С той встречи прошло несколько дней. Все необходимые для академии документы были заполнены и разнесены по местам, пока Огрон морально готовился к новой жизни. Первым делом они с матушкой оформили новые номера для связи, чтобы разорвать последние связи с родственниками на Домино. Хотя на самом деле тем было плевать, Хельга посчитала, что лучше перестраховаться. Говоря об этом, она была полна мрачной решимости: даже самые близкие кузины отвернулись от неё, когда всё случилось.

      — Когда я умру, зови кого хочешь, только не моих родственников и короля с королевой, — вздохнула женщина, поправляя манжеты, пока операторы сканировали их документы. Она выделялась на фоне жительниц Магикса: некоторые из них косились в её сторону с недоумением или восхищением. Здесь подобная одежда — тяжёлые бархатные платья, корсеты, накрахмаленные оторочки, дорогие летящие ткани и пышные рукава — считалась старомодной и неподходящей для упрощённой рутины в «столице» магического измерения.

      — Тебе рано умирать, мама, — через силу полуулыбнулся Кроу-младший. — И хорошо, я не позову.

      — Не думала, что здесь так жарко, — проворчала Хельга, махая ладонью, как веером, у лица. — Потом купим что-нибудь недорогое и лёгкое, наконец.

      С их ситуацией финансов, увы и ах, хватало только на ближайший секонд-хэнд.

И поразительно, как матушка умудрялась сохранять деловитость и спокойствие даже после смерти мужа, ложных обвинений и ссылки с родной планеты куда-то и зачем-то.

      — Форму получил? — невзначай спросила она.

      — Да, — ответил юноша: то тёмно-зелёное недоразумение (пусть и хорошо сшитое), призванное слить его с толпой, уже висело в шкафу, поглаженное и готовое к носке.

      Второго сентября, в понедельник, Огрон, как и было ему положено, явился на всеобщий сбор в военной академии при Крепости Света. Для таких, как он — преступников (пусть и неправильно осужденных) — существовала отдельная группа и отдельные курсы, поэтому с Гантлосом, проводившим на тот момент занятия у обычных «салаг», у него не вышло увидеться. Зато Анаган и Думан, едва завидев его, сразу двинулись в его сторону, когда их всех распустили.

      — У нас пока есть время перед входными лекциями, — сказал метаморф после обмена приветствиями и рукопожатиями. — Анаган сегодня у нас будет экскурсоводом, он два года уже здесь, да?

      — Да, — с нескрываемым энтузиазмом кивнул он. — Пошли, только тебя ждём. У нас всех первая лекция в полдень.

      Его новые знакомые? приятели? друзья? показали ему внутренности военной академии — лекторские, кабинеты, небольшую библиотеку и спортзалы. Новый «второй дом» Огрона больше походил на лабиринт, в котором новичку легко заплутать. А также в этом лабиринте, подумалось ему, полно «чудовищ». Нужно всё-таки быть начеку: искать возможности и видеть реальных врагов.

      — Ну, про столовку ты знаешь, — «андроссиец» кивнул на широкие деревянные двери, откуда пахло выпечкой и варящимся мясом. Те были закрыты. — В учебный год меню здесь поразнообразнее.

      — А вот и «аквариум», — напустил на себя театральной торжественности метаморф, пригладив волосы, — одно из любимейших мною мест в академии.

      Они вышли в холл, соединявший корпуса военной академии: длинный широкий коридор с панорамными окнами, откуда лил солнечный свет. Кроу на мгновение прищурился — слишком, слишком светло для его глаз. Когда он привык, он смог заметить, что снаружи заканчивались тренировки: ученики, такие же, как и он сам, но смирившиеся со своей участью в полной мере, отдыхали на траве, собирались в «кружки по интересам»…

      — Большая часть физических таких занятий проходит на улице, — продолжил Думан, заметив направление его взгляда, — иногда вне зависимости от погоды. Так что забудьте о своих аристократических привычках, граф Кроу. Пахать вы будете наравне с челядью.

      — Я не граф больше, — отрезал Огрон.

