Do you miss what you thought you were

Back when you thought you knew what you are?

Do you miss your favorite song

Back when you thought you knew what was wrong?

      — Если ты ещё хоть раз мне поддашься, я сломаю тебе ребро, честное слово, — уверено произнесла Йосано и ударила противника под ней в живот.

      Она естественно сделала это не со всей силы. Вовремя напряжённые мышцы пресса сгладили атаку почти в ноль, а так как рефлексы в подобном уже работали за него, Чуе оставалась всего одна действительно сложная задача — не засмеяться. Йосано безошибочного угадывала, когда он в правду ошибался, а когда лишь делал вид, и уступки оскорбляли девушку глубже любых поражений. Гордость, беспощадная и порой нелепая. Хотя, иногда Чуя думал, что реагировал бы схоже, вот только ему никто и никогда не поддавался.

      Выбраться ненадолго за город было прекрасной идеей, пусть ехать пришлось за три вагона друг от друга, чтобы не выглядеть подозрительно и не попадать в объективы одних и тех же камер. Спасибо Фицджеральду за новую фобию с его системой наблюдения. Впрочем, не об этом.

      Вокруг был май с уверенной тёплой погодой — последний шанс для долгих прогулок перед сезоном дождей в Японии. Зелень набрала цвет, став яркой и свежей, а не робко-салатовой, как в первой половине весны. Небо на контрасте казалось только голубее. Моря не было видно за деревьями, но просто знание того, что оно есть где-то там и ещё и относительно спокойное, невероятно грело душу. Словно штиль принёс покой не только непосредственно в гавань, но и в саму Йокагаму.

      Йосано вскочила на ноги и направилась к рюкзаку Чуи, приминая траву белыми кедами. Накахара уже раз третий ловил себя на размышлениях о том, видел ли он её в обуви на плоской подошве до этого. Пока других примеров вспомнить не получалось. Рядом на обломленной у основания ветке покоилась шляпа-федора.

      Акико с хозяйским видом открыла молнию и достала бутылку вина с бокалами, расположив всё на том же поваленном дереве, на котором они ранее оставили вещи.

      Вино было далеко не самым дорогим на родине, в Италии, но оно было из тех, что нельзя экспортировать из страны. Однако на чёрном рынке можно было найти удивительно многое, а на чёрном рынке портового города — почти всё, то может прийти в голову, и много того, что лучше бы в голову вообще никогда не приходило. Накахара в свою очередь отдавал слишком много нервов работе, чтобы не пользоваться привилегиями, которая она могла предложить взамен.

      Знала ли Йосано, что минимум две трети того вина, что он приносит на их встречи, являлось откровенной контрабандой, вопрос спорный. С одной стороны, когда Чуя узнал страшное слово «апелласьон» и сколько существует сортов винограда, пригодного для изготовления алкоголя, он решил, что знать их все может только ненормальный. Тем более глупо было ожидать от кого-то осведомлённости в тех, что используют в другой стране, отгороженной от тебя практически всей Евразией. С другой стороны, иногда Йосано глядела на этикетки подозрительно осознанно, но даже в такие моменты ситуацию она никак не комментировала. Оставалось лишь гадать: действительно ли Акико не подозревает ни о чём или просто тактично молчит, понимая, что легально попробовать нечто подобное сможет разве что в гипотетическом отпуске в Эмилии или Гаскони. Чую же устраивал любой расклад, при котором его не обвиняли в пускании пыли в глаза.

      — Я не брал с собой штопор, — предупредил Накахара, не вставая с травы. — Мне он всё равно не особо нужен, вытягиваю пробки гравитацией…

      Йосано только хмыкнула и сделала шаг к своей безразмерной сумке. Чуя уже собирался в первый и единственный раз в жизни увидеть, как бутылку препарируют скальпелем, однако абсолютно внезапно Акико достала мешок со сменной обувью. Уже из него появилась туфля. Красная остроносая лодочка на невысоком тонком каблуке. Кожа слабо сверкнула на солнце матовым блеском.

      — Я тоже умею обходиться без штопора, — заверила Йосано, крепко схватив бутылку за горлышко левой рукой.

