Это были самые дорогие его отношения. Буквально. Никогда и ни с кем он раньше не бронировал ночь в мотелях или гостиницах по два раза на неделю. Они даже умудрились поссориться с Йосано по этому поводу. В итоге Чуя всё-таки убедил её, что траты в паре могут быть не равными, а пропорциональными зарплате. Темы работы оба боялись, как огня, поэтому обсуждение тут же заглохло: спросить точные цифры Йосано не решилась, знала, что иначе не выбросит из головы вопрос о том, из чего такая сумма складывается.

Грязный приём? Вероятно. Но мафиози вообще редко славились порядочностью.

Обычно встречи в нейтральных водах ассоциируются с изменами, связями на одну ночь, желанием раз в жизни попробовать что-то, что большинство назовёт извращением. В их случае это была скорее попытка изобразить нечто максимально приближенное к условиям скучного и размеренного сожительства. Как «нормальная пара» с возможностью спать в одной кровати, но…

Вот этим пресловутым «но» можно было описать всю ситуацию между ними. Чуя подпускал Акико к себе пьяным и даже раненным, но после любого пересечения агентства и мафии им приходилось игнорировать друг друга какое-то время, чтобы не наброситься с обвинениями. Она знала о худших его временах в шестнадцать лет, но ни за что не спросила бы, как прошёл его день. Однажды им придётся перестать игнорировать очевидное, но сейчас так хорошо.

Общая любовь к вину помогала быстрее открываться друг другу. Алкоголь развязывал язык даже медленно пьянеющей Акико. Как итог Чуя узнал и о её изоляции во время лечения, и о попытке Мори забрать её в мафию, и о том, что Фукудзава сумел устроить её в медицинский колледж благодаря некоторым связям. Он слушал про её учёбу, про то, как она надеялась стать просто врачом, игнорируя свою способность, и про то, как однажды Юкичи ранили серьёзно и Йосано решила, что один раз переступить через отвращение к своей силе можно. Потом Вооружённое детективное агентство стало разрастаться, дел у них тоже стало больше, а времени, чтобы лечить всех полноценно, не появилось. По сути все подобные рассказы Йосано сводились к смирению, хоть это было последним, чего ждёшь от настолько волевой девушки. Накахара иногда думал, что они извращённо похожи ввиду своих способностей: оба слишком полезны для тихой жизни.

Хватало и менее меланхоличных разговоров. Общаться с врачом вообще познавательно, как оказалось. Благодаря этому Чуя узнал, что у него выразительная портняжная мышца. А потом что такое портняжная мышца Парная мышца бедра, идёт от колена до тазовой кости и почему она портняжная.Портные раньше работали, сидя по-турецки, в такой позе эту мышцу хорошо видно. Ещё ему поведали, что накладывать швы учатся на кожуре винограда. Трезвым он скорее всего понял бы, что врать о последнем у Акико нет резона, но они были подшофе, поэтому он посмел усомниться. Их следующая встреча началась с красивой, будто украденной с натюрморта, грозди и набора хирургических игл. Йосано при нём надрезала и зашила издевательски большое количество ягод, используя все способы накладывания стежков, которые только помнила… После Акико стянула Чуе запястья его же чокером и завязала глаза своим галстуком. В тот день Накахара поклялся не спорить на желания с женщинами с фантазией. Гордость всё же дороже азарта.

Милосердие к проигравшим точно нельзя считать сильной стороной Йосано, однако в остальном она была просто чудесной. Ей можно было честно и без эвфемизмов написать «Давай перенесём встречу, у меня какая-то хуйня с осколочным», а закончить разговор на том, что она хочет сама проверить его «хуйню с осколочным». По словам Акико, медосмотр параллельно с хорошим сериалом — это тоже форма свидания, по крайней мере, пока все причастные считают это таковым.

Ещё они оба крайне легко отпускали друг друга, если вдруг раздавался звонок с работы. Все всё понимали, молча кивали и про себя просили, чтобы никогда не наставал день, в который срочно вызовут обоих. Чтобы не пришлось на бегу изобретать способы не появиться одновременно, врать коллегам и вставать по разные стороны сразу после того, как они делили номер.

