Цербер поворачивает единственную оставшуюся морду к нам. Из глубоких рубцов на его трясущемся теле сочиться чёрная вязкая жидкость и свисают пучки проводов. В других пробоинах, зияющих по всему телу, видны его внутренние механизмы, некоторые из которых медленно горят и плавятся. На макушке обрывистыми лоскутами болтается синтетическая кожа с короткой защитной шерстью, оголяя блестящий металлический череп. Его печальные глаза глядят прямо в душу, пёс начинает жалобно скулить, словно живой, потирая лапами свои повреждённые места. Медленной ковыляющей походкой, он скрывается за высотками.

      Руки слабеют, они больше не способны держать винтовку.

      Я держался дольше всех. Моя вера в Порядок была слишком сильна, чтобы оставить надежду, ведь, когда я был готов это сделать, создатели давали повод продолжать сражаться, помогали, чем могли. Однако, на горьком опыте я понял, что больнее чем терять надежду, может быть только терять её же, сразу после того, как обрёл.

      Ружьё медленно скользит по плотной ткани перчаток и с глухим звоном падает на землю.

      Желание защитить и невозможность защитить. Это чертовски больно. От такого грудь будто сжимает тисками и начинает колоть так сильно, что уже готов сам себе вырвать сердце. Но я не должен. Нужно что-то иное.

      Глаза медленно заполняет серая густая дымка.

      В такие моменты приходиться лишь сжать кулак изо всех сил, чтобы запереть в нём всю боль. Пусть печёт, пусть колет. Стерплю. Должен пережить это, ведь единственный оставшийся вариант – полностью лишиться чувств, а этого я сделать никак не могу. Не должен. Иначе, зачем всё это? Зачем сражаться, если готов потерять человечность?

      Пальцы отказываются двигаться, сколько не пытаюсь их расшевелить.

      Так я думал. Теперь всё намного хуже. Я просто устал. Устал от поражений, устал от жертв, устал от боли и… Устал от чувств.

      Ноги начинают подкашиваться. Уже нет сил ровно стоять. Тело шатается из стороны в сторону, будто я не на твёрдой земле, а где-то в бушующем океане, на сколькой палубе, что так и норовит выскользнуть из-под ног.

      В каждом из нас за контроль над разумом борются два пса: один – белый пушистый ласковый и добрый самоед, второй – чёрный короткошёрстный суровый и безэмоциональный доберман. Первый олицетворяет чувства. Он всегда готов разделить с тобой радость и печаль. Поможет оправиться от поражения и насладиться победой. Всегда лизнёт тебя в нос, вне зависимости от того, что у тебя на душе. Живёт этот пёс в сердце. Второй являет собой холодный расчёт. Он требует повиновения логике, награждая рассудительностью. Дом этого пса – в голове. Вместе они дерутся за влияние на принятие решений. Белый - хочет действовать из побуждений чувств и эмоций, чёрный – желает эффективности и объективной правильности действий. Кто-то даёт больше власти первому, кто-то второму. Так и формируется личность. Так сформирован и я…

      Наконец, мои опоры не выдерживают, и я обрушиваюсь вслед за своим оружием.

      Я так устал от поражений, от чувств… Если я правильно понимаю, белый пёс – источник всего этого. Не могу больше так жить, слишком больно. Если псу будет негде жить – он уйдёт, а значит, уйдут и эмоции, уйдёт и боль. Я готов заплатить счастьем за отсутствие печали.

      Ухожу глубоко в себя. Как всегда, лишь пустота, по которой движется множество потоков всех мыслей, что приходят, приходили или придут ко мне. Райское наслаждение. Но, я здесь не за этим.

      Осматриваюсь. Идеальная белизна простирается во всех направлениях. Не такая яркая, чтобы слепить глаза, но и не такая тусклая, чтобы приходилось напрягать зрение. Вокруг, то бегают строчки печатных букв, то плавают аморфные прозрачные образования. Мысли. Каждую я понимаю, каждая мне знакома. В самом верху виден белый, как и всё пространство, потолок. Или пол? Не важно. По нему, словно какое-то растение, стелется множество тонких розовых канальчиков, сходящихся на главном, похожем на грецкий орех, организме. Рядом с этим большим бежевым наростом ходит чёрный пёс. Худой, высокий, с длинной мордой, он внимательно смотрит на меня, задрав голову. Взгляд его выражает одну простую мысль – “Не подходи”. Собственно, я здесь и не за ним.

      Смотрю себе под ноги. Та же белая поверхность, буду называть её полом, хотя понятие это здесь довольно спорное. Ярко-красный объёмный овал, полностью покрытый тонкими, то алыми, то синеватыми полосками. Дюжиной своих толстых багровых корней он впился в поверхность, будто огромный насос, выкачивающий или перекачивающий что-то. Вокруг него задорно скачет белый пёс. Мохнатый и низенький щенок, будто аккуратное облачко на небе, весело лает, завидев меня.