      Его взгляд и дальше бы блуждал по коридору, если бы не наткнулся на построившихся в линию девушек, видневшихся в окнах. Их было от силы десять. А перед ними стояла та, что, к немалому удивлению самого бывшего графа Кроу, приковала его внимание. Её угольно-чёрные волосы, заплетённые в косу, ровно висели вдоль спины. Тёмно-зелёная полусвободная форма почти идеально сидела на её с виду хрупкой фигуре: ни одной лишней складки, ни одного неуместного пятнышка. Огрон, пройдя чуть дальше, смог увидеть изящные линии ключиц, едва видневшиеся в вороте, прелестную шею и лицо. Он, сам того не замечая, облизнул пересохшие губы. Она, несмотря на определённую резкость в чертах — точёные скулы, тонкие губы, усталые полукружия под глазами и ровно очерченную линию нижней челюсти — казалась очень… нежной и напоминающей об оленёнке, замершем перед дулом охотничьей винтовки. Глаза на солнце и издалека казались слишком светлыми, чтобы можно было определить их цвет. Девушка — да она совсем молодая! — говорила-чеканила строю что-то, что он не мог разобрать в этом гомоне.

      Засмотревшись на неё, Огрон споткнулся на ровном месте и едва не упал, но всё же сумел удержать равновесие. Выпрямившись, он снова посмотрел в сторону незнакомки, но та исчезла. Словно и не существовало её вовсе. Он повернулся обратно к Думану.

      — Кстати, та девушка, на которую ты засмотрелся, — продолжил тот, — помогает Гантлосу тренировать зелёных. Нас, в смысле. Ей восемнадцать, а она уже быстренько продвинулась по службе. Уже сержантка, молодец. — В его голосе чувствовались лёгкая зависть и одобрение.

      Огрон вздрогнул. Всё-таки та девушка была реальной. На солнце она казалась прекрасным фантомом, окутанным ореолом света. Он откинул мысль, как ненужную записку. Да, та девушка показалась ему красивой, но не настолько, чтобы считать её чем-то нереальным. О какой-то влюблённости с первого взгляда не могло быть и речи. За двадцать три года своей жизни он понял, что не способен на такое чувство. Чувство, мгновенно пронзающее, подобно молнии.

      Или подобно удару ножа в сердце.

      Ведь так?

      — Я не засматривался на неё.

      Думан, прыснув, покачал головой.

      — Ага. — Он конечно же, не поверил. Было так очевидно, что я на неё в открытую пялился? — Понял-понял. Поверю на этот раз. Поговаривают, что она с измерения, где вымерла магия. С Земли, что ли.

      — Тут и немаги учатся? — поинтересовался Огрон. А топоним «Земля» показался ему слишком знакомым, чтобы это можно было просто пропустить сквозь память. Говорил ли о ней отец? Слышал ли он сам где-то на уроках магии?

      — Конечно, тут же военная академия, а не магическая. Но Барба… — Думан осёкся и поправил себя, — Варвара маг так-то на самом деле. Мы с ней неплохо общаемся, потому что она подруга моей девушки, но она о своём происхождении не особо распространяется.

      — У тебя есть девушка?

      — Ну, мы недавно начали встречаться. Может, познакомлю как-нибудь.

      Варвара, значит… Огрон попробовал произнести это имя в голове. Вар… Барб… Он чертыхнулся про себя: что ментальный, что физический язык заплетался, а ударение так и норовило оказаться на первой гласной. Было в этом имени что-то абсолютно чужеродное, но в то же время знакомое. Словно кто-то взял местное имя и скрестил его с каким-то ещё, не из этого измерения.

      Имя ему показалось необычным. И невероятно…

      — И знаешь что? — ход его мыслей прервал метаморф, причём так, что Кроу-младший чуть не вздрогнул. — Я остался на второй год, так что на пары мы идём вместе!

      — Там всё так сложно? — сощурился Огрон.

      — Не, — собеседник махнул рукой, — я просто ленивый. Будешь помогать мне с домашкой?

      — Ага! — каркнул усмешкой он, нависнув над Думаном. — Ты решил примазаться ко мне, потому что подумал, что я умный и образованный аристократ, да?

