Pirates could happen to anyone.

Одним из весенних рассветов, безмолвных и прекрасных настолько, что впору задуматься о смысле жизни и собственном в ней предназначении, Аска возвращалась из Кагарты домой, в Тариок. Позади осталась ночь, полная танцев, разговоров, встреч и прощаний, впереди высились громады вступительных экзаменов. Оставляя позади бескрайние поля, Аска мчалась по автостраде, воображая, как взятая напрокат «ухмылка» скользит точно по грани между минувшим и будущим. Чтоб не отстать, она гнала быстрей, ещё быстрей, не обращая внимания на пламенеющие небеса, подёрнутые зеленью рощи и редких коров с овцами, которые, впрочем, тоже не удостаивали взглядом пронёсшийся мимо автомобиль.

Мотор довольно урчал, дорога таяла под колёсами, сменялись цифры на столбах у обочины, и только облака, похожие то ли на горы, которых тут отродясь не стояло, то ли на города, каких уж не построить, оставались равно далеки, словно были заодно с горизонтом. На краткий миг Аска ощутила себя частью мира, в котором «ухмылка», вишнёвой горошиной катившая по серой ленте оказалась не менее важна, чем масляно-жёлтые поля рапса по обе стороны или пунцовые волны восхода где-то в вышине.

Чувство это мелькнуло и пропало: новая деталь появилась в картине, начисто убив всю гармонию. На темнеющей впереди полосе трассы появилась точка. Дорога не была уже пуста, утро – безмятежно, а мир – благ.

– Жопа!

Аска сбавила ход, вглядываясь в пляшущие над магистралью токи воздуха. Точка превратилась в крапинку, та – в пятнышко, отрастила конечности, и обрела, наконец, очертания человека.

Замедлившись, Аска приблизилась, рассматривая пешехода. Простоволосый, растрёпанные соломенного цвета вихры. Серый с искрой пиджак, того же блевотного окраса брюки, штанины подвёрнуты, ноги босы. Чуть сгорбившись, он шёл посередь полосы, закинув на плечо палку с подвешенными за шнурки ботинками. Кажется, что-то насвистывал.

С полминуты Аска катила в десятке шагов от него со скоростью недостойной шедевра аркаттского автопрома, недоумевая, откуда и куда может идти так странно одетый тип. Занесла ладонь над кнопкой гудка, передумала. Крутанула руль влево, поравнявшись с незнакомцем. Тот повернул голову – немолодое небритое лицо – углы губ поползли кверху. Не дожидаясь, пока заговорит, Аска ускорилась и оставила мужчину позади.

Позже, что во сне, что наяву, она не раз представляла, как вжимает газ до упора и на полном ходу сносит эту сутулую фигурку, пусть это и не смогло бы ничего изменить. В тот момент, однако, единственным посетившим Аску чувством стала легкая тревога, смутное ожидание неприятностей, пока не случившихся, но ставших куда более возможными. Фигура незнакомца помаячила, уменьшаясь, в зеркале заднего вида и пропала, а тревога осталась, засев под кожей.

– Жопа! – снова выругалась Аска и вдавила педаль сильнее.

Утреннее настроение испортилось окончательно.

Мрачней, чем минутой ранее, она вывернула к съезду с табличкой «Тариок». Оставила позади лакокрасочный химзавод: по ту сторону ограждения сновали дроны, вздымались и опускались платформы подъёмников – жизнь там продолжалась независимо от времени суток. Миновала графскую усадьбу – главный туристический аттракцион округи. Проезжая бульвар Иноземцев, бросила взгляд на клумбу с гербом города: из всех цветов распустились пока только одинокие календулы. Махнула булочнику Каю (пекари поднимаются едва ли не раньше всех в городе), а тот махнул ей в ответ. И, отчаянно зевая, вырулила к родной аллее Алебардистов, припарковавшись у соседских кустов облепихи.

Медленно провернув ключ в замке, прокралась, пропуская скрипучие ступени, на второй этаж. Наскоро сполоснулась в душе – тёплые струи воды унесли с собой беспокойство – и скрылась в спальне, которую мамы всё ещё называли детской, а ехидна Токи – сестринской. Отсалютовала постеру с рыжеволосой красавицей над столом и, бросив в сторону стула пакет с одёжкой, рухнула в кровать. Её ещё хватило на то, чтобы трубочкой завернуться в одеяло (утра зябки в эту пору в Тариоке) и пробормотать сонно «Жопа», после чего провалилась в сон, выкарабкаться из которого ей едва удалось лишь к полудню.

* * *

С именем Аске удружила мама Юнка: поклонница древней анимы, она чуть не с детства хотела назвать дочь именем главной героини. Маме Рисе, однако, куда больше нравилась меланхоличная Юй из второго ремейка, и у родительниц вышел первый, как они утверждали, серьёзный спор за едва успевшую начаться семейную жизнь. Вообще, когда мамы заключили брак, договорились на двоих детей – по очереди, чтобы одна работала, а вторая дома сидела (фигурально, конечно, выражаясь – Юнка программировала, Риса дизайнила и обе прочно обосновались на удалёнке). Заключили договор с центром планирования семьи, сдали яйцеклетки, а вот с именами вышла размолвка. Потом, понятно, помирились, Аску назвали Аской, а имя Юй оставили для второго ребёнка, который внезапно оказался мальчишкой. То есть пол в центре планирования семьи можно было выбрать, и мама Юнка остановилась на девочке, а вот мама Риса решила, что хочет от жизни сюрприза – и сюрприз принял форму братца Токи.

«Аска», в сущности, имя как имя, бывают и похуже, если бы не лёгкая одержимость мамы Юнки оригиналом. Рыжеволосое альтер эго сопровождало Аску с первых месяцев: та, другая, строила рожицы с распашонок и панамок, подмигивала с футболок и кофт, улыбалась со школьного рюкзака и надменно глядела с плаката над столом. Семнадцать лет Аска прожила в тени величайшей из героинь, так и не спасшей человечество.

Её наряжали в тот самый красный комбинезончик, отращивали волосы, не желавшие эффектно ниспадать той самой копной. В средней школе, когда у Аски начал отрастать мозг, она впервые задумалась не столько о целесообразности соответствия образу (это пришло чуть позже), сколько о принципиальной достижимости задачи. Даже поверхностное изучение вопроса в сети дало очевидный ответ: волосы можно покрасить, цвет глаз изменить контактным линзами, но искомой тонкости талии добиться было возможно только удалив две пары рёбер, аналогичной длинноногости – цепочкой операций, включавших многократное протыкание конечностей спицами, а сопоставимого размера груди – лишь при помощи силикона. Дочерняя любовь подобных жертв всё же не стоила, и Аска составила план по уменьшению Аски в своей жизни.

Умело вставляя в повседневной жизни реплики протагонистки из трёх римейков и оригинала, ей удалось внушить маме Юнке, что можно быть Аской, не выглядя нимфеткой в красном. Не испортив отношений, шаг за шагом она отказалась от рыжей масти в пользу натурального чёрного, сделала короткую стрижку и поменяла линзы на очки «кошачий глаз». Ей даже удалось избавиться от большей части мерчандайза, за исключением постера – тот оказался слишком дорог матери. В этом году Аска готовилась поступить в Кагартский психологический, рассчитывая получить место в общежитии и, таким образом, распрощаться и с плакатом. В мыслях она не раз рисовала картину того, как покидает материнский дом, унося в руках коробку с надписью «Детские травмы», перекрытую наклеенным поверх стикером с рыжеволосой девчонкой.

Операцией по обретению индивидуальности Аска гордилась, хотя и подозревала, что мама Риса не просто так оставила в гостиной одолженную у тёти Оз «Психологию подростков и родителей» шесть лет назад, не предполагая, впрочем, в полной мере того, как далеко может завести этот путь.