      Далее она поднесла шпильку к самой пробке, держа туфлю в правой. Прицелившись, Акико отвела руку для замаха. Чуя молча наблюдал и не вмешивался, хоть про себя и просил, чтобы дно от подобных фокусов не вылетело. Не успел он до конца прикинуть, сумеет ли в случае чего спасти хотя бы часть вина способностью, как Йосано уже филигранно вогнала пробку внутрь бутылки одним размашистым ударом подозрительно крепкого каблука. Леди, что тут ещё скажешь? Хрупкий и нежный цветок в человеческом обличье…

      Если же отбрасывать колкости, вышло и правда эффектно. Чуе ещё никто не открывал алкоголь так красиво. Он слышал легенду о том, что Коё с отсутствием штопора могла справиться катаной, но в живую этого никогда этого не видел, да и не верил. Такое безусловно было физически возможно, но представить, как во всём аккуратная и донельзя педантичная Анэ-сан сама решает снести бутылке горлышко и забрызгать пол пусть и под восхищённые взгляды… Не в её характере.

      — Хотя бы наполнить себе бокал мне позволено? — напоказ приторно спросил Чуя, наконец вставая на ноги.

      В ответ лишь кивнули, не оборачиваясь. Йосано возвращала на место свою обувь. Она, конечно, жаловалась, что ей придётся сбегать прямо с работы без возможности скинуть дома лишнее, но Накахара явно не ожидал, что она таскает на себе столько инструментов. Прежде чем вернуть туфли в сумку, всё её содержимое пришлось утрамбовывать по-новой. Чужая старательность заставила Чую тихо усмехнуться, а после он наполнил бокалы и сделал первый глоток.

      Вино было сложным, кислотным, вяжущим язык и слегка подсушивающим нёбо. Таким не напиваются. Токое можно лишь дегустировать или пить в знающей компании, так как с непривычки подобный вкус скорее всего не поймут. Но вот если подождать и дать напитку шанс, то можно было даже почувствовать пресловутый «итальянский акцент» — почти сладкий маслянистый привкус, ради которого вино выдерживали дубовых бочках. Это чувство постепенно оседало на языке чуть ли не осязаемой плёнкой и играло на контрасте с запахом из бокала, который оставался неизменно терпким и кислым.

      Добавляла ли в букет что-то утопленная в вине пробка, сказать сложно. Кстати об этом, туфли уже были возвращены на место.

      Йосано медленно и неспешно взяла бокал за ножку и немного покрутила его. Что-то в этом простом действе Чую очаровало. Может всему виной была та небольшая потасовка, что они устроили, и пока у него текла по телу разогретая кровь, то пленительным могла показаться любая мелочь, дай лишь повод. Или же всё прозаичнее и так действовал алкоголь… А может пальцы Йосано действительно смотрелись по-особенному у мерцающего стекла. Добавь к этому контрастную ткань перчаток, её привычку отводить мизинец в сторону и задумчивый взгляд и получишь нечто безнадёжно притягательное. Мысль о том, что к такой Йосано хотелось быть ближе и хотелось этого прямо сейчас, стала почти навязчивой. Чуя не стал ей сопротивляться.

      Он схватил Акико за запястье правой руки, чтобы отвести её в сторону и убрать с своего пути бокал. Впервые попробовать вино Йосано пришлось с его губ.

      Пару секунд он был сконцентрирован на том, чтобы разжать её пальцы и оставить вино висеть в воздухе. В моменте мозгу было сложно вспомнить о чужой способности, понять, что ничего не упадёт и не разобьётся. Подсказать словесно тоже было затруднительно по понятной причине, но через время Йосано поддалась и так.

      Акико была из тех, у кого руки в поцелуе играли роль не сильно меньшую, чем губы. Наперекор стилю работы, наедине её прикосновения было сложно назвать как-то иначе, кроме как нежными. И вроде бы почти все обнимают или гладят партнёра в подобные моменты, но с ней всё было как-то иначе. Её пальцы всегда прижимали ближе спокойно, уверенно и почти заботливо, что оставалось лишь списывать на чудотворное влияние помогающей профессии.

      Те ощущения, что дарили миниатюрные ладони, которые держали лицо и направляли под нужный угол, не могло перебить даже самое кислотное вино.

      Отстранившись также внезапно, как всё это началось, Йосано пару секунд стояла с закрытыми глазами, прислонившись к его лбу своим через чёлку. Всё-таки у них относительная комфортная разница в росте, когда в дело не вмешивались каблуки. Потом она уже полноценно отошла на полшага назад. После мягкий чувственный взгляд становился немного более приземлённым, опускаясь вниз на чужие губы. Забавный ритуал, у которого была прозаичная причина.

