Учительская в настоящий момент была единственным уединённым тихим местом во всей школе ангелов и демонов. До неё, отдалённой от классов и выходящей окнами в противоположную от арены для крылоборства сторону, не доносились ни смех выпускников, обсуждающих свои последние задания на Земле со смертными, ни рык одомашненных драконов, ни далёкие крики птиц. Сейчас они, казалось, принадлежали чайкам.

      Именно от этой какофонии звуков у младшего воспитателя, ввалившемуся в учительскую стремительно, звенело в ушах. Впрочем, он уже был в этом не сильно уверен. Вдохнув и выдохнув, стараясь очистить голову от жужжащих, подобно разъярённому улью диких пчёл, мыслей, молодой мужчина прижал руку ко лбу, опираясь вороными, крепкими крыльями о дверь. Серебряные кольца, плотно сидящие на каждом пальце, приятно холодили кожу лица, и, остудившись, воспитатель решительно распахнул светлые глаза. Кивнув едва зримо сам себе, демон подошёл к столу у окна, выделенному ему лично директором Кроули, который особенно иронично улыбнулся на вручении оного первому за многие лунные годы демону в педагогическом составе райского факультета. Стол был покрыт трещинами и одна его ножка была едва зримо короче остальных. Так, что замечал это только Геральд, когда садился за него заполнять многочисленные журналы.

      Но сейчас он был настолько захвачен идеей, что даже лёгкое шатание стола его не остановило. Демон достал из ящика пергамент, чернила с пером, и старательно начал писать письмо.

      Геральд занимал должность младшего воспитателя лишь два семестра, но, несмотря на малый стаж, за время от окончания обучения и до зачисления в школу юных бессмертных в качестве сотрудника, он успел набраться опыта. Отовсюду и понемногу: когда нянчился за символическую плату с новорождёнными демонятами, проглатывал книги по различным преподавательским подходам на курсах профессиональной подготовки, сдавал экзамены на профпригодность. Чёрные крылья, стоило ему войти в аудиторию, раз за разом становились предметом всеобщего обсуждения как и у белокрылых бессмертных, избравших профессию учителя, так и у приёмной комиссии.

      Геральд бы не был в этом так уверен, если бы его не отправляли на пересдачу шесть раз. Больше, чем среднестатистического бессмертного, в два раза, как он позже подсчитал. Но он упрямо приходил на каждую, пока после последней попытки его не вызвали письмом с ангельской печатью в отдел департамента образования в Цитадели. Там-то демон и встретился впервые с главнейшим бессмертным своей альма-матер, которую он покинул совсем недавно.

      За все лунные годы его обучения директор Кроули ни разу не удостоил своим визитом студентов. Это Геральда не удивляло. Пожалуй, их курс был на редкость беспроблемным. Непризнанные, тенью передвигающиеся в коридорах, и глаз не поднимали на бессмертных сокурсников, ангелы прилежно учились, без лишней заносчивости, а демоны по большей части находились в Аду.

      Вероятно, была виной череда благоприятных событий: избрание супруги Сатаны, которое делало демонов через чур благодушными; принятие бо́льшего числа белокрылых выпускников на службу в Цитадель; хватка кадров среди крылолётчиков и прочих предназначенных для бывших смертных работ. Всё было так хорошо, что даже зубы скрипели.

      Видимо, Кроули подумал о том же, скользя водянистыми глазами по личному делу Геральда, что сидел в кресле напротив, сунув руки в карманы и осматривая со скукой просторный, светлый кабинет.

      — Демон Геральд, — прочёл он вслух, его голос, несмотря на внешний вид развалины, был твёрдым и звонким. — Значит, пробуете сдать экзамены на получение лицензии по преподаванию. В должность младшего воспитателя… Всё так?

      — Да, директор Кроули.

      Геральд повернул голову на собеседника, прежде чем ответить. Ему начало казаться, что его все плохо слышат, раз задают один и тот же вопрос бесчисленное количество раз. Кроули кивнул, листая его характеристику. Снова повисла тишина. Геральд уронил руку на подлокотник, браслет в виде цепи звякнул неприятно.

