаждаться жизнью".
Хижина, на самом деле небольшая, поэтому Лена оказалась в первом ряду и видела момент, когда самообладание Кары дало трещину.
Криптонка надвигалась на неё, выглядя неземной в своём гневе. Голос звучал тихо и опасно, подобно едва сдерживаемой буре в хриплом бахвальстве Лены.
"Ты думаешь мне это нравится? Думаешь, мне нравится заставлять тебя оставаться здесь, зная, что ты предпочла находиться где-то ещё? Зная, что ты едва можешь находиться со мной в одной комнате? Зная, что ты меня ненавидишь?".
Голос Кары сорвался на предпоследнем слове. У Лены в сердце появилось похожее ощущение.
Блондинка сделала глубокий ровный вдох. Она держала безопасную дистанцию.
"Это не зависит от меня и моих желаний. Всё дело в том, чтобы ты оставалась в безопасности".
"В безопасности? Безопасность?" — гнев Лены разгорался сильнее суперновой: "Я никогда не была в безопасности с тобой".
"Конечно, ты...Я обещала, что всегда буду тебя защищать".
Лена рассмеялась, хотя глаза наполнились слезами: "Да, обещала. И дурачила меня за то, что я этому поверила", — она яростно провела костяшками по щекам: "Я за руку привела тебя к своей уязвимости, каждой моей слабости, и ты обещала, что защитишь это. А затем использовала их, чтобы разорвать меня на части".
Лена так сильно сжала кулаки, что ногти повредили кожу ладони. Липкая кровь оставила след подобно клейму, и она сжала трясущиеся руки, чтобы не нанести больше вреда. О, как ей хотелось запустить в голову Кары книгу, тарелку или ядерную бомбу.
Лена горела и хотела, чтобы мир сгорел вместе с ней.
"С того момента, как ты решила бесконечно мне лгать, я не была в безопасности рядом с тобой. Перестань убеждать себя в обратном".
На этот раз, казалось, Кара не нашла слов. И хорошо. У Лены их хватит на двоих.
Из её горла вырвался смех: тёмный и искаженный. "Хочешь узнать, в чём ирония? В то время, пока ты меня предавала, я делала всё, что было в моих силах, чтобы защитить тебя".
Кара в отчаянии протянула руки: "Я знаю. Лена, я знаю, как больно тебе сделала...".
"Нет, я так не думаю", — если она не будет осторожна, то скоро перейдёт на крик. Она тяжело вдохнула: "Ты хоть понимаешь, что я убила ради тебя?".
Криптонка смотрела на неё широко открытыми глазами, и заикаясь сказала: "Я...конечно я...".
"Понимаешь? Правда? На следующий день после нашего знакомства я выстрелила в грудь мужчине, чтобы спасти жизнь твоей сестры".
Голос Кары дрожал от слёз: "Я знаю. Я знаю, что ты всегда...".
"А потом Джек", — Лена ненавидела то, как сорвался голос, когда произнесла имя. Она уже была слишком далека от любого подобия самообладания, чтобы что-то предпринять. "Мой самый лучший старый друг. Мужчина, которого я любила. Знаешь, а ведь я могла спасти его. Со временем и ресурсами Л-Корпа", — даже сейчас чувство вины грызло её изнутри: "Но я не сделала этого. Я оборвала его жизнь, чтобы спасти Супергёрл. Чтобы спасти тебя".
Кара молчала, если не считать резких, судорожных вздохов. Слёзы свободно текли по щекам.
Боль в душе Лены слишком велика, слишком требовательна, чтобы оставить место для других мыслей.
"Лекс", — слёзы выплеснулись, оставляя на щеках жгучие следы. "Мой брат. Единственная оставшаяся часть моей семьи, моя единственная константа". Горе, вина и ад неудержимо разливаются в ней. Лена чувствовала, словно умирает. Горло свело, язык ощущался тяжёлым. Она была ослеплена каскадом слёз: "Всё ради тебя".
Она крепко обхватила себя руками. Может, она смогла бы удержать себя в руках. Возможно, ей удастся удержать от распада последние осколки сердца.
Может, она уже недостаточно сильна. Может, в этом уже нет никакого смысла.
