С самого детства Финданна росла в деревне Акариос, которая последнее время ни разу не была тронута битвами и бесконечной войной, сотрясающей и без того серьезно пострадавшую от Катаклизма Атрею.

За свои детские годы юная элийка ни разу не видела представителей противоположной расы вживую. Как, впрочем, и за время странствий бок о бок с Лоэн по землям Элиоса. Об асмодианах девочки знали разве что из книжек в библиотечке дедушки Френоса. Они частенько посещали эту библиотечку, чтобы что-нибудь почитать. В том числе и связанное с историей Атреи.

И вследствие этого Финданна и Лоэн, конечно, были в курсе давних событий, не исключая и то роковое столкновение даэвов, расколотых Катаклизмом на две расы. А именно — столкновение элийцев Легиона Бури под командованием Дельтраса и асмодиан во главе с богом Джикелом. В элийских книгах было сказано, что элийцы оказались на неведомых землях по воле случая. Что Дельтрас вел себя вполне почтительно, а вот Джикел оскорбил его чувство собственного достоинства, пытаясь подтолкнуть к предательству. И что командир Легиона Бури погиб в той битве героем.

Финданна и Лоэн читали не только это, но и другие тома, повествующие про отношения между элийцами и асмодианами. Они впитывали это, как губка.

И все же где-то в подсознании закрадывалась мысль, что на самом деле асмодиане хоть с виду и суровы, но не так плохи, как об этом рассказывают элийцы. Да и это не вина асмодиан, что у них бледная кожа, хвосты и когти, и они живут в неблагоприятных условиях, — Катаклизм их такими сделал.

И в глубине души Финданна надеялась, что между двумя вечно воюющими расами когда-нибудь наступит мир.

До того рокового столкновения в тоннеле Силентера.

В первую очередь отряд стражников туда отправился искоренять балауров. Но они были готовы и к стычке с асмодианами. Финданна и Лоэн, которым было тогда соответственно шестнадцать и четырнадцать лет, хотя и согласились пойти вместе с отрядом, но в первую очередь они вызвались биться именно с балаурами. К асмодианам юные элийки, несмотря на то, что читали в книгах про эту расу, откровенной ненависти не питали, не в пример другим сородичам.

А потом случилось это.

В одной из комнат произошло внезапное столкновение с асмодианами после того, как эта самая комната была зачищена от балауров. Финданна и Лоэн тогда прибыли туда вперед остального отряда. Эльфийка пела песни, а человеческая девочка зачитывала боевые заклинания из фолианта. И как раз тогда, когда последний дракан пал, а девочки собрались доложиться соратникам, вдруг откуда-то сзади выскочила проворная асмодианская убийца. Финданна даже не успела отреагировать, как Лоэн загородила ее спину своим телом и… в следующее мгновение начала медленно оседать на землю.

Финданна мгновенно обернулась, схватила арфу и хотела как следует ударить по убийце диссонансным аккордом, но асмодианка, будучи довольно быстрой, успела скрыться.

Именно тогда Финданна поняла, что миру между элийцами и асмодианами никогда не суждено быть. Как можно жить в мире с теми, кто не щадит даже детей противоположной расы? А ведь Лоэн погибла в возрасте четырнадцати лет, спустя два года после становления даэвом…

В тот миг эльфийку охватила горечь и ярость одновременно. Ярость, которую она была готова выплеснуть на асмодиан, на весь их род, за убийство одной лишь девочки в берете, которая была для Финданны дорогой подругой детства и названой младшей сестрой. Девочки, с которой Финданна вместе странствовала и сражалась.

И она поклялась мстить. Везде, где бы столкновения ни произошли. Конечно, когда Тиамат дала о себе знать, юны на время примирили две расы, и Финданне пришлось скрепя сердце штурмовать крепость владычицы балауров бок о бок с кровными врагами. Но потом, когда Тиамат была повержена, руки представителей обеих рас, так сказать, развязались, и элийцы и асмодиане снова стали воевать друг с другом.