      — Разрешите задать вопрос, — Кроули едва заметно кивнул, погрузившись в чтение. — Мне будет позволено лечь в клинику? Потому что после шестого молчаливого завала экзамена, боюсь, мне придётся обратиться к специалистам для лечения кретинизма. Иначе я не могу понять, почему я не способен изложить окружающим то, что знаю наизусть.

      Высокопоставленный ангел тихо хмыкнул.

      — Драматично. Но нет, это вам не понадобится. Вы сдали… Как и пять раз до этого, — он взглянул на парня, отметив, что ни грамма удивления не скользнуло по его лицу. — Но у комиссии возникали раз за разом сомнения, стоит ли принимать вас в данную профессию, несмотря на блестящие результаты. Возможно, вы догадываетесь о причинах?

      Геральд кивнул, немного погодя. Кроули приглашающе взмахнул рукой, и демон начал загибать пальцы.

      — Моё происхождение, как демона. Родственные связи в виде дедушки, принимавшего участие в мятеже против Цитадели. Внешний вид… — добавил он с едва зримой усмешкой. — Я думал надеть на первую пересдачу официальный наряд, но предположил, что даже он меня всё равно не спасёт. Думаю, так обстоит дело.

      — Вы не ошибаетесь. Но насчёт первого вашего предположения, возьму на себя смелость возразить, — его выражение лица даже легчайшего проявления вежливости не имело, так что фигуру речи Геральд пропустил мимо ушей. — Ваше происхождение, как демона, не является обстоятельством отказа. В конце концов, мы равны пред ликом Шепфа вне зависимости от цвета крыльев. Напротив, несмотря на малое количество демонов, преподающих в школе, они все прекрасно образованы. Единственное, что немного смущает… Это то, что вы выбрали специальность преподавателя не адского факультета. А… младшего воспитателя. Такая вакансия открыта только на райском факультете.

      Парень едва зримо дёрнул носом и кивнул. Замочек на чокере, застегнутый под его шеей, закачался.

      — Всё верно.

      — Ранее эту должность занимали исключительно ангелы из-за того, что под их ответственностью будут находятся самые юные ученики, ангелы и демоны только-только вступающие в период адаптации. В виду специфики темперамента демонов, для этой работы их не пытались привлекать. И к тому же… Перспективы и карьерный рост не связаны с данной деятельностью. Максимум, что вас ждёт, это… Скажем, несколько общих предметов, руководство над экспедициями на задания в мир смертных, возможно, не приведи Шепфа, кресло директора, — он скрипуче хохотнул над своей неочевидной шуткой, Геральд воздержался. — Ваше упорство достойно похвалы, но оно настолько обескуражило членов комиссии, что они попросили меня принять решение самостоятельно. Убедиться, что вы точно осознаёте, куда идёте. Хочу также добавить, что для работы с детьми вам предстоит пройти всестороннюю проверку памяти и прошлого, особенно с учётом вашей родословной. Вы это осознаёте?

      Геральд снова спокойно ответил.

      — Да, директор Кроули. Я всё понимаю.

      — Я взглянул на ваши документы и не до конца понимаю ваше решение. У вас блестящие способности, — Кроули пытливо взглянул в его лицо. — Вы могли построить в Аду очень хорошую карьеру. Дослужиться до адмирона, позже, кто знает, может и до советника Сатаны.

      Геральд царапнул нервно палец ногтем и, спохватившись, быстро разжал ладонь. Он не хотел выдавать малейшую неприязнь к этим словам, тем более, что они звучали до боли логично. А потому заговорил тише, чем прежде.

