На улице холодно, метёт снег и нет никакого желания высовываться из дома без тёплой одежды и шарфа, замотанного по нос, но Йогиши чувствует себя так, словно украла себе солнце и поселила у себя в ванной.
— К югу от Токио… низко висит над землёю, — бормочит в полусне Казуха, покусывая кончик карандаша, хмурясь на строки хокку, которые никак не собираются во что-то осмысленное, — зимнее солнце…
— Подвинься, — шипит Йогиши, шлёпая Казуху, сидящего в позе лотоса, по колену.
Ванная в её квартире почти что крошечная — не развернуться даже одному, но и прогонять не хочется, раз ему удобно и настолько хочется урвать внимание. Молчать, впрочем, Йогиши тоже не будет — сейчас шесть утра, она злая и сонная, ей надо собираться на учёбу, а Казуха снова уселся на стиральной машинке под зеркалом и не даёт нормально накраситься.
Казуха на возмущение сонно смеётся, шкодливо крадёт поцелуй, шепча что-то о том, что стоит быть чуть радостнее, и садится полубоком, откидываясь на стену позади себя. Приходится привставать на цыпочках, но лишь для того, чтобы прийти к мысли, что к чёрту стрелки, которые никак не рисуются. Казуха с неё хохочет, наконец-то слазит со стиралки и, прежде чем ускользнуть прочь, снова мажет по её губам, размазывая помаду — единственное, что Йогиши решила оставить.
Порой ей искренне хочется его убить.
Йогиши не уверена, что они действительно живут вместе, учитывая его причуды, но Казуха, пока не возвращается к своим бесконечным путешествиям, всегда ночует у неё, в квартире каждый уголок напоминает о нём из-за общих воспоминаний и чужих вещей, и по утрам он всегда готовит ей завтрак. Специально ради этого встаёт чуть ли не с рассветом, хотя из тех людей, которых, если не будить, проспят до обеда.
За это его, пожалуй, можно даже полюбить.
— Бросай учёбу, — регулярно предлагает Казуха, заботливо завязывая Йогиши шарф перед её уходом, — будем вместе путешествовать.
— Я не ради этого на бюджет поступала, — Йогиши каждый раз ведёт плечами, сбрасывая с себя желание поддаться заманчивому предложению, — до вечера.
— До вечера, — Казуха никогда не настаивает, и, широко зевнув, прощается, — я приготовлю ужин к твоему возвращению.
Говорить «до вечера» стало их маленькой привычкой, в которой мало смысла — Казуха, который ещё утром был в Японии, вечером может оказаться в совершенно другом месте. Один раз он написал ей из Китая — приносил извинение за своё внезапное желание посетить храм Будды. Обещал привести статуэтку и китайские рулетики. А после улетел в Монголию. Это его любимая игра — не глядя брать билет на ближайший рейс и гадать, куда его заведёт судьба.
Впрочем, несмотря на сделанный крюк, он действительно привёз что обещал — и смешного Будду, и рулетики, позже съеденные с вином под старый фильм про самураев, которых Казуха обожает с детства.
Йогиши свыклась с этим, пусть до сих пор не разделяет любви к путешествиям — всё, что она хочет, это стабильный заработок, уверенность в своём будущем и квартиру побольше. Возможно, дело в их разных воспитаниях — Казуха может позволить себе быть вольным ветром, а Йогиши, у которой семья едва сводила концы с концами, привыкла к экономии.
Казуха знает её расписание наизусть — помнит, когда у неё самые скучные пары, и специально шлёт кучу сообщений. Иногда — просит выбрать лучшую строчку для хокку, а иногда — фотографии из своих очередных похождений.
Тома позвал на прогулку в парк. в нём много статуй животных, которых, говорят, можно потрогать на удачу. перетрогал каждую — и за себя, и за тебя <3
Рассказ преподавателя сливается в фоновый шум, пока Йогиши читает сообщения Казухи и листает присланные фотографии. Он, кажется, ответственно подошёл к этому делу, и не только погладил, но и сфотографировал каждую. Пару раз фотографом выступал Тома, а Казуха, довольный до невозможности, обнимал огромную собаку в снегу во весь его рост.
Разве Тома не должен работать? Бездельник.
Он передаёт, что тоже скучает по тебе!