Пока такого не случалось.

Пока Чуя мог спокойно и откровенно лениво лежать на кровати. Пока Йосано в той же размеренной манере смотрела на его голую спину. Что она там высматривала, одной ей и известно. Следов от ногтей быть вроде не должно, свежих шрамов тоже. Впрочем, если она продолжит так приятно водить ладонями вдоль позвоночника, Накахара согласен разрешить искать на нём всё, что ей угодно. Руки Акико без перчаток ощущались практически также интимно, как тело в одном одеяле. Когда перед глазами сразу и то, и то, не возникало даже желания сопротивляться.

Вчера в городе было громко. Мафия, что удивительно, никак не была в этом замешана, но разведку они послали. Мори не любил, когда у него под боком происходило что-то о чём он не знал. Когда подчинённые вскользь упоминали женщину в крови с ног до головы, но с уверенной походкой даже на каблуках, Чуя понял, что спрашивать имя ему не нужно.

Регенерация Йосано поражала. Сразу после применения способности на ней не было не то, что царапин, не оставалось даже синяков или хотя бы мозолей от туфель. Будто Акико выточили из мрамора, чтобы она напоминала людям, какими они могли бы стать, если бы никогда не спотыкались, не забывали, что чайник уже закипел и теперь горячий, не жили на улице со сворой беспризорников и не работали в преступной организации. У Чуи же кожа полностью целой, кажется, не была никогда.

Живому человеку не идёт быть насколько невредимым. Если бы не выразительные глаза и инициативность самой Йосано, Накахара не смог бы отделаться от ощущения, что недавно он вовсе не проводил время с женщиной, а будто вандал недостойно трогал статую. Хотя… Та не была бы такой тёплой.

Её ладонь всё скользила по его спине. Кончики пальцев иногда касались отдельных точек вне общей траектории руки. «Всё-таки просто веснушки считает,» — догадался Накахара. На них Чуе всю жизнь было всё равно, если честно. Есть и есть, под одеждой они вообще были полупрозрачными, так как света никогда толком не видели. Ни повода для комплексов, ни чего-то особо красивого он в этих точках на коже не находил, однако Йосано почему-то его веснушки нравились. Значит пусть играется. Он не против.

На тумбочке негромко играл музыку оставленный динамиком вверх телефон. Пока не вслушиваешься, кажется просто невнятной смесью мурлыканья и подвывания в микрофон, но сейчас как назло было время, чтобы разобрать текст:

Oh, I don't want to see me

I wanna be trapped in you

/Мне не хочется видеть себя, я хочу, чтобы ты стала моей западнёй/

Однажды он заставит Йосано составить плейлист без тоскливых песен, а лучше вовсе из одних мелодий без слов, чтобы не отвлекаться, а пока по комнате всё ещё раздаётся:

Oh, I don't want to be me

But i'm gonna pretend for you

/Мне уже не хочется быть мной, но я притворюсь для тебя/

«…Притворюсь для тебя…» Забавно, особенно если приглядеться к обстановке вокруг.

Простыни под ними пахнут гелем для белья практически ядовито, потому что на них никто не спит долго, их стирают после смены постояльцев каждые пару дней. На кофейном столике оставлены контейнеры для еды, ведь Йосано нравится иногда подкармливать его тем, что она сама готовит, но в номерах обычно от кухни только микроволновка и маленький холодильник. Даже экибана в вазе в углу состоит из одних только пластиковых цветов. Они будто играют в огромном кукольном домике в то, чего у них не может быть. На первый взгляд всё вокруг кажется идеальной иллюстрацией счастливой жизни, но если присмотреться, то понимаешь, что каждая мелочь пропитана фарсом.

Наверное, Йосано тоже иногда думает об этом. Наверное, оба выбрали закрыть глаза на то, что они не могут водить друг друга в свои квартиры слишком часто и им приходится довольствоваться лишь декорациями дома. Декорациями, которые меняются каждую их встречу. Если исполнителя портовой мафии будут постоянно видеть в одном и том же мотеле, то всем сразу станет интересно, почему же он туда так стабильно ходит. Чередование мест даёт видимость того, что Накахара просто уже не знает, куда девать деньги, и не хочет водить случайных спутниц в свою квартиру из-за развившейся паранойи. Не редкость в их кругах.

