— Я наконец решил, какое задание дам тебе, милый, — объявил его отец, вытирая губы салфеткой.

Такемичи вздрогнул на том месте, где он сидел. «Милый» было обращением, которое отец использовал только по отношению к нему. Его второй по старшинству брат, Альберт, вскочил со своего места, громко звякнув вилкой об стол.

— Отец! Даже если это принесёт выгоду нашей семье, хоть немного подумай о его чувствах. Он ещё слишком молод!

— Молод? В этом году ему исполнилось шестнадцать. Я и без того долгое время пренебрегал его невыполнением своего долга.

Долг, о котором он говорил, заключался в том, что каждый ребёнок этой семьи должен был внести свой вклад и увеличить влияние дома Кеннеди. А «задание» подразумевало под собой отмывание денег или другие махинации.

— Неужели меня, величайшего солдата Юга, недостаточно, чтобы увеличивать престиж семьи?

— Тогда ты, может быть, предпочтёшь поехать на Север вместо своего брата и покинуть Юг, оставив на него свои обязанности?

— Но отец..!

— Сын мой, заткнись и ешь.

Величайший солдат Юга тут же заткнулся, плюхнувшись на своё место, и агрессивно засунул себе в рот кинели.

— В чём же будет заключаться моё задание, отец?

Такемичи натянул улыбку, откладывая приём пищи на потом, потому что знал, что если будет есть во время этого мерзкого разговора, его, вероятно, вырвет. По правде говоря, новость о его задании не была для него неожиданной. Рано или поздно он услышал бы эти слова снова.

Папа Римский повернулся к своему самому младшему сыну, тут же изменив выражение лица на нежную улыбку. Нет, на самом деле эта улыбка была просто жуткой.

— О, не сомневаюсь, ты безупречно с этим справишься.

По спине Такемичи пробежали мурашки от этого хищного взгляда. Когда его отец смотрел так, это всегда означало, что произойдёт что-то плохое.

— Отправишься на север в Эдо, родину своей матери. Судя по последним новостям из столицы, там намечается смена власти.

— Я думал, что у них уже есть кронпринц?

Альберт снова подключился к разговору, всем видом показывая своё недовольство.

— Он отказался от престола в пользу младшего брата.

Неосознанно Такемичи снова вздрогнул, только услышав голос своего первого по старшинству брата.

«Бля»

— Я всегда знал, что он идиот. И его младший брат тоже, наверное, не лучше.

— Это оскорбление Императорской семьи, брат.

Альберт усмехнулся в ответ на очевидно несерьёзное замечание Морриса. На лице старшего из братьев тоже была ухмылка. Эти люди были либо глупы, либо слишком самонадеянны, думая, что их власть превышает власть императорской семьи, пускай и из другой страны.

— Хо-хо.

Папа Римский тут же подхватил атмосферу, усмехаясь.

«Какие высокомерные люди».

В этот момент, насмехаясь над императорской семьёй, они даже не догадывались, что вскоре будут убиты руками нового кронпринца. О бедные и несчастные жители этого мира...

— Нет, Манджиро Сано – настоящий гений. По сравнению со своим старшим братом... Я бы предположил, что они рождены разными людьми. — Сказал отец сквозь ухмылку.

Альберт на секунду завис, кажется, осознавая, в чём будет заключаться задача Такемичи. Такемичи, который и без того знал, зачем его собираются отправить в Эдо, просто ждал, пока его отец наконец скажет это.

— Рано или поздно он принесёт много проблем нашей семье.

«Надо его уничтожить».

— Надо его уничтожить.

Такемичи подавил желание рассмеяться.

— Что! Отец, ты знаешь, как это опасно?

— Я не спрашивал тебя, сын мой.

Альберт прикусил язык, чтобы не ругнуться. В это же время Моррис перевёл на Такемичи взгляд своих серо-голубых глаз, считывая его реакцию на это заявление. К его несчастью, Такемичи давно был готов к этому повороту событий, так что выглядел совершенно спокойным и даже улыбался.

— Конечно, отец. Это большая честь для меня – принести пользу своей семье.

Гадкое выражение лица Папы Римского тут же стало мягче, когда он проворковал с улыбкой от уха до уха:

— Мой маленький ангел.

От этих мерзких взглядов Такемичи захотелось блевать.

«Нельзя».

Нельзя показывать своё отвращение. У него были дела поважнее, чем тошнота. В конце концов, этот принц собирался убить и его тоже.

***

Попав под колёса поезда, я совершенно оправданно ожидал, что на этом моя жизнь окончена. В последние секунды я, честно говоря, даже не грустил. Всё, что я чувствовал, – это опустошение. Я понял, что был просто пустышкой. Моя жизнь была лишена красок, и перед смертью я не вспоминал счастливые моменты, вместо этого я вспомнил единственных в своей жизни друзей.