      — Директор Кроули, поскольку я упомянул свою родословную, то хотел бы использовать данный аргумент для обоснования подобного решения. Я резко не согласен с тезисами своего… родственника о принижении демонов. Но не потому что я не вижу очевидного. А потому что мне искренне плевать, — от ёмкого слова крылья Кроули зашелестели. — Всё, что я вижу, это Равновесие, которое нарушается исключительно тем, что с одной и с другой стороны есть дурно воспитанные бессмертные. И ангелы, и демоны. Меня не беспокоят амбиции, а от задравших нос однокурсников, что сидят над бумажками небесной канцелярии, меня мутит. Это не имеет для меня никакого значения. Я хочу заниматься чем-то настоящим. Что, я надеюсь, принесёт плоды в будущем. К тому же, — он добавил более мягко. — Когда я обучался и решал, куда стоит пойти работать… ангел Мисселина подметила, что на ангельском факультете не хватает наставников-демонов. Это угнетает юных демонят. И их можно понять, ведь они наверху совсем не ориентируются, а направляют их исключительно ангелы, что вызывает определённые сомнения и страх. Из-за этого появляется агрессия, которая в свою очередь провоцирует ангелочков тоже отвечать злом на зло. Я сам прошёл подобный путь. Детская вражда взрослеет вместе со статусами ангелов и демонов, становясь опасной. Поскольку я столкнулся с осуждением со стороны сверстников, мне кажется правильным работать в школе. К тому же… Детишки куда более приятные собеседники, чем заносчивые бессмертные.

      Кроули снова окинул демона задумчивым взглядом, но в этот раз, кажется, более заинтересованно.

      — У вас занимательная риторика. Если бы вы такое обронили перед советниками Сатаны… Вас ждала бы судьба едва удачнее, чем у вашего предка.

      — По этой причине я здесь, а не там, — Геральд пожал плечами. — Вероятно.

      — Вероятно… — согласился директор. — Позволю себе откровенность. Вы мне и приятны, и нет. Но лишь по причине того, что я точно такой же заносчивый бессмертный. А вы молоды и амбициозны, считая, что работая воспитателем среди юных созданий, сможете изменить весь мир. Пожалуй, мы все были такими когда-то.

      Он хохотнул, протянув тогда Геральду телекинетически незнакомую бумагу, которая, развернувшись, одарила демона долгожданной надписью: «Экзамен на должность младшего школьного воспитателя успешно сдан». Парень решился на каплю искренности, вскинув уголки губ. Неужели он наконец-то это сделал? Несмотря на смешки ангела Мисселины, крики родителей, фырканье комиссии, он, демон, будет заниматься не только тем, чего от него ждут, а что он сам хочет? Геральд зачесал короткие волосы пятернёй со лба, убирая ниспадающие пряди, и кивнул почтительно.

      — Благодарю, директор Кроули. Вы не пожалеете.

      — Мне тоже хочется в это верить. Однако… Есть одна вещь, о которой вы не подумали. А я, признаться, слишком заинтригован, чтобы предупредить вас заранее.

      Геральд вопросительно вскинул бровь. Он сильно сомневался, что есть существенные подводные камни, которые он не учёл при выборе специальности, но вежливо уточнил у Кроули, чья улыбка стала напоминать усмешку.

      — Буду признателен, если вы поделитесь сейчас. Впрочем, сомневаюсь, что это многое изменит.

      — Сейчас вряд ли, вы ведь ещё не начали работать. Но по своему опыту, могу вас уверить: да, несомненно, если у вас складываются отношения с детьми, то место в школе лучший выбор, вот только… Вам придётся общаться не только с ними. Но и с их родителями.

      «Как же», — Геральд тогда и не дрогнул, лишь учтиво поблагодарив за предупреждение, но на деле про себя решив, что Кроули просто его пугает, как всякий опытный бессмертный новичка. Он судил по своей учёбе: да, к родителям обращались за различными разрешениями, опросами, порой вызывали из-за точечных конфликтов и прочего. Ангел Мисселина часто беседовала в коридоре с родителями студентов: ангелами, демонами, но ничего страшнее сверхвежливых, возможно дотошных со стороны заботливых мамочек, бесед, не происходило. А уж отвечать минимально и по делу Геральд научился.

