Лео никому не говорил, но лишь когда после вторжения прошло шесть месяцев, он наконец полностью поверил, что провел больше времени вне тюремного измерения, чем в нем.

Ну, ладно, не то чтобы он вообще никому не рассказал. Сенсей знал, потому что это было неизбежно. И он сказал своему психотерапевту, заворачивая информацию в где-то пятьдесят слоев шуток. К счастью, его психотерапевт отличался таким же самоуничижительным юмором и принял его темп. Терпеливо позволил вдоволь натанцеваться и утоптать дорожку вокруг данной темы достаточно, чтобы наконец ее обсудить.

Но его терапевт не считался, потому что ему платили за то, чтобы выслушивать его болтовню, и когда Лео рассказывал ему всякие штуки, это не имело значения, потому что он не плакал, и не наступал конец мира, и потом они обсуждали психологические защитные приемы. И иногда мемы. Пришлось попробовать еще всего двух психотерапевтов, прежде чем они нашли этого, что было хорошо, потому что и Лео, и Сенсею находилось, что сказать, стоило только начать.

Также у Донни заняло шесть месяцев, не только чтобы установить порт на его культю и дождаться, пока она заживет, но и чтобы завершить производство прототипа руки, которую он единолично создал для Лео. И сегодня они собирались попробовать присоединить ее в первый раз, и Лео сходил с ума.

— Как думаешь, она будет выглядеть круто? — спросил он, сидя на тахте Хэсо самым неправильным образом — вверх тормашками, а голова свисала вниз. Закрученный кулон то и дело сползал и бил его по зубам.

— Думаю, он будет выглядеть как рука, — ответил Хэсо, не поднимая головы от бумажных кип, которые он рассортировывал на своем столе.

Лео тихонечко завыл. Донни выпнул его из своей лаборатории и сказал найти занятие получше где-то час назад именно из-за его нытья, так что он приперся подоставать своего любимого Tío. Хэсо притворялся, что не желает его тут видеть, но появившаяся в его кабинете синяя тахта и примостившийся у нее под боком и забитый его любимыми напитками мини-холодильник говорили обратное.

— Как думаешь, она будет прям очень прочной? — спросил Лео, размеренно постукивая по стене кроссовками. Они были разрисованы вручную Майки, а по бокам красовались знакомые алые полоски.

— Зависит от того, из какого она материала, скорее всего, она будет прочнее плоти, — ответил Хэсо, встряхнув ручкой, чтобы наконец потекли чернила.

Лео постарался звучать ровно, будто это до сих пор была шутка:

— Как думаешь, больно будет?

Хэсо замер. Лео избегал смотреть ему в глаза, когда взгляд остановился на нем, а пульс бился слишком быстро.

— Я думаю, что если будет больно, тебе следует немедленно сообщить своему брату, — медленно ответил Хэсо.

— Ага, — полуискренне согласился Лео.

— Сенсей? — окликнул тот.

Они сменились. Это было так же легко, как и дышать.

— Всё верно говоришь, Tío. Я удостоверюсь.

Лео с силой проморгался обратно и поморщился:

— Нечестно.

— Вы делите тело, Pepino, — Хэсо спокойно вернулся к бумажной работе. — В его праве сообщить, если больно. Даже если ты не станешь.

Лео заворчал, но спорить дальше не стал. Он продолжал пинать стену. Стоило ему проверить часы с Юпитером Джимом, надетые вместе с вязаным браслетом ручной работы, как телефон в его кармане оживился.

— Ну наконец-то! — Лео кубарем слетел с тахты, расстелился на дорогом ковре Хэсо и открыл групповой чат.

Донни: готово. Вы двое возвращайтесь, когда вам будет удобно

Донни: только, пожалуйста, пусть в этот раз Лео открывает портал.

Сенсей поморщился и украл руку, чтобы написать: «Это было всего один раз —С.»

Лео отобрал ее обратно и добавил второе сообщение: «МЫ ЩАС БУДЕМ —Л»

Где-то месяц назад Сенсей использовал нинпо Лео, чтобы навестить Кейси, и оказался в Квебеке. Выходит, использовать нинпо впервые за десятилетия не то же самое, как впервые за долгое время сесть на велик.

