Она — стражница воздуха.

И именно это помогает не сойти с ума, когда всё повторяется.

Когда лёгкие каменеют, а дыхательные пути сжимаются, перекрывая доступ кислороду.

Когда руки начинают дрожать и ужас охватывает разум липкой паутиной.

Когда девушка не может глотнуть воздуха, чтобы ощутить себя вновь живой.

Единственное, что она может сделать — заставить ветер наполнять и опустошать грудную клетку, надеясь, что лёгкие всё таки вернутся в привычный ритм.

Её сила стала, своего рода, аппаратом жизнеобеспечения, что качает лёгкие во время приступов, пусть это порой сильно выматывает юную художницу.

Благо в форме стражницы еë не беспокоит эта проблема, но...

Почему болезнь пришла к ней?

Почему не излечилась?

Ведь даже зрение Тарани исправилось, так почему же Лин всё ещё мучается?

Может, потому что эта проблема пришла после победы над Нериссой?

Из-за слияния с драконом?

Может всё дело в психике, но...

Но ведь результаты диагностики не лгут.

Это реальная болезнь!

Хай Лин страшно.

А когда страшно, она рисует, погружаясь в мир цветов, карандашей и паники, что перетекает через её пальцы в грифель карандаша, а после остаётся в дрожащих линиях на листках, тетрадях и холстах.

С этим ужасом она просыпается, чувствуя как её лёгкие слиплись, как холод сжимает горло, не позволяя воздуху наполнить тело.

Голова начинает кружиться, а тело тяжелеет и не чувствуется.

С каждой новой секундой тёмная мозаика захватывает взор.

И с каждым мгновением всё сложнее призвать силы воздуха.

Всё темнеет.

А с темнотой приходит страх.

Панический страх, с которым слишком тяжело бороться.

Хай Лин, подобно рыбе на сковороде, пытается хватать ртом воздух, сжимает руками грудную клетку и горло, но не может встать или даже позвать кого-нибудь.

В голову приходят новые мысли, о том, что будет, если никто не придёт.

Что будет, если ей не удастся достать воздух, что находится так близко, но так недосягаемо далеко.

Ей страшно умирать.

Но потом паника подсказывает разуму, что нужно сделать.

Она же стражница воздуха!

Тогда девочка использует свою силу, постоянно боясь, что ошибётся и случайно разорвет собственную грудную клетку, искусственно "вдохнув" слишком много кислорода.

Как же страшно...

Когда же в лёгких появляется воздух, в голове всё ещё остаётся тяжёлый ужас.

Боясь наступать на пол, китаяночка просит стихию поднести её к столу.

И та послушно выполняет просьбу.

А потом Лин начинает рисовать.

Чем угодно и что угодно.

Лишь бы рисовать.

Из-за этого она иногда забывает о школе, опаздывает и конечно же получает нагоняй от учителей.

Но это не так страшно, как потерять возможность дышать.

Родители радуются, что их девочка дышит, что ей не нужны лекарства, но они даже не представляют, почему их дочери не нужны ингаляторы и походы к врачу.

Считают это чудом, не зная о магии ветра, что и заменяет этот лечебный курс и создаёт видимость, будто у юной художницы всё хорошо.

Подруги не знают и Лин старается скрывать от них эту боль.

А Эрик...

Он тоже не знает и Хай Лин боится ему рассказать.

Что если он решит расстаться?

Нет-нет, Эрик не такой!

Он не бросит её по такой причине!

Узнав об этом недуге, не оставит стражницу один на один с этим кошмаром!

Или...

Девушка с трудом проглатывает ком в горле и смотрит на стрелки часов, что уже делала минуту назад.

Но если бы кто спросил, когда она в последний раз смотреть на часы, китаяночка ответила бы: "Наверное, час назад"

До конца урока две минуты— совсем немного на первый взгляд.

Однако, когда от страха руки дрожат столь сильно, что ломается грифель карандаша и теперь больше нечем рисовать, чтобы освободиться от цепей ужаса, эти минуты растягиваются в долгие, мучительные часы.