И везде — в Каталаме — Северном, Южном и Подземном, в Тиамаранте, в тоннеле Силентера и особенно в Бездне — Финданна безо всякой жалости билась с асмодианами своими диссонансными аккордами, которые играла на своей боевой арфе, называя их «мелодией возмездия». Она исполняла ту клятву, которую дала тогда, в тот злополучный день.

Но вот однажды в Северном Каталаме столкновение с асмодианами происходит вовсе не в том месте, где можно было бы скрестить клинки.

Точнее, с одной асмодианкой.

Это происходит на Озере уединения — в месте, которое облюбовали юны. Одна важная миссия приводит Финданну на это озеро. Ей нужно поговорить с одной из юнов, ее зовут Нания. И у шатра этой юнны элийка встречает ту, кого совсем не ожидала и не хотела встретить. По внешнему виду Финданна сразу опознает асмодианку, которая к тому же еще и темная эльфийка в черной аристократичной мантии.

— Ирау, — незнакомка произносит лаконично и сдержанно. — Я Раэлина, даэв Асмодеи и акан Пандемониума. Я пришла, чтобы…

Но она не договаривает, поскольку Финданна вмешивается. Очень резко вмешивается. Еще свежи воспоминания о гибели Лоэн, воспоминания, всплывающие чуть ли не при каждой встрече Финданны с асмодианами. Разум все это время советовал и сейчас советует не копать всю расу под одну гребенку, но та асмодианка, что вонзила клинок в грудь Лоэн, как ускользнула, так Финданна с тех пор ее не увидела и не опознала среди остальных. Эльфийка ведь тогда даже лица толком не запомнила, и с тех пор была в неведении — жива ли та ассасинка или же кара богов Элизиума настигла ее. Именно поэтому бардесса поклялась мстить всей враждебной расе, каждому асмодианину, которого она только встретит.

Но сейчас Финданна столкнулась с асмодианкой в очень мирном месте, таком мирном, что, похоже, эта темная эльфийка даже не решается вступить в конфликт. Не стремится напасть.

В отличие от распаленной Финданны, которая готова ранить если уж не своим музыкальным оружием, то хотя бы словом.

— Я Финданна из Элизиума, — она перебивает темноволосую асмодианку едва ли не на полуслове, и уже тянется достать из-за спины арфу. — У меня дело к Нании, и я должна его обговорить, даже если для этого придется тебя умертвить! — выплевывает эльфийка свежесочиненный стих. Будучи бардессой, Финданна говорит стихами довольно часто в своей речи.

Асмодианка же, к удивлению элийки, не вспыхивает ответным гневом. Впрочем, что можно ожидать от представительницы расы, чей характер столь же холоден, сколь и их родина — Асмодея?

— Весьма поэтично… да негармонично, — темная эльфийка, назвавшая себя Раэлиной, лишь кривит губы в презрительной усмешке, прищуривая аметистовые глаза. — Впрочем, что еще ожидать — вы, элийцы, всегда вспыльчивы, и жизнь вас ничему не учит…

— Как ты смеешь?! — кажется, элийка вот-вот взорвется. Она сжимает кулаки, а ее красивое лицо искажается злобой. — Вам ли говорить о гармонии, вы, предатели, мерзкие хвостатые отродья!.. — она рвано выдыхает и с болью в голосе добавляет: — …детоубийцы!

На этот раз не выдерживает сама асмодианка. Она встает в боевую позу, и в ее ладонях образовываются языки пурпурного пламени.

— Кто бы говорил! — Раэлина угрожающе шагает навстречу элийке, готовая поджечь ей лицо пурпурным огнем. — А вы? Что вам сделала рыжая девочка, кроме того, что была асмодианкой?!

— Это я должна вас спросить! — Финданна огрызается в ответ. В эту минуту она даже не задумывается над тем, что и асмодианке тоже есть что… вспомнить. Менестрелька будто бы снова переживает тот момент, когда одним точным ударом клинка асмодианская убийца оборвала жизнь Лоэн. — Что… что вам сделала простая девочка в берете… в синем платьице… — голос Финданны, напоенный гневом и болью, дрожит и срывается, девушка едва сдерживает слезы.