Некоторое беспокойство ей внушал брат – тому на днях исполнилось четырнадцать, и он воспринимал анимы, пожалуй, даже серьёзнее родительниц, рассматривая как незавуалированное руководство для жизни. Со сверстниками Токи общался мало и неохотно, предпочитая сетевых единомышленников. Изъяснялся цитатами, всюду находил отсылки, а отступление сестры от образа считал, кажется, дезертирством. Всё это, без сомнения, могло привести со временем к социальной дезадаптации, чего Аске хотелось бы избежать. Чтобы сбыть его с рук какой-нибудь милой, но не слишком разборчивой барышне лет через пятнадцать, действовать надо было начинать уже сейчас. Решительных шагов Аска не предпринимала, сознавая недостаток опыта, начитывала пока материалы по субкультурам (отрезвляющий взгляд на собственную семью) и возлагала надежды на университетскую библиотеку с бесплатным доступом к научным статьям. Чтобы остаться в контексте и сохранить точки соприкосновения, она всё же вполглаза следила за упоминаемыми братом тайтлами, не разделяя его увлечённости. Тонко чувствующие киборги, отринувшие человечность супергерои, охотники на чудовищ и перерожденцы всех мастей не задевали струн её души. Тем не менее, нельзя не признать, что именно разнообразная дичь, увиденная в анимах, лучше всего подготовила Аску к тому, что вот-вот должно было случиться.

* * *

– Сестра?

Аска приподняла голову с подушки.

Приоткрыв дверь, в комнату заглянул Токи. По обыкновению, он избегал называть её имя, чтобы избежать превращения разговора в перекидывание цитатами: большая часть принадлежащих тёзке реплик отличалась восхитительной токсичностью.

– Жрать будешь?

Аска пошевелила носом.

– Что дают?

– Блинчики, – Токи окинул взглядом комнату, задержал взгляд на опрокинувшемся пакете с одёжкой, откуда успело повыпадать всякое, но, наученный опытом предыдущих стычек, добавил только, – С яблоками.

– Иду, – Аска села на кровати, пробормотав, – Оставь яблоко на ужин, богу смерти ты не нужен.

Брат зыркнул в ответ и скрылся.

Точно, сегодня же его очередь готовить, вспомнила Аска, повеселев. Стряпать Токи умел, хоть и не рвался, а блинчики у него выходили вполне приемлемыми, если не считать некоторой склонности к гигантизму. Натянув шорты и футболку, спустилась на кухню.

Родительницы уже сидели за столом: мама Юнка фруктовым ножом снимала с последнего яблока узкую ленту кожицы, а мама Риса нарезала очищенное предпоследнее, втягивая в рот ажурные обрывки кожуры. На плите шипела сковорода, булькали в кастрюльке яблоки, по соседству хмурый Токи половником черпал из кастрюли тесто.

– Так ещё ничего не готово? – разочарованно протянула Аска.

– Доброго утра, – Юнка покрасилась накануне, и шевелюра её – оттенка то ли коралловой фиалки, то ли розовой пустыни – распушилась по сторонам, поднявшись на темечке хохолком, как у смурного попугайчика.

– Щас всё будет, – с набитым ртом промычала Риса. Чёрные волосы привычно убраны кверху, длинные пряди по бокам. Мамы красились в противофазе, и у самых корней Аска заметила мимолётную седину. «Надо что ли приезжать почаще, как поступлю. Если поступлю». Села за стол, потянулась за кожурой.

– Как выпускной? – поинтересовалась Юнка.

Сидела она против света, в круглых очках поблёскивали серебристые облака. На груди потёртой флиски два нейрона тщетно тянули друг ко другу разветвлённые отростки.

– Ты была права, – вздохнула Аска, жуя кисловатую кожуру, – Они и правда пытались меня напоить.

– Даже Лимм? – имена одноклассников Риса помнила наперечёт.

Предпочитавшая прохладу и не любившая солнца, мама устроилась в тени, и её линзы в узкой оправе отливали синевой. На чёрной безрукавке красовался алхимический круг: выше него вилась надпись «Трансмутация!», ниже – «Или смерть!»

– И Лимм, и Линн, и Лорн, – Аска покачала головой, – Тем самым алкоголем, который я же контрабандой и притаранила.

– Никогда так не делай, Токи, – повернулась к брату, – Тупость убивает уважение.

– Не дурак, – Токи выложил на блюдо первый блин и ретировался обратно к плите.

– Самое интересное, – Аска округлила глаза, – Лисса тоже пыталась. Хотя она сама уже была готовая, так что это, наверное, не считается.

– Лисса? – переспросила Юнка, – Светленькая такая? Из Вилирика?

Она, в отличие от жены, лучше запоминала одноклассниц.

– Угу, – кожура в тарелке закончилась, и Аска принюхалась: Токи, кажется, бухнул в тесто ванильный сахар вместо обычного, но, судя по запаху, блинам это пошло только на пользу.

– Неглупая вроде девочка, – повернулась Юнка к Рисе, – И симпатичная…

– Не спешим, – отозвалась та, – Аска только школу кончила. Будут в универе и девочки, и мальчики. Разберётся.

Мамы перевели глаза на Аску, наклонив головы в разные стороны. Юнка – пониже и круглее лицом, Риса – подлинней да посуше, схожи были не столько дурацкими рисунками на одёжке, сколько повадкой, одновременностью движений, которая вызревает только после долгих лет, проведённых вместе.

– Ещё б экзамены сдать, – Аска подавила рефлекторное желание скопировать жест в ответ, – А там разберусь, да.

– Месяц ещё? – даты экзаменов были отчёркнуты красным в календаре на холодильнике, не заметить их было невозможно.

– Полтора, – машинально ответила Риса.

Аска подтвердила срок кивком. «Тоже, наверное, дни считает».

– Ну и чего с ребятами не поехала? – сняв очки, Юнка протёрла стёкла, близоруко прищурившись, улыбнулась дочери, – Куда они – в Кагарту?

– В Кагарту, в большую Гаму, – независимо пожала Аска плечами, – Зачем? Что я, мостов и башен не видела? Лучше на осенние праздники вместе смотаемся. Да и машину вернуть надо.

– Будто бы она сама не вернулась, – родительница вернула очки на нос.

– Часы для страховки сами себя не накатают, – Аска проводила глазами другой блин, лёгший поверх первого, – Вы мне лучше вот что скажите, нового Криалора выложили уже?

Мамы переглянулись, заулыбались.

– Достойная причина для возращения, – кивнула Юнка, – Но нет, не выложили.

– Вчера Дымка на форуме отписалась, – сообщила Риса, – что Светлячок в больнице, и третий том с задержкой выйдет.

– Жопа, – огорчилась Аска, – Главное, чтоб поправилась. Лучшие фикрайтерки современности.

– Национальное достояние, – подтвердила Юнка, – практически.

– Голос поколения, – если во голосе Рисы и слышалась ирония, то лишь самую малость, – Вашего, конечно.

– Кстати, про машину, – вспомнила Аска, – Назад ехала, прям по трассе хмырь шёл. В брюках, пиджаке, как манагеры одеваются, только босой, ботинки за спину закинул.

– Может, машина сломалась? – предположила рациональная Юнка, – К пункту помощи шёл?

– Не было машины, я б увидела, – перед глазами снова встала босая фигурка в костюме, – Абсолютно пустая дорога была – от самой Бакры. И чувак этот посередине.

Токи, выложив третий блин, неодобрительно пробурчал что-то про телефон, который тоже должен был сломаться.

Риса нахмурилась:

– Помощь не предложила?

– Нет, он какой-то мутный был. Про таких чаще в полицию сообщают.

– Всё правильно сделала.

– Жопа! Он же, наверное, в Тариок шёл – больше некуда. Было это, – Аска взглянула на часы на стене, – в половину пятого, значит уже тут, наверное. И давно.

– Хочешь дать знать в участок?

Аска задумалась.

– Да, – сказала она неохотно, – хочу. То есть не то, чтобы хочу, но надо. Это как таракан, который заполз за шкаф: вроде не видишь, но знаешь, что он где-то в доме.

Последний блин скользнул на блюдо.