      Гребу руками и ногами в сторону пола. Тут – это единственный способ перемещения, если ты далеко от твердыни. Как только я ровно встал на ноги, пёс подбежал ко мне и начал настойчиво лизаться. Не сильно отпихивая его, я подхожу к тому, что он охраняет. Намекая на игру, собака скачет на месте и слегка толкает меня.

- Прости, мне нужно кое-что сделать, - говорю, после чего щенок моментально успокаивается.

      Подхожу к одному из этих корней, берусь за него обеими руками. Чувствуется вибрация того, что по ним что-то течёт. Поворачиваю голову в сторону пса. Он мирно сидит, виляя хвостом, и недоумённо глядит в ответ.

- Ещё раз извини, малыш. Но это необходимо. До встречи.

      С силой тяну корень на себя. Очень медленно, но он поддаётся и потихоньку вылезает. В этот момент собака начинает громко лаять и прыгать вокруг меня, пытаясь остановить.

- Я постараюсь быстрее, малыш. Потерпи, прошу, - губы начинают подрагивать.

      Резкий рывок и труба полностью выдернута. Осталось ещё одиннадцать. Жалобный скулёж эхом разноситься по всему пространству, долетая даже до потолка, откуда в ответ слышен уже радостный лай. Продолжаю отрывать один корень за другим. С каждым разом на груди становиться всё тяжелее, а пёс скулит всё жалобней. Выдрав шестой, я слышу, как совсем рядом приземлилось что-то массивное. Посмотрев за спину, обнаруживаю там чёрного пса. Звериный оскал и злобный рык, не заставляют сомневаться в его намерениях. К нему ползёт белый, но, глянув на того свысока, чёрный лишь надменно отпихивает его морду лапой и подходит к следующему корню. Крепко схватив зубами, он тянет изо всех сил и вырывает. Пушистый поднимает невыносимый вой. Приходиться лишь закрыть уши и подождать, пока он закончиться. Только сейчас замечаю, что с приходом чёрного стало намного легче, будто он снял с меня часть груза. Задорно тявкнув, он подзывает меня и намекает на то, чтобы я завершил начатое. Повинуюсь.

      Остаётся последний. Белый не способен даже подползти ко мне, но взглядом упрашивает не трогать. На моих глазах выступают слёзы, но тут же рядом появляется чёрный пёс. Он кладёт свою, словно вытесанную их чёрного гранита, голову рядом со мной, пытаясь придать уверенности в правильности моих действий. Во мне вновь появляются силы продолжать. Начинаю тянуть. Белый, надрываясь и кряхтя, издаёт, наверно, свой прощальный и самый печальный вой. Руки захватывает дрожь и слабость.

      Как я мог? Почему я до сих пор продолжаю это делать? Я… Нет, хватит!

      Отпускаю корень и в бессилии падаю на пол. Глаза сразу закрываются.

      Очередное утро. Нет сил даже назвать его унылым. Просто утро. Маршируем вслед за Ковальчуком, как и каждый день, как и каждую неделю, как и каждый месяц. Ежедневная рутина… Хоть что-то приятное в этом бескрайнем океане, утопившем в своих темнейших глубинах все надежды, что теплились в наших искалеченных душах. Но меня почему-то это не заботит. Вчерашнее поражение – просто поражение, ничего более. На душе – легко, тяжесть отступила, переживания ушли. У меня получилось. Я избавился от боли.

      Сейчас должна быть физзарядка. Пока мы стройным шагом движемся за командиром, воспоминания о былом заполняют мою голову.

***

- Напомни-ка, что сегодня должно быть? - спрашивает меня Косой.

- Сегодня будем охранять точку контроля №2, - шёпотом отвечаю я.

- Уже?! – громко восклицает мой друг, после чего затыкает себе рот ладонью.

***

      Раньше эти постоянные вопросы мне надоедали. Сейчас же я тщетно надеюсь услышать их вновь. Как же я хочу, чтобы те времена вернулись…

      Однако, время не стоит на месте. Мы беспрерывно двигаемся вперёд, а значит нет нужды сожалеть об утерянном прошлом. В одну реку нельзя зайти дважды. Печаль – лишняя трата времени и сил, а силы мне нужны будут для выполнения боевых задач. Пожалуй, лучше их поберечь.

      Сегодняшняя тренировка начиналась, как обычно: бег, разминка, специальные упражнения и так далее. Когда всё закончилось, нас, как и всегда построили в шеренгу, но на завтрак не отправили. Вместо этого Ковальчук, взяв в руки панель управления оборудованием спортзала, быстро что-то понажимал, и из пола на беговой дорожке поднялись небольшие заграждения, высотой примерно до колена.

- Бойцы, поздравляю с окончанием разминки, - сержант ехидно прищурился. – Сейчас вы должны будете пройти всё то же самое, но с парочкой интересных отличий. Не вижу радости на ваших лицах! – злорадный оскал появился на его лице. – Что ж, в любом случае, вы, конечно, поняли, что нормативы для вас капельку усложнили. Не переживайте, вам это только на пользу, уж вы мне поверьте.

