Сяо помнит свою… их клятву Властелину Камня: «Боем мы очистим мир от пороков и этому посвятим свою жизнь».

      Сяо мысленно повторяет её, смахивая с копья кровь, и лишь луна ему свидетель.

      Сяо мысленно повторяет её, оседая на пол в своём номере, надеясь, что рана затянется сама по себе.

      Сяо мысленно повторяет её, когда голова гудит от боли, запах миндального тофу совершенно не чувствуется, а вкус начинает забываться.

      Сяо теряет чувство времени и пространства. Словно показалось ему, что Властелин Камня действительно спас его — и в реальности он сгинул в непроглядной тьме, что продолжает играть с его разумом.

      Момент — и Путешественник прощается с ним, возвращается в Инадзуму, рассмеявшись над очередной просьбой назвать его имя, если что-то случится. Сотни раз ведь проходили уже это.

      Момент — и Сяо пересекается с Мораксом… нет, Властелином… нет, нет, нет, ему было дело до Ли Юэ, ему было дело до своих адептов, ему было дело до Сяо, а теперь он Чжун Ли, нашедший себе нового забавного ребёнка, которому можно потакать. Чжун Ли нашёл себе развлечение — собирать цветы, кормить с руки воробьёв, пить чай и слушать чужие истории про ушедшее время.

      Звать его Властелином Камня — оскорбление собственной памяти, которую Сяо ценит до одержимости.

      Звать его Властелином Камня — оскорбление того мимолётного, согревающего до удушения, убивающего постепенно момента, когда он спас его.

      А после сделал вид, что их совершенно ничего не связывает.

      Сяо пытается сделать вид, словно Властелин Камня действительно мёртв, а его спасение — посмертный подарок. Сяо пытается смириться с тем, что теперь его ни с кем ничего не связывает, и он снова остался один. Сяо…

      — Какая встреча, маленький якса!

      …пытается…

      — Не против поболтать?

      …жить.

      Не получается.

      Рыжий Предвестник врывается в его губящую размеренность, втискивает свои слова меж выученной мантры-клятвы, сгоняет пелену с глаз, заставляя попытаться сфокусироваться на нём, чтобы осознать — этот точно настоящий.

      Сяо моргает раз, два — рыжие волосы кажутся слишком яркими для привычной тьмы, звонкий смех кажется слишком громким для привычной тишины, и он сам кажется слишком настоящим для привычного кошмара.

      Сяо хмурится, сводит брови — Предвестник словно принимает это за согласие и начинает болтать. Сяо стискивает пальцы на копье — Предвестник смеётся: ты ведь не держишь зла на меня, да?

      Сяо никогда прежде не делал настолько быстрый выпад с желанием пронзить насквозь, убить, уничтожить кого-то. Кого-то, кто не является демоном, человеком, хотя такого, такого можно ещё подумать, к какой категории относить.

      Предвестник успевает уклониться, посмеяться и сказать, что они точно поладят. Сяо рычит:

      — Оставь меня в покое.

      И, кто бы сомневался, Предвестник вновь хохочет.

      Ни на мгновение не отводя немигающего взгляда от глаз Сяо.

      Сяо первым отворачивается.

      Предвестник первым ищет новой встречи:

      — Я столько слышал о тебе от Путешественника! — и смеётся по-дьявольски так, коварно, как, наверняка, смеялся, когда пытался уничтожить Ли Юэ.

      Сяо тоже наслышан о Предвестнике от Путешественника. Слышал о его мастерстве клинков, слышал о жажде битвы, слышал о пожизненных проблемах, что следуют за ним по пятам, пока сам он следует по пятам за Сяо.

      Слышал, что он, Тарталья этот, в сущности неплохой человек. Немного бешеный, немного не в себе, но славный малый. Просто тоже обманутый Мораксом.

      Все были обмануты Мораксом, если быть уж совсем честными. И у каждого свои последствия от этого.

      И не Сяо осуждать за невменяемость — по крайней мере не сейчас, когда всё тело ломит от давления кармы, когда в голове не осознанный трёп Тартальи, а на повторе мысль держись, держись, держись держись держисьдержисьдержись

      ты тысячи лет охранял Ли Юэ — и ещё столько же сможешь

      выбора у тебя всё равно нет.

      Сяо крепко-крепко жмурится до чёрных пятен перед глазами, до боли в голове, до того, что наконец-то отпускает, когда так же резко он раскрывает веки. Тарталья едва обращает на это внимание — помешивает свой странный суп, навалив туда незаконное количество сметаны, рассказывает что-то про ледяные скульптуры на его родине, и кажется слишком счастливым для разговора с ним.

      Потому Сяо спрашивает:

      — Что тебе от меня нужно?

      На кухне Ваншу тихо и безлюдно. На дворе — оглушающая ночь, и Сяо нужно идти, защищать всех, оберегать — не за спасибо даже, а за «ты ещё не выполнил свою работу», но он сидит здесь, рядом с этим… Тартальей. Ждёт ответа.

      И он отвечает вопросом на вопрос:

      — Сразишься со мной?

      И улыбается, и взгляд у него, взгляд, совершенно обречённый.

      Сяо впервые смотрит ему прямо в глаза — и не видит в них ни единого отблеска света.