— Спасибо за компанию, костлявый! — крикнул Лео, на ходу обняв Хэсо, и пересек комнату, чтобы подхватить оставленный там меч. Они не мог дождаться снова носить два. — Увидимся позже!

— Помашешь мне обеими руками, — сухо ответил тот, послав ему едва ли намек на улыбку.

— А то! — Лео послал ему воздушный поцелуй, без каких-либо усилий сформировал портал и запрыгнул в него.

Мир вихрился, и вертелся, и снова отцентровался. Лео ворвался в лабораторию Донни на максимальной скорости.

— Дай посмотреть, дай посмотреть, дай посмотреть!

— Терпение, Леон, — Донни отщелкнул гогглы и жестом предложил ему присесть на офисный стул.

Лео благодарно запрыгнул на него. Это уже было привычно, потому что так они калибровали и устаканивали на место порт. Он часами просиживал в этом кресле, листая мемы в телефоне, пока Донни работал над ним.

— Ты сказал, что она готова! Она же готова, правда?

— Она готова, — подтвердил Донни, распластал пальцы кругом вокруг его порта, проверяя соединения. — Могу я услышать число?

Гримаса. Лео признал:

— Два. Но всё нормально! Я хочу сделать это сегодня.

Он был всего лишь на двойке, потому что был так взбудоражен, что едва сомкнул глаза этой ночью, а когда он переутомлялся, кошмары становились хуже, и в итоге он увидел реально дерьмовый сон, в котором он проснулся и не мог вспомнить, сбежал ли оттуда. Так что сегодня он был лишь самую малость в тумане.

— Сообщи, если это изменится, — попросил Донни.

Раф вошел в лабораторию с Майки на плечах, держа его за лодыжки.

— Ты вроде как сказал, что она готова.

— Так и есть! — ответил Донни. — Присаживайтесь, джентльмены. Гвоздь программы прибудет через мгновение.

В желудке Лео выплясывали нервы. «Каково это было? Когда ты в первый раз ее надел?»

«Странно, — был ответ Сенсея. — Но процесс установки порта уже отличается от того, что я помню. У Донни было больше времени и ресурсов, так что я полагаю, что он создал нечто, что превзойдет мой опыт».

Лео сделал глубокий вдох и доверился ему. Донни принес руку и сдернул с нее покрывало, являя ее миру.

Гладкая. Не блестящая, но матовая. Идеальные изгибы полосок Лео и округлые ногти. Она была модного серого оттенка, а по размерам была почти идеальным зеркалом его левой руки.

— Ооооо! — хором вскричали Раф и Майки и зааплодировали.

Лео присоединился бы к хору, но был слишком занят утихомириванием разбушевавшихся нервов. Она была прекрасна. Он был так взбудоражен. Ему было немножко страшно.

— Мы называем ее Прототипом Один, — пояснил Донни. — Благодаря беседам с Сенсеем я пришел к пониманию, что другой я начал с руки гораздо большего размера, чтобы Сенсей смог дорасти до нее, потому что ресурсов на новую с каждым этапом его роста у него не предвиделось. Но у меня они есть, и я обожаю строить новое. Так что рост предоставит мне только больше возможностей для инноваций.

— Выглядит офигенно, Ди, — честно сказал Лео. Она реально была крута.

Донни принес руку и положил ему на колени. Она была совсем не такой тяжелой, как он себе представлял. Его близнец указал на небольшие углубления на корпусе между большим и указательным пальцами.

— Здесь кнопки, чтобы снять ее. Если ты захочешь, ты сможешь сделать это в любой момент, просто нажми на обе одновременно. Рука прочная, можешь спокойно дать ей упасть на пол, только смотри, чтоб она не придавила тебе ногу.

— Понял, — ответил Лео. Он едва не вибрировал, весь пронизанный нервами и радостью, так что больше не мог их разделить.

— Дыши, — напомнил Донни.

Лео дышал. Или, точнее, Сенсей дышал. Они оба были впереди. Работали вместе. Донни дождался чего-то, пока не выказал свое удовлетворение, и лишь тогда поднял руку с его колен и и пристроил к порту.