– Давайте обедать что ли, – Токи выставил на стол стопку тарелок.

На подставку, с которой тянула хищные щупальца миловидная школьница, легла побулькивающая кастрюлька.

– Осторожно, горячо, – бросил Токи не отличавшейся терпеливостью маме Юнке, – Сейчас мусс достану.

Поместив пиалу с воздушным кремом в центре стола, брат сел рядом. Из всего семейства он единственный вытянул в генетической лотерее счастливый билет, оставшись без очков. Жёсткие волосы живописно взъерошены. «Опять гель без спроса брал? Проверю – прибь…»

Поймав взгляд, брат буркнул:

– Твой гель не трогал, Риса старый отдала.

Аска потянулась за тарелкой, перетащила вилкой увесистый блин.

– Мне, пожалуй, многовато, – сказала, ощутив укол вины, – Токи, будешь половину?

– А то.

Аска провела ножом от одного края к другому, и довольный Токи утащил свою долю. Холодный мусс смешался с дымящимся яблочным соусом, растекаясь по золотистому полукругу. Аска отрезала кусочек, положила в рот – да, таким и должен быть обед. Брат свернул свои полтора блина в исполинскую трубку и пожирал её, споро орудуя ножом с вилкой, со скоростью, на которую способны только вечно голодные подростки. Юнка сложила блин треугольником, а Риса соорудила замысловатую пирамидку с косо обрезанным верхом и озерцом мусса внутри.

– Кстати, – приподнял Токи вилку, – У меня ингалятор садится. Надо новый получить.

– Рецепт не истёк? – приподняла брови Риса.

– Вроде нет. А мне выдадут? Я несовершеннолетний ещё.

– Аска? Сходишь с Токи?

– Ладно, – Аска подозревала, что брат пытается избежать за её счёт межличностных контактов, но повода отказать не было.

– Хорошо, – Токи выглядел подозрительно облегчённым.

Поймав вопросительный взгляд сестры, счёл нужным объясниться:

– Старой Лине, пока тебя не было, новый курс химии начали. Лежит в медпункте целый день под капельницей и, кого ни увидит, на уши садится. Дирка вчера туда за таблетками занесло, еле вырвался.

Аска хмыкнула. Характер учительницы и до болезни нельзя было назвать простым, а последний год он испортился окончательно. Немногочисленных детей Тариока она знала наперечёт, как знала и то, на какие кнопки жать, чтобы вызвать чувство неизбывной вины.

– Ладно, – повторила она и, не сдержавшись, добавила вполголоса, – Жопа.

– Знаешь, – заметила Риса без тени укоризны, – пейоративный лексикон выпускников старшей школы обычно отличается чуть большим разнообразием.

– Пейоративный? – переспросил Токи с любопытством.

– Ругательный, – пояснила Аска, – Но, по правде говоря, среди выпускников богатство его сводится почти всегда к эпитетам, непосредственно связанным с размножением…

– Можно без примеров, – прервала её Юнка, – Не дома, по крайней мере.

– «Жопа», – объявила Аска, – Мой новый проект. Хочу вывести в актив словарного запаса самые безобидные ругательства.

– Зачем? – на пару секунд Токи оторвался от еды. Не будучи практиком социальных взаимодействий, он не упускал случая углубиться в теорию, наблюдая за экспериментами сестры.

– Понимаешь, – сморщила нос Аска, – матерящаяся школьница редко вызывает расположение окружающих. А вот школьница, воскликнувшая в минуту душевного волнения «Жопа!», смутившаяся от этого, а в идеале ещё и зардевшаяся – отдельное искусство, пока только учусь – смотрится наивно и безвредно. Выглядеть так мне хотелось бы ближайшие пару лет.

– Не слишком инфантильно? – сдвинула брови Риса.

– Студентка в общежитии зависит от преподов, комендантов общежитий, администраторов, – объяснила Аска, – Люди часто немолодые, консервативные. Благожелательность таких зависит от сущих мелочей, вроде того, что именно произнесёшь, столкнувшись с непредвиденной ситуацией. А уж их я планирую генерировать по мере необходимости.

– А сокурсники? – глянула поверх очков Юнка, – Не подумают, что ты застряла в детстве?

– Слово «жопа», – мечтательно произнесла Аска, прижав руки к груди, – как магический ключ – открывает двери всех возрастов. Детсадовцы счастливо засмеются. Школьники поймут. Студенты посочувствуют. Взрослые простят. Ну а пожилые вспомнят детство.

Токи заржал в голос. Юнка хмыкнула, и даже Риса улыбнулась.

– Так, – пояснила Аска, – я буду объяснять это сокурсникам.

– Не сработает, – отсмеялся Токи, – «жопа» не безобидная. Видишь, как Юнка морщится каждый раз, – прошёлся взглядом по опустевшей тарелке, – Самый верный признак.

– Да, – поправила очки Юнка, – можно как-нибудь без «жоп» за столом…

– Без жоп за столом сидеть неудоб… – Токи получил тычок в плечо.

– Полбокала красного? – поспешно предложила Риса жене.

– Вечером, – сморщила та нос, – В сон от него клонит. Лучше кофе, с мороженым.

– И я! – подорвался из-за стола Токи, – Только без кофе.

– Ты раскладываешь, – поднялась с места Юнка, – я разливаю.

Они обогнули столешницу, отделявшую обеденную зону от кухонной. Брат полез в холодильник, скрывшись чуть не по пояс, мама загудела кофемашиной.

– Аска? – взглянула на дочь Риса, – Вина?

Та замялась.

– Имеешь право, – Риса выставила на стол два бокала, – Привилегия выпускницы.

– Спасибо, – мотнула головой Аска, – воздержусь. Может, сока выпью.

Риса плеснула в стеклянное нутро вина, окрасившего прошедшие насквозь блики рубином. Второй наполнился тёплой желтизной апельсина.

– С окончанием! – подняла Риса свой.

Дзынь! – бокалы соприкоснулись.

«Вкус бодрости», – отпила Аска сок.

– Значит, – небрежно осведомилась Риса, – всё прошло хорошо?

– Ну как... – покрутив бокал, Аска с интересом заглянула внутрь, – Скорую не вызывали, без полиции обошлось. Хорошо, наверное.

Риса вопросительно наклонила голову.

«Развить мысль, – набросала Аска мысленно план, – пошутить, перейти в профессиональную плоскость».

– Если я что и поняла, – продолжила задумчиво, – так это, что машина – удобная отговорка, чтобы не пить. А вечеринка с бухлом сама по себе интересна разве только как социальный эксперимент.

– Этот уникальный опыт, – Риса поднесла бокал ко рту, – предоставил какие-то выводы?

– Такое чувство, что остроумными и неотразимыми все становятся только в собственном воображении, ну или если сама прибухнёшь, – Аска подняла глаза, готовая улыбнуться в ответ, но, столкнувшись со взглядом матери, посерьёзнела, – А со стороны – как обычно, разве что тупят больше.

– Не чувствовала себя исключённой? Изолированной? – поинтересовалась Риса, едва пригубив вино, и уточнила после паузы,

– Из-за того, что не пила?

– Немного, – кивнула Аска, – Поначалу. Потом подстроилась, шутки шутила, а ещё позже мы с Лиссой затусили – как её стошнило, переобулась в трезвенницы, ну, до утра по крайней мере.

– Как тебе кораблик?

– С ним, конечно, много минусов, – охотно поделилась Аска, – на палубе холодно, в салоне душно, кого-то укачивает всё время...

«А самое главное – с него некуда деться».

– Закрытое пространство к тому же, – лениво добавила Риса, – Наслаждаешься компанией, пока не причалит.

«Меня так легко считать?» – поразилась Аска мысленно, вслух же ограничилась нейтральным:

– Последний раз виделись.

«Можно и потерпеть».

– Не будешь скучать?

«По этим-то…».

– Не знаю, – приняла Аска задумчивый вид, – вряд ли. От силы раз в неделю виделись. На дистанте же всё время. Если только к пятилетней годовщине ностальгия разберёт.