Это были люди, которых я знал двенадцать лет назад. Пятёрка Мидзо и моя милая девушка Хина. До встречи с ними и после того, как я убежал, бросив их, каждый мой день был наполнен рутиной и борьбой за выживание. И в конце концов, я умер, упав на рельсы прямо перед поездом.

Вот так жалко я прожил свою первую жизнь.

Однако я не ожидал, что перерожусь в мир романа, который читал когда-то очень давно, ещё в подростковом возрасте, в теле самого младшего сына Папы Римского. Обычно вторая жизнь даётся человеку для того, чтобы прожить её счастливо, но вместо этого мне, видимо, придётся расплачиваться за ошибки своего прошлого, потому что даже после перерождения мне приходится выживать в среде не менее мерзкой, чем в моей прошлой жизни.

— Ха-а...

Я почувствовал, как моё горло сжалось, а глаза заслезились. Я достаточно хорошо научился тихо плакать, поэтому не беспокоился, что кто-то поймает меня за этим бесполезным занятием. Но я всё равно испытывал чувство тревоги за свою честь и гордость.

Кое-что не поменялось даже спустя столько лет. Одной общей чертой между моей прошлой и нынешней жизнью были нескончаемые потоки слёз. До того, как я стал Такемичи Скотт Кеннеди, — то есть до того, как я умер, — я жил в разваленной квартире, доставшейся мне от бабушки, от зарплаты до зарплаты.

«Мой нынешний дом, без сомнения, просто шикарен».

Несмотря ни на что, я продолжал называть это место своим домом, хотя и ненавидел его всей душой. Всё это - и богатство, и моя ненависть, - несомненно, было заслугой моей семьи.

Сперва, только попав сюда, я подумал, что это просто галлюцинации – предсмертные или от переутомления. И когда я посмотрел в зеркало, я увидел всё то же лицо, выглядевшее едва ли лучше, чем я помнил. По крайней мере, немного свежее.

Мне потребовалась почти неделя, чтобы осознать, что я стал Такемичи Скотт Кеннеди — персонажем фантастического романа «Сага о Герое», который я читал в подростковом возрасте.

Действие романа происходит в эпоху Кинсэй. Его основным сюжетом была повесть о мерзком коррумпированном Папе Римском, который злоупотреблял своей властью, чтобы подчинять себе других. Это была история о странах северо-запада и духовенстве, объединившимися, чтобы свергнуть Папу, его семью и весь дом Кеннеди.

Слово «Герой» в названии относилось в частности к Манджиро Сано – протагонисту этой истории. Что касается меня, то я, к великому счастью, стал Такемичи Скотт Кеннеди – самым младшим сыном Папы Римского.

Дом Кеннеди был самым высокопоставленным дворянским домом во всём нашем королевстве. Причиной этого стало то, что непосредственный глава семьи, мой отец, был Папой Римским, уважаемым на всём континенте, а его прямой наследник, мой первый по старшинству брат, был Кардиналом Сицилии уже в свои двадцать с небольшим.

Со стороны могло показаться, что мы были идеальной семьёй, в которой рождались только выдающиеся люди, но на самом деле все в этой семье были ублюдками, получившими свою власть недобросовестным путём.

Я знал это, потому что читал обо всём в романе ещё до своей смерти. Мой отец получил статус Папы из-за чистой удачи, но гордился им, как будто боролся за него потом и кровью.

«Это были голодные времена для Аслании. После смерти последнего короля, который привёл их земли к такому состоянию, жители Аслании отказались принимать нового короля и убили всех его детей, оставив страну без правителя. В это же время церковь начала раздавать еду и одежду бедным людям, которым не на кого было больше положиться, кроме как на бога. Все посевы в том году тоже были уничтожены. В тот момент место Папы занимал глухонемой старик, и хотя он и был единственным Папой на континенте, его статус больше ничего не значил. Воспользовавшись всем этим, ещё молодой господин из дома Кеннеди, бедного баронства, создал ситуацию, в ходе которой он получил свой статус. Если быть точнее, то он создал фальшивое послание от бога, в котором говорилось, что «бедный юноша вскоре преподнесёт богу свою душу и тогда случится нечто, что перевернёт жизнь этого королевства в лучшую сторону». В тот день он убил прошлого Папу Римского и попытался убить себя прямо в молельном зале». — Это то, что говорилось о нём в романе.

Люди, которые ждали божьей помощи, как стадо овец, без сомнений отдали власть в руки человека, готового их вести. Так и был выбран их новый «пастух».

Хотя он, стоит отдать должное, смог поднять королевство на ноги; он пролил много крови на этом пути. Вкусив сладость власти, он уже никогда не смог остановиться и до конца делал всё, чтобы жить более роскошно.