      И в первый семестр так и было: ему досталась уже выпускная группа малышей, которые скоро должны были уже сдать тесты на повышение разряда и отправиться на настоящую учёбу. Курировала Геральда тогда немного дотошная ангел Емилия, которая всякий раз кричала на него, пока демон, сдавшись, не стягивал с себя пирсинг из ушей и кольца с пальцев, прежде чем идти к детям в классную комнату.

      — Она меня ненавидит, — поделился он в учительской, закинув ноги на многострадальный стол и отпивая кофе. — Недавно Баал, сынок главного адского прокурора, сказал, что это они тут с ангелом Емилией меня воспитывают, а не я их.

      Мисселина прыснула в журнал, поправляя платок на голове, и Геральд, невольно отследив это движение, спешно отвёл взгляд.

      — Отчасти он прав. Ты должен её во всём слушаться, пока есть возможность учиться, всё же, со следующего семестра новенькие придут, совсем малютки. Вот тогда свои цацки демонические хоть каждый день носи, если не будешь переживать, что их стянут.

      — А могут?

      — Ещё бы, — она заметила, как брюнет закатил глаза, и тепло улыбнулась. — Но, по секрету скажу, наедине ангел Емилия тебя только хвалит. Так что хвост трубой.

      — Хвалит? Ну, хоть кто-то мной гордится.

      Мисселина выдержала паузу, заметив, что демон смотрит на неё украдкой. Она вздохнула, но снова вскинула уголки губ, подойдя и погладив бывшего воспитанника по плечу.

      — Нет уж. Ты её пока просто не разочаровываешь. А вот я — очень горжусь.

      — Собой, как учителем, вы забыли добавить.

      Женщина хрустально рассмеялась, радуясь тому, что странная, так часто повисающая между ними атмосфера в очередной раз растворилась без следа. И демон, видя, какое облегчение она испытывает, не смел поднимать тему больше.

      Дни летели один за другим, подобно упорнотренирующимся крылоборцам. Лунный месяц-другой, и первый семестр оказался позади, а значит и надзор Емилии, ведь Геральду впервые доверили свой собственный курс, который он, в своей настоящей должности, должен будет вести до первого теста на готовность к обучению.

      Так начался какой-то кошмар.

      Геральду в какой-то момент показалось, что директор Кроули нарочно ему вручил именно этот курс, но выяснилось, что ангел Емилия с удовольствием ушла в долгожданный отпуск на время его назначения, а потому конспирологические теории, в духе тех, что оправдывали существование Мальбонте, пришлось оставить.

      Он не мог объяснить, как в один курс к нему попали дети демонов всяческих мастей, от дочки Мамона до самого сына Сатаны Люцифера, чей попечитель, в виде адмирона Винчесто, вежливо и настойчиво пояснил, что родителей чада точно лучше лишний раз не тревожить, решая все вопросы через него. Не то чтобы Геральд собирался: по регламенту он имел право на прямую переписку исключительно через директора Кроули.

      Удивительно, но в этот раз случилось то, чего не было очень давно: перевес юных темнокрылых бессмертных в количественном отношении. Ангелков было совсем немного, и, несмотря на то, что их родители в основном тоже занимали приличные должности, со статусом сына Сатаны это никак не могло сравниться.

      Однако был один ребёнок, который мог приблизиться по значимости к Люциферу. И иногда Геральд сам не мог поверить в то, что таким ребёнком стал именно Дино. Сын престола.      

      — Учитель Геральд! — демон, моргнув, опустил взгляд, не в силах не улыбнуться.

      Ну до чего же это было чудесное, трогательное существо. По своей природе, ангелы с самого детства славились достаточно холодным, осторожным нравом. Их учили взвешивать каждое слово, чтить этикет и, особенно, не доверять демонам, никогда. Свои мысли, свои истинные чувства. От этого Геральд не мог никуда деться, да и не просил своих воспитанников быть с ним исключительно откровенным.

      Но потому получать обратное отношение было ещё более приятно. Дино был сообразительным, милым, удивительно светлым ребёнком, пусть и, как казалось со стороны, очень робким. Он сторонился командных активностей, на вопросы сверстников чаще и вовсе молчал, но возможно ему нужно было время привыкнуть?