«Нет».

– Никогда не знаешь, – блеснула глазами Риса, – когда пригодятся соци…

– Социальные связи, – отрезала Аска, – в универе заведу, с будущими коллегами.

– В школе всё-таки случайный народ, – добавила, сглаживая резкость, – кого по области наскребли и в Бакру засунули.

– Ты сама, – пришёл в голову ещё аргумент, – тоже не сказать, чтобы часто с одноклассниками встречалась.

– Семья, – поправила очки Риса, – меняет приоритеты. Новые заботы, новые интересы, новые, – смерила Аску взглядом, – проекты. Да и, сказать по правде, друзей у меня особо не было.

«У меня тоже, но, чтобы это признать, надо быть мамой Рисой».

– Может, – Аска почувствовала необходимость сказать что-то утешительное, – ты была слишком крута для них?

Тёмные глаза лукаво блеснули, мама Риса чуть стукнула своим бокалом об Аскин, как бы говоря – «Вот и ответ».

За стол вернулась Юнка с дымящейся кружкой в руках.

– Переоценила силы, – протянула ей бокал Риса, – Не допьёшь?

– Психолог недоделанная, – тряхнула Юнка головой, приняв свободной рукой вино, – Не могла без этого поговорить?

Риса сконфуженно улыбнулась.

– Ну рубит меня от него, – осушив бокал, Юнка поставила его на стол, глотнула кофе, – Буду остаток дня носом клевать, а ведь ещё покодить хотела…

Ткнула пальцем в жену:

– Вот зачем! Нарочно подсунула, чтобы…

– Ты слишком много работаешь, – Рисе удалось совместить в голосе твёрдость и раскаяние, – А сегодня выходной.

Токи, уплетавший мороженое в дверях, расплылся в улыбке. «Матери!» – встретился взглядом с сестрой.

– И как психолог, – сообщила Риса с достоинством, – я вполне компетентна.

– Так что, – Юнка, видимо, успела поразмыслить на кухне, – одноклассники праздник не испортили?

«Время запрещённых приёмов» – поняла Аска.

– Что выпускной, – пожала плечами, – что свадьба – праздники, которые изначально…

– Наша свадьба вполне удалась, – клюнула Юнка.

– Оттого, что вы вдвоём отмечали, – подлила масла в огонь Аска.

– Потому что нас только двое! – завелась мама, – Не мою же семейку было звать! И не…

– Вы хотели в медпункт сходить? – вмешалась Риса.

– На тебе посуда, – взглянула на Токи.

– Одевайся, – велела Аске.

Звучно выдохнув, Юнка сообщила:

– Я – тренить.

– Подходи, – кивнула Рисе и, громко топая, поднялась наверх.

Чуть выждав, Аска поднялась следом. Нацепила джинсы, кофту с капюшоном. Снесла ношеную одёжку в стиралку.

– Пошли! – крикнула брату.

Тот вышел в коридор, присел, шнуруя кроссовки, распрямился. «Куда только растёт? Скоро обгонит» – без радости отметила Аска. Ростом она пошла в мать, Токи – в свою, и, несмотря на три года разницы, стоя рядом, брат с сестрой выглядели сверстниками.

Несколько шагов прошли в молчании. Потом Токи вздохнул:

– Ну, чего там у вас случилось?

Аска поморщилась.

– Мальчишки перепились, обозвали Лиссу жирухой, полночи её в чувство приводила.

– Тебя тоже обозвали?

Аска неопределённо пошевелила пальцами.

– Поэтому блина не хотела?

Аска не менее неопределённо покрутила пальцами в другую сторону.

– Да ладно, ты ж худая, как спичка.

– Не жирной, – сдалась Аска, – желтомазой узкоглазкой.

– Ссуки, – прошипел брат вполголоса.

Аска развела руками.

– Думаешь, мамы догадаются? – спросила после паузы.

– Юнка, кажется, купилась, – пожал брат плечами, – Она, по-моему, до сих пор считает, что если её на работе продвигают, то…

– «Самая толерантная страна», – невесело процитировала маму Аска, – И правда, какая в жопу дискриминация, если лучшие конторы страны за тебя только что не бои без правил устраивают?

– А вот Риса точно что-то почуяла. Она и попросила с тобой поговорить.

– Мда… До Рисы мне ещё расти и расти.

– Погоди, она ж вроде сама и советовала, как бухло пронести?

– Угу, – кивнула Аска, – Но только когда я сама спросила. У неё вообще такой стиль – даёт совершить ошибки, а потом смотрит, сделала ты выводы или нет. Очень эффективно.

– Ну и как выводы – сделала?

Аска втянула воздух сквозь зубы.

– Довольно много. Думаю, это она меня так перед универом по носу щёлкнула. Ну и в общаге чтобы не расслаблялась.

– А училка ваша? Эта, как её…

– Эспе? Сразу в каюте заперлась, больше не выходила. Ещё и музон врубила погромче.

– Одна? – оживился Токи, – Или?

Аска сердито фыркнула.

– Ладно, – отступил Токи, – ладно. Ну а эти – Линн, Лорн… Нормальные же вроде чуваки…

– Пока не напились, – буркнула Аска, – И не скучковались. А там личности пропадают, врубается групповое поведение…

Токи покосился на сестру и на всякий случай отступил на шаг.

– Так чего ты там – так ни с кем?..

Аска не удержалась от цитаты.

– Тупой, да?

– Шовинизм уважение убивает не хуже тупизны. С другой стороны, – продолжила задумчиво, – технически с Лиссой ночь вместе мы провели, хотя и не в том смысле, как хотелось бы Юнке.

– Выпускной всё-таки, – пробурчал Токи.

– Окончание школы – не повод для попойки и перетраха.

– Вообще-то повод, – возразил брат, – иначе почему все перепиваются и пере…

– Я имела в виду, – нарочито мягко перебила Аска, – что только неудачницы ждут до выпускного. Или неудачники.

Токи переменился лицом.

– Но… – одна мысль перебила другую, – Так что… – сменилась третьей, – Так ты?..

– Неудачников обычно больше, – без особого сочувствия заметила Аска.

Брат замолчал, что-то прикидывая. Вопросы ещё кипели внутри, но наружу больше не рвались – не понадобилось даже напоминать об ингаляторе, в получении которого Токи зависел от сестры.

«Неужели взрослеет?» – мысленно округлила глаза Аска: представить не сыплющего язвительными комментариями брата было непросто. Тот, однако, притих, зыркая по сторонам исподлобья, провожал взглядом витрины, озирался на перекрёстках – словом, выглядел как турист, впервые оказавшийся в славном городе Тариоке.

* * *

Городок это небольшой и благополучный. Существованием своим обязан графу Илли, сосланному в незапамятные времена сюда за вольнодумство. Впервые покинув столицу, граф оказался неприятно разочарован повсеместными грязью и нищетой, и распорядился вымостить улицы камнем, заменить деревянные дома кирпичными, а также отстроить замок не хуже столичного. Придя в ужас, графские счетоводы пытались отговорить нанимателя от необдуманных трат. Не привыкший к возражениям, граф первым делом перевешал мерзавцев и, лишь слегка подостыв, предположил, что гильдии счетоводов не придётся по вкусу столь вольное обращение с принадлежащими ей ресурсами. Попробовав свести дебет с кредитом самостоятельно и фатально не преуспев, Илли осознал, что бухгалтерию вести больше некому. Большинство аристократов, оказавшись в подобной ситуации, бесславно спивались. Не изменил традиции и граф, успев, однако, отправить учиться счетоводству юную супругу, после чего с чистой совестью отправился в запой. Графиня, едва постигнув основы, наиболее проблемным активом не без оснований сочла самого супруга и поспешила взять дела в собственные руки, позаботившись, чтобы алкогольный дурман, окружавший мужа, не развеивался как можно дольше.