      Молча ожидаем следующих команд.

- Никто даже тяжко не вздохнёт? – командир удивлённо хмыкнул. – Ну, ладно. Марш в кладовую за вещмешками! Специально для вас напрягся, вернее напряг помощника кладовщика, чтобы тот вам экипировку сюда притараканил, - он расплылся в самодовольной улыбке.

      Первым зайдя в тёмную кладовую, я наощупь ищу свой мешок. Отличаю по нашивке с номером, благо, цифры на ней выступают и можно тактильно их ощутить. Так поступает каждый после меня, кроме последнего. Он находит на стене выключатель и, молча поглядев на нас, будто на умственно отсталых, берёт мешок и вместе с нами выстраивается на прежнем месте.

- Экипироваться! – командует Ковальчук.

      Как и всегда, я выполняю приказ быстрее всех. Ничего удивительного, кто усерднее и дольше всех тренировался, тот и лучшие результаты показывает. Однако, на этот раз время нам не засекали, видимо, уже нет в этом смысла. В норматив всё равно вписываются все, не исключая неумёху Петухова.

- А теперь, как я и говорил, повторяем! Между первой и второй - перерывчик небольшой, - коротко посмеявшись над своей же шуткой и не услышав в ответ того же, он делает серьёзное лицо. – Так, сначала бег с препятствиями. Бежим ровно по своим дорожкам. Если увижу, что какой-то умник оббегает заграждения – повторим всё для закрепления. Марш!

      Такая тренировка оказалась намного сложнее обычной. По её окончании мы были так вымотаны, что напоминали выжатые половые тряпки. Даже не знаю зачем нам такая подготовка, если наша задача – просто охранять точку контроля. В любом случае, раз сказали – значит необходимо.

      Следующий пункт в графике – завтрак. Ничего удивительного там не произошло, кроме одной детали. Сразу после нас, в столовую зашли несколько отделений, судя по форме, часовые первой линии обороны. Вроде бы ничего странного в этом нет, если не один важный момент – все поголовно были людьми. Никогда не случалось такого, чтобы человек в звании рядового находился здесь. Да и вообще, никогда не было так, чтобы ЧЕЛОВЕК был простым рядовым при правлении Порядка. Общеизвестный факт, что эффективнее использовать гибридов, ведь наш потенциал в физическом развитии намного выше, чего не скажешь про интеллект. Поэтому нами и командуют именно люди, а не более опытные гибриды. Впрочем, если командование приняло такое решение, значит так и было необходимо.

      После приёма пищи Ковальчук решил сделать небольшое объявление, выстроив нас в казарме.

- Итак, думаю, ВСЕ заметили тот молодняк, что пожаловал в наши прекрасные чертоги, - сержант развёл руками, будто обводя нашу часть бункера. - Отвечу на возможные вопросы заранее – да, они люди, нет, они не сумасшедшие. Участники неофициальной организации НСУ – Народное Сопротивление Ультранасилию. В общем и целом, здравые ребята. Уже долгое время боролись за возможность помочь Порядку с агентами, но постоянно получали отказ. Как вы могли понять, до сего момента. Вчерашний, - он прокашлялся, - инцидент очень сильно взбаламутил общественность. Да так сильно, что практически на всех этажах жилой зоны проходили митинги, требующие разрешить гражданам подписание контракта на несение воинской службы. Порядок очень пожалел, что понаставил везде своих скрытых камер, хе-хе. Ладно, вы ведь понимаете, что на вас это тоже повлияет, верно? – он нагнулся в нашу сторону и поднял левую бровь, держа руки за спиной.

      Мы молча кивнули.

- Надеюсь вам интересно, каким именно образом. Всё же, не хотелось бы, чтобы вам совсем было плевать на себя после тех событий. Знаете, как говориться, дерьмо случается. Наша же задача – его разгребать. Этим и займёмся, молодцы-удальцы. Короче, людей поставят на первую линию обороны, не дальше. Соответственно, те гибриды, которые раньше там служили переедут на вторую, следующие - на третью и так далее. В нашем же случае, раз мы служили на последней, предстоит нечто совершенно новое. Думаете, зря нам тренировки усложнили? Нет дыма без огня, бойцы! – он поднял указательный палец. – Миссией нашего взвода будет зачистка одного участка от агентов. Особо не бойтесь, это тестовое задание. Нас пока проверяют, так что ничего страшного там не будет. Ну, это я вам прояснить ситуацию решил, перед продлением контрактов. Вы же ещё не забыли?

      Услышав его слова про контракт, я почувствовал, как глубоко в груди что-то ёкнуло. Косой… До сих пор не уверен, что он блефовал насчёт того, что откажется продлевать свою службу. Я должен, нет, обязан спросить и попытаться отговорить его.

