— Хочу…

      Волшебное слово его принца.

      — Хочу-хочу-хочу… — тянет Кэйа, болтая ногой. Дайнслейф стоит на одном колене, глядя снизу вверх. Не то, чтобы в его взгляде была хотя бы толика необходимого трепета — скорее Дайнслейф представляет собой «ну что опять», выраженное в человеческом облике.

      — Ваше Высочество, что угодно. Прошу вас, только сядьте ровно. Вы вредите своей спине.

      Кэйа фыркает и съезжает в кресле ещё сильнее. Теперь он сидит поперёк, одной ногой уперевшись в подлокотник, а другой всё ещё болтая в воздухе. Дайнслейф на мгновение прерывает зрительный контакт, чтобы подавить улыбку.

      — Что угодно? Даже на поверхность наконец сводишь?

      — Вы же знаете, что я отвечу.

      — Зачем тогда говоришь «что угодно»?

      Не далее, чем несколько дней назад, Кэйа возмущался длиной формулировки: «что угодно, что не противоречит воле вашего отца, вашей безопасности, безопасности Каэнри’ах в частности и Тейвата в целом, здравому смыслу, Пергаменту и ещё раз здравому смыслу».

      — Потому что вы так приказали.

      — Ну и что?

      Восхитительно.

      — Ваше Высочество, я увеличу количество часов, выделяемых для уроков логики. — Дайнслейф отлично знает, что использует запрещённый приём. Ему ничуть не стыдно.

      — Эй! — Кэйа реагирует, как и должно, и Дайнслейф чувствует неприличное удовлетворение. Снова давит улыбку.

      — Прошу вас, сядьте прямо.

      В этот раз его принц всё-таки соизволяет послушаться наставника. Садится в своём широком кресле как надо. Манеры ведь привиты — и если Кэйа не пренебрегает ими осознанно, это заметно. По осанке, по тому, как горделиво поднят подбородок, по плавным жестам увитых кольцами рук.

      Его принц красив до дрожи.

      — Жемчужины Санго, — заявляет Кэйа.

      — Что?

      — Жемчужины Санго. Хочу ожерелье из них — вперемеж с клыками дракона.

      Дайнслейф прикидывает, сколько дней пути до Инадзумы — и на кого он оставит Кэйю на этот срок. Дракона, в целом, можно отыскать там же — или спуститься в Бякуякоку за вишапами. Дайнслейфу под силу.

      Он знает, что может просто купить подарок. Но точно так же хорошо он знает, что если купит и принесёт готовое, то Кэйа откажется, будет долго капризничать, заявлять, что такое ожерелье «сделано без души», что в нём нет «тепла рук собирателя». А потом, вишенкой на торте — сделает вид, что болен, сляжет на несколько дней и драматизировать будет так, словно умирает.

      И в его болезнь поверят, спустят с рук, потому что несносный наследник Чёрного Солнца и впрямь болезнен. И притворяться умеет в совершенстве. Знать правду будет только его наставник.

      А сам Дайнслейф на мгновение, но поймает себя на мысли: вдруг в этот раз по-настоящему? И беспокойство больно полоснёт по сердцу, и он будет проводить целые дни у постели Кэйи — любуясь довольством в его глазах.

      Невыносимый.

      — Ваше Высочество, вам гораздо больше идут каэнрийские камни, — рискует Дайнслейф.

      — Они совершенно не нарядные. Когда я надел их на последний бал, ты смотрел с самым наплевательским выражением лица, какое только может быть у человека.

      На последнем балу Кэйа танцевал с главной красавицей королевства, дочерью герцога. Они затмили всех придворных красавцев, и каждое движение в их танце было безупречно. И — наполнено страстью.

      Нет, Дайнслейф, конечно, знал, что эту страсть его принца старательно учили изображать. Наблюдал за уроками регулярно.

      Но он был уверен, что страсть юной леди Калланд была искренней.