Она резко втянула воздух, часто моргая. Но всё бесполезно: слезы текли слишком часто и быстро, чтобы хоть мельком рассмотреть лицо Кары. Возможно, это и к лучшему. Она не уверена, что смогла бы выдержать взгляд этих голубых глаз.
Лена собрала последние остатки энергии. Она вытолкнула в пространство оставшийся кусочек агонии.
"А в ответ, ты даже не сказала мне своё имя".
Следующим утром она проснулась с глухой болью в голове, хорошо знакомой любому, кто когда-либо плакал до потери сознания.
Хижина пуста. Неудивительно. Они с Карой не обменялись ни словом, ни взглядом с тех пор, как Лена впилась ногтями в их шрамы и рванула. Они просто легли спать. Лена лежала в темноте, изо всех сил пытаясь укротить собственные рыдания и упорно игнорируя всхлипы с дивана.
Сегодня не было ни круассанов, ни свежезаваренного кофе. Ничего.
Лена знала, что не могла здесь оставаться. Не могла провести ещё день, обходя Кару в этой обувной коробке на вершине горы, притворяясь, что каждая точка, в которой когда-то переплеталась ткань их жизни, теперь не являлась чёрной дырой боли и тоски.
Если Кара не отвезёт её домой, придётся сделать это самостоятельно.
Она до сих пор не знала, где находится, но это ничего. Всё, что ей нужно было сделать — добраться до цивилизации и позвать на помощь. Она Лена, чёртова, Лютор. Мир (по крайней мере внизу этой долбаной скалы) — её устрица.
План в лучшем случае непродуманный, но у Лены закончилось время на расчёты. Она двигалась быстро и эффективно, одеваясь в свою (Кары) самую практичную одежду. Лена выпила последние таблетки Адвила на удачу, выхватила моток верёвки из ящика для инструментов на улице и обмотала ею дерево, которое уже давно пометила, как идеальное по сочетанию прочности и расстояния от края скалы.
Она обмотала его дважды, продевая через петли в своего рода примитивную систему страховки для одного человека. Один свободный конец она крепко обвязала вокруг талии, другой ухватила здоровой рукой.
По общим представлениям, вся эта история с недействующей ведущей рукой — своего рода удар против неё, поскольку она готовилась спуститься с чёртовой скалы. А с другой стороны, она никогда не была той, кто отступает перед вызовом.
Она мгновение постояла, глядя через край обрыва, оценивая. Каменная поверхность, по которой ей придётся спускаться, крутая, но есть много выемок для ног. Лена прищурилась от раннего утреннего солнца. Примерно в ста футах под ней был ещё один плоский выступ скалы, похожий на плато, на котором она обитала. Итак, первая фаза: добраться до следующего выступа.
Что касалось второй фазы: она надеялась, что доживёт до того момента.
Всё шло хорошо.
На самом деле, всё шло на удивление хорошо в течение первых полминуты или около того, когда она наконец заставила своё дрожащее тело двигаться. Свободный конец верёвки надёжно обмотан вокруг одного предплечья, она осторожно пробиралась через край скалы, вклинивая носок в две первые опоры.
Бёдра на уровне вершины плато, грёбаный топор Кары вызывающе прислонён к дереву прямо на новом уровне её глаз. Но всё в порядке. Всё хорошо. Это уверенное начало.
Она потянулась до следующего углубления и промахнулась. Тот, кто сделал эти чёртовы штуки, должно быть имел гигантские, блядь, ноги жирафа: подумала она про себя, когда поскользнулась и, повернувшись, с силой ударилась бедром об острый выступ.
Верёвка вокруг талии затянулась, заставив задыхаться, пока другой конец давил на здоровую руку. Она не слишком тихо выругалась от жгучего трения ниже локтя, когда верёвка сжалась, удерживая её на месте. Но это ничего, всё нормально, потому что это сработало.
Она на мгновение замерла, сморгнув слёзы, сделала несколько глубоких вдохов и продолжила спуск.