      С другой стороны, даже, если он уйдёт, что такого произойдёт? Такие индивиды, как он, лишь вносят смуту в разумы своих сослуживцев. А это очень опасно. Лучше будет, если его перенаправят куда-нибудь. Поработает за станком, вот мозги на место и встанут! Немного, конечно, разочаруется в жизни, ну и что?

      Что я такое несу? Мы же даже не знаем, куда отправляют гибридов, которые не захотели продлевать контракт. Уж очень сомневаюсь, что его просто поставят за станок. Вдруг, ему срок пришьют за измену Родине? А вдруг вообще, под трибунал! Я не хочу такой судьбы для друга!

      Ну посидит он годик-другой, или сколько там сидят за подобное? Да даже, если по высшей мере наказания, - руководству виднее, что со своими ресурсами делать. Кого-то – в утиль, кого-то – на повышение. Всё продумано, не о чем беспокоиться.

      Что за бредовые мысли? Косой – мой товарищ, я не могу так с ним поступить!

- Так, не будем задерживать дорогого и любимого прапорщика. А то мало ли, по шапке надаёт. А ну, за мной, шагом марш! – скомандовал сержант.

      Когда мы выстроились около канцелярии Кузнецова, Ковальчук начал поочерёдно называть наши фамилии и отправлять в кабинет. Мы с другом были в середине списка, поэтому я начал действовать, не теряя времени даром.

- Косой, спрошу прямо, ты же не собираешься отказаться от продления контракта? – на лбу выступили ледяные капли.

- С чего бы мне его продлевать? Да и, почему это тебя беспокоит? Боишься потерять свою грушу для битья? – его недовольное выражение лица вместе с надменно поднятой бровью очень быстро разъедали мою уверенность в успехе убеждений.

- Послушай, прости за это, но, согласись, тебе не стоило останавливать меня при задержании и говорить того при нападении агентов. Я не хочу тебе зла, просто иногда ты ведёшь себя крайне необдуманно. Ещё и во всех бедах винишь Порядок, хотя не будь его – нас бы давно уже не было в живых.

- Как ты не понимаешь? Нас используют не как солдат, а как живую заслонку! – его шёпот стал слишком громким и его вполне мог услышать Ковальчук. – Порядку плевать на нас! Он защищает только людей. Мы для него – пушечное мясо, существа второго сорта.

- Если это так, то почему он взял их часовыми?

      Косой не нашёл, что ответить, и просто промолчал.

- То-то же! И кстати, Гаврилов, вспомни-ка, что ты говорил о точках контроля, как ты их боялся. Мол, их сделали для того, чтобы не дать нам сбежать. И, вот как интересно получается, что туда именно людей поставили. Не берегут своих же, значит? Или как?

- Верно, - он опустил взгляд в пол.

- Я понимаю, ты не хочешь всего этого противостояния, не хочешь сражаться. Тебе и правда больше подошла бы мирная работа. Но, подумай сам, ты знаешь хоть одного здорового гибрида, который не служит по контракту? Считаешь, если ты откажешься, то тебя отпустят на все четыре стороны? Такого никогда не случалось!

- Тогда я буду первым, - твёрдо ответил Косой.

- Не будь наивным, прошу! Никто из нас не знает, что с тобой сделают. Да, я соглашусь, Порядок распоряжается нами, как предметами. Но это суровая правда, пойти против неё не получиться, как ни старайся.

      Друг снова поник.

- Так… - сержант внимательно посмотрел на список, выискивая следующего. - Гаврилов, топай-давай!

      Молю, сделай правильный выбор.

      Каждая секунда длиться словно отдельная вечность. Сейчас дело даже не в том, что мы можем не увидеться больше, а в том, что он может попасть туда, откуда не возвращаются.

      Нет смысла переживать. Что будет – то будет, я никак не смогу на это повлиять. Очистить голову от лишних мыслей – лучшее, что можно сейчас сделать. Время пролетает незаметно, когда ни о чём не думаешь.

      Вот и Косой выходит из кабинета. По лицу сложно определить его настроение, выражение несвойственно-нейтральное. Решаю не спрашивать его пока что, так как тут же вызывают меня. Захожу в канцелярию. Вновь всё вычищенное и блестящее, включая Кузнецова. Не задерживая ни на чём взгляд, чётким шагом подхожу к столу, сажусь и молча подписываю бумагу, которую мне пихнул прапорщик. Закончив дело, я поднимаю взгляд чуть выше, заметив его суровый взгляд из-под низко надвинутой фуражки. Рядом с ним вижу массивную стопку бумаг и всего один лист чуть левее. Видимо, это один отказ. Лишь бы не Гаврилова…

- Чего сидишь, иди уже! – прикрикнул на меня прапор и закрыл большую часть того одинокого листа ладонью. – Нечего тут смотреть.

      Выхожу в коридор и становлюсь в строй к остальным. В голове прокручивается навязчивая мысль, что подпись на том листе принадлежала Косому. Лишь бы это было не так…

      Когда бумажные вопросы были утрясены, и мы ждали команды сержанта, неожиданно, прямо к дверям канцелярии подошли уже знакомые мне два амбала. Те самые здоровенные гибриды, что забрали с собой участника АНнВ. Из своей обители вышел прапорщик, строгой походкой, сделавшей бы честь любому офицеру, встал между этими полупсами.