      О нет, права ревновать у него не было. Совершенно точно. Он был искренне рад, что в его принца влюбилась такая хорошенькая и пылкая девушка — ещё и под стать ему происхождением. Его принцу нужен был юношеский роман, они полезны: разогревают душу и тело, учат многому, о чём не расскажут в Пергаменте. Дайнслейф был очень, очень рад за своего принца.

      Но да, здесь его подловили. Он действительно старался сделать выражение своего лица совершенно нейтральным и, видимо, преуспел. Кэйа понял паузу совершенно верно, ухмыльнулся торжествующе.

      — Так что — хочу новое, и, надеюсь, ты подберёшь такое, что оценишь и сам, — заявляет Кэйа, закидывая ногу на ногу и опять начиная ею болтать.

      Что ж. Капитан королевской стражи имеет право наконец на отпуск… который потратит на выполнение каприза своего принца.

***

      Отпуск Дайнслейфу дали охотно, пусть и удивлённо.

      — Ты решил всё-таки принять предложение?

      — Верно, Ваше Величество. Съезжу на поверхность, на Ватацуми через Энканомию. Если вдруг у вас есть какие-то поручения для меня там…

      Его оборвали и велели не говорить глупостей.

      Жаль. Было бы хорошо сочетать приятное с полезным. Впрочем, он всегда может уточнить насчёт необходимости сделать что-то стоящее внимания у тайной полиции, поработать через заслуживающую доверия Сумеречного Меча знать или в свободное время между сбором жемчужин — разумеется, делать это придётся своими руками — порыскать необходимую Короне информацию.

      Чтобы Каэнри’ах оставалась могущественна, каждый её житель должен работать, не покладая рук.

      И Сумеречного Меча это касалось в первую очередь.

***

      — Ты с ума сошёл?!

      Дайнслейф поморщился от крика.

      — Если бы вы издавали звуки подобной высоты на уроке пения, ваш учитель был бы в восторге.

      На колкость своего слуги Кэйа не обратил никакого внимания. Вместо этого — широким шагом подошёл, звеня шпагой на поясе, и обвиняюще ткнул пальцем в грудь.

      — Ты уезжаешь?

      Дайнслейф точно добавит ему уроков логики.

      — Вы сами приказали мне раздобыть для вас ожерелье, для которого нужно покинуть Каэнри’ах не менее, чем на неделю.

      Кэйа всплеснул руками, опять ткнул в грудь, снова всплеснул руками — будто ему недоставало слов. Переигрывает — подумал Дайнслейф. Нужно будет переговорить с учителем театральности — чтоб объяснил наследнику престола, что сдержанность необходима. Дайнслейф ему это объяснить уже отчаялся.

      — Это же не означает, что ты должен уезжать! — воскликнул наконец Кэйа и вцепился Дайнслейфу в рукав, другой рукой хватая за подбородок, чтоб заставить наклониться к себе. Дайнслейф бы умилился, если бы его принц стискивал чуть-чуть слабее. — Ты не можешь оставить меня в этом несчастном дворце…

      — Это ваш дворец и вашего отца.

      — …на целую неделю одного! Нет. Я запрещаю тебе это.

      Дайнслейф вскинул бровь.

      — В таком случае я не смогу добыть вам ожерелье.

      — Ну уж нет. Я всё ещё его хочу. К следующему балу.

      — Это невозможно.

      — Я отдал тебе приказы. Меня не волнует, как ты будешь их исполнять, — вздёрнул подбородок Кэйа. — А теперь идём. Я хочу показать тебе, как расцвели маки, которые я посадил из наземных семян три месяца тому назад.

      Дайнслейф уже видел эти маки. Раз уж на то пошло, это он всё это время ухаживал за ними, он разбирался, чем их поливать и советовался с кхемиками по поводу нужных растворов, он устанавливал лампы таким образом, чтобы листья и цветы сохранили наземный цвет, а не приспособились к реалиям пещер.

      — Буду рад посмотреть, мой принц.

***

      Задание: своими руками собрать жемчуг и зубы вишапов для ожерелья Кэйи.

      Время на его выполнение: несколько ночей до грядущего бала.

      Что ж…

      Была лишь одна вещь, которую Дайнслейф не мог сделать: разочаровать своего господина.