Лена спустилась ещё на восемь ступеней, прежде чем вынуждена была остановиться и перевести дух. Правая рука и талия натёрлись верёвкой и болели, но сейчас она не могла ничего поправить. Ушибленное бедро пульсировало, колени разбиты, из-под ногтей шла кровь, пока Лена царапалась в поисках опоры, но она продолжила.
Она преодолела уже десять опор и по приблизительным расчетам должна была достичь нужного ей выступа до полуночи.
Лена прижалась к скале, когда особенно активный порыв ветра начал хлестать одежду и волосы, грозя сбросить с обрыва. На мгновение она представила, какой увидят её птицы, какой увидит её Кара: крошечной точкой, цепляющейся за склон беспощадной горы, подвешенной над пропастью на изношенной верёвке и чистой силе собственного упрямства.
Картина не слишком утешительна, и Лена выгнала её из головы.
Она сделала ещё три движения, и всё шло отлично. И тут выступ скалы, на который она так осторожно поставила правую ногу, рассыпался в пыль.
За долю секунды желудок опустился и каждая частичка существа поддалась чистому, ошеломляющему ужасу. Она жёстко упала вперёд на скалу, лицо и грудь коснулись грубой поверхности, когда она попыталась восстановить равновесие. Лена в отчаянии потянулась свободной рукой и почувствовала, как по костяшкам прошёлся тошнотворный треск, когда вес тела врезал повреждённую руку в камень.
Ухватиться было не за что.
Лена заскользила. Ей казалось, что она кричит.
Не она единственная.
Лена падала, но внезапно всё замерло.
Она ударилась о что-то твёрдое. Не настолько сильно, чтобы разбить кости и череп, не настолько сильно, как удар о землю в восьмидесяти футах внизу, но всё равно слишком сильно. Достаточно, чтобы выбить воздух из лёгких, она зажмурила глаза, а избитые конечности хватались за всё, до чего могли дотянуться.
"Ох, блядь", — Кара резко выдохнула ей в висок: "Лена? Охренеть, Лена?".
Она не могла заставить себя открыть глаза, не могла снова посмотреть на окружающее их пустое пространство и голый камень внизу, с которым она едва не познакомилась поближе. Лена неловко устроилась в руках Кары, теперь будучи наполовину перекинутой через одно плечо. Криптонка переместилась, чтобы улучшить захват, но руки Лены крепко сжались от движения, с силой хватаясь за шею Кары. Потому что, кем бы ни была Кара, сейчас она рядом, крепкая и тёплая, и Лена не спешила принимать что-либо из этого как должное.
"Всё в порядке. Ты в порядке. Я держу тебя. Я тебя не отпущу", — снова и снова бормотала Кара. Плечи дрожали, а грудь вздымалась, прижимаясь к груди Лены.
Они продолжали парить в милях над долиной. Ветер настойчиво трепал волосы Лены и накидку Кары, нет, не накидку, а плащ. Она одета в гражданский плащ, мягкий ворот вязаного свитера согревал пальцы Лены. "С тобой всё в порядке?" — спросила Кара дрожащим голосом: "Ты ранена?".
Лена поёрзала. Правую часть лица саднило и жгло, когда Лена прижималась к воротнику блондинки. Кара наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть её, и резко втянула воздух: "Боже, Лена...".
Она ощутила внезапную вспышку тепла около щеки. При помощи лазерного зрения Кара перерезала верёвку, всё ещё привязывавшую её к склону горы. "О чём, чёрт возьми, ты думала?" — спросила она, паника просачивалась в каждый слог: "Ты едва не погибла. Я чуть не...Ты вообще представляешь, насколько быстро мне пришлось лететь? Как близка я была к тому, чтобы...", — она запнулась и тяжело сглотнула.
Лена не доверяла собственному голосу. Она только сильнее уткнулась лицом в шею Кары, крепко зажмурившись. Она старалась не дрожать от резкого чувства в животе, когда криптонка начала поднимать их. Вместо этого она сосредоточилась на чувстве полёта, подъёма к скале, с которой только что упала.
Кара осторожно, очень мягко опустила их на твёрдую землю.
Они оказались на коленях и вместе свернулись на нагретом солнцем камне. Наконец, Лена, приложив немало усилий, заставила руки отпустить смертельную хватку на шее Кары. Руки блондинки, стерев пятна грязи со щёк, откинули тёмные волосы с липкого от крови виска.