- Пока вы не ушли, мне нужен один… для дела, - лицо его помрачнело. Пусть оно и не было добродушным, но отличить нейтральную суровость от злой я пока могу. – Кто из вас подписал отказ?

      Никто не двинулся с места. Мой взгляд перевёлся на товарища. Не уж-то всё-таки он… Нет-нет-нет, только не это!

- Хорошо, раз не хочешь выходить сам, я тебя вызову, - он берёт в руки, вероятно, тот самый листок и всматривается в написанное.

      Сердце бешено колотиться. Я бы сейчас скрестил пальцы, если бы не команда “Смирно”. Прошу, только не он.

- Петухов, подойди-ка сюда, - Кузнецов поманил Куру пальцем.

      Вмиг побледневший боец на дрожащих ногах выходит из строя и встаёт около прапорщика. Тот молча глядит ему в глаза сверху вниз, от чего Петухов втягивает голову в плечи.

- Послушай-ка, т о в а р и щ…, - командир по-отечески кладёт ему руку на плечо. – Ты же славный малый. Зачем отказную написал, а? – внимательно посмотрел в его глаза.

      Куру начинает бить настоящая дрожь. Он, пытаясь отвести взгляд, силиться что-то сказать, но его прерывают.

- Ладно, уже не важно. Братцы, отнесите-ка его, сам идти явно не сможет, - взмахнув рукой в сторону правого коридора, тяжело вздыхает Кузнецов.

      Куру берут под руки два этих самых здоровяка и несут, приподнимая над землёй его безвольное тело.

      С одной стороны, жалко его. Хоть бы ничего плохого не случилось с этим чудиком.

      Да даже, если и случиться, ничего страшного. Порядок его холил и лелеял, а этот предатель решил удрать, чтобы шкуру свою спасти. Вот и поплатиться за свою мелкую душонку!

      Почему у меня возникают подобные мысли? Будто часть меня стала абсолютно бездушным роботом, лишённым… чувств. Где-то в глубине меня послышалось знакомое до боли поскуливание.

- Сержант, сопроводи остальных на место сбора, - строгий голос Кузнецова заставил меня вернуться к действительности.

      Ковальчук кивнул и двинул в противоположную странным гибридам сторону. Мы помаршировали за ним.

      Выйдя из блока обеспечения и попав в тренировочно-боевой блок, мы проследовали не в свой отсек охраны точек контроля, как это бывает обычно, а в спецподразделенческий. Внутри он выглядел точно так же, как и наш, но делился на отделения разных спецотрядов, а не сразу на помещения. Наш отряд назывался: “Шиш”. Вероятно, имелось ввиду “штурмовой”, по первой букве. Удобно будет переговариваться: “Шиш-1, внимание на точку Ч2”.

      Уже в нашем отделе поочерёдно заходим в арсенал за вещмешками, которые весят несколько больше, чем те, что были у нас раньше. Интересно, что туда добавили? Далее следуем к оружейке, где получаем какие-то новые пушки, напоминающие современные калаши с более габаритным стволом. Такой апгрейд на средних-коротких дистанциях будет явно эффективнее, чем простая винтовка. Не так удобно, как классический автомат, но, имеем – что имеем. Благо, есть то, чего все мы так долго ждали - магазин. Целых двадцать патронов, вместо перезарядки после каждого выстрела! Рай для часового, необходимость для нас. Взяв оружие, следуем к помещению, подписанному, как “Выход №6”. Такой же огромный округлый тоннель, что и в нашем прошлом отделе, так же освещается белыми настенными лампами, огромные двери тоже на месте. Видимо, я и правда преувеличивал совершенство этой части бункера. В помещении скрестив руки за спиной, уже стоял Ершов. Он молча глядел в пол, видимо, погружённый в свои мысли. Как только он обратил на нас внимание, его уголки губ тут же слегка поднялись. Его измученное последними событиями лицо, вновь стало напоминать то, что мы видели при первой нашей встрече. Как жаль, что невозможно вернуть времена, когда всё было проще…

      Дальше по инструкции мы выстраиваемся и экипируемся. Из нового в обмундировании можно отметить: дополнительные толстые подсумки неизвестного назначения, укреплённый бронежилет, состоящий из множества шестиугольных пластинок, и шлем с противогазом и ПНВ. Как только мы собрались, старшина обратил наше внимание на стопку массивных металлических ящиков, что стояли у самого входа в помещение. На вид они были довольно тяжёлыми.

- Орлы, вернее, шишки на ровном месте, - Ершов немного посмеялся. - Так вот, набиваем боезапасом все подсумки, а, как закончите, грузите ящики в машины, когда те подъедут. Поработаете за помощника каптёра хоть, а то бедняга совсем расклеился в последнее время, - с ноткой грусти сказал старшина.

