Преобладающие цвета у всех асмодиан — холодные. Холодная бледная кожа, волосы какого-либо холодного цвета, и одежду жители северной Атреи тоже носят в достаточно мрачном и холодном стиле. Давно минули те времена, когда даэвы — и люди, и эльфы — были единым народом. Асмодиане привыкли к своей новой жизни, к условиям, в которых им суждено выживать. Привыкли и к своему новому облику, что кардинально отличал их от элийцев, с которыми асмодиане стали враждовать. Честно говоря, никому из жителей северной Атреи уже и не хотелось быть похожим на того, кто ныне стал заклятым врагом.

Поэтому появление в Исхальгене рыженькой девочки с явно элийским цветом кожи стало поводом для шепотков.

Именно из-за тепло-телесной кожи Чески асмодиане сразу понимают, что она — полукровка. Что кто-то из ее родителей был элийцем. Конечно, никто, кроме Мунина, не знает, как эта девчонка оказалась в деревне Альдер, ведь в то время, когда ее еще младенцем принесли в шатер к даэву-изгнаннику, остальные исхальгенцы еще спали, не считая пары охранников из числа шайки Уль Го Ррына, конечно. Но им и не нужно знать. Необычный по асмодианским меркам цвет кожи — это достаточный повод для перешептываний и временами даже подколок.

Двухлетняя Раэлина в то время тоже спала и не могла видеть, как в деревне появилось необычное дитя. Но ей тоже было незачем знать подробности. Подросши немного, Раэлина, несмотря на внешнюю холодность, подружилась с рыженькой девочкой благодаря ее веселому, яркому характеру. Даже элийский цвет кожи не стал помехой для этой крепкой дружбы. Есть хвост и маленькая гривка — значит, асмодианка. А то, что кто-то там шепчется о происхождении девочки — шедимы такому судьи.

Раэлина не задавалась никакими вопросами. Она просто охотно проводила время с Ческой, они вместе играли, вместе читали книжки в библиотечке Мунина и даже ели за одним столом. Несмотря на разное происхождение, девочки называли и поныне называют друг друга сестрами. Глядя на них, их и вправду можно принять за неразлучных сестренок: старшая холодная, как лед, а младшая — яркая, живая, как пламя. «Лед и пламя» — так и прозывают асмодиане неразлучных подруг.

Но из разных уст эти слова звучат по-разному. Кто-то говорит это со снисходительной улыбкой, как, например, дядюшка Мунин. А кто-то — с презрением, как некоторые жители Пандемониума, преимущественно из района Анхейла. Эти горделивые аристократы и так не терпят, как они выражаются, «оборванцев из Исхальгена», а тут две таких «оборванки» свободно разгуливают по Пандемониуму. Мало того — они еще даэвами стали, не достигши совершеннолетия! И как вишенка на торте — одна из этих оборванок является полукровкой. Это видно по ее цвету кожи.

Другие пандемонийцы со временем смогли проглотить тот факт, что девочка, чья асмодианская кровь разбавлена элийской, получила темные крылья. Но только не асмодиане из района Анхейла. Для них полукровка среди даэвов Асмодеи — по-прежнему как кость в горле, насмешка над шедимами, плевок в лицо Асфелю, несмываемое позорное пятно на теле северной половины Атреи.

А однажды, когда юные даэвы, наслаждаясь заслуженным отдыхом после миссий в Альтгарде, прогуливаются улицами Пандемониума, они недалеко от арены Триниэли натыкаются на одного темного эльфа из района Анхейла, который, как шепотом заметила Ческа, очень похож на того асмодианина, которого она как-то нарисовала вместо планируемого портрета Раэлины.

И аристократу ничего не стоило бы просто пройти мимо, но нет, надо было ему остановиться, смерить девочек презрительным взглядом, скрестить руки на груди и сказать:

— Да, наслышан о вас. Исхальгенские выродки, юные выскочки, чудом выбившиеся в даэвы, — черноволосый асмодианин презрительно хмыкает, скользит по ним взглядом. — Удивлен, что Асфель решил вас наделить таким даром… Особенно тебя, проклятое элийское отродье, — голос темного эльфа еще больше сочится ядом и презрением, когда он фокусирует внимание на Ческе.

Та же смотрит на эльфа негодующим взглядом, уперев руки в боки, сужает глаза.

— Я асмодианка, — выплевывает она, опережая решившую было вмешаться подругу, глядя прямо в его белоснежное, даже белее, чем у самой Раэлины, лицо. — Когда я вырасту, у меня обязательно отрастут когти… и я расцарапаю ими твой белоснежный лик, — к концу фразы Ческа шипит сквозь зубы. В ней нет ни капли страха. Конечно, в отличие от Агвира из Исхальгена, этого темного эльфа вряд ли можно заткнуть, обманув зачарованными шахматами и заставив изображать из себя чучело, но за словом рыжая асмодианка в карман не лезла тогда и не лезет сейчас.

— Твоя дерзость только подтверждает твою сущность, — надменно фыркает аристократ и, даже не обратив внимание на то, что Ческа показала ему язык, оборачивается к Раэлине, которая тоже не в восторге от его присутствия. — А ты… — темный эльф тянет с не меньшим презрением. — Темная эльфийка, с благородной внешностью, а пахнешь Исхальгеном и водишь дружбу с грязнокровкой. Только позоришь нашу субрасу, — он еще раз фыркает и, не желая более тратить время на препирания с «грязными оборванками», идет восвояси.