      Невысокий, худенький мальчик с пшеничного цвета крылышками, которые в волнении трепетали, как крылья бабочки, смотрел на Геральда широко распахнутыми, голубыми глазами с длинными ресницами. От того, как он стеснительно улыбался, сжималось сердце.

      Демон присел на корточки.

      — Что такое, Дино? — брови его взлетели вверх, когда ангелок вытащил из-за спины какой-то свёрток, протянув взрослому. — Подкуп должностного лица, значит. Между прочим, карается ссылкой обоих на Землю.

      У мальчика от лица отхлынула кровь, и Геральд поспешно посмеялся, потрепав его по волосам. Маленький светлый хвостик на затылке тут же потерял свой аккуратный вид.

      — Я шучу, шучу. Что тут у тебя? — он аккуратно развернул бумагу, когда ребёнок скромно произнёс.

      — Подарок…

      — Пода?..

      Демон поперхнулся воздухом, когда увидел в своих руках рисунок, пусть и неумело, но старательно раскрашенный цветными карандашами. На нём, судя по тёмной одежде, волосам и слишком большим кольцам в ушах и в носовой перегородке, был Геральд. Его за руку держал, кажется, столь же карикатурно нарисованный Дино. И это было бы очень мило… Если бы остальное пространство рисунка не было бы усеяно другими фигурами. Темными, мрачными, с зарисованным черными кляксами лицами. Крылья за их спинами были и белые, и тёмные. Учитель поднял взгляд на Дино, который продолжал улыбаться всё также смущённо, словно не понимая, что тут не так.

      — Дино… Это очень симпатичный рисунок. Мне нравится, как ты нас изобразил, — спокойно, мягко отозвался Геральд, заметив, как крылышки хлопают у ангелка за спиной. — Разрешишь вопрос?

      — Конечно, учитель Геральд.

      — А вокруг нас… Кого ты нарисовал?

      Дино дёрнулся, скосив глаза в сторону. Геральд тоже туда взглянул: демонята во главе с Люцифером объединились в игру и теперь, изображая, судя по рычанию, чудовищ, гонялись друг за другом.

      — Всех остальных, — ангелок ответил тихо, будто неуверенно, и быстро отвернулся.

      — Вот как… Ты всех видишь так? Как на рисунке? — дождавшись кивка, учитель спросил. — И ты всегда видел их такими? Или… после того как тебя обидели?

      Дино помотал головой нервно. Странно: он разговаривал, но его манера речи будто бы изменилась немного. Неуловимо, голос мальчика стал ниже, он явно имитировал чей-то чужой тон.

      — Не обижали. Но я не позволю себе дать им даже шанса для предательства. В конце концов, достойных моего внимания бессмертных здесь нет… — ангелок зримо погрустнел от сказанных слов, а после просиял, взглянув на воспитателя, продолжая уже с привычной интонацией. — Кроме вас, учитель Геральд! Вы ведь нас учите… А значит, точно очень-очень хороший бессмертный. И вы… вы мне очень нравитесь.

      Он с нежностью, переполняющей его, шагнул ближе к преподавателю, зарываясь мордашкой в крыло, которым его накрыл демон, приобнимая. Утешая и одновременно пряча своё мрачное выражение лица.

      Такого в его практики ещё не бывало. То, что ребёнок, несмотря на тоскливое одиночество, всё равно словно держал себя на мнимом поводке, не позволяя себе даже подумать о сверстниках иначе, чем об угрозе, было странно и жутко. Геральд медленно стал пытаться растапливать этот лёд: вводил больше групповых активностей, подсаживал Дино работать то с ангелами, то с демонами. Результат, как ему казалось, даже был, но стоило няне забрать Дино домой, а после привести на следующий день, как всё возвращалось к исходной точке. Даже немного более худшей, с учётом того, что детишки, едва-едва начавшие тянуться к новому знакомому, утром, получая вместо привычных ответов лишь напряжённые взгляды, справедливо обижались на Дино. Очевидно, подобная риторика шла из семьи.