Тома, на самом деле, хороший парень — не удивительно, что занятой и чуть ли не женатый, такого с руками и ногами нужно забирать сразу, как возможность подвернётся. Работает ветеринаром, холит и лелеет каждого из своих друзей — даже вредную Йогиши, привыкшую почти на всё огрызаться, — и имеет до нездорового сильное желание каждого накормить.
Казуха готовит не только завтрак, но и бенто с собой — а сам потом обедает у Томы. Исправно, зная когда у неё и обеденный перерыв, шлёт фотографии еды и сообщения:
Можно представить, что мы вместе обедаем <3
И каждый раз становится тепло-тепло так, словно у неё лето круглый год, словно она не только украла и поселила у себя солнце, но и носит с собой в кармане, несмотря на расстояние. Снова появляется желание всё бросить.
Но у Йогиши синдром отличницы, навязанный себе самостоятельно, в попытках жить лучшей жизнью, чем та, что ждала её, останься она в прежнем городе. Она не Казуха, который на первом же курсе не появлялся на учёбе полгода, а после пришёл пару раз ради приличия, когда вспомнил, что, вообще-то, студент — и только в разгар сессии узнал, что давно отчислен. И, кто бы был удивлён — его это совершенно не расстроило.
Познакомились они чуть позже, уже с началом второго курса — у Йогиши тогда был хронический недосып, обострённая форма ненависти ко всему живому и три ночные подработки, потому что иначе она не успевала учиться, а жить на что-то надо было. Сейчас, благодаря тому, что Казуха прописался вместе с ней и взял на себя часть расходов, стало куда проще и на несколько маленьких вселенных уютнее.
Казуха терпеливо ждёт её уже дома, набродившись за день. Услышав открывающуюся дверь, отвлекается от ноутбука, где что-то усердно печатал — Йогиши не удивилась бы, узнав, что он свернулся к написанию своего роман про странствующего ронина и несчастную гейшу, проданную в чайный домик, и их безнадёжно-трепетную любовь, — и негромко произносит:
— С возвращением!
Ужин оказывается тёплым — Казуха умеет подгадывать моменты и всегда выполняет свои обещания, пусть иногда и с опозданием.
Йогиши всегда разговаривает мало — за неё это делает Казуха, у которого на все случаи жизни есть темы для разговоров. Он рассказывает о дневной прогулке, рассказывает легенду про гору Фудзи, которую сегодня услышал храме, куда заглянул с Томой по пути домой, и обещает её вытащить на выходных куда-нибудь на природу. Предлагает вместе решить, когда будет время. Говорить о том, что времени у неё катастрофически мало, совершенно не хочется.
У них один на двоих ноутбук с заставкой, меняющейся раз в полчаса — потому что при выборе они так и не смогли сойтись. Кружка с чаем ставится на кровать с надеждой ничего не разлить, потому что категорически не хочется вставать и ставить её на стол. Йогиши нервно листает список документов на гугл диске, пытается найти свою курсовую среди стихов и набросок прозы Казухи. Сдаётся, полагается на поиск и пока пытается вспомнить название, в спальню заходит Казуха, закончивший со своими делами.
— Давай устроим ленивый вечер? — беззаботно предлагает Казуха, и Йогиши едва успевает спасти свой чай от незавидной участи, когда он беззастенчиво плюхается на кровать.
— У тебя каждый вечер — ленивый, — Йогиши хмыкает, но взгляд на ноутбук бросает уже неуверенный. Желание продолжить курсовую заметно проигрывает желанию провести время вместе. Кружка с чаем ставится на пол, а ноутбук откладывается. Внутренний голос, едко напоминающий о том, что работа сама себя не напишет, игнорируется.
— Ну и что? — Казуха смеётся, и смех его звучит так мягко и уютно, что Йогиши поддаётся тому, что он тянет её за локоть к себе в объятья. — Давай посмотрим что-нибудь. Ты давно не отдыхала.
И, возможно, думается Йогиши, когда её хватает лишь на согласное кивание, что она действительно пахала ради бюджета, пользуясь любой возможностью выбраться из дома, а после совмещала все свои подработки не для того, чтобы в один день всё просто бросить. Но определённо для того, чтобы в один день пересечься с Казухой, позволить ему поселиться у неё, каждый день напоминать о том, что любое её решения примут и позволят ощущать себя согретой солнцем даже в бесконечные морозы за окном.