      Когда подошла моя очередь брать боекомплект, я обратил внимание на особые гранаты. Выглядели они также, как и обычные РГД-5, и отличались лишь названием, которое было выгравировано на верхней стороне вокруг основания спускового рычага. РГД-7 “Дым”, что это ещё такое? Тем временем, меня уже подгоняют товарищи, проверяя не уснул ли я, разглядывая взрывчатку. Придя в себя, я быстро укомплектовываюсь и становлюсь в строй. Когда все закончили, старшина вновь обратился к нам.

- Итак, я заметил, что один из вас заинтересовался новым вооружением. Жаль, конечно, что только один, но всё же. Опишу вам этого “зверя” под названием “Дым”. Если без лишней требухи, то – это дымовуха моментального действия. Выдёргиваем чеку, бросаем подальше и поточнее, ховаемся поглубже, после взрыва с глупой мордой наблюдаем белое облако радиусом метров десять, внутри которого все агенты уже дрыхают и не спеша лечатся, задрав лапки к солнышку, а вы с довольными рожами докладываете командиру об успешно выполненном задании и вприпрыжку следуете в штаб, получать заслуженную медальку. Неплохо, да?

      Сделав умное лицо, я покачал головой.

- Хех, я примерно также отреагировал, когда сам прочитал. В любом случае, штука полезная. Кстати, на счёт полезных штук. Мне в руки попала одна крайне интересная вещь. Официально она ещё в список вашего вооружения не введена, но это не помешает мне его вам выдать.

      Старшина подходит к ящикам, что у выхода, и открывает один нетронутый. Он достаёт оттуда простой на вид небольшой пистолет, внешне очень похожий на Удава.

- И так, вот эта маленькая штучка решит проблему с железнобокими. Играли в детстве водяными пистолетами? – сказал он задорно улыбнувшись.

      У нас не было детства как такового. После “рождения” и месячной адаптации к гравитации, которая не сильно мешает, пока спишь в колбе, каждый из нас сразу подписал контракт и начал подготовку к службе. Человеческое детство, наверно, прекрасно. Слышал, что дети могут воспринимать мир совершенно иначе, чем мы, лишённые подобного. Гибридам не суждено испытать подобные ощущения в своей скоротечной жизни.

      Детство – это период адаптации организма к новым условиям существования. Зачем нам это детство? Мы солдаты, созданные, чтобы защищать людей. Нет смысла тратить дополнительное время, чтобы мы успели “воспринять мир совершенно иначе”.

      Тоже верно. Мне кажется, я начинаю разговаривать сам собой. Не уверен, что мне это нравиться.

      Некоторое время старшина недоумённо смотрит на нас, после чего резко меняется в лице.

- Ай, чёрт подери! Звиняйте, рубяты. Всё время забываю, - его гримаса становиться какой-то неловкой. – В общем, эта пукалка стреляет той самой колючей водой. Одно прямое попадание в чугунного и ему каюк! Бегите-разбирайте, пока не конфисковали.

      Наконец, когда мы полностью собрались, наш транспорт прибыл. Всё те же БМП, что возили нас и раньше.

- Так, пока не забыл. Общаться будете по рации: она в ваши шлемаки встроена. В здании действуем осторожней, хотя, думаю, вы и так это понимаете… Ладно, шибко много беспокоюсь. Удачи вам там! – он сжимает кулак в нашу поддержку.

      Как и всегда, по команде занимаем свои места и отправляемся в объятья чего-то нового. Во время поездки, я обращаю внимание на то, что на внутренней стороне воротника набит мой номер: “Шиш-3”. Решаю сказать об этом всем, чтобы потом не вышло путаницы. Может наш командир и знает какой у кого номер, но вот нам, почему-то, об этом сказать забыли. Разобравшись с этим недоразумением, мы просто продолжаем ждать момента прибытия на место.

      Машина резко останавливается, Ковальчук открывает перед нами люки, по команде мы выходим и строимся. К нашему отделению присоединяются и остальные два вместе с их командирами – Симоновым и Семёновым. Взглядом окидываю округу. Ничего примечательного: многоэтажки, безмолвными горами возвышаются над нами, улицы, как затерянные во времени тропы, простаивают без дела, тёмные тучи, так и норовят облить всех нас градом своих оксидо-водородных пуль. Прямо напротив нас, закрытое большими телами высоток, еле видно какое-то двухэтажное здание с разноцветными сегментами.

- Так, бойцы, как и говорил старшина, слушать своих командиров будете по встроенным в шлемы рациям. Сейчас должен прояснить, что мы, собственно, будем делать, - его лицо стало крайне серьёзным. – Наша задача – зачистить от агентов вот тот детский сад, - он указал на то самое разноцветное здание. – Внутри, судя по данным с дронов, точно должны быть чугунные и классические, но неизвестно, кто ещё там может обитать, так что оглядываемся по сторонам. Заходить будем с трёх сторон, те, что с Симоновым, через северный пожарный выход, Семёновские через южный, мы пойдём по главному, вопросы есть?! – он грозно оглядел нас. – Отлично. Значит, сейчас делимся, к точке подходим с разных сторон. Двинули!