      Думан остановился, сложил руки в молебном жесте и продемонстрировал одно из самых жалостливых лиц, которые Огрону только доводилось видеть. Тому даже показалось, что он специально расширил зрачки для дополнительного эффекта, чтобы больше походить на бездомного побитого жизнью котёнка, мимо которого только человек с камнем вместо сердца пройдёт.

      — Так ты будешь помогать мне?

      — А чего тебе Анаган с Гантлосом не помогают? — парировал Кроу.

      — Они уже закончили первый курс и всю теорию по тем предметам забыли, — метаморф воздел наглые жёлтые очи к потолку.

      — Эй, ты меня в это не втягивай! — в то же время вклинился Анаган, легонько ткнув Огрона локтем под рёбра.

      — Ладно, посмотрим, — вздохнул тот, поморщившись.

      — Е-е-е-е! — А Думан воспрял духом. — Ты лучший!

      — Дракон, мы едва знакомы, — закатил глаза Огрон, не сдерживая полуулыбки.

***

      — Для человека, прежде не имевшего отношения к военному делу, у тебя неплохая физическая подготовка.

      Это сказал тренер, мужчина неопределённого возраста (с виду ему то двадцать лет, то пятьдесят, в зависимости от освещения) Огрону. Тот ощущал гудение в конечностях: Думан был прав, сказав, что пахать им всем придётся, а об аристократическом прошлом придётся забыть на время занятий. К счастью, традиционная охота хоть где-то понадобилась за пределами угодий семьи Кроу.

      — Так, ты у нас… — тренер, фамилию которого он не удосужился запомнить, заглянул в список. — Огрон Кроу. Домино, — ухмыльнулся мужчина. — Слыхал о твоём отце. Его даже в Омегу не сослали — казнили на месте.

      — Угу, — в ответ — медленный кивок.

      — Странно, что тебя с твоей мамашей не сослали в Омегу за соучастие.

      — Потому что доказательств нет и мы не соучаствовали… — кисло ответил Огрон, — Сэр. — И подумал, прикусив язык: «Мама точно в этом не участвовала».

      — Жалко-жалко, — тренер мерзко усмехнулся, — что твою мамашу сюда не отправили, мы бы…

      Он не дослушал: всё в пределах его взгляда озарилось красным, и он метнулся в сторону тренера. Когда вспышка ярости прошла (так же быстро, как и появилась), он заметил кровь на своём сжатом до впившихся в кожу ногтей кулаке. Строй загалдел. Мужчина ошеломлённо смотрел на несколько секунд, затем не просто рассердился — взорвался:

      — Что, в первый день в карцер захотел, щенок?! — и было занёс руку, но тут…

      — Воу-воу-воу, полегче! — между ними встала — как из земли выросла — та самая девушка, которую он видел, когда проходил в холле между корпусами. — Никаких драк вне тренировок! Гантлос! Гантлос, тут драка!

      Гантлос, отвлёкшись от заполнения отчёта, поднялся со стула и стремглав помчался к ним. К счастью, присутствие довольно хрупкой сержантки сдержало этого тренера от ответного удара, который мог легко сравнять его нос с лицом.

      — Что за бои вне тренировок! — гаркнул Гантлос, так, что Огрон слегка поморщился. — Кроу, первый день, уже лезете в драку?

      — Меня спровоцировали, — пробурчал он, опустив взгляд. Как нашкодивший мальчишка, честное слово. Ему для полноты образа оставалось только виновато шаркнуть ножкой.

      — Я слышала разговор. Знаешь, — Барбара взглянула на мужчину, всё ещё красного от злости, — он прав, что врезал тебе. Я бы тоже так сделала, если бы ты сказал такое о моей маме, — она скрестила руки на груди. — У нас военная академия, а не тюрьма, твои — ха! — саркастичный смешок, — понятия тут не работают.

      — Сержант Невзорова. — Голос Гантлоса похолодел на пару градусов.

      — Ладно-ладно, остываю. — Она сделала шаг назад. Воздух стал густым и противно тёплым от напряжения.

      — Три наряда вне очереди, — объявил маг, — за провокацию и создание враждебной атмосферы для обучающихся, замеченными за тобой неоднократно.