— Ставить ее на место несложно. Квадратный вырез и квадратное отверстие. Уверен, ты справишься, — продолжал он. — Я соединю их. Будет мгновение, когда они будут устанавливать связь, но в целом задержка будет незаметной. Я надеюсь со временем и с каждым новым прототипом сокращать задержку. Когда соединение будет установлено, ты сможешь ей двигать. Готов?

— Ага, — ответил Лео.

— Не задерживай дыхание, — Донни заметил его именно за этим. — Продолжай дышать. На счет три. Раз, два, три.

На три Донни вставил протез руки на место. Тот потянул за порт и внезапно добавил с этой стороны тела веса, даже пока Донни поддерживал руку за локоть. Через где-то три секунды раздался звучный щелк.

Лео ждал. И секундой позже иголочки наводнили его руку. Его правую руку. Больно не было, скорее напоминало внезапное возвращение чувствительности в затекшую конечность. Он удивленно втянул воздух и рефлекторно взял ее. Ощутил онемелое давление, как когда бьешь по затекшей конечности, а в ней разливается острый всплеск помех.

— Нормально? — напряженно спросил Донни.

— Странно, — ответил Лео сквозь зубы.

— Плохо-странно?

— Странно-странно, — Лео сжал ненастоящую руку и ощутил реакцию. Она не ощущалась настоящей, но она ощущалась как что-то.

— Дыши. Скажи, если ее нужно снять.

Лео продолжал дышать. Иголочки улеглись, оставив после себя просто чуждое ощущение.

— Всё нормально.

Донни повернул его руку и постучал по большому пальцу.

— Нервные окончания достают сюда? Можешь подвигать пальцами?

Лео несмело подумал о том, чтобы подвигать пальцами. Те подвигались.

— Подними руку?

Рука поднялась.

Раф и Майки радостно улюлюкали. Лео улыбнулся им, махнул своей новенькой рукой. Потом повернулся к Донни и раскрыл свои великолепные руки.

— Я так долго ждал, чтобы это сделать.

Донни вздохнул, для приличия выглядя так, будто его принуждают, и раскрыл руки в ответ.

Лео дэбнул.

— Лео! — Майки пронзительно засмеялся.

— Бро, — Раф давился смехом.

— Какая жалость, что у тебя теперь две руки, а я больше никогда не стану тебя обнимать, — заявил Донни с каменным выражением на лице.

— Овв, Ди! — Лео рванулся к нему, чтобы всё равно поймать в объятие. Донни увернулся.

Лео гонялся за ним по лаборатории, снося кресла, пока не прижал Донни своим объятием к полу. Тот против своей воли улыбался.

Раф взял их за шкирки и растянул в разные стороны, улыбаясь. Майки прыгал на носочках и кричал:

— Покажи нам! Покажи нам!

Лео вскочил и стал красоваться своей новой рукой, поражаясь, как она исполняла каждое его неосознанное движение. Была небольшая заметная задержка, но в остальном она идеально следовала его командам. С его губ сорвался восторженный смех, а глаза сияли.

— Она работает, — сказал Донни, пока по его лицу разъезжалась улыбка. Он прыгал на пятках и смазанно, неконтролируемо махал руками. — Она работает!

Лео повторял его беспорядочные движения, стряхивая энергию с кончиков пальцев. Всех шести!

Тяжесть на культе была заметной и, стоило признать, саднила. Процесс заживления был изнурительным, и как бы Лео ни летел вперед паровоза, Сенсей настаивал на продолжительном восстановлении. Его культя ныла десятилетиями из-за того, что он торопил процесс.

Сейчас нужды торопиться не было.

Парой часов позже Лео и Майки оккупировали кухонный стол. Они пытались понаделать стикеров.

— Ну блин, — уронил Лео. — Четкая мелкая моторика дается плохо из-за масенькой задержки. А еще я где-то месяцев шесть использовал левую, ее теперь будет использовать куда легче, чем правую.

— Так что, теперь можно с уверенностью утверждать, что ты амбидекстр? — спросил Майки, высунув самую малость кончик языка от усердия.

— Видимо, — фыркнул тот и почувствовал напряжение в плечах. Болезненная тема, которой он не хотел касаться.

Заметил это Майки или нет, сказать было сложно. Он продолжал уверенно шкрябать по бумаге:

— Я очень ждал, когда ты наконец получишь свою руку, потому что мне казалось, что это типа как последнее, что должно было наконец случиться.