      Буквально через несколько секунд мы уже стояли около входа. Теперь я мог полностью оглядеть этот участок. Большую часть территории, ограждённой разноцветным решётчатым забором с узорами солнышка, занимали игровые площадки. Низкие горки, песочницы, красочные качели и множество других объектов, которые в обычное время вызывали лишь умиление, сейчас навевают страх. Отсутствие солнца из-за туч делает своё дело. Слабый ветер колышет траву, словно по ней кто-то бегает. Качели еле слышно поскрипывают. В пространстве слышаться детские радостные крики и звонкий смех, похожие на завывания призраков. Почему так пугают именно обыденные вещи? Решаю обратить внимание на здание, чтобы не думать об этом. Стены выложены метровой плиткой разных цветов, в основном белой. Вроде, не так жутко. Но стоило мне заглянуть в окна, так мне сразу почудились там ребяческие улыбающиеся лица. Крепче сжав автомат, я нервно сглотнул.

      Так, хватит трястись, тряпка! Необходимо выполнить миссию и со спокойной душой идти на отдых. Кто, если не ты, поможет Порядку защитить мирных?

      Верно, не щенок уже, чтобы темноты боятся.

      Командир рукой даёт команду двигаться вперёд. Заходим в здание. Внутри нас встречают брошенные на пол игрушки и тетрадки. Эвакуировались все в спешке. Народ очень боялся того, что всё же произошло, оттого бросали всё лишь бы поскорее добраться до бункера. Хотя торопиться не было смысла, всё равно агенты в тот день только на больницу напали. Паника – вещь страшная. В остальном, всё было прибрано, исключая слой пыли, на котором виднелись то большие, то маленькие следы кошачьих лап. Казалось, все углы хоть чуть-чуть да поскрипывали, будто в каждой щели пряталась минимум сотня агентов. Тем временем, тихо передвигаясь по тёмному коридору, мы слышим глухие выстрелы откуда-то спереди. Сердце забилось сильнее, Ковальчук поднял правую руку вверх, приказав остановиться.

      Командир поднимает правый сжатый кулак и резко разжимает его, после показывает два пальца. Делимся на две группы. Ковальчук разворачивается к нам, показывает правую ладонь, к которой прикладывает указательный палец, после чего хлопает по груди ладонью. Потом к ладони он уже прикладывает два пальца и указывает рукой в сторону гардероба.

      Наша группа гуськом двинулась в указанном направлении. Бегло осмотрев помещение, потенциального противника мы не обнаружили. И тут же, как по команде из детских шкафчиков, что были вдоль стен, повыпрыгивали мелкие, но от того не менее опасные, агенты. Никогда раньше не видел их вблизи, от чего растерялся. Я знал, эти маленькие коготки способны разодрать мою шкуру в клочья, дай ему только дотянуться. Благо, остальные уже начали отстреливать усатых. Подоспевшая половина группы закончила дело, нашпиговав котов дротиками.

- Ты как? В порядке? – обратился ко мне Косой.

- Д-да. Нормально, - мой голос слегка подрагивал.

      Куда делась вся моя смелость? Почему меня колотит от страха при виде самых безобидных из этих тварей?

      Двигаемся дальше по коридорам. Сержант сказал искать что-то, похожее на вход в подвал. Говорит, именно там самое интересное. Некоторое время мы так и блуждаем по останкам былого, пока не натыкаемся на лестницу на второй этаж. Очевидно, нам туда не надо, так что обходим и собираемся следовать дальше, как я замечаю под лестницей с обратной стороны странную ручку. Подбираюсь к ней, тяну на себя и открываю тем самым хитро запрятанный люк.

      Так, сейчас оплошать нельзя. Ты нашёл – ты первый лезешь. Если всё запорешь, то мало того, что сам сдохнешь, так ещё и раскроешь присутствие своего отряда.

      Достаю из подсумка гранату “Дым”, медленно выдёргиваю чеку, и бросаю прямо в подвал, быстро закрыв за ней люк. Раздаётся резкий и громкий хлопок, сквозь щели пластины просачивается белый дымок, далее идёт протяжный визг кошаков, который постепенно затухает. Взяв пистолет на изготовку и мысленно готовясь растопить броню первого же чугунного, я открываю люк и бегло осматриваюсь. Там оказывается ещё темнее, от чего я берусь включать ПНВ, но только я подношу руку к шлему, как замечаю какое-то шевеление на лестнице, идущей от пола ко входу в подвал. Недолго думая, я сразу выпускаю пару струй колючей воды в движущийся объект. Тут же это что-то с лязгом падает на пол. Наконец, включаю прибор и вижу на дне железнобокого с проплавленной мордой. От него доноситься тихое шипение, искажённое металлическими стенками его защиты. Оборачиваюсь к остальным. Их лиц мне увидеть не дано, так как противогазы закрывают их полностью, зато вполне видно, как уже подоспевший сержант показывает мне палец вверх.