      — Блеск для губ тоже мимо, — с досадой пробубнила Йосано, стирая следы большим пальцем. — У гравитации какие-то личные счёты с макияжем?

      Чую подобные паузы никогда не раздражали, как и вид размазанной помады у самой Акико. В этом даже как будто было что-то милое. Физическое напоминание о произошедшем, почти улика. Ну, и повод пробовать аккуратно поймать её палец зубами.

      — По-моему, твоя косметика не дружит не с гравитацией, а с алкоголем, который мы обычно пьём. Что думаете на этот счёт, госпожа детектив?

***

      Из-за пробитий в стекле и фюзеляже звук лопастей вертолёта казался оглушительным. Из-за этого же ветром болезненно закладывало уши. Чуя уже пару минут не мог перестать смотреть вниз и вправо, в сторону, где должны были остаться Гончие. Вроде бы на хвост они им всё-таки не сели. Это не столько радовало, сколько оставляло наедине с каким-то странным чувством опустошения. Во что, чёрт возьми, Вооружённое детективное агентство вообще ввязалось?

      Чуя развернулся на сидении рядом с пилотом и посмотрел в салон. Акико он не видел с самого их разрыва где-то недели три или уже месяц назад. И вот судьба подкинула им буквально худший повод встретиться. Всё Агентство каким-то образом в одночасье стало известными на всю страну террористами и, будто этого было мало, у Йосано на глазах пожертвовал собой коллега. Если Чуя правильно помнит, то никто из пассажиров так и не сказал ни слова после того, как Куникида выпрыгнул из самолёта. Все просто кучно сжались вокруг Йосано как последнего из оставшихся взрослых сотрудников.

      Сама Акико сидела, словно неживая, никак не реагируя на происходящие вокруг. Она смотрела перед собой остекленевшими расфокусированными глазами и сжимала руки в замок на коленях. Даже волосы, которые лезли в лицо не удостаивались внимания или попыток убрать их за уши.

      Рыжий щуплый паренёк рядом, вроде бы Танидзаки, выглядел не лучше. Кенджи пытался брать Йосано за локоть и заглядывать ей в глаза, но долго не получал никакого ответа. Лишь через время Акико больше на автоматизме, чем искренне, приобняла мальчишек за плечи, прежде чем упереть локти в колени и спрятать лицо в ладонях.

      Накахара отвернулся. Теперь он ещё острее чувствовал, что не хочет ни с кем говорить, поэтому скомандовал пилоту:

      — Отчитайся перед босом и скажи, что мы прибудем в течении часа.

***

      Менее чем за минуту Чуя увидел целых две вещи о возможности которых и не подозревал. Во-первых, у него не глазах босса Портовой мафии трясли, дёргая за одежду, словно за его плечами никогда и не было мощной преступной организации. Во-вторых, он впервые смог различить страх в глазах Йосано. Всеобъемлющий, животный, но не тот, что заставляет забиться угол и трепетать, а от которого хочется выцарапать глаза и впиться в глотку причине, лишь бы не оставаться один на один с ней беззащитным. Самая пугающая ярость всегда рождается из страха, потому что он заставляет забыть о принципах. Моральные установки кажутся ненужными, если терять уже нечего. К счастью для всех присутствующих, у Йосано ещё были другие сотрудники Агентства.

      Акико ослабила хватку и отошла, казалось, больше для них, чем чтобы не накалять конфликт между ней и Мори. Выпустив из рук складки одежды, она молча смотрела удаляющемуся Огаю в спину. После закрытия двери все в комнате выдохнули. Легче всего заметить это можно было на нервном Танидзаки. Кенджи хоть и был младше, но держался спокойней. После пары секунд, нужных для того, чтобы все остыли, а босс ушёл подальше, Чуя наконец подал голос:

      — Мне сказали, что вы всё ещё моя ответственность, так что все вопросы вы будете решать через меня.

      Он сделал ощутимую паузу, размышляя, нужно ли во всё это лезть, но после ещё одного взгляда в сторону Йосано всё-таки добавил:

      — Эй, леди-врач, на пару слов как старшую…

      Пока остатки Агентства провожали их взглядом за дверь, а сама Акико выглядела не сильно менее потерянной, чем в вертолёте, Накахара продолжал снова и снова прокручивать у себя в голове свежее воспоминание. Он всё пытался убедить себя, что поступает верно.