Ознакомившись с состоянием семейных финансов и подавив искушение последовать примеру графа, она урезала расходы, и стала изыскивать способы увеличения доходов. Официальная версия связывает дальнейший расцвет Тариока с необычайными талантами графини в организации сельского хозяйства. Неофициальная же, не утверждая ничего наверняка, отмечает бурный приток контрабанды из соседней Криккеи, невозможный без высокопоставленного покровительства и внедрения передовых методов делопроизводства в хаотичную до того отрасль. Так или иначе, графиня нашла своё призвание, предоставив мужу инспектировать окрестные кабаки и наводнять округу незаконнорождёнными отпрысками.

Её усилиями финансовые потоки, текшие прежде исключительно от графской четы, поменяли направление, образовав вокруг Тариока небольшое завихрение, проливавшееся то тут, то там денежными дождиками. Строительство замка, конечно, не состоялось – для него потребовалось бы настоящее цунами наличных средств – однако приглашённые из Ниххеи с Криккеей мастера обустроили усадьбу, признанную парой столетий позже выдающимся памятником раннеупаднической архитектуры. Понаехавшим специалистам требовалось собственное жильё – так появился бульвар Иноземцев. Позже от него разошлись лучами аллеи Пикинёров, Кирасиров и других войск, присылаемых из столицы на постой упорно не желающему разоряться графству.

Медицинский пункт расположился в здании бывшей гауптвахты на улице Кавалеристов. Выразительность барельефов с изображениями телесных наказаний проштрафившихся солдатиков вынудили сестру Глинк разъяснять каждому новому поколению младшеклассников, что розги, шпицрутены и клейма калёного железа остались в прошлом и не имеют к современной медицине отношения. Что же до сходства ланцета для капиллярного забора крови с иглами, загоняемыми под ногти во-он на том панно… Редкие дети не разбегались в этот момент. Встретившись взглядом с застывшим на стене рекрутом, ожидающим экзекуции с самого её детства, Аска ностальгически вздохнула и поднялась на крыльцо.

– Добрый день! – провозгласила певуче, отворив дверь.

Кабинет, где обыкновенно сидела сестра Глинк, был пуст. Из процедурной доносились приглушённые голоса.

– Есть кто? – спросила Аска чуть громче.

С улицы за ней просочился Токи. Насупившись, стал рядом.

Из прохода показалась недовольная медсестра.

– Бред какой-то, – сообщила вошедшим.

– Здравствуйте! – улыбнулась в ответ Аска, – Мы за ингалятором. Давай рецепт, Токи.

Токи сунул телефон с чёрно-белыми квадратами кода.

Сестра Глинк раздула ноздри, шумно выдохнула. Пискнул сканер.

– Держите, – сунула коробочку.

– Что-то случилось? – невинно поинтересовалась Аска, передавая упаковку брату.

Лицо того исказилось, выразив возмущение совершенно лишним вопросом, и тут же вернулось к обычному хмурому выражению.

Медсестра повела головой.

– Стоило отойти на минуту, прорвался мужик не из местных. Напугал Лину, она от капельницы отказывается. Прямо хоть в полицию звони.

Токи выглянул из-за спины Аски.

– Босой? – уточнил озабоченно, – Ботинки за спиной?

– Вы его видели? – медсестра прищурилась, – Ещё что-то натворил?

Взялась за телефон:

– Попрошу сержанта разобраться.

Из процедурной показалась Лина, совсем не выглядевшая напуганной.

– Всё хорошо, – сказала она, – Не надо никому звонить.

– Здравствуйте, – выкрикнула Аска (ещё до выхода на покой учительница не отличалась хорошим слухом).

Лина поморщилась.

– Не кричи, девочка.

Сестра Глинк, нахмурившись, подвинула той стул.

– Голова не кружится? Сядьте, давление померяю.

Лина покачала головой:

– Медицинская помощь мне больше не нужна.

– Видите? – всплеснула руками медсестра.

– Простите, – снова выглянул из-за спины сестры Токи, – А что, собственно, случилось?

Вид у него был задумчиво-напряжённый, как на викторине, где нужно успеть ударить по кнопке, едва поймёшь, что знаешь ответ.

– Я открыла глаза, – медленно сказала Лина, словно вспоминая, что-то очень давнее, происшедшее в прошлой жизни, – И увидела розу. Её держал человек. В костюме. Он спросил, хочу ли стать здоровой. Я сказала «да…»

Она замолкла.

– А потом? – деликатно подтолкнул к продолжению Токи.

– Я стала счастлива, – Лина неуверенно улыбнулась, – Ничего не болит. И, сказать по правде, никогда не чувствовала себя лучше.

Аска подумала, что та действительно не выглядит нездоровой, более того – кажется куда моложе своих восьмидесяти с чем-то лет. Щёки, прежде бледные, зарумянились, губы порозовели, и даже, кажется, морщины, густо покрывавшие прежде лицо, делались мельче и реже.

– До свидания! – высунулся из-за её спины Токи, и ухватив сестру за рукав, потащил на улицу.

Спустившись по ступеням, Аска обернулась, подняв в прощальном жесте руку, и увидела через стеклянную дверь, как старая Лина, опустив руки на стол, вздымает ноги к потолку, замирает на мгновение вниз головой и плавно возвращается обратно.

«Не, ну ты видел?», – собиралась восхититься Аска, но брат её опередил.

– Нам кранты, – сказал Токи очень спокойно.

Не отпуская рукава, он тащил сестру прочь – в сторону дома.

– Что-что?

– Странного вида путник приходит в одинокий городок, – произнёс брат, размеренно дыша, – После его прибытия начинают происходить вещи загадочные и необъяснимые.

– И?

Скрыть скепсис, кажется, не получилось: шутки Токи часто понятны были ему одному.

– Какая анима так начинается?

Брат оставался невозмутим, как, впрочем, во время лучших из своих розыгрышей.

– Да много их, – решила подыграть Аска, – «Неупокоенные». «Дистопия». «Не та».

– А чем они заканчиваются?

– Ну…

– Тем, что все умерли, – кивнул Токи, – Кроме, разве что, главной героини.

– Но…

– Я бы предложил бежать, но думаю, что уже поздно.

– Мне кажется, ты слегка перегибаешь, – осторожно заметила Аска.

Токи покачал головой.

– Видел эту историю много раз. Никогда не кончается хорошо.

– Кто по-твоему…

– Пришельцы, – пожал он плечами, – Вампиры. Культисты. Падшие ангелы. Восставшие демоны. Разница, в общем, небольшая.

Брат поднял голову к небу.

– Господи, – произнёс проникновенно, – Когда я говорил, что хочу жить в аниме, то имел в виду какой-нибудь милый гаремник, а не вот это всё.

– Извини, – повернулся к сестре, – Минута слабости.

– Гаремник? – нахмурилась та, – Серьёзно?

– Мне четырнадцать, – напомнил Токи поспешно, – имею право на ошибку…

– С каждым днём всё меньше.

– На самом деле, – поправился брат, – мой любимый жанр, когда девочки пьют чай с тортиком. Но время чаепитий, похоже, прошло.

– Она же поправилась. Разве это плохо?

– Плохо, – вздохнул Токи, – наступает немного позже. А в начале кто-то обязательно спрашивает: «Она же поправилась. Что в этом такого?»

Своего рода извращённая логика в этом действительно была.

– Ладно, – выпятила губу Аска, – А есть что-нибудь, что в рамках такой истории можно предпринять?

– Свалить, – ответил Токи убеждённо, – Желательно, до того, как она началась. Ты ведь ещё не отпустила «ухмылку»?

– Нет, – Аска с беспокойством подумала, что брат, кажется, дурака всё-таки не валяет.

– Тебе не кажется, что принимать решения, опираясь на вымышленные сюжеты, немного недальновидно? – сделала она ещё один заход.

Токи помолчал, подбирая слова.

– Я никогда не видел, чтобы больная раком старушка делала стойку на руках после того, как таинственный незнакомец подарил ей розу. А ты?

Аска поморщилась.