- Шиш-3, шиш-4, осмотр, - заявил Ковальчук по рации.

      Я не спеша спускаюсь по лестнице вниз, Косой следует моему примеру. Внутри большую часть пространства занимают трубы и разные вентили на них. Лампа, висящая под низким потолком, разбита вдребезги. На бетонном полу, по которому всё ещё стелется нерастворившийся белый дым, - уйма спящих агентов. Из них выделяется один, размером чуть больше среднего. Он упал так, будто стоял на задних лапах, около металлического стола, на котором лежит какая-то прозрачная светящаяся синим светом пластинка и непримечательный чёрный расколотый шарик, похожий на какую-то жемчужину. Беру его в руки и кладу в освободившийся от гранаты подсумок. Пластинку берёт Косой, после чего мы поднимаемся обратно.

- О! То, что нужно, - говорит командир, замечая у моего друга находку. – Давай сюда! – он просто вырывает её из рук. - Ещё нашли чего-нить? Хотя, ладно, потом лично мне отдадите. Миссия окончена, можем валить.

- А как же зачистка? – спрашиваю я.

- Так, те два отделения всё сделали за нас. А вы, что, думали, если через главный вход переться, агентов тьма будет? Хе-хе. Они же нас переиграли, поставили охрану основную у пожарных выходов. Вот нам и не досталось ничего, - в его голосе была еле уловимая радость. – Ладно, всё, пошли уже.

      Выходим на улицу, где встречаем, изрядно потрёпанные, отделения Симонова и Семёнова. Бронежилеты некоторых покрыты глубокими порезами от когтей. Работа чугунных, без сомнений.

- Бойцы, к сожалению, это ещё не всё. В общем, Ершов говорит, что руководство настойчиво попросило нас поучаствовать в проверке одной новой разработки. Без понятия, что это конкретно, но приказ такой – Рассредоточиться по территории детского сада и смотреть во все глаза. Как только засечёте хоть какое-то движение – немедленно сообщить мне, всем всё ясно?

- Так точно, - ответили мы хором.

- Отлично. Распределяемся.

      Так уж выходит, что мы с Косым остаёмся одни, так как все другие уже заняли свои позиции. Вместе мы отходим от территории садика чуть подальше, слегка углубляясь во двор многоэтажек.

      Дождь меланхолично барабанит по асфальту, тёмные облака, которые так сильно скрывают свет, что кажется, будто сейчас глубокая ночь, не торопясь плывут по своему маршруту, подгоняемые слабым, но холодным ветром.

- Как думаешь, что это за разработка? – спрашивает меня он.

      Как же хорошо… Прямо, как в былые времена. Я, Косой и его вопросы, пусть и по теме, но такие надоедливые.

- Может, какие-то новые дроны? Хотя, скорее всего, это замена Цербера.

- Уже? Лично у меня, сомнения на этот счёт.

- Тогда, что ты предла… - не успеваю договорить, как замечаю что-то неподалёку. – Погоди, кажется заметил.

      Я тут же пытаюсь связаться с сержантом, чтобы доложить, но по неизвестной причине рация отказывается работать. Смотрю на Косого, у него то же самое. Отворачиваюсь и пытаюсь увидеть движения снова. Ничего не выходит. За спиной слышу, как что-то упало прямо на, залитую водой, дорожку. Это оказывается мой товарищ. Гаврилов лежит на спине без движения. Вновь пытаюсь глазами найти эту скользкую тень, но из-за дождевых струй на линзах маски довольно сложно сконцентрироваться. Бросив попытки найти неизвестного, я поворачиваюсь спиной к садику и вижу перед собой тёмную фигуру, которая постепенно приобретает очертания. Среднего роста человек в чёрном пальто и шляпе наставляет на меня пистолет. Тут же направляю в ответ автомат. Мой взгляд останавливается на нём, на его лице. Серое и безжизненное, будто снятое с трупа. Однако, глаза не кажутся мёртвыми, скорее просто холодными, не выражающими никаких эмоций. Неожиданно, он начинает говорить.

- Шар у тебя? – голос можно описать также, как и взгляд. Явно нечеловеческий, другой. Слишком сухой, бесчувственный. Люди так не говорят, да и гибриды тоже.

      Вот так и должен вести себя настоящий сотрудник Порядка!

      Почему я подумал об этом? В любом случае, страх куда-то делся. Даже не смущает ствол, направленный в мой лоб.

- Да, с собой, - просто отвечаю я.

      Как только я договорил фразу, в глазах потемнело. Ни одна часть тела не хочет шевелиться. Даже веки поднять не удаётся. Сознание потихоньку угасает, остаётся только шум дождя, но вскоре пропадает и он, как и мой мысленный поток, растворяется в бесконечном море пустоты.