      Первую ночь он провёл в неочевидном месте: в библиотеке. Свои силы он знал, клинком Короны и страшнейшим мечом подземья назывался не просто так. Нужно было лишь приспособить их для перемещения — достаточно быстрого, чтобы за ночь преодолеть половину Тейвата.

      Ночью в королевской библиотеке, тем более — в особом её разделе было тихо. Дайнслейф листал тома, дыша древней пылью. Он не ожидал услышать шорох одежд, а потом — увидеть Золото, бесцеремонно вторгшуюся в его личное пространство…

      — Убери меч от моей шеи, Дайни, — улыбнулась она, и Дайнслейф со вздохом вложил клинок обратно в ножны.

      — Прости. Привычка.

      — Знаю. Нечасто тебя здесь встретишь… — ложь и провокация: вот уж где-где, а в библиотеке Дайнслейф проводил много времени — просто не в особом отделе. Золоту хватило одного взгляда на книгу, чтобы нахмуриться. — Играешь с огнём, — сказала она уже серьёзно — даже непривычно для неё серьёзно.

      Дайнслейф перевернул страницу.

      — Кэйа попросил что-то, да? — Рейндоттир села напротив Дайнслейфа. Одёрнула рукава — слишком длинные для кхемика. Как только она в них не путается?

      — С чего взяла?

      — А ты только ради него в подобное влезешь, — фыркнула Золото. — Ведрфёльнир мне сегодня весь мозг про вас с ним выел.

      — Ведрф — идиот.

      — Он в курсе. И он брал эту же книгу два дня назад.

      — Я тревожусь, когда понимаю, как много вы общаетесь.

      Золото расхохоталась — искренне и звонко. Резко выхватила книгу у Дайнслейфа из рук — Дайнслейф поморщился, в очередной раз за ночь убирая ладонь от эфеса — и перелистнула страницы, сунула обратно.

      — Читай, Дайни, — резюмировала и — видимо, из чистой вредности, — обошла его со спины, потрепав по волосам.

      Золото могла быть невыносима, но её советы всегда следовало воспринимать всерьёз.

***

      — Движения плавнее. Так, так… Ваше Высочество, локоть выше. Локтем дышите, когда делаете выпад. Всем телом. Ещё раз.

      Во время тренировок Кэйа был гораздо более собран и серьёзен, чем обычно. Управлять силой наследника Чёрного Солнца и собственным телом — суровая необходимость, коей нельзя пренебречь ни в каком случае.

      — Сейчас — на практике. Я нападаю, отразите удар.

      В тренировках со своим принцем Дайнслейф был готов в любой момент остановить меч в миллиметре от смуглой кожи — ни капли крови Кэйи не должно было пролиться. Никогда. Он проследит.

      — Ещё раз. Ведите мечом… да дайте же покажу. Дайте руку. Запоминайте движение… вот так. Повторите. Ещё раз. Ещё раз. И ещё раз. Теперь ещё раз, потом пойдёте в спарринг.

      Его принц был способным, даже если тщательно это порой скрывал. Схватывал быстро, запоминал движения — и двигался куда изящнее, чем подчас сам Дайнслейф. Стиль боя Сумеречного Меча был выдержан и эффективен; Кэйа же добавлял щепотку своей вечной изысканности.

      — Вы сегодня молодец, — едва тренировка заканчивается, голос Дайнслейфа становится мягче в несколько раз.

      — Правда? — улыбается Кэйа. От похвалы он всегда расцветает.

      — Правда, — Дайнслейф и сам не может сдержать улыбку. — Идите в купальню, затем обед. И я всё-таки добавил вам сегодня урок логики.

      — Дайн!

      Но Дайнслейф уже удалялся к столу со своим записным блокнотом и сделал вид, что не услышал оклик.

***

      — Что-что ты сказал?

      — Я не нуждаюсь в отпуске, Ваше Величество…

      — Что-то случилось?

      Да. Кэйа.

      — Нет, Ваше Величество. Всего лишь переменились планы. Благодарю за вашу доброту.