Папа пользовался людьми без зазрений совести и бросал их, как игрушки, когда они теряли ценность. Поэтому у него было как минимум семь незаконнорождённых детей и больше десятка женщин.

Я даже не сомневался, что это не было пределом. Среди детей дома Кеннеди существовало деление, придуманное моим отцом. Здесь не было просто «детей», были признанные отцом и нет.

Признанных было всего трое – я, брат Альберт и брат Моррис. Остальные же семеро детей жили в пристройке и боролись за звание быть признанными, как будто в их жизни больше не было цели, кроме как угодить отцу. Для этого раз в месяц проводился совместный ужин, целью которого являлось максимально ублажить отца и получить его расположение.

Для нас троих, уже признанных, это не имело смысла, но для остальных детей это был очень значимый момент. Иногда я чувствовал к ним жалость, но не более. В конце концов, никто, кроме признанных отцом детей, не был обязан выполнять свой «долг».

Это то, в чём им, несомненно, очень повезло. Хотел бы и я быть в их числе.

Тук-тук.

— Такемичи.

Я быстро положил веер, который всё это время мял в руке, в ящик и захлопнул дверцу. Моррис как всегда вошёл, не дождавшись моего ответа.

— Брат.

Я проглотил комок воздуха, застрявший у меня в горле. Моррис – мой старший брат и нынешний Кардинал Сицилии - всё ещё был одет в тот же чёрный плащ, что и за ужином. У него были чёрные, как у нас с отцом, волосы и глубокие серые глаза. Девушки часто называли его дьявольски красивым, но мне он казался больше дьявольским, чем красивым. Для меня было просто проклятьем, что мы так похожи. Находясь рядом с ним в обществе, я часто слышал в свою сторону что-то о гадком утёнке. Некоторые даже считали, что я был незаконнорождённым, так как сильно отличался от своих братьев и даже имел иностранное имя, но я, читавший роман, знал, что это не так. На самом деле я был одним из немногих детей, рождённых в браке, а не наоборот.

— Мне показалось, что ты был подавлен словами отца. Ты в порядке?

Я знал, что Моррис спрашивал об этом далеко не из добрых побуждений. Я мог бы подыграть ему, но, на удивление, Моррис был одним из немногих людей в моей семье, кто знал мою настоящую позицию. Хоть я никогда и не говорил ему об этом, Моррис знал, что я ненавижу эту семью.

— Всё хорошо, брат. Я в порядке.

Если бы я сейчас признался ему во всем, это означало бы, что я начинаю действовать. В основном моя позиция была очень пассивной, таким образом, я показывал, что не претендую на место наследника. Даже моё признание отцом случилось лишь потому, что Такемичи просто унаследовал внешность своей матери, которую Папа Римский безумно любил.

— Если ты хочешь кому-то высказаться, твой брат всегда здесь.

Конечно. Но говоря эти слова, Моррис, без сомнений, думал о моей к нему ненависти. Правда была в том, что я ненавидел Морриса и совсем не считал его своим братом.

— Спасибо, брат. Ты всегда понимаешь меня лучше всех.

Я натянуто улыбнулся. Моррис тоже выдавил улыбку, хоть и был недоволен моим ответом. Причиной, по которой он ко мне пришёл, было выведать мой дальнейший план действий. В этот момент я понял, что он уже знал, что я не собирался никого убивать.

Глаза Морриса зацепились за что-то и, проследив за его взглядом, я понял, что это была золотая статуя змеи. Это был мой тщательно охраняемый секрет, но на самом деле я просто ненавидел змей.

— Брат. Я доверяю тебе гораздо больше, чем кому-либо ещё.

Его глаза немного расширились, почти незаметно. Это была правда. Я доверял Моррису не потому, что он был хорошим человеком. Я доверял ему потому, что до сих пор он хранил все мои секреты.

— Ты невероятно умён, хорошо обращаешься с мечом. Очень красив и умеешь общаться с людьми.

Он немного нахмурился, не понимая, к чему я веду. Мои губы растянулись в улыбке.

— Ты наследник, о котором можно только мечтать.

На секунду он застыл, возвращая прежнее безразличное выражение лица, но в этот раз его глаза были холодными, как айсберг.

— Я тебя понял. Отдыхай.

Для него не составило трудности понять, что я имел в виду. Это значило: «я не считаю тебя братом. Для меня ты – наследник семьи, в которой я живу».

— Спокойной ночи, брат.

Хлоп.

Как только дверь закрылась и шаги Морриса отдалились, я позволил себе расслабиться, оседая на том месте, где стоял. Мои глаза снова заслезились.

—Ха-а...

Мой брат, без сомнений, был страшным человеком.