      — Но лейтенант… — Пришла очередь тренера изображать провинившегося юношу.

      — Три. Наряда. Вне очереди. — отчеканил Гантлос. — Я достаточно ясно выразился?

      — Так точно, лейтенант.

      — Ещё раз замечу за подобным — тебя вызовут на ковёр. А ты, — Шварц повернулся к Огрону, картинно поправив ворот рубашки, — дежуришь в столовой сегодня вечером за нападение на тренера. Один. Так как это первое твоё нарушение и инцидент не закончился серьёзными травмами, отделаешься этим. Не жди, что поблажки тебе будут давать и дальше.

      — Так точно, лейтенант, — пробурчал он, не скрывая странного облегчения.

      — В шесть вечера у дверей столовой, как штык.

      — Так точно, сэр.

      — Сержант Невзорова, — лейтенант Шварц повернулся к Варваре, — проследите, чтобы новенький не отлынивал от наказания.

      — Поняла, — она энергично кивнула.

      — Поняла… — протянул Гантлос с нескрываемым намёком в голосе.

      Варя цокнула языком и закатила глаза.

      — Поняла, сэ-э-эр. Так точно, сэр.

      — Строй, вольно. Отправляйтесь на следующую пару.

      — Так точно, — вразнобой отозвался курс.

      Кроу развернулся вместе с рассыпающейся линией и направился в коридор. Гантлос и Бар… Варвара пошли к противоположной двери, которая должна была вести на лестницу, о чём-то переговариваясь.

      — Знаешь, — уловил он голос незнакомки, — меня бесит, когда приходится называть тебя «сэ-эром».

      — Варя.

      Она напоследок повернулась и поймала его взгляд. Её глаза были цвета топаза. Королевского топаза, золотистого оттенка, похожего на осколок звезды, упавшей с чёрного-чёрного неба. Варя, виновато улыбнувшись, пожала плечами и скрылась. А Огрон остановился и смотрел ей вслед ещё несколько мгновений, прежде чем отправиться дальше.

      «Мама, я задержусь. В первый день влип в неприятности». — написал он матушке сообщение.

      «Хорошо береги себя» — в ответ напечатала она.

      — Первый день, — ухмыльнулся Думан, выскочивший из ниоткуда, как чёрт из табакерки, — а уже даёшь понять, что лучше с тобой не связываться.

      — Не пугай меня.

      После невыносимо долгих пар, в шесть вечера возле столовой его ждала эта девушка, Варя.

      — Как штык, — прокомментировала она с немного ехидной улыбкой на губах и распахнула лёгким толчком ноги двери в столовую. Двери-то тяжёлые, подумал он. — Сортируешь посуду, протираешь столы, моешь пол и задвигаешь стулья. Закончишь — спроси поварих, нужно ли им ещё что-то. Если нет — свободен.

      — А если да? — пробормотал Огрон.

      Варя закатила глаза и цокнула языком.

      — Ты стебёшься или и вправду не понимаешь? — с лёгким раздражением спросила она. — Может, я и младше тебя, но я старше тебя по званию. Так что не дерзи мне.

      — Понял. Извините.

      — Можешь начать с посуды. Также там тряпки для стола и швабра.

      Кроу принялся за наказание: чем раньше начнёт — тем раньше закончит и сможет со спокойной (нет?) душой пойти домой. Сперва он пошёл к немолодым добродушным с виду поварихам отсортировать посуду и помочь с чем-нибудь ещё.

      Варвара, подбоченившись, наблюдала за ходом работы. Иногда смотрела на наручные часы. Словно сама куда-то торопилась. Домой, наверное. Её кто-то ждал. Или она просто устала. Интересно, у неё есть кто-нибудь? Огрону показалось, что раз она довольно красивая, у неё точно кто-то должен был быть.

      Заметив, как он на неё посматривал, она начала сверлить его взглядом в ответ. Тишина, прерываемая шорохом тряпок и плеском мыльной воды, показалась немного напряжённой. И неловкой.

      — Я хотел поблагодарить вас за то, что поддержали меня, — промолвил Огрон в попытке разбить эту тишину.

      — Без проблем.