***

      Мощь Сумеречного Меча — врождённая и обретённая — велика.

      Но и ею нужно уметь правильно пользоваться.

      Дайнслейф попросил у Рейндоттир стимулятор для бодрости, выпил залпом и засел в библиотеке вновь. Отодвинув стол в сторону, он чертил сажей руны, пытаясь запомнить последовательность символов.

      Только к полуночи, конный, направился к нужному месту — за границу города, к скоплению артерий земли.

      Начертил. Закрыл глаза. Сделал глубокий вдох.

      На самом деле, самым сложным было вовсе не влить достаточное количество силы. Самым сложным было — вовремя её остановить. Сумеречный Меч хорошо знал, насколько опасен, и обязан был не просчитаться. На мгновение отпустить силу — легко, всё равно что открыть шлюз.

      Главное — удержать на привязи, когда начнёт бесноваться.

      Когда Дайнслейф открыл глаза, перед ним в воздухе был… разрыв. Иначе и не описать: будто нож в незримой руке полоснул по мирозданию. Заворожённый, Дайнслейф приблизился. Это… сделал он? Его сила? Он сможет это уничтожить?

      И тут сзади раздалось то, что Дайнслейф меньше всего хотел тут услышать.

      — Дайн? — позвал его принц.

***

      — Что. Вы. Здесь. Делаете? — прошипел Дайнслейф, резко разворачиваясь на пятках. Его принц смущённо пожал плечами.

      — Я… проследил за тобой?

      — Звёзды небесные, чего ради? Как вам вообще это в голову могло прийти?

      — Мне же интересно, что ты делаешь ночью в небесами забытом месте, — нервно хихикнул Кэйа.

      Дайнслейф потёр переносицу. На сегодня его план сорвался.

      — А что это? — Кэйа подошёл ближе к прорыву, и Дайнслейф ухватил его за плечо чуть резче, чем следовало.

      — Мой принц, вы едете домой.

      — Ну уж нет, — заявил Кэйа и попытался снова шагнуть вперёд, но рука наставника удержала его на месте. — Ты сделал какую-то непонятную штуку и не хочешь мне её показать! Дайн! Мне тоже интересно, — возмутился, опять дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки, но Дайнслейф оставался непреклонен.

      — Я не подпущу вас к чему-то потенциально опасному, — отрезал он. На всякий случай — выпустил из рукава свою силу, позволил сумеречной петле обхватить Кэйю за пояс. Тот вздёрнул бровь:

      — Ты на меня сейчас нападаешь? — кивнул на удавку.

      — Вы издеваетесь? — вопросом на вопрос ответил Дайнслейф.

      — Я приказываю тебе пропустить меня!

      — Моя обязанность как вашего стража — удержать вас от глупостей.

      — Формально это считается нападением на члена королевской семьи, — попытался додавить Кэйа. — Я мог бы казнить тебя за это.

      — Казните, — пожал плечом Дайнслейф. — Но к неизведанной дряни я вас не подпущу.

      Кэйа обиженно надул губы. Обычно это умиляло Дайнслейфа, но сейчас он едва мог дышать. Он сам не боялся того, что сделал, сам любопытствовал и желал шагнуть внутрь, чтобы проверить, что там, — но когда поблизости оказался Кэйа…

      Нет, Кэйе он не позволит.

      — Иди ты в Бездну, Дайн, — бросил Кэйа, сдавшись. Дайнслейф разжал руки сразу, как его принц отстранился. С облегчением отпустил и петлю силы, когда Кэйа залез на коня, пришпорил.

      Только когда его принц скрылся в направлении городских ворот, Дайнслейф ощутил крупную дрожь. Обнял себя за плечи, глубоко вдохнул и тяжело выдохнул. Чем он думал, когда подверг своего принца такой опасности? Как он посмел? Это было… безответственно, глупо, слишком близко к нарушению клятвы…

      Дайнслейф выпрямился, с силой сжал кулаки. Взялся за эфес. Это исчезнет, едва он войдёт внутрь — так говорила книга, и Золото бы предупредила, если б было иначе. Ему придётся добыть ожерелье хотя бы в качестве извинения. Он взглянул на чёрную листву искусственного леса Каэнри’ах, взглянул на голую почву, не устланную ковром трав — в окрестностях города было разумно позволять расти лишь грибам и избегать кустарников. Сделал шаг ближе к разрыву.