— Да? — откликнулся Лео, не совсем улавливая его мысль. Он уже вывел парочку стикеров правой, потому что не хотел уступать и браться за дело левой, ведь он так долго ее ждал.

— Панцирь Донни зажил, он снова может носить боевой панцирь. Рафу прожарили лазером глаз. А у меня теперь есть эти крутые рукава! — он помахал пальцами в воздухе. Это были компрессионные рукава, которые помогали сократить трясучку.

— Рафу не жарили лазером глаз, — Лео обязан был исправить. — В лечении катаракты лазеры не применяются, это замена линзы, ты разрезаешь…

— Иу, стоп, хватит, я не хочу думать об операциях на глазах, — оборвал его Майки, вскинув руки. Он раскрасил свои рукава, чем вызвал многочисленные вздохи со стороны Драксума, потому что он сделал их специально для него. Они были яркие и цветастые. — Суть в том, что нужно было только, чтобы у тебя появилась твоя рука, и теперь у нас всё починено!

Слова высохли на языке Лео. Он не хотел быть ужасным пессимистом, но пробормотал:

— Ага, а у Рафа огромный шрам на глазу, Ди не может спать без утяжеленного одеяла. А стоит тебе снять рукава, твои руки до сих пор трясутся.

«Если ты не хотел быть ужасным пессимистом, ты не справился», — вставил Сенсей, на середине сменив цветовую схему стикера.

Мысленно Лео показал ему язык, что отвлекло его достаточно, чтобы Майки успел бумкнуть его по лбу маркером.

— Я не имел в виду, починено, как было раньше. Я имею в виду, что мы позаботились обо всем, что физически могли сделать, чтобы помочь себе. Теперь мы можем нормально двигаться вперед с нового начала, и ничто не будет нас сдерживать.

Лео потер место, куда пришелся маркер, прижмурив глаз.

— Как-то розовосопельно. Это тебе твой психотерапевт сказал?

— Агась! — Майки начал целенаправленно копошиться в кучке маркеров. — А что твой сказал насчет руки?

Они встречались дважды в неделю. В прошлую сессию Лео сидел на полу, кидал в стену попрыгунчик и растекался мыслью по древу, что считает, что не заслуживает всей той работы, которую Донни вложил в руку.

Честно говоря, говорить о попытке самоубийства было легче, чем тыкать в монструозную громадину проблем с его самооценкой. Каждый раз, когда терапевт пытался поднять эту тему, все мускулы в его теле напрягались и фиксировались на месте, а ему хотелось свалить из разговора на максимальной скорости.

Так что они пришли к компромиссу. Если Лео говорил что-то самоуничижительное, терапевт молча протягивал ему список когнитивных искажений, над которыми они работали.

Когнитивные искажения — это такой концепт, что чьи-либо мысли не соответствуют реальной ситуации. Лео определял, под какие категории подпадало конкретное высказывание, терапевт показывал пальцы вверх и говорил продолжать. Очевидно, это был первый шаг — научиться идентифицировать, как он думает. Дальше будет сложнее. Сложной части он ждал без энтузиазма.

Лео сидел там и разглагольствовал, что всё это всё равно его вина (персонализация), что ему кажется, что он не заслуживает всех этих усилий (эмоциональное мышление), что у Донни наверняка есть куда лучшие способы потратить время (проецирование мыслей).

Необходимость разбирать каждую свою мысль по косточкам тянула жилы и лишала решимости. А они еще даже не приступили к сложной части. Его терапевт с ним не спорил, но вскидывал бровь, слыша и указывая на каждое когнитивное искажение в его речи.

Так проходила половина сессий, посвященная Лео, остальную половину Сенсей старался воскресить столько счастливых воспоминаний о своей мертвой семье, сколько возможно. Он избегал мыслей о них, потому что эти мысли приносили боль, в итоге болезненные воспоминания всплывали рандомно и хоронили под собой счастливые. Что означало, что по приходу домой они засыпали часа на три.

Лео не знал, как объяснить Майки, что его курс терапии меньше напоминал мудрые советы — их он и так в достатке получал от Сенсея, спасибочки, — а куда больше походил на то, что его психотерапевт бонькает его по голове, чтобы он дотошно разбирал ход своих мыслей и указывал на то, как это чертовски глупо.