Раэлина же угрюмо супится, глядя ему вслед. Ческа тоже смотрит и не скрывает своего презрения во взгляде. Наконец девочки решают пойти на площадь и отдохнуть там, забыв об этом высокомерном и гордом вельможе. Только Раэлина в этот раз почему-то не читает книгу сказок Атреи, хотя обычно она почитывает, главным образом о золотом вивиане и жадном юноше, когда они с Ческой отдыхают на площади. Сидит, в раздумье обхватив ладонью подбородок.

Ческа, конечно, замечает, что ее подруга какая-то задумчивая. Рыжая девочка сперва колеблется, но потом все же садится рядом с Раэлиной и осторожно трогает ее за плечо.

— Ты чего? — спрашивает несколько обеспокоенно, и темноволосая асмодианка оборачивается на голос названой младшей сестры.

— Я думаю о том, что… — Раэлина сглатывает непрошеный ком, порывисто выдыхает и только после небольшой паузы продолжает: — У меня действительно благородная внешность, в этом тот темный эльф был прав. Но… почему же тогда мне так… посчастливилось появиться на свет именно в Исхальгене? О своих родителях помню только то, что они посчитали меня мертвой только потому, что я не плакала. И оставили. А я, как оказалось, родилась живой и вполне себе здоровой. И пришлось мне учиться самостоятельности даже не с раннего детства, а с младенчества… — темная эльфийка прикрывает глаза, предаваясь давним воспоминаниям.

— Не забивай себе этим голову, Райли, — Ческа покровительственно кладет руку Раэлине на плечо. — Я считаю, что тебе в самом деле посчастливилось родиться в Исхальгене. Будь ты, к примеру, фернонка или пандемонийка, мы бы навряд ли познакомились, — рыжая асмодианка хитро улыбается и подмигивает подруге. Впрочем, улыбка тут же сползает с лица, и Ческа принимает более серьезный вид. — По крайней мере, у тебя оба родителя уж точно были чистокровными асмодианами. А вот у меня… у меня история поинтереснее.

Ческа на несколько минут замолкает и тоже будто бы о чем-то задумывается. Так они сидят на скамье какое-то время, а потом девочка вздыхает и начинает говорить:

— Шепчутся обо мне не просто так. По одному моему виду становится понятно, что кто-то в моем роду был элийцем. Ведь такой кожи, как у меня, у настоящих асмодиан не должно быть, — Ческа хмыкает, в задумчивости теребя свой озорной хвостик. — Моя внешность не обманчива. Помнишь, мы не так давно услышали от того шиго в таверне Афельбайн историю любви асмодианки и элийца, которая окончилась изгнанием их обоих?

— Помню, — Раэлина медленно кивает головой, — и я даже подумала, что это как-то связано с тобой, ведь неспроста эти все перешептывания… Но все никак не решалась спросить тебя об этом напрямую.

— Так вот… твое чутье не подвело, — серьезно констатирует Ческа. — История, которую нам рассказал шиго, умалчивает о том, что влюбленная пара укрылась в Исхальгене, и асмодианка умудрилась понести от своего возлюбленного. Вот только элиец не дожил до рождения ребенка. То ли он был убит местными головорезами из шайки Уль Го Ррына, то ли просто не приспособился к жизни в холодном климате Асмодеи… — девочка нервно хихикает, но тут же снова серьезнеет. — В любом случае асмодианке пришлось вынашивать и рожать в одиночестве. Быть может, Асфель в конце концов сжалился над ней, потому что она и роды чудом пережила, и привела в Атрею дитя…

— Это ты, — шепотом произносит Раэлина, вглядываясь в оранжевые глаза Чески и беря ее за обе руки. — Ты и есть то самое дитя, верно?

— Да, — согласно кивает рыжая асмодианка. — И мой дядя Мунин приходится братом моей матери. Она же и принесла меня в деревню Альдер под покровом ночи, прежде чем уйти в далекое странствие и найти в нем успокоение. Мунин, кстати, был единственным, кому его сестра могла открыто рассказать правду, которую он потом передал и мне. Ему незачем было таиться. Ведь по моей коже все равно в конце концов опознали бы полукровку… И ведь опознали. Им даже подробностей не нужно было знать.

Завершив повествование, Ческа замолкает и смотрит в аметистовые глаза Раэлины. Кажется, она видит в них соучастие и понимание. И не ошибается, ведь в следующую секунду темная эльфийка приобнимает свою подругу за плечи.

— В конце концов сейчас мы с тобой обе — даэвы и защитницы Асмодеи, — Раэлина шепчет, привлекая Ческу к себе. — А твое происхождение совершенно не повлияло на твои крылья — они так же темны, как и мои, — асмодианка улыбается, слегка отстранившись.

— И у меня, как у всех асмодиан, есть иммунитет к холоду. А еще хвост и грива, — довершая мысль Раэлины, Ческа встает и гордо демонстрирует свой рыжий хвост. — А значит, я всегда считала и имею полное право считать себя асмодианкой. Что бы там ни говорили, — сделав такое категоричное заявление, рыжая девочка упирает руки в боки. — А теперь, пока нас не отправили на новую миссию, предлагаю сходить за покупками. Считаю, что нам просто необходимо купить свитки телепорта, да и лукарства нам бы тоже не помешали…

— Ты хотела сказать — лекарства, — с улыбкой поправляет Раэлина и также встает со скамьи. — Да, пока еще нам вести не присылали, но могут прислать в любую минуту. И мы должны быть готовы к этому.

И, переглянувшись между собой, девочки — Ческа чуть ли не вприпрыжку, а Раэлина более спокойным шагом — идут в направлении к Торговой улице.