– Мы вошли в неведомые воды, – продолжил Токи, – Люди не рассказывают таких историй. Значит, она происходит впервые сейчас, либо те, кто стали свидетелями чему-то подобному, уже не могут ничего рассказать.

– Смотри, – он кивнул на витрину пекарни.

На грифельной доске перед входом красовалась надпись «Всё бесплатно».

– Ого! – Аска заглянула в витрину, – С чего бы это?

За стеклом с гирляндой рогаликов было пусто – никто не стоял за прилавком, только высился одиноко старинный кассовый аппарат. Булочки, пышки и даже миндальные коржики, обычно не долёживавшие до полудня, лежали в корзинах нетронуты.

– Вот и я думаю – с чего? Только покупателей всё равно нет. И продавца тоже.

В глубине пекарни на высокой стойке покоился фирменный торт Кая, предназначенный изображать Тариок в миниатюре и будораживший воображение Аски все детские годы. Булочник, очевидно, начал его украшать, но прервался: на покрытом лимонной глазурью бисквитном холме уже вздымалось несколько марципановых башенок, но большая их часть лежала невостребована тут же на подносе. Представить, что Кай оставил свой шедевр незавершённым, найдя более важные дела, действительно было сложно.

Аска хмыкнула. Брошенная хозяином булочная усилила чувство поселившегося в городе непорядка.

– Ладно, – зашла она с другой стороны, – Мы с тобой – люди свободные. А мамы работают. Их ты как убедишь?

– Сегодня суббота, – напомнил Токи, – Но ты права, у меня и правда не выйдет. Убеждать будешь ты.

– С чего бы? – удивилась Аска, – Идея-то твоя.

– Ты кого угодно на что угодно уговоришь, практически твоя суперспособность.

Аска скривилась с сомнением.

– Не забыла, – пошёл в атаку Токи, – что Юнке сказала, когда я с ней в торговом центре застрял?

– Пошутила, – смешалась Аска, – неудачно. Юнка что-то про обновление гардероба выдала, а я ляпнула, что пора бы алгоритмы принятия решений обновить, если второй час куртку выбрать не может. И чё-то она загрузилась…

– У Юнки на работе какая-то штука не выходила, – пояснил Токи, – а после твоих слов что-то в голове забрезжило. На куртку пофиг стало, только до компа добраться хотела. Ты меня тогда реально спасла.

– Случайность, – буркнула Аска.

– А когда Иргри на тётю Оз наехала, что та ягоды с её кустов жрёт, и грозилась полицию вызвать? А ты взяла и реально вызвала! Иргри потом полдня объяснения давала!

– Довела идею до абсурда, – понимая, куда клонит брат, Аска по привычке отбивалась.

– А помнишь, – выложил тот главный козырь, – в началке старая Лина всех «девочками» и «мальчиками» называла, а одну тебя по имени? Как так вышло?

– Наглая я была, – потупилась Аска, – в первом классе. Мне Риса перед школой «Приключения Заморыша» читала, а там сплошь старинные обращения – «девочка», «юница», «хозяйка» – вот это всё. Назвала в ответ «многолетней госпожой Линой».

– А она? – брат болезненно поморщился.

– Сказала, что обычной «госпожи» было бы достаточно. С тех пор так «девочкой Аской» и звала, пока я в продолжайку не ушла. Немного стыдно, конечно, но она, кажется, каждый раз получала удовольствие, так что, думаю, мы в расчёте.

С улицы Кавалеристов свернули на Кирасиров.

– Сейчас, кстати, не назвала, – невинно заметил Токи.

– Я заметила, – Аска нахмурилась, – Это как раз напрягает больше всего.

Переменившись лицом, брат замер на месте, остановил жестом Аску: на пустой улице позади гулко раздались чьи-то шаги. Бросившись через дорогу, Токи распахнул дверь подъезда напротив и тут же метнулся обратно, протащив Аску к ближайшей парадной. Толкнув внутрь сестру, юркнул следом. Удержал дверь рукой, предупреждая удар доводчиком.

«Что за дела?» – собиралась спросить Аска, но брат приложил палец ко рту и кивнул на проход вглубь – подъезд был сквозным.

Прохлада вестибюля, ряды почтовых ящиков, дверь во двор. Под самым крыльцом вздымались к небу широкие ягодицы квартальной управляющей Итты в перепачканных землёй рабочих штанах. На газоне в живописном беспорядке валялись разбросаны коробки с цветочной рассадой. Токи указал кивком влево, тихо двинувшись вдоль стены. Миновали Итту – занятая посадочными работами, она не заметила подростков. Позади хлопнула внешняя дверь – кто бы ни шёл по улице, трюк с двумя дверьми его не обманул.

Поднявшись по ступенькам к соседнему подъезду, Токи с Аской скрылись за дверью. Став под открытой форточкой, прислушались.

Хлопок двери. Шаги. Голос сестры Глинк.

– Тебе помочь, Итта?

– Спасибо, – отозвалась та, – Какая красивая…

Вздох. Пауза. Ещё вздох.

– Пройду по квартирам, – невпопад продолжила Итта.

Обнаружив задвижку, Токи клацнул щеколдой: теперь чтобы попасть внутрь, понадобится ключ. Кивнул – «Погнали» – и брат с сестрой возвратились на улицу.

– Зачем мы от неё убегаем? – поинтересовалась Аска, пытаясь поспеть за Токи.

– А зачем она за нами пошла? – пожал тот плечами, сворачивая в подворотню.

– Может, мы что-то оставили? – Аска последовала за братом в арку.

– Не оставили, – качнул тот головой, переходя на бег, – А вот она рабочее место оставила. И пациентку.

– Странно, – согласилась Аска.

– Меня другое интересует, – часто дыша, проговорил Токи, – «Какая красивая» – сказала Итта. «Красивая» – что?

Запыхавшись, Аска дёрнула плечами.

Пройдя ещё одной аркой, вывернули к аллее Алебардистов.

– Мне кажется, – Токи поднёс к лицу зажатый в кулаке ингалятор и, не воспользовавшись, опустил, – что речь шла о розе.

Выдохнув, припустил к дому. Отстав на пару шагов, Аска бежала следом, чувствуя, как холодком разливается в животе понимание того, что разговора с матерями не избежать.

– Технически, – достигнув до калитки, предприняла последнюю попытку, – ничего по-настоящему необычного мы не…

– Ты же смотрела анимы, – Токи приоткрыл калитку, пропуская сестру внутрь, – Если видишь что-то по-настоящему необычное, жить тебе осталось ровно до конца сцены.

Оглядел всё ещё пустую улицу, скользнул во двор.

– Если, конечно, ты не главная героиня, – замкнул калитку сперва задвижкой, потом цепочкой, – Но, по правде сказать, не знаю, что хуже – чтоб сожрали в первом же эпизоде или мучиться весь сезон.

– Поэтому, – заметила Аска, – мальчиков и делают героями куда реже. Тяга к саморазрушению слишком…

– Это называется «рациональность», – хмуро ответил Токи, осторожно заглядывая в дверной проём и озираясь.

«Воспитывать обалдуя и воспитывать», – покачала Аска головой.

Коридор с кухней были пусты: видимо, Риса тоже ушла наверх.

– Заметишь розу, – предупредил Токи, поднимаясь по ступеням, – сразу валим.

– С чего бы… – начала Аска.

– Частый троп, – пояснил Токи, – герои возвращаются, а родителей уже того…

Аска только вздохнула.

Через полминуты брат с сестрой вошли в кабинет. Пробежав взглядом по комнате, никаких роз Аска к своему облегчению не обнаружила: не то чтобы теория Токи выглядела убедительно, но накрутить сестру ему удалось.

Мамы шагали друг навстречу другу, каждая на дорожке своего тренажера, разделённые двумя мониторами. Юнка в больших наушниках пролистывала строки кода, задумчиво кивая в такт мыслям. Риса водила перед монитором руками, меняя переливы света на хитро сплетенных кольцах.

Аска приблизилась.