      Технически, Агентство сейчас вновь их союзники. У них у всех сейчас есть общий враг. Йосано всё равно не перейдёт в мафию из-за условий сделки, а сомнения в Фукудзаве, если они и появились, исчезнут после одного диалога с ним. У Мори просто не было рациональной причины расшатывать Акико сейчас. Это не тактика и не шаг в интересах организации, похоже, он просто на ней отыгрывался. За то, что устроила саботаж в детстве, или за то, что не оправдала надежд, а может за побег к Юкичи или всё и сразу. Причина не так уж важна, намного важнее то, что босс позволил себе смешивать работу и эмоции.

      И если такое можно Мори, то один раз можно и Чуе.

      Они свернули за угол, лишь бы никто не видел. В штабе даже у членов исполнительного комитета было навязчивое чувство, что безучастные глаза Огая Мори смотрят на них из каждой щели. От желания оглянуться не спасало даже то, что Накахара точно знал, что у камер тут слепое пятно. Рядовые сотрудники мафии, которых за курение штрафовали в отличие от исполнителя, рассказали ему, кажется, о всех уязвимых местах в системе наблюдения. Не вести же Йосано ради пары слов в свой кабинет через всё здание. Кажется, это только спровоцировало бы ненужные вопросы. Приходилось прятаться неподобающим статусу образом.

      — Босс не тронет тебя, что бы он не говорил, — вполголоса сказал Чуя после того, как удостоверился, что рядом никого. — Не имеет права. Это условие сделки.

      Йосано посмотрела на него обескураженно и даже с недоверием. Обидно, но отчасти понять её можно. Довольно сложно принять, что верный член мафии, с которым тебя вроде как ничего больше не связывает, вдруг решает разоблачить в чём-то своего прямого начальника. Накахара и сам до конца не понимал, почему он это сейчас говорил. Он лишь успокаивал себя мыслями о том, что данная новость безобидна для его организации, а значит предательством считаться не может.

      И всё-таки всё, что связывало Мори и Йосано дурно пахло. Это была какая-то необъяснимо отталкивающая пучина, противная даже для того, кто годами работал с Огаем. Противная, потому что это было личное, тут нельзя было прикрыться деловым подходом и поиском выгоды. С взрослой Акико он уже не мог взять ничего полезного для себя и глумился уже просто из желания и досады.

      — Спасибо, — Йосано наконец кивнула. — Но не стоило…

      У неё чуть смягчился взгляд и стало легче дыхание. Акико расправила плечи, отряхнула комбинезон и поправила заколку, стала больше похожа на саму себя. До совсем привычного вида было ещё далеко. Выбивались ссадины на щеках, не хватало юбки и перчаток, но главное осталось на месте. Она всё ещё ему доверяла.

      Чуя почувствовал её заразное облегчение и несколько спонтанно ответил:

      — Стоило. На самом деле я хотел спросить твоё профессиональное мнение кое о чём взамен…

***

      Если вы когда-либо теряли зуб в драке и помнили те малоприятные ощущения, вы не удивились бы наличию стоматологического кабинета в главном здании Портовой мафии. Если вы ещё и знали, кем был Мори на прошлой должности, то вы удивились бы скорее его отсутствию.

      — Ещё пару раз открой и закрой рот. Если ничего не мешает, можешь сплюнуть и попробовать поговорить со мной, чтобы привыкнуть, — скомандовала Йосано, не торопясь снимать латексные перчатки.

      Начинали они просто с размышлений на тему того, можно ли на зубы относительно безопасно приклеить имитацию вампирских клыков и если да, то как. Минимум раз пять звучала фраза «Я травматолог, а не дантист, но…» и вот они здесь, а дипломированный стоматолог отправлен на обед на час раньше положенного времени убедительной просьбой самого исполнителя Портовой мафии.

      Пусть Йосано и любила говорить, что она не переносит работу с инструментами меньше бензопилы, для неё не составило особого труда разобраться и с более тонкой аппаратурой. Благо сам процесс был не сильно трудный, всё-таки не зубы мудрости удаляли. После обезжиривания родных клыков Чуи Акико установила на них болванки, а потом убрала излишки клейкого состава. Пару раз пришлось вернуться к последнему шагу, но вот она уже смотрела в зеркало на тонкой ножке на внутреннюю сторону зубов и не видела больше никаких наплывов, которые могли мешать смыканию челюстей. Зеркальце отложили в сторону, а Йосано перестала нависать над своим внезапным стоматологическим опытом, настороженно ожидая результата.