Ту-дун, ту-дун, ту-дун.

Кровь стучит в ушах, отбивая ритм перепуганного сердца, что как птица об клетку, бьется о рёбра.

Каждый орган, кажется, вывернут наизнанку и перевернут.

Страшно, чертовски страшно!

Лин крутит в тонких пальчиках обломок карандаша, однако в какой-то момент он вылетает из рук и падает на пол.

Девушка не хочет его поднимать.

Не хочет наклоняться.

Единственное, чего требует организм — побег.

Ещё минута и можно идти.

Убежать на воздух, за угол школы, а там упереться в стену и дышать, дышать, дышать...

Вновь стражница насильно заставляет воздух вылететь из лёгких, уступая место новой дозе кислорода.

Грудная клетка отзывается болью.

Неужели от этого не избавиться?

Неужели Хай Лин обречена на такую жизнь?

Снова поднимает голову на часы, слезящимися глазами всматриваясь в циферблат.

Нет, ещё минута и сорок секунд.

Долго, долго!

—Что ж, если это последний урок, можете идти!— смысл слов Коллинза не сразу доходит до девушки.

А когда же доходит, Хай Лин просто ветром сдувает со своего места, в самом прямом значении этой фразы.

Девушка не бежит, она идет быстрыми и широкими шагами.

Ступает по невидимым платформам из воздуха, что ускоряют её до немыслимой скорости.

Несколько секунд и девочка наконец оказывает на улице.

Она ускользает за угол здания и уже там упирается тонкими руками в шершавую, потрескавшуюся кладку старых кирпичей.

Лин сгибается пополам, заставляя мышцы груди и живота надавить на лёгкие, чтобы вытолкнуть из бронхов застрявший кислород и углекислый газ.

Но страх никуда не девается.

Он как силки Миранды...

Нет, он хуже.

Он как сама Миранда в своё паучьем обличье.

Длинные, костистые руки с чёрными когтями медленно сжимают тело, не давая убежать.

Горячее, покрытое жёсткой шерстью тело страха прижимается к спине, от чего контроль над дыханием снова стремится выпорхнуть из лёгких девушки.

Она бы закричала, давно бы закричала, что есть сил, однако сил нет и Лин остаётся только продолжать судорожно хватать ртом воздух.

—Хай Лин!—кто-то окликает её по имени, но девушка не обращает внимания, всë так же стоя у стены.

Между тем этот "кто-то", продолжая искать стражницу ветра, обходит школу, наконец находя её.

—Хай Лин, ты...—но фраза остаётся не закончена, зовущий её явно увидел состояние волшебницы воздуха.

Девушка жмурится, надеясь избавиться от предательских слез, заполнивших глаза и страха, окружавшего её словно вода.

Когда же это всё закончится?

Однако что-то меняется.

Лин чувствует, как чьи-то тёплые руки мягко обвивают её талию.

Кто-то прижимается к ней со спины, заключая в приятные объятия.

И страх уходит.

Становится легче дышать, пускай слезы всё ещё стекают по бледным щекам.

Хай Лин поднимает голову и чтобы взглянуть на спасителя.

Эрик стоит молча, продолжая прижимать к себе девушку.

—Всё хорошо...— тихо произносит он.

И от этих слов действительно становится хорошо.

Больше не нужно пытаться глотать воздух, вытаскивать его из своих лёгких.

Рядом с Эриком всегда дышится легче.

Девочка оборачивается уже полностью и сама обнимает парня, вряд ли собираясь отпустить.

Так они стоят до тех пор, пока из открытых окон школы не доносится новый звонок.

Только после этого и девушка, и парень нехотя разрывают объятия.

—Ты...— не зная как начать, Линдон неловко чешет затылок,—Ты рюкзак забыла в кабинете...

После чего поворачивается, демонстрируя два портфеля на собственных плечах.

Губы Лин невольно поднимаются в улыбке, а после девочка срывается на весёлый смех.

С Эриком хорошо...

С ним дышится легче...