Риса смахнула кольца с экрана, соскочила с дорожки.

– Как сходили?

– Мы должны уехать из города.

Риса тронула переносье очков, опустила руку – они и без того сидели крепко.

– Я имею в виду – мы все, – Аска повела вокруг руками, – Прямо сейчас.

– Что случилось?

– Случилось… Случилось то, что Токи в кои веки может оказаться прав.

Мама наклонила голову набок.

– Жопа, – выдохнула Аска, – В общем…

Она собиралась рассказать о старой Лине, ставшей вниз головой, о нераспроданных миндальных коржиках, и об анимах, в которых все умерли, но вдруг передумала.

– Знаешь… – сказала она вместо этого, и слова потекли скороговоркой, – Есть такие картины, которые на первый взгляд вроде обыкновенные, а когда начинаешь приглядываться, там много-много мелких жутких деталей: у кого когти вместо ногтей или на тарелке мертвечина вместо нормальной еды, или руки с ногами не в ту сторону гнутся.

Мама медленно кивнула.

– Вот наш город сейчас как такая картина, и времени, чтобы оторвать от неё взгляд почти не осталось.

Повисла пауза.

– В Бакру? – уточнила Риса, переведя взгляд с дочери на сына и обратно.

Аска быстро закивала.

– Надолго?

– Три дня, – сказал Токи из-за сестриной спины, назвав цифру, похоже, наобум.

Мама перевела взгляд на Аску.

– «Ухмылка»?

Та кивнула.

Риса подошла к жене. Юнка опустила наушники на шею.

– Да?

– Мы уезжаем из города, – сказала Риса, – Прямо сейчас.

– В чём дело-то?

– Пошли, – Риса мотнула головой, – Документы захвати.

Юнка схлопнула ноут, остановила тренажёр.

– Иду. Так что случилось-то?

– Аска по дороге расскажет.

Вчетвером они спустились в холл, вышли на крыльцо. Пока Юнка запирала дверь, Аска огляделась. Улица уже не была пуста: со стороны площади медленно приближалась старая Иргри, жившая напротив. Достигнув соседской «улыбки», присела, будто разглядывая колесо.

– Та, вишнёвая? Пошли.

Риса уселась за руль, Юнка рядом, Токи с Аской позади.

– Пристегнулись?

«Ухмылка» тронулась, оставила позади Иргри: соседка поднималась на ноги, тусклый блеск в руке.

– Кажется, – обернулась Риса к Аске, – понимаю, о чём ты говорила.

Крутанула руль, объезжая брошенный на проезжей части велосипед.

– Мне-то расскажите, – Юнка крепче прижала к себе рабочий ноут.

– Приблизительно об этом, – Аска проводила глазами танцующую на лестнице меж двух домов пару, – Много маленьких странных вещей.

Ей показалось, что танцующие упали, покатившись по ступеням вниз, так и не расцепив объятий, но машина уже свернула, выехав на площадь. В самом центре цветочного герба стоял, глядя в небо, булочник Кай, окружённый оранжевыми звёздочками ноготков.

– Пожалуй, слишком много, – согласилась Риса, прибавив ходу.

Выехали за город. В жёлтых рапсовых волнах несколько тёмных точек нагоняли одиночную. Нагнали, постояли вместе, и неторопливо двинулись обратно, в сторону города.

– В новостях ничего не было? – Юнка полезла в телефон.

– Грузись, зараза, грузись, – зашептала ему.

Токи вертел головой по сторонам, ничего не говоря и мрачнея с каждой минутой.

Миновали усадьбу – ворота с кованым гербом заперты, по решётчатой ограде карабкаются вверх люди. Бросив на них короткий взгляд, Риса вдавила газ ещё сильней – умная панель тут же закурлыкала, предупреждая о превышении скорости.

– Не грузится! – недоверчиво глядя в телефон, сообщила Юнка, – Перезапущу, пожалуй.

Проехали указатель к трассе, свернули на выезд и тут Риса затормозила. Уткнувшись в полосу ограждения, впереди стоял автомобиль, в котором Аска опознала «улыбку» тёти Оз: водительская дверь открыта, двигатель не заглушен. Чуть дальше посреди шоссе стоял в полный рост полицейский «лягушонок», водя из стороны в сторону искателями. У широких его ступней что-то темнело.

– Приехали, – сказала Риса.

Матери вышли наружу. Аска повернулась к брату.

– Жопа, – согласился Токи, прежде чем она успела что-то сказать, и выбрался из машины.

Аска последовала за ним. Ветер заставил поёжиться, застегнуть молнию. По обе стороны дороги шелестел рапс, вблизи выглядевший намного более зловещим, чем из окна автомобиля.

Держа руки приподнятыми кверху, Риса приблизилась к «улыбке».

– Так, – бросила взгляд назад, – Близко не подходим. Тут Оз лежит.

– Жива?

– Вроде дышит. Попробую оттащить.

Юнка с детьми сгрудились возле «улыбки».

Оз лежала на боку, одна рука вытянута, другая под головой – будто прилегла вздремнуть. Став на четвереньки, Риса поползла к дрону.

– ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН! – ожил тот, – КАРАНТИННАЯ ЗОНА!

– Что он несёт? – Аска присела от неожиданности.

– У этой рухляди ограниченный набор программ, – пояснила Юнка, – Скорее всего…

– ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ И ОЖИДАЙТЕ ПОМОЩИ!

– …карантин выбрали, потому что другого сторожевого режима у него нет.

– НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!

«Лягушонок» лязгнул, поднимая конечности. Риса поспешно опустилась на асфальт.

– Ну или потому, что в этом режиме может наносить вред людям, – кисло закончила Юнка.

– Что, прям насмерть? – оживился Токи.

Юнка пожала плечами.

– Обычно током шарашит или резиновыми пулями. Есть боевой заряд или нет – лучше не проверять.

– Зачем сержант его тут выставил?

Токи поджал губы:

– Чтоб никто не выехал.

– Но зачем?

– Видимо, чувак, которого ты видела, навестил участок, вручил розу сержанту, а то и обоим, и теперь полиция работает на него.

Аска скептически приподняла брови.

– Скорее всего, участок был первым местом, куда он направился.

– А вторым?

– Проверь телефон, – Юнка оторвала взгляд от мобильника.

Аска разблокировала экран.

– Нет сигнала.

– Вторым делом, – заключил Токи, – он привёл в негодность базовые станции.

Риса перехватила Оз за плечи, потащила прочь под аккомпанемент дрона.

– Вниз! Вниз! – начала выкрикивать Юнка, опуская правую руку, будто придавливая что-то кулаком.

С каждым выкриком Риса распластывалась на асфальте.

– Нижние поля зрения у него так себе, – пояснила Юнка, – Вниз! Может засечь, только когда местность сканирует.

– Извини, – кротко поинтересовалась Аска, – Откуда ты всё это знаешь?

– Вниз! В студенчестве мы с твоей мамой… Вниз! …изрядно от таких побегали. Их обычно… Вниз! …слали демонстрации разгонять.

С последним выкриком Юнка подхватила Оз за воротник и протащила несколько шагов. Рядом, поднялась, отряхиваясь, Риса.

– Какая, – спросила она Токи, – у нас рабочая гипотеза?

– Вторжение, – ответил тот, не задумываясь.

Риса кивнула.

– Рядом с ней там не было цветов? – Токи обшарил тётку подозрительным взглядом, – Роз, например?

Прищурившись, глянул в сторону дрона:

– Вон там краснеет что-то…

– Кровища, – буркнула Риса, – Она башку рассадила.

Достав из «ухмылки» бутылку воды, Юнка спрыснула своячнице лицо.

Оз зашевелилась, открыла глаза и простонала:

– Ссука сержант… Засудила б паскуду.

На лбу у неё красовался багровый кровоподтёк, волнистые обычно волосы, спаявшись с запёкшейся кровью, покрыли неровной коркой висок.

– Он, конечно, не молодец, но тебя-то что на дрона понесло?