По хорошему, Йосано тоже не следовало знать, где Чуя живёт, однако в агентстве и так состоял Дазай. Накахара был готов отдать руку на отсечение, что если ВДА действительно понадобится устроить на него засаду, то это Осаму подскажет дорогу или выследит его заново, если Чуя успеет переехать к тому времени. Акико же была человеком другого склада, поэтому пару раз он её к себе всё-таки водил. Глубокой ночью. Через окно. С перерывом в пять месяцев.

Может паранойя его всё-таки настигла? Ещё немного внутреннего монолога и Чуе начнёт казаться, что верит он только касаниям Йосано.

Песня продолжала играть где-то на фоне. Иногда она вновь пробивалась сквозь его мысли и становилась субъективно различимой.

They say: «Leave your body, leave your mind

Don't you know you're out of time?»

/Они говорят: «Оставь своё тело, оставь свой разум, знаешь ли ты, что у тебя не осталось времени?»/

А сколько времени осталось им?

Хорошо, если до утра. Одеваться жутко не хотелось. Ещё вспоминать, куда он что бросил… Сейчас очевидно только то, что брюки у кровати, раз отсюда он видит край штанины на полу, а его шляпа у Йосано на голове. Федора чем-то её манила, хоть рубашки его она не трогала. То ли была равнодушна к этому клише, то ли просто неинтересно: размер одежды у них похожий, хоть свою хоть чужую надевай, разницы почти не будет.

Когда-то Чуя уже отучил себя думать о том, что не может быть уверен, что доживёт до конца недели. Строго говоря, никто не может, но снайперу закажут скорее видного члена мафии, чем рядового гражданина. Если выстрел не будет слышно из-за расстояния, то даже гравитация не спасёт, ведь это не пассивный щит, это от и до подконтрольная Чуе сила. Вот только сколько над этим не вздыхай, ничего не изменится.

Пожалуй, сейчас нужно просто повторить то же самое. Они оба гипотетически могут приближать и удалять разрыв, но едва ли кто-то из них имеет полный контроль над ситуацией. Может однажды они разойдутся, а сразу после Чую и правда пристрелят, но сейчас Йосано сидит рядом в украденной у него шляпе, так что предаваться унынию почти неблагодарно.

Она снова добралась до того самого шрама. Сам рубец уже несколько лет был тактильным слепым пятном, но кожа вокруг будто стала только чувствительнее. Чуя громче обычного выдохнул в подушку и закрыл глаза.

— Всё-таки это ножевое было зашито отвратно, — почти промурлыкала Йосано после долгого молчания.

С парой его ран у Акико была глубокая антипатия. Просто нелюбовь с первого взгляда. Они вызывали у неё пусть и не отвращение, но стойкое профессиональное раздражение. Под лопаткой как раз был шрам, который Йосано поместила в категорию «Если бы не трогали, и то лучше зажило».

Несмотря на подобные мелочи Акико неизменно нравилось смотреть, как перед ней млеет вечно перенапряженное тело. На взводе Чую видели многие, в бою тоже, а вот спокойно лежащим в кровати с разбросанными по подушке волосами — нет.

Вот он чуть привстал на локтях, медленно перевернулся на бок. Всё-таки смотреть на кого-то, пока лежишь на животе, неудобно. Шея затекает. Йосано переложила ладонь на оказавшуюся сверху руку и и начала гладить уже её. Она водила по всему плечу до локтя и обратно. У Чуи тело приятно поджарое, как тактильный анатомический атлас. В мозгу сами собой звучат названия мышц: «Дельтовидная, трёхглавая, двуглавая, плечевая…». Потрогать бы его везде и назвать каждую просто из спортивного интереса. Проверить, не забыла ли Йосано что-то со времён зачётов.

— Я тебе уже рассказывал, что это штопали не врачи в штабе, а Дазай в полуобвалившейся заброшке, — напомнил Накахара, кладя руку под голову. — Скажи спасибо, что не скотчем замотал.