      Накахара, признаться честно, уже проклял себя за то, что пошёл на поводу у желания побыть с ней подольше. Дело было даже не в том, что она справилась медленнее или менее качественно, чем настоящий ортодонт, просто… Весь процесс ощущался до ужаса странным с эмоциональной точки зрения, и если у Йосано была возможность отвлечься на выполнение работы, то вот Чуя просто сидел с разинутым ртом под не самым пленительным ракурсом перед своей бывшей. Спасало ситуацию только то, что Йосано была профессионалом до мозга костей, в её глазах это значило и умение «не видеть людей в пациентах».

      Вверх-вниз, сомкнуть челюсти и развести. Вроде в этот раз ничего не мешало, кроме непосредственно длины клыков, но от этого уже никуда не деться. Чуя развернулся к раковине, а Йосано приняла это как знак одобрения и направилась относить инструменты на стерилизацию и выкидывать перчатки.

      — Обманки подобраны под твой оттенок зубов, но я не могу гарантировать, что они будут очищаться также хорошо, как и настоящая эмаль, — предупредила Акико, бросая в мусорку расходники. — На всякий случай избегай употребления вина, кофе, крепкого чая, курения… Всего, что красит зубы, иными словами.

      — Понял, — чёрт, Чую уже бесил этот маскарад, а он ведь даже не успел начаться, — …никаких больше радостей жизни до конца миссии под прикрытием.

      Говорить с клыками было невероятно неудобно. Они уже не цеплялись за другие зубы, но вот нижней губе стабильно доставалось.

      Йосано пристально наблюдала за его мимикой. Накахара понимал, что сейчас он для неё проделанная работа и это просто попытки оценить жизнеспособность результата, но всё равно ощущал некоторое напряжение от такого внимания. Взгляд непроизвольно скользнул к двери из кабинета, чтобы вновь увидеть ключ в двери и напомнить себе, что всё это останется лишь между ними.

      — Как объяснишь всё Мори? — Акико практически не моргала, отчего у Чуи сложилось устойчивое впечатление, что она продолжает разговор исключительно, чтобы оценить клыки в действие ещё раз.

      — Скажу, что Дазай как-то связался с вами и передал, что мне лучше проникнуть в ряды вампиров не «в ближайшее время», а сейчас, вот ты и вызвалась как причастный медик.

      Чуя прикусил губу и выматерился про себя, потому что если бы он попробовал сделать бы это вслух, то точно разодрал бы её внутреннюю сторону. Небольшая пауза. Он закрыл глаза выдохнул и аккуратно убирал языком складку кожи, которая зацепилась за искусственный зуб.

      Чтобы происходящее не превращалось совсем уж в допрос, теперь уже Накахара взял инициативу в беседе:

      — Кёка и тигро-пацан выходили на связь дополнительно? Вы уверены по поводу встречи с Фицджеральдом?

      Йосано немного потупила взгляд и отвела его в сторону.

      Теперь она выглядела уже как человек, действительно разговаривавший с ним, а не врач, выискивающий что-то в больном. Акико упёрлась поясницей в торец стола, где оборудование лежало перед стерилизацией. Было очень странно видеть её в обычной обстановке теперь уже без хотя бы одноразовых перчаток. Это зрелище норовило завести мысли не туда, но их мужественно не пускали.

      — Нет, — ответила Йосано после недолгого, но ощутимого молчания. — Я уверена только в том, что если Дазай ищет содействия у мафии, то дела плохи. А если он делает это из тюрьмы — то мы не в том положении, чтобы отказываться от любой помощи.

      Чуя немного поёжился на стоматологическом кресле. Оно и так не располагало к расслаблению, но сейчас отчего-то было особо паршиво.

      — Он вообще давал вам о себе знать? — Накахара всё-таки озвучил напрашивающийся вопрос.

      Йосано покачала головой и только потом добавила:

      — Я лишь от тебя узнала, что у него есть канал связи с внешним миром.

      Несмотря на закатывание глаз и громкое цоканье языком Чуя не мог сказать, что он удивлён хотя бы неприятно. Всё-таки не зря он знал Дазая уже семь лет. Шишки, набитые в статусе половины «Двойного чёрного», уже никогда не дадут о себе забыть.

      — Да уж… Новый плащик не отменяет старых привычек… — из хорошего в ситуации было только то, что Накахара, кажется, начал понимать, как говорить с его новым прикусом свободно.