      Сержантка немного расслабилась и присела на ближайший стул на пару минут. Затем снова поднялась и начала прохаживаться по столовой, поглядывая на него.

      — Ты всегда это такой мрачный? — немного неожиданно спросила она.

      — А вы как думаете? — хмыкнул он. — Не думаю, что вы бы радовались тому, что вашего отца повесили, а вас с вашей мамой сослали с планеты.

      Барб… Варвара, судя по поднятой руке, что-то хотела сказать, но опустила её, померкнув на несколько мгновений. Задумалась, почесав подбородок и прислонив кулак ко рту. Огрон и сам замер, наблюдая за ней и безмолвным ходом её размышлений: её взгляд метнулся куда-то вверх, стрельнул по нему самому, потом в сторону. Её ладонь взметнулась внутренней стороной вверх, а брови нахмурились.

      — Я… — наконец начала она, — читала про ваш случай, но мне до сих пор непонятно, а вы что сделали?

      — Просто оказались его близкими родственниками. И мы не нравимся королю с королевой.

      — Домино? — уточнила она.

      — Да. Они недавно надели короны, но гонору в них… — Огрон выдохнул. — Может, это и хорошо, что я остался без дворянского титула — при встрече не придётся кланяться перед ними.

      — Тебе так не нравится кланяться? — усмехнувшись, сержантка полуприсела-полуоперлась на стол.

      — Перед теми, кто этого не заслуживает.

      — Та-ак, — протянула она. — А перед кем ты бы кланялся?

      — Перед тем, кто этого заслуживает, очевидно.

      — Убийственная логика. — Смешок. — Не отлынивай — тут пятно. — Она ткнула на пятнышко рядом с ним.

      Он продолжил протирать столы влажной тряпкой, смахивая с поверхности крошки и оттирая подсохшие пятна, оставшиеся от буднего насыщенного дня: круги кофе, мелкие неровные формы от соусов. Всё-таки были плюсы — не деревянные заброшенные кресты на доминосском кладбище — в том, что мама его учила прибирать за собой, в отличие от его троюродных братьев: кто-то из них окажись в такой ситуации… Они бы не оказались. Их отцами не были Тристаны Кроу, а история не знала сослагательного наклонения.

      Затем он быстро прошёлся шваброй по гранитному полу столовой и направился к витринам, за которыми работала повариха — немолодая с виду добродушная женщина в очках с толстыми линзами, увеличивавшими ей глаза. В ответ на вопрос, мог ли он помочь с чем-нибудь ещё, она махнула рукой и отпустила его с миром. Когда многочисленные стулья были расставлены по местам — сидения под столом, спинки плотно прижаты к краям, Огрон подошёл к Варе. И ощутил невиданную ранее неловкость в теле.

      — Сержант Не… — Кроу запнулся. — Неворофф?

      — Невзорова, — девушка его поправила. — Понимаю, у меня многие первое время коверкают моё имя и фамилию. Патроним я не решаюсь называть лишний раз, чтобы мозг никому не сломать.

      — Никогда не слышал подобные фамилии. И патронимы у нас давно не используют.

      — Я просто нездешняя, вот и всё.

      — А откуда вы, если не секрет?

      — Издалека, — уклончиво ответила Варвара. Намёк понят: не спрашивать дальше, не давить. Хотя всё в ней вызывало какой-то слишком яркий интерес. На грани с откровенной навязчивостью.

      — В общем, я закончил.

      Сержантка придирчиво осмотрела столовую, деловито прошлась между рядами столов, сцепив руки за спиной. Ей словно нравилась эта роль.

      — Нормально. — сказала она; уголок её тонких губ поднялся вверх. — Свободен.

      — Э-э-э… — Кроу про себя ругнулся: разговаривает не как бывший аристократ, а издаёт звуки, как влюблённый солдафон. — До свидания.

      — До свидания.

      Огрон слишом спешно покинул столовую, оставляя девушку в лёгком недоумении. Лицо горело.

***

      — Привет, мама.

      Хельга, вернувшись с работы, уже закончила хлопотать на кухне: по всей квартире разносился запах жареной картошки, грибов и специй. Просто, но должно быть вкусно, подумалось Огрону: в их нынешней ситуации это был пир на весь мир.