      Престола Фенцио, а именно так звали отца Дино, Геральд представлял себе слабо. Лишь слышал краткую справку от Мисселины: отец-одиночка, на хорошем счету в Цитадели, а в школе был серьёзным, трудолюбивым и… Пожалуй, всё. Многочисленные регалии демона не интересовали, а личные особенности характера были тайной. В школе он ни разу не появлялся, да и в свет выходил крайне редко.

      Но Геральда эта ситуация неожиданно тронула, пожалуй, сильнее нужного. Не только потому что сам Дино был ему глубоко приятен, но и из-за того, что это была первая в его профессии серьёзная проблема. И демон во что бы то ни стало хотел разобраться с ней самостоятельно. Когда воздействия на ребёнка оказалось недостаточно, воспитатель решил, что без беседы с родителем тут не обойдется. Кто знает, возможно у ангелка возникло простое недопонимание?

      Для этого он решил передать свою просьбу через нянечку. Хрупкого вида девушка с белыми крыльями деревянно покивала, когда Геральд попросил её сообщить престолу о намерении встретиться.

      — Дело очень важное и деликатное, — произнёс он, пока Дино собирал свои карандаши по комнате и не слышал их. — Прошу, донесите мою просьбу со всей серьёзностью.

      — Я вас поняла, — отстранённо прошелестела ангел Габриэлла, добавив, как будто зазубрено. — Но хочу вас предупредить, что у господина престола очень плотный график и он примет во внимание ваше сообщение по возможности.

      — Я уверен, вы, как няня, сможете добавить: дело касается его сына, — Геральд нахмурился, этот пустой рыбий взгляд его изрядно раздражал. — Что для всякого родителя явно важнее, чем иные дела.

      Она снова бездумно покивала в ответ, как болванчик, но, разумеется, престол Фенцио не появился ни через несколько дней, ни недель, ни месяц. А Дино напоминал цветок, увядающий от отсутствия солнца даже в присутствии Геральда.

      — Полагаю, таковы обычаи воспитания его семьи, — когда демон решил обратиться к Мисселине, та с сожалением покачала головой. — Во всяком случае, ты сообщил о проблеме. С родителями подобного ранга это, к сожалению, всё, что ты можешь.

      — Я вообще сомневаюсь, что эта няня что-то передавала. Она выглядит вечно такой пришибленной… Даже не беседует с ребёнком, когда забирает его. Как будто таскает на поводке немую собачку.

      — Вот как. Ты мог бы сообщить директору Кроули о подобной ситуации. Правда… — она замялась.

      Геральд нахмурился, пристальнее уставившись на коллегу.

      — Что такое, ангел Мисселина?

      — Я не должна такого говорить, — Мисселина поджала губы, словно срывающиеся с них слова причиняли ей физический дискомфорт. — Но насколько мне известно, в данный момент времени директор Кроули и престол Фенцио находятся в весьма напряжённых отношениях после обсуждения реформ образования. Не знаю наверняка, но у меня есть предположение, что даже если ты обратишься к директору за аудиенцией с престолом, скорее всего он откажет, дабы не давать повода престолу даже помыслить о школе в невыгодном свете.

      Демон сел на свой рабочий стол, раздражённо подвинув тяжёлым ботинком журналы в сторону. Пальцы забренчали по деревянной поверхности.

      — Они это всерьёз? Даже здесь не могут удержаться от того, чтобы распушить хвост и побороться за влияние? Это же, Шепфа их подери, дети.

      — Геральд, — голос Мисселины лился, как мёд. — Я понимаю тебя… Правда. Жаль, что несмотря на всё наше желание, даже такая вещь, как воспитательный процесс, не может отстраниться от… Отголосков междоусобной борьбы ангелов и демонов, — она задумчиво добавила. — Но так бывает редко. Надо просто немного подождать подходящего момента. Уж я за лунные века работы этому научилась.

      — Но ведь мальчика можно упустить, — тихо сказал Геральд.

      Ангел виновато зашелестела крыльями, обняв свои хрупкие плечики.

