Мой брат без всяких сомнений был невероятно страшным человеком.

Несмотря на то, что он утверждал, что считал меня своим братом и был недоволен тем, что я не думал так же, он без колебаний использовал меня в своих политических играх. Как по мне, он просто думал, что я очередная его вещь.

Два года назад, когда я наконец смирился с тем, что получил новую жизнь и стал Такемичи Скотт Кеннеди, я стал свидетелем сцены, заставившей меня ненавидеть своего старшего брата.

Как один из трёх детей, выбранных отцом, я не просто получил его расположение, я также получил своё собственное поместье и просто адски большое количество денег. Так получилось, что моё поместье располагалось прямо рядом с пристройкой, где жили все незаконнорождённые дети.

Честно говоря, я ненавидел богачей. Я думал, что если однажды обогащусь, то обязательно куплю всё, о чем только пожелаю, но в тот момент, когда деньги попали мне в руки, я был настолько ошарашен, что даже не нашёл способа их потратить. До сих пор все деньги, которые отец выделял мне в качестве пособия, я просто копил.

В тот момент первым, с кем я познакомился, стал Эллиот. Мой дорогой младший брат, живший в пристройке. Это был мальчик с красивыми светлыми волосами, напоминавшими песок, и ярко-голубыми глазами, похожими на море. Мои глаза были совсем не такими яркими, как у него, может быть, потому что я уже прожил целую жизнь и был далеко не так невинен.

Его улыбка была самой красивой из тех, что я когда-либо видел.

Так что в тот день, когда на моих глазах ему перерезали горло, а мой любящий старший брат в это время держал меня, чтобы я не имел возможности ему помочь, я чувствовал себя ужасней, чем когда-либо в своей жизни. Смерть мальчика, которого я знал едва ли пару лет, причинила мне больше боли, чем моя собственная.

Именно после того, как эти события повторились несколько раз, я понял, что моя жизнь не так уж отличалась от прошлой.

Может быть, поэтому я до сих пор не мог терпеть прикосновений своего старшего брата. В то же время для Морриса это, казалось, совсем ничего не значило, потому что ни в то время, ни спустя два года в его глазах не было ни капли раскаяния.

—Ха-а...

Шесть месяцев. Мне предстояло продержаться всего шесть месяцев, и всё должно было закончиться.

Теперь, чтобы убедить принца, который должен будет стать моим ближайшим союзником, не убивать меня, я должен буду на протяжении полугода вести себя как легкомысленный дурак, который не стоит их подозрений.

Не то чтобы я изначально был слишком умным, но...

— Меньше знаешь – крепче спишь.

Так как я был жителем индустриально-развитой страны, жил в самом развитом её городе, а также прочитал роман, я знал об этой вселенной и об этих людях почти всё.

Если бы у меня только была память получше, то я, вероятно, мог бы вертеть этими людьми, как бог, но, к сожалению, я не вспомнил и половины содержания, а если вспомнил, то только в общих чертах.

Самым главным было то, что я знал, что представлял из себя каждый персонаж, появившийся в романе, знал множество секретов, которые касались этих персонажей, и вдобавок ко всему этому знал секреты, неизвестные никому в этом мире.

***

Манджиро Сано.

Продолжатель легендарной техники искусств своего деда, он получил титул рыцаря в четырнадцать лет. А в возрасте семнадцати лет он был коронован как самый молодой чемпион королевства в знаменитом трёхгодичном турнире по борьбе на мечах.

Помимо всего этого он также был известен как выдающийся Паладин и благородный служитель церкви. В Эдо общество было куда более светским, чем в Аслании, где всё сводилось к религии, однако там все ещё почитались некоторые боги на довольно высоком уровне, и даже существовали специальные рыцарские отряды при церкви, служители которого назывались Паладинами.

Если в Аслании служение богу было вынужденной мерой, к которой люди прибегли, чтобы не умереть, то в Эдо это было скорее «политическим шагом», который заставил бы других дворян уважать тебя, принявшего в себя божьи законы. Естественно, всё это было лишь мнимым, и почти никто не считал своей обязанностью следовать завету.

По общему правилу Паладины служили церкви и народу, но в Эдо паладины были высшим рыцарским орденом, в который мог попасть далеко не каждый. Все эти законы, помогающие обществу Эдо непрерывно развиваться, были заслугой старшего брата и деда Манджиро Сано.

Единственными женщинами, с которыми он общался, была его сестра - Эмма Сано и подруга детства Акаши Сенджу. Его сдержанный характер, если я правильно помню, во многом был обусловлен смертью его родителей.

Будучи юной принцессой, его мать была страстно влюблена в герцога. Позже она стала герцогиней и родила ему двух мальчиков. А когда её дети были ещё маленькими, она умерла от какой-то неизлечимой болезни. Похоже, её смерть оказала глубокое влияние как на Манджиро, так и на его старшего брата.

Люди верили, что она умерла от проклятья, которое получила, как только родила своего второго сына, поэтому смерть их матери стала запретной темой.

Честно говоря, я так давно читал этот роман, что мои воспоминания о большей части событий были смутными. Хотел бы я вспомнить что-то ещё.