Ровнее от этого ничего не становилось. Дилетантство в профессиональных вопросах Йосано раздражало до иррационального сильно. Как вообще Огай Мори, будь он неладен, допустил, чтоб его подчинённые не справлялись с элементарным? Он в конце концов хирург. По крайней мере, мог им считаться когда-то…

— Работы ваших врачей не далеко ушли, — один раз Акико снимала Чуе швы, так что знала, о чём говорила. — Я бы лучше справилась.

Накахара только закатил глаза и хмыкнул. Будто сомневался или вовсе провоцировал. Йосано наклонила голову и чёрные волосы заструились из-под шляпы уже под другим углом. Её глаза прищурились, обвели контур чужого лица. Что ж, он явно сам напросился:

— … Мы ведь с недавних пор оба знаем, что швы я умею накладывать… — елейным тоном протянула Акико, растягивая губы.

Чуя непроизвольно сменился в лице, поджал губы и нахмурился. Он посмотрел на собеседницу снизу вверх широко открытыми глазами. Йосано лишь чудом не хохотала, обнажая ряд ровных зубов. Помаду она заблаговременно стёрла. Сейчас самый яркий акцент на её лице — глаза, в которых искрилось злорадство. Секундной реакции Акико было достаточно, а значит сдерживаться дальше было бесполезно.

— Не напоминай мне о том ёбаном споре… — сквозь зубы прошипел Накахара.

У Акико уже приподнялись вверх плечи от попыток не хихикать. Понятное дело, что спор ей был не важен вовсе, её целью было разворошить воспоминания о его последствиях. Как показывала практика, эго являлось самой уязвимой точкой в организме Чуи. Удары по нему он не переносил, даже если те были приятными.

— Ты драматизируешь, — не меняя интонации, продолжала Йосано. — Попробуй сказать, что тебе не понравилось, глядя мне в глаза…

Если ищите человека, способного пережить любое увечье, проверьте среди тех, кто осмеливается дразнить мафиози. Велика вероятность, что не ошибётесь.

Молчание затягивалось, напряжение в воздухе росло, слова никак не шли. Взгляд Йосано покинули последние признаки хоть каких-то приличий, но у Чуи всё не появлялись силы перестать смотреть ей в глаза. Решать проблему нужно начиная с её первопричины, поэтому он просто надвинул Акико шляпу на глаза гравитацией, пока она не сказала ещё чего-нибудь.

— Чуя! — Йосано отшатнулась назад, выгибаясь то вправо, то влево, тянула за поля, но шляпа оставалась на месте.

Всё-таки у него удобная и полезная способность, причем не только в бою, как многие думают. Чуе даже шевелится не нужно было. Теперь уже он ехидно скалился, хоть Йосано не могла это оценить по достоинству. Она всё ещё пыталась как-то вывернуться и что-то сделать, но шляпа будто приклеенная следовала за ней. Постепенно бесполезность попыток сбежать стала очевидной. Акико отставила руки за спину, перенесла вес на них, чтобы не потерять ориентацию в пространстве и принялась просто мотать головой, выжидая. Когда-нибудь Чуе это зрелище надоест.

Когда-нибудь, но не сейчас.

— Ещё хоть слово о произошедшем на том диване и я сделаю так, что шляпа станет весить килограмм пятьдесят, — Накахара выдержал небольшую паузу перед наигранно строгим дополнением. — Минимум.

В итоге Йосано сдалась и даже подняла руки, однако сразу после избавления от федоры пробубнила под нос что-то про то, что он так и не сказал, что ему не понравилось. Чуя предпочёл сделать вид, что он ничего не слышал. Это допущение позволило выключить музыку и мирно лечь спать. Под одеялом были уже не важны ни неестественная идеальность восстановленного тела Йосано, ни посредственно зашитые раны Чуи. Имело значение только то, что они рядом и им тепло вместе.

Утром Йосано и Чуя выберут дату новой встречи, исходя из графиков друг друга. Время покажет состоится ли она, но пока текущая бронь не кончится, они продолжат притворятся, что у их отношений нет предпосылок к катастрофе. Быть может однажды кто-то в это поверит.