Кара держала повреждённую руку Лены обеими своими, щёлкая языком, пока осматривала новый перелом. Она зашипела, сдвинув рубашку Лены, и обнажая свежие ссадины от трения, которые покрывали руки и талию. "Посмотри на себя", — выдохнула Кара, смахивая свежую кровь с рук Лены.
Взгляд этих голубых глаз слишком интенсивный для Лены. Когда Кара наклонилась, осторожно возвращая её в свои объятия, Лена обнаружила, что потянулась к ней, только чтобы не встречаться взглядом.
"Лена, ты не можешь...больше никогда так не делай. Ты почти...что, если бы ты...боже...".
И к ужасу Лены, голос Кары затих, переходя в что-то похожее на всхлип. Она благодарна, что в этот момент не видела лица.
Мгновение спустя Кара отстранилась. Глаза блестели от слёз: "Рао, я думала, что потеряла тебя". С глубоким вздохом она встретилась взглядом с Леной: "Мне жаль. Всё, что ты сказала прошлым вечером...ты должна знать, что мне жаль. Я никогда не хотела...но это не имеет значения, потому что я причинила тебе боль. Лена, мне так жаль".
Кара нахмурилась, по щеке скатилась одинокая идеальная слезинка. Взгляд устремился ввысь, словно в поисках ответов, и Кара снова притянула Лену в объятия. Лена позволила, стараясь не дрожать от слов, выдохнутых ей в волосы.
"Я думала, что защищаю тебя, но на самом деле соврать было проще. Это было эгоистично. Я хотела удержать тебя. Я не могла, не могла потерять тебя", — она сильнее прижала Лену: "Ты была мне нужна. Я хотела только тебя".
Лена не двигалась, не говорила. Она не уверена, что могла.
Казалось, что Кара вела какую-то внутреннюю борьбу, каждый дюйм тела напрягся в местах контакта. Похоже, что она проигрывала.
"Я не могу, не могу это сделать", — задыхаясь проговорила она: "Зная, что ты предпочла пойти на столь глупый, самоубийственный поступок, только чтобы не оставаться здесь, со мной...".
Голос Кары сорвался. Из горла вырвался такой надломленный звук, что у Лены сжалось в груди. Она с силой впилась зубами в нижнюю губу, во рту появился привкус железа.
Блондинка жадно глотала воздух, словно тонула. Её дыхание тяжёлое и быстрое, всё тело содрогалось от усилий. Лена понятия не имела, что делать.
"Ладно", — наконец выдавила Кара, что больше походило на всхлип, чем на слово. С дрожью, но решительно, она проговорила: "Ты должна...ты должна помочь мне. Скажи мне, что делать. Скажи, как сделать, чтобы это никогда больше не повторилось".
Голубые глаза впились в зелёные. Кара смотрела на неё, выражение лица дикое, опустошённое в своём отчаянии. Лена понимала, что она умоляет. Самое сильное существо на планете стояло перед ней на коленях, умоляя.
Она покачала головой: "Ты не можешь, не хочешь...".
"Лена", — едва слышно, скорее выдох, чем звук. Лена замолчала.
Кара склонилась вперёд, подобно падшему ангелу, подобно разрушенной цивилизации. Лоб упирался в изгиб плеча Лены, на ключице ощущалось дрожащее дыхание, рука расположилась на грудной клетке, пальцы впивались в кожу между рёбрами.
"Я сделаю для тебя что-угодно".
Слова тихие, деликатные, несмотря на всю их уверенность, выдох коснулся кожи Лены.
Лена глубоко вдохнула: "Тогда отпусти меня".
После этих слов мир мертвенно неподвижен. Ни звука, они даже не дышали. Лена почувствовала колебания, космический переломный момент, подвешенный в конечной возможности. Как последний кусочек фундаментальной истины, наконец готовый встать на место.
Хватка Кары на теле усилилась, на одну короткую секунду она прижалась так крепко, что могла оставить синяки. Со следующим выдохом её руки исчезли.
"Хорошо".