***

Такемичи думал, что спустя 4 года его проживания здесь он, наконец, смог привыкнуть к роскошной жизни, но снова осматривая себя в зеркале, он не мог не открыть рот. Его отец был не просто богат. Он был самым богатым мошенником на континенте, раз мог позволить своему младшему сыну ходить в золоте, каждый день меняя наряд.

Если так подумать, то в романе ни разу не упоминалось, как выглядел Такемичи. В одном предложении с его именем гораздо чаще было что-то вроде «Асланский шпион» «мусор» или «паразит». С самого начала в Эдо он был известен как человек, которого Папа послал для того, что бы разведать информацию и найти их слабые места.

О чём они не догадывались, так это то, что мусорный младший сын Папы Римского был послан, чтобы лично расправиться со всеми членами Императорской семьи.

— Мой милый сынок, — отец нежно произнёс с улыбкой на лице.

Его глаза уже, вероятно, были ослеплены блеском золотых монет, которые он собирался получить, если Такемичи успешно завершит миссию.

— Отец...

— Не нужно расстраиваться. Не плачь, милый, это же не навсегда.

Такемичи с трудом выдавил из себя слёзы, притворяясь подавленным. Если бы его отец был достаточно внимателен, он заметил бы, что сегодня Такемичи был в особо приподнятом настроении, а его слёзы вовсе не были грустными.

«Во всяком случае, я надеюсь, что это последний раз, когда мы с вами видимся».

Конечно, он плакал, но это были слёзы радости.

— Я буду скучать по вам.

— Мы тоже, дорогой. Если бы я мог, я бы отправил с тобой одного из братьев, но сейчас это невозможно. Прости своего бесполезного папу.

Такемичи мысленно поблагодарил бога, что это так. Было достаточно страшно видеть, как гости с севера наблюдали за их семьёй, как стервятники, пока они прощались. Похоже, они уже тоже были в курсе тех слухов о нём, что ходили по королевству.

— Аагх, не могу поверить! Чёрт! Неужели мне одному здесь грустно?!

Альберт грубо потёр кулаком глаза, раздражённо пыхтя.

***

— Альберт...

— Иди сюда, дурачок!

Альберт, до этого одиноко пинавший землю в стороне, крепко обнял меня, зарываясь мокрым носом в складки одежды. Не смотря на его вспыльчивый нрав, Такемичи всегда чувствовал себя хорошо только с ним. Если можно так сказать, то он считал его самым лучшим членом этой семьи.

В этот момент Такемичи, до этого чувствовавший лишь радость от предстоящей поездки, по-настоящему заплакал от грусти. Он поджал губы и часто заморгал, чтобы слёзы не пролились.

— Я буду скучать, Берт.

— Я тоже, дурак Мичи.

Моррис, до этого молча стоявший в стороне, оттянул Альберта за шиворот, когда они продолжали стоять так уже минуту.

— Прекрати. Ты же не хочешь задушить его, верно?

Такемичи подавил желание нахмуриться, когда Моррис вытянул его из тёплых объятий Альберта. Он инстинктивно сделал шаг назад, когда Моррис оказался слишком близко.

Шесть месяцев.

Было неизвестно, что произойдёт за это время, но одно Такемичи знал точно: если Моррис умрёт, он не проронит ни слезинки.

Нет, даже если вся семья Кеннеди будет уничтожена, он не уверен, что сможет им хотя бы посочувствовать.

— Такемичи.

Глаза Морриса были как всегда холодные и бесчувственные, когда он обратился к нему.

— Что насчёт твоего второго брата? Не хочешь обнять меня на прощание?

«Сукин сын».

Моррис знал, что Такемичи не сможет отказать ему, когда отец рядом. При нём они никогда не показывали своих напряжённых отношений.

Медленными движениями, как будто старался оттянуть этот момент, Такемичи приблизился к своему старшему брату. Без замедления Моррис притянул его в объятья. Это чувствовалось совсем по-другому.

В отличие от Альберта, Моррис всегда был холодным. Его объятья тоже были ледяными. Из-за того, что он был выше Текемичи на целую голову, ему приходилось наклоняться. Он осторожно положил голову Такемичи себе на плечо, а свою наклонил над его ухом, так, чтобы отец не видел.

— Уверен, Север тебя полюбит. Веди себя хорошо, ладно?

«Не создавай проблем» - вот что значили его слова.

Такемичи почувствовал острое желание послать его, но остановил себя. Спустя десять секунд Моррис отстранился, положив руку на щёку Такемичи, чтобы вытереть его слёзы. На этот раз ему едва удалось сдержаться, чтобы не сморщиться.

В глазах Морриса, похожих на два колодца, плясала тьма. Взгляд, похожий на взгляд гадюки, смотрящей на свою добычу. Именно это пугало его в Моррисе больше всего. По позвоночнику Такемичи прошёлся разряд тока.

Не смотря на то, что он проживал свою вторую жизнь, ещё более жалкую, чем предыдущую, ему все ещё приходилось выживать, делая всё, что в его силах.

«Забавно, правда?»