      Йосано на мгновение замерла и посмотрела на него. На него, а не ему в рот, что казалось чудом после часа в стоматологическом кабинете.

      Она легко приподняла бровь, отчего та практически полностью исчезла под густой чёлкой. Забавная, почти забытая изюминка её выражений. Чем дольше они рядом, тем у Чуи сильнее становилось скверное чувство, что он попал, пусть он и старался не подавать вида.

      Прочистив горло тихим кашлем, Накахара позволил себе предаться воспоминаниям, хоть вышло больше похоже на череду жалоб:

      — Что текущее дело, что оба визита Шибусавы в Йокагаму, что ещё несколько наших совместных миссий поменьше шли по одному сценарию: Дазай без объяснений лезет в какую-то немыслимую задницу, мне приходится его вытаскивать, чтобы после вместо «спасибо» услышать, что таков и был его гениальный план. А вот делиться своими намерениями хотя бы с союзниками это очевидно слишком просто…

      Йосано чуть усмехнулась, прикрыв рот кулаком. Кажется, это была первая подобная реакция в стенах штаба-квартиры мафии. Она не перебивала и увлеченно следила за рассказом и активной жестикуляцией.

      — … Знаешь, порой мне кажется, что роль дамы в беде это просто его влажная фантазия наравне с нездоровой тягой к наручникам. Однажды он признается себе в этом, принцесса уйдёт сублимировать в другой замок и моя жизнь станет невъебенно легче.

      Йосано уже откровенно улыбалась, что невозможно было скрыть за ладонью.

      — Мне обвинять тебя в фрейдизме или только в задротстве?

       Накахара ухмыльнулся, чувствуя, как он наконец расслабляется. Слишком расслабляется. Этот месяц порознь ничего не изменил. Точнее не так… Он изменил слишком многое, но почему-то не соизволил даже немного испортить его отношение к Йосано. Ему всё ещё нравится, как она улыбается и вставляет в речь термины. От всего этого почти что тошно.

      Ему не хочется отпускать её на встречу с Гильдией, как впрочем, и не хочется лезть в неизвестность миссии под прикрытием. Он не желает расходиться по разным кварталам города, но ему также противно даже представлять её несчастный вид, если бы Акико каким-нибудь образом всё-таки забрали бы мафию. А ещё Чуе хочется чисто по-человечески обнять её и утешить после событий прошлых дней как человека, у которого даже нет времени на траур по коллеге и другу, но он понимает, что это будет выглядеть слишком двусмысленно в их случае, поэтому продолжает держать почтительную дистанцию.

      Кажется, его беглый взгляд от собеседницы к стенке, а от неё снова к Йосано не остался без внимания. Акико о чём-то задумалась и пару раз громко вздохнула, прежде чем наконец-то решиться заговорить:

      — Скажи, ты злишься на меня на то, что между нами всё так кончилось?

      Отчего-то под взглядом Йосано всегда было трудно врать. Банально не хотелось. Как и сейчас.

      Хоть поставила во всём точку определённо она, оглядываясь назад, Чуя как будто не видел варианта, в котором они не разбежались бы. Однако осознание правильности поступка отнюдь не делало его менее болезненным. По правде говоря, именно верные решения почему-то с завидной регулярностью оказывались мучительными.

      — Я злился первые пару дней, — на полтона тише признался Чуя. — Но в итоге ты оказалась права. Сколько бы не длилось перемирие, однажды волнение за кого-то из чужой организации будет последним, что нам обоим нужно.

      Признание её правоты Йосано не утешило. Она достала из кармана свои перчатки и начала медленно их натягивать с отсутствующим видом, стараясь больше не смотреть на него. Теперь было очевидно, что с задачей «не волноваться за кого-то из чужой организации» они оба справлялись крайне посредственно. Пожалуй, признать это надо было сразу, как они переступили порог этого кабинета.

      Закончив с перчатками, Йосано в три широких шага подошла к двери и взялась за ключ. Ради последних слов она даже не повернулась к собеседнику:

      — Мне пора, — замок громко щелкнул практически в полной тишине. — Береги себя.

      Чуе оставалось лишь встать с кресла и ответить ей практически тем же, прежде чем пойти за линзами:

      — Будь осторожна.

Do you miss me, Stephanie?

'Cause I'm really missing you.

Where you are?

I don't care, I just want to be a part of something