месяцем ранее. дом миньярдов.
аарон
едва он успевает закрыть входную дверь на замок, когда понимает, что в доме, похоже, он не один. с нарастающим беспокойством прислушивается к звукам, доносящимся из комнаты матери.
почему она здесь?..
он осторожно ставит свой потрепанный рюкзак на пол, напрягая слух. судя по всему, тильда что-то целенаправленно ищет. хлопает дверцами шкафов, гремит пустыми бутылками и извергает проклятие, когда что-то разбивается от ее дерганых, рванных движений.
аарон не ожидал, что сейчас застанет мать дома. был уверен, что сегодня она уйдет на ночное дежурство в больницу, и он сможет безопасно провести ночь дома, чтобы на утро успеть уйти до возвращения тильды.
он застывает в оцепенении, не в силах пошевелиться. понимает, наконец, что происходит.
мать ищет свою заначку. то малое количество денег, которые она по какой-то причине до сих пор не спустила на дешевое поило или наркотики. и аарон с замирающим сердцем понимает, что этих денег она не найдет. их просто там нет.
время от времени аарон вынужден был прокрадываться в комнату матери и, пока та находилась на работе или лежала в наркотическом бреду, украдкой брать из ее тайника по несколько купюр. ему элементарно нужны были чистые тетради и новые карандаши для того, чтобы учиться. нужны были деньги на проезд, потому что его собственных сил не всегда хватало на то, чтобы пройти пешком необходимое расстояние от дома до школы или до места, где бесплатно раздавали еду бездомным и нуждающимся. нужны были новые штаны или кофта, когда старые вещи изнашивались до такого состояния, что становились непригодны для ношения.
он наивно надеялся, что мать будет слишком озабоченна проблемой новой бутылки или пакета с порошком, чтобы заметить пропажу денег.
не угадал. просчитался.
ощущение, словно аарон находится в тумане. видит, как мать выходит из своей комнаты. слышит, как она кричит проклятия в его адрес. будто в замедленный съемке видит, как она надвигается на него шатающейся походкой, держа подрагивающей рукой наполовину выпитую бутылку какого-то дешевого алкоголя.
— мелкий гадёныш, как ты смеешь брать мои деньги?! — визгливо орёт худощавого телосложения женщина. — я работаю сутками, чтобы платить за этот дом! думаешь, деньги так легко достаются?!
аарон едва успевает пригнуться и прикрыть руками голову, когда в конец разъяренная мать замахивается и бросает в его сторону бутылку. та ударяется об стену коридора и разбивается позади аарона, разлетаясь на осколки и заливая алкоголем грязный пол.
тильда подлетает к нему, больно хватая своими крючковатыми тощими пальцами за его отросшие волосы, а острые ногти матери больно впиваются в кожу головы. аарон пытается оттолкнуть ее, но тильда, не смотря на свою комплекцию и состояние, всегда останется сильнее его, особенно будучи под адреналиновым кайфом.
— мама, не надо, пожалуйста...
он бездумно бормочет эти слова снова и снова, слезы уродливыми разводами стекают по его щекам. с каждым ударом и криком матери его жалкое «пожалуйста» звучит все тише и слабее. тильда не останавливается и никак не реагирует на его мольбы и плач. кажется, что все это только еще больше раздражает и злит ее.
наконец, спустя десять минут, тильде надоедает тратить на него время. аарон перестает реагировать на ее удары еще несколько минут назад и теперь лишь тихо скулит от боли, свернувшись в комок на грязном и мокром полу.
тильда, бросив презрительный взгляд на жалкую фигурку, съеживавшуюся на полу, напоследок плюет в его сторону и уходит прочь, отправляясь собираться на дежурство в больницу. больше аарон не представляет для нее интереса. очередная доза превосходства над слабым существом, которое не могло дать ей отпора, была получена.
от ее слабого и ни на что не годного сына были одни проблемы. ей стоило еще тогда, двенадцать лет назад, проигнорировать одноразовый порыв материнского инстинкта и не возвращаться в детский дом, а не слушать лютера с его дурацкими христианскими нравоучениями. стоило отказаться от обоих младенцев и тогда бы тильда была свободной, а не обремененной обязательством содержать этого жалкого иждивенца на своем горбу.
какая жалость, что она не сделала аборт вовремя.