(... клеймление.)

Вместо этого он сказал:

— Не знаю, мы просто немного поболтали. Предупрежден — значит, вооручен, как говорится.

В него быстро полетело еще больше маркеров. Крохотная задержка при поднятии правой руки позволила им достичь своей цели.

После обеда Лео наводил порядок в своей комнате. Вполне возможно, что он откладывал это в предвкушении того, что у него будет две руки, и так будет проще. Но стоило ему наклониться, каждый раз новый вес справа нарушал его баланс, и он продолжал плюхаться на пол. Что означало, что довольно быстро продуктивная уборка переросла в танцы под музыку.

Где-то на том моменте, когда Лео был готов подписывать антисуицидальные контракты без того, чтобы его приходилось держать на метафорической мушке, ему позволили оставаться одному, но всё равно всем было спокойнее, если он не закрывал дверь, оставаясь в одиночестве. Так что он оставил ее открытой, и теперь в дверном проеме стоял Раф и был готов заплакать.

— Что! — Лео уронил руки на середине движения. Он наслаждался восстановлением симметрии, даже если с протяжением дня тяжесть новой руки на порте становилась болезненнее. — Мои танцевальные навыки не настолько ужасны!

For Your Entertainment Адама Ламберта продолжала играть на фоне, пока Раф отирал лицо:

— Прости, прости! Я не… я просто… ты выглядел таким счастливым.

— Ух блин, — пробормотал Лео, приблизился и потянул за руку. — Заходи, здоровяк.

Раф шумно шмыгнул, беря себя в руки.

— Вокруг даже никого не было, ты не делал это для представления.

— Это хорошая песня, — проворчал он, похлопывая Рафа по руке. — И вообще, откуда тебе знать, что я не закатил представление для Сенсея?

«Ты это называешь представлением? Четыре из десяти».

«Четыре?» — возмутился Лео. Он не мог воспротивиться и тоже добавил своего веселья к веселью Сенсея, уже наполнявшему их тело.

— Это не плохо, Лео, — исправился Раф и сжал его руку. — Это очень, очень хорошо.

— А, — Лео не знал, что ему с этим делать. — Хочешь потанцевать со мной?

— Ты это называешь танцами? — переспросил Раф, и хоть в его глазах еще стояли слезы, также в них зажглись искры.

Сенсей украл управление, рассмеялся и быстро стукнул С по губам, после чего спросил:

— Оцени по десятибалльной шкале?

Лео проморгался обратно и в шутку оскалился:

— Нет, слышать не хочу!

— Четыре, — заявил Раф.

Лео вскинул руки в воздух.

Заглянули Эйприл и Кейси, потому что они хотели посмотреть на руку. Эйприл тут же бросила вызов в армрестлинге и проиграла. Затем вызов повторил Кейси и выиграл, потому что стырил трюк будущей Эйприл и кольнул его в бок в нужный момент. Вот ведь говнюк.

Потом она предложила покрасить его новые ногти, и Кейси остался, потому что хотел себе маникюр тоже. Они болтали о бессмысленной чепухе. Лео скинул в стрик в снэпчате их маленький маникюрный салон.

Сенсей никогда прежде не думал, что сможет описать своего мальчика словом «беззаботный». В Кейси всегда жило чересчур огромное чувство ответственности. И даже маленьким он наблюдал за происходящим вокруг с тревожной сосредоточенностью и легким тремором в руках. Всегда наготове, всегда настороже. Сенсей никогда не мог сказать, был ли это отпечаток апокалипсиса или его собственная черта. Он всегда просто старался снять с его плечей так много груза, как только мог.

Он знал, что нездорово думать о сценариях, начинающихся со «что если», но не мог не задумываться, что если из всех он мог спасти лишь кого-то одного, тогда он был рад, что этим кем-то оказался Кейси. Его семья знавала мир, когда они были юными, даже если они потеряли его. А у Кейси даже этого никогда не было.

Синие ногти и беззаботный смех, толкнуть Эйприл в плечо и подмигнуть точно так же, как не раз было замечено за одним лицом с алыми полосками. Затем он обратил эту улыбку к Сенсею.