      — Иногда даже мы ничего не можем сделать. Однако мы должны стараться, — она отправила ему мягкий взгляд в утешение. — Это наш долг. Геральд, ты только начал работать и я могу понять, почему этот случай так важен для тебя. Первый раз это всегда неприятно… Но, прошу, не делай глупостей.

      — Это не в моём нраве, — холодно отрезал демон, однако всё же вздохнул более спокойно, когда взор Мисселины потеплел от умиления.

      — Знаю. Поэтому и прошу. Будь рядом с Дино, если так волнуешься за него, но… Мы только воспитатели. Не больше. Помни об этом.

      В тот момент мужчина со всей искренностью ответил Мисселине: он не привык бросаться в омут с головой, отключать мозг в подобных ситуациях. Как бы происходящее не выводило его из себя, демон, как сотни, тысячи, миллионы раз прежде, стискивал зубы, сглатывая бурлящее негодование, что поднималась откуда-то из его желудка по горлу вверх, почти подбираясь к языку, готовая вылиться сплошным потоком.

      Один день всё изменил. День, когда Геральд сорвался после занятий в учительскую, начиная бездумно строчить письмо престолу Фенцио.

      Он знал, чуял нутром, что рано или поздно такая тактика Дино даст осечку, когда он, спохватившись, решит охладеть к очередному бессмертному, что счёл его другом. Это странное поведение было просто обязано вывести кого-то из себя… Но Геральд никак не мог представить, что этим кто-то окажется сын Сатаны.

      Признаться, когда Люцифер, словно коршун, налетел на ангелка, в приступе свойственной демонам, несдерживаемой агрессии, начиная его колотить и хватаясь пальцами за светлые перья, воспитатель даже не сразу осознал, что происходит. Так стремительно всё случилось, что прошедшие сутки пролетели перед глазами: кажется, он проводил им лекцию о безопасности передвижения по территории школы, рассказывал о проклятии лабиринта Адама и Евы, когда детишки, столпившись полукругом, внимательно слушали, то и дело взмахивая крылышками.

      Тогда-то алое, уже большое для его возраста, крыло Люцифера и отвелось чересчур сильно в сторону, задев чужое. За касанием последовали заинтересованные взгляды, после — любопытные улыбки, а затем и первое приветствие. И вот, демонёнок уже что-то щебетал неожиданному собеседнику, пока ангелок, смотря во все глаза на такое непривычное, непохожее на него создание, не мог оторвать взгляд. Дино, истосковавшись по собеседникам, кивал раз за разом, лишь бы тот не умолкал. Не стоило и сомневаться, каким ударом для Люцифера могло стать тотальное, нарочито молчаливое игнорирование его персоны следующим днём. Но роковым стало вовсе не это, а слова, которые Дино произнёс бесцветно, совершенно непохоже на себя вчерашнего:

      — Не говори со мной, с-сатанинское отродье…

      Геральд сам не понял, как разнял их: даже амулет едва не треснул от того, как взбешённый Люцифер вырывался с горящими глазами. Остальные дети тоже сильно напугались как реакции демона, так и ангела, произносящего подобные слова. Воспитатель, разумеется, как смог остудил их обоих, попытался разговорить, обсудить произошедшее, но уязвлённый сын Сатаны мог только всхлипывать от злости, явно не ожидая подобного отношения от, казалось бы, ещё совсем недавно милого мальчика, а Дино молчал, даже не в силах поднять глаза на Геральда. Дальше так не могло продолжаться.

      Адмирон Винчесто, не в силах не заметить состояние сына Сатаны, чьё обычное жизнерадостное приветствие сменилось угрюмым скулежом ему в плечо, одарил Геральда многозначительным взором. Но, на счастье Дино, пока что Люцифер сам не желал распространяться о случившемся, отмалчиваясь и рыча стыдливо, чтобы Винчесто не вздумал расспрашивать воспитателя.

      — Надеюсь, наследника Ада больше не придётся забирать в таком состоянии, — адмирон склонил голову вежливо, и его сверкнувший взгляд обещал, что если случившееся повторится, ничего хорошего ждать не стоит.