– Велел приблизиться, – Оз осторожно села, прислонившись к машине, – Документы проверить. Потом заорал про карантин и – бдыщь.

– Видимо, как раз программу сменили.

– Тётя Оз, а куда ты ехала? – невинно поинтересовался Токи.

– Соседи третий день стены красят, – нахмурилась та, – Весь дом провоняли, сволочи.

Аска подумала, что технически это ответ не ответ на вопрос «куда», но Токи уже задал следующий:

– Видела что-нибудь необычное?

– Мужчину, нездешнего, в костюме? – уточнила Риса.

– Фокусника? Видела. Раздавал на площади розы: подходил к людям, что-то спрашивал, давал цветок.

– И что необычного?

– Не сезон, – Оз помотала головой, приходя в себя, – Да и раздал он больше десятка, а у самого ни мешка, ни цилиндра завалящего. Непонятно, откуда брал. Уж очень достоверный фокус.

– Вы-то куда всем семейством ломанулись? – сфокусировала она взгляд на Аске.

– Жопа какая-то в городе творится, – ответила та неохотно, – Дрона этого сержант выставил. Как обходить будем?

Юнка поморщилась:

– На машине не получится – удалённо двигатель заблокирует. Рухлядь рухлядью, а кое-что умеет. Так что либо проползти, либо в обход – по полю. Отсюда километра полтора до трассы, там, повезёт, попутку поймаем.

Риса смерила взглядом колышущийся рапс за оградой.

– Какие заросли… Они всегда такие здоровые были?

– Глубоко заходить не надо, – сказала Юнка, – Тепловизора у него нет. Просто скрыться из виду. Пройдём мимо дрона и выйдем на дорогу за его спиной.

– Не знаю, – Оз, кряхтя, поднялась на ноги, – Смогу ли проползти. Давайте лучше по полю.

– Пошли, – двинулась к ограждению.

– Стой, – не согласилась Риса, – Надо проверить дорогу. Потом пойдут остальные.

Оз пожала плечами.

– Кто пойдёт?

Повисла пауза.

– Ладно, – вздохнула она, – буду добровольцем.

Неловко перевалилась через ограждение, махнула на прощание рукой:

– Не поминайте лихом.

Исчезла в кустах.

– За нами никто не гнался, – наморщив лоб, Токи устремил взгляд на сомкнувшиеся за Оз жёлто-зелёные заросли, – Почему?

– «Лягушонка» недостаточно? – вопросом на вопрос ответила Риса.

– Слишком просто, – покачал Токи головой, – Должно быть что-то ещё… Двойное дно…

– Тётя Оз, – озвучила сомнения Аска, – Но у неё не было розы.

– Мы не верим Оз? – уточнила Риса, нахмурившись.

– Мы не верим никому, – констатировал Токи.

Оз тем временем показалась позади дрона. Замахала руками и села, опустив голову, на ограждение.

– Пойдём за ней? – махнула рукой Юнка.

– Погоди, – Риса схватила её за плечо, – Давай ещё я пройду. Если всё будет хорошо, уже вы втроём.

– Зачем такие сложности?

– Что-то тут и правда не так, – Риса заглянула в телефон, поморщилась, протянула Юнке:

– Соедини со своим, чтобы связь была.

Юнка закатила глаза:

– Идти-то всего ничего.

Но телефон взяла. Уложила оба на капот, поводила пальцами по экранам.

– Готово.

Риса подхватила телефон, вставила в ухо гарнитуру, перемахнула ограждение. Скрылась в зарослях.

– Поставь на громкую, – шёпотом попросил Токи.

– Уже.

– Отошла шагов на пять, – раздался голос Рисы, – Иду вдоль дороги.

– Поняла, что мне не нравится, – продолжила она, – Тут пчёл нет. Над каждой клумбой уже носятся, звон стоит. А здесь – тишина, только листья шелестят.

– Прошла дрона, – сообщила Риса, – Всё споко… Ай! Твою мать!

На том конце зашуршало.

– Что случилось?

– Споткнулась.

– Кажется, куст ухватил за ногу. И держит.

– Ну, может, не ухватил, но очень неудачно получилось.

– Стебель намотался вокруг ноги, и не освободить. Есть у кого нож? Оз! Оз!

Оз проковыляла к зелени.

– Ты хочешь освободиться? – послышался её голос из телефона.

Что-то в этом вопросе не понравилось Аске. Она подняла глаза на Токи и увидела, как исказилось его лицо.

Позади прошуршали и смолкли шины. Обернувшись, Аска увидела, как из полицейской «усмешки» выбирается сержант. Токи дёрнулся к обочине и отшатнулся: кусты рапса расступились, пропуская Оз. В руке она действительно держала кухонный нож. Следом шла Риса, вид у неё был ошалевший.

Сержант гостеприимно распахнул дверцу.

– Надеюсь, – страдальчески свёл брови домиком, – у вас хватит ума не бегать по полям. Такая бездарная трата времени…

Выглядел он как обычно, разве что вид не такой усталый. Ремень застёгнут на пару дырочек туже, словно полицейскому удалось-таки сбросить опостылевшие килограммы.

– Тримм, – нахмурилась Юнка, – что за херь вообще происходит?

– В самом деле хочешь всё понять? – оживился сержант.

– Хорошая попытка, – встряла Аска, – но нет.

– Смотри-ка, – хмыкнул Тримм, – разобралась.

– Всегда кто-нибудь разбирается, – покачала головой Оз, – столько с ними хлопот.

– Отгоню «ухмылку», – кивнула Риса жене, – встретимся в отделении. Езжайте пока с сержантом, он попробует объяснить, что к чему.

Токи машинально шагнул к «усмешке», но Аска схватила его за воротник.

– Стоп, – сказала она, – Я не хочу, чтобы мне указывали, что делать. Чтоб кто-то притворялся моей мамой или тётей, или знакомыми и пытался мной манипулировать. Чтоб пытались подловить дурацкими вопросами вроде «Хочешь всё узнать?» или «Хочешь стать счастливой?»

Её снова понесло:

– Не хочу, чтоб пытали и спрашивали: «Хочешь остановить боль?» Давали яд и спрашивали: «Хочешь жить?» Или держали в западне и спрашивали: «Хочешь освободиться?» Не хочу, чтобы запугивали, пичкали наркотиками, наводили галлюцинации или как-то иначе влияли на чистоту моих суждений.

– Столько хлопот, – повторила Оз, пряча нож за отворот куртки.

– Хорошо, – пожала плечами Риса, – этого не будет.

Токи перевел взгляд с Рисы на Аску и обратно.

– Я хочу заключить такое же обещание.

Аска толкнула Юнку в спину.

– И я, – очнулась та.

– Значит, чистое убеждение, – задумчиво сказала Риса, подходя к автомобилю, – Ладно.

«Седины-то уже нет, – поняла Аска, проводив её взглядом, – Морщинки возле глаз ушли. Вообще, как будто выспалась».

– Обещания заключены, – кивнул сержант.

Риса улыбнулась:

– Увидимся.

Села за руль. «Ухмылка» скрылась из виду.

– Ставлю на девчонку, – Оз побрела к «лягушонку».

– Подойдите ближе, – проскрипел тот, – Поднесите документы к объективу каме… КАРАНТИННАЯ ЗОНА! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!

Протрещали электрические разряды – раз, другой, третий. Окутавшись синеватым облачком дыма, Оз неторопливо улеглась на асфальт, приняв ту же позу, в которой её застали.

– Садитесь уже, – вздохнул сержант, – Дел невпроворот.

Юнка посмотрела на Аску. Та кивнула. Тронула за плечо Токи.

– Когда история уже началась, – с досадой произнёс брат, оторвав взгляд от горизонта, – так просто из неё не сбежишь.

Вместе они забрались в салон, машина тронулась, и скоро на дороге остались только уткнувшаяся в полосу ограды «улыбка», водящий из стороны в сторону искателями дрон и немолодая женщина, распростёршаяся у его широких ступней.