Сенсей улыбнулся в ответ. Перед этой улыбкой он был не в состоянии найти в себе силы, чтобы сожалеть о своих решениях.

Когда им пришло время уходить, Сенсей обнимал Кейси так долго, что малой начал уже выкручиваться и ворчать, чтобы его отпустили. Лео был рад держать его столько, сколько захочет Сенсей. В конце концов, он обожал обнимать своих братьев.

Когда они ушли, оживился групповой чат.

Эйприл: раф сказал что лео сегодня танцевал под адама ламберта, а не MCR

Эйприл: природа настолько очистилась

Лео хотел было ответить и обнаружил, что большой палец протеза сенсорным экраном не считывается. Пришлось напечатать одной рукой: «я буквально в этом чате —Л»

Эйприл: я знаю <3

Лео закатил глаза и отправился в лабораторию Донни.

— Эй, Донтрон, я не могу печатать этим большим пальцем.

— Правда? — Донни встретил его в дверях, щелкнул гогглы на глаза и проинспектировал руку. — Я был уверен, что внес этот пункт. А может, это было в более ранних чертежах, и я забыл перенести его. Прости, Леон. Я это исправлю. В любом случае, тебе, пожалуй, надо отдохнуть. Хочешь сам ее снять или мне это сделать?

— Давай ты, — Лео повернулся к нему плечом, не желая пока еще ронять ее на пол, даже если Донни был уверен в ее прочности. Его близнец надавил пальцами в пазы и отщелкнул ее. Исчезновение веса в этом месте тут же заставило его ощутить невесомость.

Кровь в жилах Лео застыла.

Далекий гул. Отсутствие фокуса. Легкое покачивание, он осознал, что диссоциирует, одновременно с Донни.

— Число? — Донни опустил руку на верстак и бросил там, вместо этого потянувшись к Лео. Его ладони зависли рядом, но не коснулись.

Далеко, очень далеко. Лео вдохнул. Коммуникация.

«Помоги?» — попросил Лео, потому что его мышцы превратились в спагетти.

Сенсей присоединился к головокружительной борьбе, чтобы помочь показать кулак — ноль.

Донни выругался и предупредил:

— Я прикоснусь к тебе сбоку.

Лео ему позволил, и обвившаяся вокруг его плечей рука довела его до кресла. Он тяжело опустился в него. Он не чувствовал сил повернуть голову или сфокусировать взгляд где-то кроме прекрасного далеко. Разум до сих пор верещал в бездыханном осадке ужаса. Разница в весе слева и справа рушила баланс ко всем чертям. Он потерян, уплывает в открытое море. В космос. В бездну, во тьму и…

И голос Донни.

— Ты Хамато Леонардо, любой из двоих или оба сразу. Ты в безопасности, дома. Тебя очень сильно любят. Ты в моей лаборатории, и мы только что отсоединили твою новую руку. С тобой всё будет хорошо. Я ни за что не стал бы тебе лгать.

Лео пошевелил пальцами ног. Сенсей дышал в равные промежутки и выделял отдельные цветовые пятна в лаборатории Донни. Они ему верили.

Было три часа дня. Он был не один.

Донни проговаривал процесс дыхания. Помог им дойти до их комнаты, улечься и остался рядом, уткнувшись в планшет и бормоча про давление кончиков пальцев.

Лео свернулся вокруг своей культи и изо всех сил старался игнорировать жжение в глазах.

«О чем ты думаешь?» — спросил Сенсей, что было мило с его стороны, потому что он мог, если бы захотел, с легкостью сам выловить это из вихря его мыслей.

«Что теперь мне не разрешат носить руку. А я хочу. Даже если у нее крохотная задержка и от нее болит. Она неидеальна и наверняка я бы и не стал носить ее постоянно, но я хочу ее. Донни сделал ее для меня».

«Искажение?» — подсказал Сенсей, потому что благодаря ситуации с разделением мозга отсиживал те же самые сеансы терапии, что и Лео.

Тот заворчал. «Катастрофизация».

«Правильно. Так почему ты не можешь ее носить?» — похвалил Сенсей.

«Потому что каждый раз буду сам себя провоцировать».

«Мы можем это исправить, — мягко напомнил Сенсей. — Может, так произошло, потому что ты этого не ожидал. А может, это станет проблемой, и мы можем подготовить упражнения на этот случай. Мы можем снизить восприимчивость к этому, верно?»