      — Здравствуй, милый, — тепло улыбнулась матушка, наливая чай, вокруг которого вился запах корицы. — Как первый день? Я смотрю, ты уже нарвался на неприятности?

      — Да, — вздохнул Огрон, скидывая куртку и вешая её на крючок прихожей, — но обошлось дежурством в столовой, а не обещаным карцером. А как у тебя день в библиотеке прошёл?..

      Так ужин и прошёл, за разговорами и рассказами Хельги о новых знакомых и обязательствах в Центральной библиотеке. Если бы отец был жив и сослан вместе с ними, то вечер показался бы таким, каким он был раньше, в их фамильном особняке. В такие — спокойные и почти счастливые дни он был доволен и расслаблен, рассказывал забавные истории и слушал, как у Огрона и Хельги прошёл день. В такие дни они были действительно похожи на семью.

      Но, опять же, история не знала сослагательного наклонения.

***

      Огрон бежал.

      Огрон чуял пот, кровь и страх, подгонявшие его. А он сам кожей ощущал знакомый азарт зверя, увидевшего ничего не подозревающую дичь. И до боли знакомый голод.

      Женская фигурка, поблескивающая в ночи, летела на раненых крылышках через лес, едва ли не сталкиваясь с деревьями. Природа словно помогала ему: ветки остервенело цеплялись за фею и хлестали её по лицу, оставляя кровоточащие царапины, пока он сам оставался невредимым и стремительно приближался к его… жертве. Да, жертве.

      В какой-то момент измученная фея упала на землю, покрытую сухими опавшими листьями. Те хрустнули под её весом. Девушка тяжело дышала, всхлипывая. Огрон затаился в тени огромного дерева поблизости, пока луна заливала серебром её тельце.

      Он спрятал арбалет и вытащил из кармана тряпку, пропитанную снотворным. Он пролил достаточно крови, а отцу нужно было относительно целое мясо. И целые фейские крылышки, хотя руки так и тянулись их вырвать с корнем, впитав всю магию, до самой крошечной её частички.

      Пока фея, поднявшись на ноги, затравленно смотрела по сторонам и пыталась идти, куда глаза глядят, Огрон стремительно подкрался к ней, схватил и зажал ей рот рукой с тряпкой. Девочка завизжала в ткань, пыталась вырваться, била сжатыми наполненными магией кулачками его по рукам, пока снадобье не одолело её, и она не обмякла в его хищных объятиях.

      Он поднял её на руки и закинул себе на плечо, легко, словно она была пушинкой. Её померкшие и опустившиеся крылья касались его лица, как вуаль, пахнувшая неизвестными цветами и сладкой до скрипа зубов липовой пыльцой.

      Сзади раздался шорох. И послышался знакомый удовлетворённый смешок.

      — Хорошая работа, сын, — Огрон узнал бы этот хриплый низкий голос из тысячи таких. — Ты прирождённый охотник.

      — Спасибо, отец, — бесцветно отозвался он.

      И проснулся в холодном поту, сжимая в пальцах тонкое шерстяное одеяло. Казалось, в комнате резко закончился воздух, и Огрон гонял его скудные остатки в лёгких, пытаясь унять колотящееся в груди сердце. Он ужаснулся того себя, что ловил фею. Того хладнокровного, пустого и жестокого Огрона. Он же никогда не был таким, ведь так?

      Ведь так?

      Он снова промотал в памяти те дни, когда его отец предположительно убивал. Ничего особенного он снова не обнаружил. Он помнил странных приятелей отца, с которыми тот незадолго до всей этой заварушки достаточно часто виделся. Он помнил тех девушек-фей, к которым подходил знакомиться. Они общались, а потом внезапно те бесследно исчезали. Огрону в целом не очень нравились феи: наивные, взбалмошные и достаточно глупые. Он не воспринимал их всерьёз. Но отец и его «друзья» выводили эту неприязнь на новый уровень: ненависть и презрение.

      Он помнил слова отца про этих фей.