— Прошу вас, успокойтесь… — Нания считает нужным вмешаться в перепалку и осторожно трогает распаленную лесную эльфийку за рукав одеяния. — Здесь битвы запрещены…

Финданна, снова выдохнув, немного остывает. Но совсем немного. Ее светлые глаза все еще метают молнии в фигуральном смысле, и она продолжает сверлить асмодианку гневным взглядом. Правда, спустя несколько секунд переводит взгляд на юнну.

— Лоэн была моей подругой, — элийка говорит с горечью, продолжая воскрешать в памяти дорогие ей воспоминания. — Мы росли с ней вместе в Фоэте, в деревне Акариос. Мы были друг дружке назваными сестрами. Мы были неразлучны, — Финданна едва сдерживается, чтобы не всхлипнуть. — Но она была убита асмодианским клинком! — она распаляется снова и, сжав кулаки, обращает гневный взор на Раэлину.

— Мы с Ческой выросли вместе среди разбойников в деревне Альдер, — асмодианка, не в пример элийке, говорит более сдержанно, но в ее голосе отчетливо слышатся нотки боли и гнева. — Эта девочка была ярким огоньком посреди холодной Асмодеи. Мы были как сестры друг другу. Как лед и пламя, — темная эльфийка припоминает слова, которыми асмодиане часто характеризовали ее дружбу с Ческой, да и сама рыженькая девочка тоже любила так говорить. — Но теперь Ческа мертва. Мертва от одного лишь заклинания, и от чьего? Правильно, от элийского! — обвиняющим жестом Раэлина указывает на Финданну.

— Девочки, пожалуйста… — Нания, вздохнув, берется одной рукой за руку светлой эльфийки, другой — за руку темной. — Я понимаю, каково это — терять самых близких сердцу людей. Вы обе это испытали, — юнна медленно отпускает руки двух повздоривших девушек и как можно незаметнее проделывает замысловатые жесты. Нанию и Финданну с Раэлиной понемногу окружает розовый туман, который юны называют «туманом успокоения».

— У каждой из вас была подруга детства, которую вы потеряли по вине противоположной расы. Но ведь ни одна из вас напрямую к гибели этих двух девочек не причастна, — Нания смотрит поочередно на Финданну, потом на Раэлину, и вздыхает. — Так зачем же разжигать конфликт здесь, в месте для отдохновения?

А те уже будто бы и не слушают юнну. Финданна снова смотрит на темноволосую асмодианку, но уже без прежней ярости, только взгляд элийки наполняется… печалью. Печалью и болью, которую Финданна испытывает от утраты самого дорогого. И такую же боль эльфийка видит в аметистовых глазах Раэлины, как бы надежно та ни скрывала ее под маской абсолютной бесстрастности и холода.

В этот момент в Финданне что-то будто бы надламывается. Надламывается та клятва, которую она без проблем исполняла до этого столкновения.

То ли розовый туман Нании оказывает такое сильное влияние, то ли элийка сама осознает, что у нее с этой асмодианкой, Раэлиной, куда больше общего, чем кажется на первый взгляд, — похожее детство, потеря самого дорогого в один день, хоть и не одновременно, в одном тоннеле, только в разных комнатах…

Но только рука у Финданны не поднимается причинить Раэлине вред. Бардесса лишь смотрит на темную эльфийку с… состраданием. Раэлина же в свою очередь смотрит на Финданну, и хотя лицом асмодианка подобна ледяной глыбе, но в ее взгляде также читается то чувство, которое Финданна от нее совсем не ожидала. Будто бы искра понимания вспыхивает между ними обеими, и светлая эльфийка, не отдавая себе отчета в том, что делает, со вздохом, больше напоминающим всхлип, прижимается к эльфийке темной.

Что же так сильно повлияло на менестрельку? Юновский туман успокоения? Или все же осознание, что они обе — и Финданна, и Раэлина — заложницы вечной войны, отнявшей у каждой из них самое дорогое, что у них было?