Терапевт помог ему с тем, чтобы произносить слова «тюремное измерение» вслух. Его мозг обожал переходить в желеобразное состояние ужаса от одной только мысли о нем, как будто от одного только упоминания он мог случайно призваться обратно туда. Они проделали кучу упражнений на уязвимость, которые на самом деле были адом, в котором намеренно провоцируешь себя на реакцию, а потом проделываешь релаксационные техники, чтобы успокоиться, снова и снова, пока отклик на раздражитель больше не будет таким сильным. Это был полный отстой.

«Если ты этого хочешь, значит, это важно», — мягко напомнил Сенсей.

Лео продолжал ворчать. Он уставился на свой прикроватный столик, где на растение в горшочке с осьминожкой светила лампа дневного света. Благодаря регулярному поливу оно отрастило парочку новеньких листьев.

Поскольку он был хорошим мальчиком, он полез за своим телефоном и открыл план безопасности. Он должен был пользоваться им и в такие небольшие моменты, чтобы когда понадобится открыть его во время серьезного кризиса, это было не так страшно. Терапевт дал в качестве домашки задание использовать его как минимум дважды за эту неделю. Он всего лишь делал свою тупую домашку, когда показал Донни жест П-Б и протянул свой телефон.

— Окей, Леон, — согласился тот. Они уже делали это столько раз. — Давай с первых пунктов.

В итоге они довольно долго бросали лед в ванну. Там их и нашел Сплинтер, чтобы отвести его на сегодняшний сеанс. Он отводил Лео к терапевту каждый раз и сидел в приемной, смотря по телеку шоу с хреновыми субтитрами.

— Какую вкусняшку возьмем сегодня? — спросил он, тоже взял немного льда и бросил — тот разбился об плитку. Он прыснул с облегчением.

Лео получал вкусняшку после каждого похода к терапевту. Поначалу, когда он совсем не хотел идти, это была взятка, но теперь он справлялся лучше. Вкусняшки никуда не делись.

— О, давай возьмем бобу. Ди, тебе взять?

— Хмм, — Донни вернул ему телефон. — Давай. Мне как обычно.

— Ясное дело, — Лео показал быстрое я тебя люблю.

Донни повторил жест. Сплинтер хихикнул и позвал:

— Ну же, пойдем, мои дорогие Синие. Мы же не хотим опоздать.

— Ну вот, ты не посмотрел на мою новую руку, — пожаловался Лео, засовывая единственную руку в карман худи.

— Время еще есть, — невозмутимо заметил Сплинтер.

Лео следовал на ним хвостиком. Ответить он так и не сумел, Сенсей удваивал плещущиеся в горле невыразимые эмоции.

Когда Лео впервые встретился со своим психотерапевтом, его попросили сформулировать цель для их посещений. Это заняло целых шесть минут шуток и уворачивания от темы, но наконец он ответил:

— Моя цель — хотеть жить.

Это была крайне комплексная и личная цель. Перестать вожделеть смерти и вместо этого жить жизнь. Когда в другой раз его спросили, помнит ли он времена, когда он хотел быть живым, он смог вспомнить, что еще был ребенком, но не мог вспомнить, каково это было.

Поскольку раньше он уже соскользнул, Лео немного казалось, что мир теперь всегда будет скатываться обратно в бездну. Но еще ему хотелось выйти от терапевта и показать папе свою новую руку. Он хотел сказать Донни, почему психанул, чтобы они могли вместе разработать план, как избежать этого в следующий раз, когда они будут ее снимать. Он хотел, чтобы Сенсей мог больше времени провести с Кейси, потому что он любил Сенсея, а значит, он любил себя.

От нехватки сна прошлой ночью Сенсею было непросто, давал знать о себе физический зацикленный отклик, утаскивающий вниз, открывающий его бесконечным когтям скорби. Но у него тоже были планы на завтра с Кейси, и он очень хотел эти планы осуществить. И он хотел, чтобы Лео был счастлив, потому что он любил Лео, а значит, он любил себя.

И они оба хотели бобы.

Это еще не совсем было желание жить. Но и нежеланием оно тоже не было.

Немного подумав, они ответили:

— Да, время еще есть.