«Ошибка природы… отбирают у нас магию… крылатые мутанты…»

      Огрон слышал подобное неоднократно на встречах с «друзьями» — отец его часто приводил туда, чтобы вывести в люди. Похвалиться им. Тристан не скрывал своей гордости им: он часто своим «друзьям» рассказывал, какой Огрон умный и умелый, как охотиться и рыбачить вместе с ним было одно удовольствие, какое яркое будущее его ждало.

      А предполагаемое будущее, сверкавшее на горизонте, заслонил эшафот. А затем и ссылка.

      — Огрон? — Дверь приоткрылась. Огрон вздрогнул. Это была матушка, встревоженная и взъерошенная ото сна. — Что такое?

      — Всё нормально, — прохрипел он, — просто кошмар приснился.

      Матушка недоверчиво и сонно сощурилась в ответ и поправила шёлковый халат, подолы которого гладили её щиколотки.

      — Мама, я в порядке. Правда. Иди спать.

      Хельга медленно кивнула и прикрыла дверь. Послышался долгий мягкий зевок, а затем тихий единичный стук. Она вернулась в свою комнату, а Огрон попытался уснуть. Поправил подушку, закрыл глаза, попытался расслабить начинавшие ныть мышцы и воспалённый после кошмара разум. Но сон не шёл. Опять. То сторона подушки, на которой лежала голова, показалась слишком тёплой и оттого противной, то муха на стене жужжала слишком громко, то мысли об отце и прежней жизни на Домино, вившиеся осиным роем, жалили больно. Поэтому Кроу, так ничего и не добившись, поднялся с кровати, прокрался к порогу и вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой входную дверь.

      В коридоре общежития — тянущаяся вдаль каменная коробка с бесчисленным рядом дверей по бокам — тускло горели пыльно-сизым люминесцентные лампы. Огрон слегка поёжился; слишком зябко для раннего утра только явившегося на пороге сентября. Оглянувшись (в коридоре пусто-пусто), маг направился к лестнице, казавшейся бесконечно далёкой.

      В пять с лишним утра луна, крутившаяся вокруг Магикса, казалась полупрозрачной на светлеющем небе иллюзией. Огрону снова вспомнился отец. В такое время они практически бесшумно — чтобы ненароком не разбудить матушку — собирались, мотали удочки и шли к озеру, у которого их ждала старая, но крепкая лодка, пахнувшая водой, деревом и водорослями. Иногда они плыли на середину озера и тихо сидели в лодке, пока рыба успокоится и вернётся на свои места. Эти полчаса были самыми невыносимыми в далёкой прошлой жизни Огрона. Когда он был совсем подростком, он каждое подобное утро ворчал ломающимся голосом на отца, а тот лишь улыбался в ответ.

      В один из таких рассветов отец всё-таки рассказал, почему он брал сына с собой на охоту и рыбалку.

      — Я просто хочу научить тебя не только уметь прокормить себя в любой ситуации, мальчик мой, — произнёс Тристан, внимательно следя за своим поплавком. — Что в искусстве охоты, что в искусстве рыбалки важно терпение.

      Огрон тогда промолчал, немного капризно поджав губы. Он тогда подумал, что лучше бы поспал подольше, нежели сидеть в лодке ранним холодным утром и ждать, пока рыба успокоится и будет вестись на приманку.

      А отец продолжил:

      — Я знаю, как ты нетерпелив и хочешь всего и сразу. Сам был таким в твоём возрасте. Но рано или поздно ты должен понять, что терпение — великое благо в жизни таких, как мы. Пока остальные гонятся за мелкой дичью, желая получить что-то прямо сейчас, мы будем ждать и в итоге получим гораздо больше. О чём остальные даже и не посмеют мечтать…

      Помнится, в тот момент у Огрона начало клевать; рыба была достаточно большой, чтобы утянуть мальчика под воду, но, к счастью, отец пришёл на помощь. И он так смеялся, так смеялся, когда в лодке оказался внушительный сом.

      Огрон вздохнул, выныривая из детства, а изо рта вылетел едва заметный пар.

      Отец мёртв. И всё.

      Его мысли вернулись к той сержантке. К её топазным глазам и хрипловатому голосу.

      Кто она? И почему она вызывает в нём такую неловкость?