      Геральд в очередной раз попытался достучаться до няни, забиравшей Дино, и её блаженность вынудила его впервые за пару лет ощутить жар под веками: радужка едва заметно сменила свой цвет, окрасившись в красный.

      — Вы хоть раз передали то, что я прошу, престолу Фенцио?

      Она отозвалась, даже не наблюдая за тем, как поникший Дино с трудом дрожащими пальцами пытается завязать шнурки. В итоге Геральд, когда она заунывно тянула гласные, выругался себе под нос, присев к ангелочку.

      — У господина престола очень плотный график и он примет во внимание ваше сообщение…

      — Достаточно, — он нахмурился, помогая Дино, и поднял взгляд на воспитанника.

      Тот беспомощно, виновато отвёл грустные голубые глаза, влага из которых, казалось, вот-вот стечёт по бледному лицу.

      — Простите, учитель Геральд. Я… Я не хотел никого обижать.

      С этими словами он ушёл. Геральд закрыл глаза, вздохнув. Дино всегда забирали последним, когда на улице уже был поздний вечер. Очередной день, который он провёл безмолвным зрителем на чьей-то отвратительной постановке. Душа в себе как никогда сильное желание подняться на стену и разрушить декорации, выбить из актёров всю дурь и переписать сценарий, чтобы история не двигалась туда, куда она движется.

      Тогда-то ноги и понесли его в учительскую. Тело двигалось само, поспевая за мыслей быстрее его разума. Очнулся Геральд уже за своим столом, склонившись над исписанным в каком-то неясном порыве пергаментом. Глаза заскользили по строчкам выверенного почерка, не выдававшего в нём бессмертного, чьё терпение лопнуло, а нервы натянулись, как струны музыкального инструмента.

      «Добрый вечер, достопочтенный престол Фенцио.

      Ввиду невозможности связаться с Вами через няню, я вынужден обратиться к Вам письменно. Я осознаю Вашу занятость, но обстоятельства вынуждают меня настаивать на Вашем прибытии в школу для беседы между мною и Вами. Ситуация Вашего сына, которая стремительно усложняется, требует Вашего непосредственного участия. Дело слишком деликатное, чтобы его игнорировать.

      С искренней надеждой на понимание и скорую встречу,

      Младший воспитатель Геральд».

      Он запечатал письмо, уже собираясь на внешней стороне конверта начертить руну и должность с именем получателя, когда в голове отзвенел голос Мисселины. Было ли это той глупостью, о которой она предупреждала? В её понимании, скорее всего. Однако взамен её осторожности больший вес для демона сейчас имела другая фраза.

      Они воспитатели, это верно. Не больше, но и не меньше. И если у него есть шанс постараться воспитать хоть кого-то правильно, стоит этим воспользоваться. «Плевал я на его должность. Он такой же бессмертный, как и все. Директор Кроули, если так переживает за мнение Цитадели, может хоть облизывать каждого советника, каждого серафима и престола с ног до головы… Но кому-то из нас рано или поздно придётся вынуть голову из песка. Быть облитым помоями мне не в новинку, и если такова цена за то, чтобы попытаться исправить творящееся безумие, то стоит её выплатить. Иначе… Зачем я вообще здесь?»

      Он сжал письмо в руке, сосредоточив силу на кончиках пальцев. Ладонь почти покалывало от напряжения, и Геральд раздражённо рыкнул. Звук отрезвил его, и из ладони, взамен пергамента, вылетела, пронзительно каркая, галка, распушив бумажные перья. Взглянув на демона в последний раз глазами, светлыми, так похожими на его собственные, трансфигурированное письмо умчалось через окно куда-то за облака.

      И Геральд знал, что должен был испытать облегчение. Однако несмотря ни на полное осознание последствий своих действий, ни на безразличие к чужому статусу, ни на понимание, что иначе он поступить просто не мог, по коже демона пробежали мурашки, осознавая, к какому ангелу умчалось торопливо его письмо.