      И вошёл внутрь.

      В глаза ему брызнул невыносимо яркий после тьмы подземелья свет. На Ватацуми был ещё вечер, солнце только закатывалось за горизонт… солнце. Светлое, яркое. Дайнслейф закрыл глаза рукой, выдавил улыбку.

      У него получилось.

***

      С утра Дайнслейф некоторое время неуверенно мялся перед дверью своего принца. Это было глупо и неразумно, но…

      Звёзды.

      В Бездну. Он повёл себя совершенно правильно. Да, нарушил приказ, и да — формально напал на члена королевской семьи, и пусть он провалится сквозь землю, если он не готов принять за это надлежащее наказание — вплоть до казни. Он бы снова повёл себя точно так же, если бы понадобилось.

      Подняв наконец руку, он постучал в дверь.

      — Войди, — пробурчали из-за неё.

      Зайдя, Дайнслейф склоняется в поклоне и, не выпрямляясь, начинает говорить:

      — Я приношу извинения за своё поведение этой ночью. Я понимаю свою вину, и если вы считаете, что…

      — Избавь меня от этого, Дайн, — отмахивается его принц. Только теперь Дайнслейф выпрямляется и поднимает взгляд. Его принц сидит в одном халате, сонный, с влажными после ванны волосами. — Отец сказал бы, что ты молодец, а я дурак.

      Я тоже идиот, думает Дайнслейф. Я тоже отвратительный, совершенно пустоголовый олух, который подверг вас опасности, который не услышал вашей слежки и позволил вам оказаться слишком близко к чему-то неизведанному. Я заслуживаю наказания, в идеале — казни…

      — Если вам ещё нужно… — тихо говорит он и достаёт из кармана мешочек. Кэйа заинтересованно вскидывает голову. Несколько шагов вперёд, и Дайнслейф обеими руками протягивает подарок своему принцу. Тот, забыв даже про обиду, развязывает тесёмки.

      — Оно восхитительно… — выдыхает шёпотом.

      Ожерелье — сияющие лазурью жемчужины, будто вобравшие в себя небо Ватацуми. Меж ними — клыки грозных вишапов, обезглавленных, лишённых своей силы, обращённых в трофеи Сумеречным Мечом. Всё ещё острые: о них можно порезаться, и потому на каждом — золотой напёрсток в форме кончика. Смесь сизого с золотом — особые цвета для королевской династии Каэнри'ах. И всё — на тонкой шёлковой нити.

      Кэйа вскидывает взгляд. Смотрит неверяще. Дайнслейф устало улыбается.

      — Звёзды небесные! Ты правда его достал? — шепчет. — Я же пошутил! Дайни… — совершенно поражённо. — И та штука…

      — Портал, — бормочет Дайнслейф.

      — Портал… — отзывается Кэйа. — Я… я даже не обижаюсь, что ты был на Ватацуми без меня, Дайн… оно… — Кэйа сжимает ожерелье в ладонях, жмурится, а потом резко подрывается с кресла и обнимает Дайнслейфа за шею. Слишком крепко, до боли, повисая всем своим уже немаленьким весом. Дайнслейф сперва мешкает, не зная, как реагировать, но затем — обнимает в ответ. Бережно, будто чуть сильнее надави — и его принц рассыплется.

      Кэйа что-то щебечет про то, как оно прекрасно, извиняется за своё поведение ночью, вслух мечтает о Ватацуми, лепечет, что всего лишь пошутил, но его рыцарь, его безупречный рыцарь, прекрасный Сумеречный Меч, выполнил задание, и Дайнслейф чувствует себя совершенно, безоговорочно счастливым.

      И плевать, что под ногтями прорезались чёрные прожилки сосудов.

      Главное — что его принц так ласково, так крепко его обнимает.