В Инадзуме не празднуют Новый Год. Кадзуха, единственный сын клана в упадке и преступник в розыске, не мог позволить себе роскоши даже задуматься об этом празднике.

Кадзуха, полгода проживший в Ли Юэ, был уверен, что не станет праздновать и здесь.

У него не было достаточно близких людей, с которыми можно было бы разделить эту теплую традицию.

Но капитан Бэй Доу любезно познакомила его с девушкой-поваром за одним из застолий «Южного Креста», и та провела парню полный кулинарный тур по Ли Юэ в считаные недели, при этом самолично записав себя в список друзей Кадзухи.

Сян Лин, долго не думая, представила Кадзуху всем своим друзьям, и, как бы неловко он не чувствовал себя среди них — в компании было весело. Все друзья девчушки оказались практически его ровесниками, младше или старше лишь на незначительный год.

За две недели до Нового Года девчушка с серьезным лицом упрашивала его отпраздновать праздник с ними, аргументируя всё как минимум шикарным столом ее собственного приготовления, и, боже, неужели одно это — недостаточно весомый аргумент?

И Кадзуха бы отказался, если бы Бэй Доу не заверила его — Новый Год необходимо встречать в веселой компании друзей, а не в одиночку в ее квартире. А затем не забрала у парня ключи от квартиры, когда высаживала его из машины у порога семейства Сян ранним утром тридцать первого.

Кадзуха двадцать минут тёрся возле дверей. Одетый лишь в очевидно чужую, огромную ему по размеру, джинсовую куртку с утепленной подкладкой, мешковатые штаны цвета хаки и армейские ботинки. Довольно забавная картина для любого, кто ранним утром выглянет в окно — невысокий паренёк с чехлом для гитары и сумкой через плечо, стоящий возле чужого порога.

Через ещё пять минут парень сдаётся, и, растерев руки друг о друга, нажимает на кнопку дверного звонка.

— О боже, в такую рань, — бормочет девушка, открывая дверь, а затем удивлённо восклицает, — Кадзуха!

— Привет, — неловко произносит он, поднимая покрасневшую от мороза ладонь, — Бэй Доу оставила меня здесь, так что…

— Ты будешь с нами в новый год?! — восторженно подпрыгивает Сян Лин, — Ты проходи, проходи, — тараторит она, — Поможешь мне с готовкой, а потом Син Цю заедет за нами!

— Хорошо, — парень проходит в дом, в его чувствительный нос сразу бьет аромат специй чего-бы-там-ни-было из кухни, — Куда можно кинуть гитару и сумку?..

— О, да куда угодно, — уже кричит девушка из кухни, — Отец уже уехал в ресторан, так что дом пустой.

Кадзуха кивает и, наконец сняв тяжелые ботинки, потягивается. Он спешно моет руки под тёплой водой, возвращая замерзшим пальцам привычную гибкость и чувствительность. Огромная джинсовка летит в угол прихожей, вслед за сумкой и гитарой.

Он настороженно проходит в огромную кухню семейства Сян, где Сян Лин щедро посыпает специями кусок мяса.

— Чем помочь? — растеряно произносит он, оглядывая внушительное количество стоящих на столе, уже заполненных чем-то, контейнеров, — И на сколько человек ты наготовила здесь?..

— Порежь всё, что лежит там, — она указала перепачканной рукой на кухонную тумбу, на которой лежала деревянная доска и несколько пакетов, — Раскидай по тарелкам, это для салатов. Форма… Любая, режь так, чтобы есть удобно было, — спешно проговаривает Сян Лин, — Нас будет, если никто не сбежит, пятеро!

— Пятеро?.. — Кадзуха берет в руки нож и начинает крошить зеленый лук на тоненькие колечки, — Ты, я, Чун Юнь, Син Цю и…?

— Ху Тао! — добавляет Сян Лин, улыбаясь, — Ты, наверное, уже видел её несколько раз, такая мрачноватая, но весёлая, с длинными русыми волосами.

— Хозяйка «Ваншэн»? — уточняет инадзумец.

— Да, да! Она! — энергично кивает девушка, заворачивая мясо в фольгу, — Она, конечно, немного старше нас, но многие из нас знают её с детства.

 — Я тоже старше, — подметил парень, — Мне восемнадцать.

— Ага, и ты соврал об этом капитану Бэй Доу! — Сян Лин затолкала мясо в холодильник и быстро проверила что-то в духовке, — Нет, серьёзно, зачем?

— Тогда мне было семнадцать, это раз, — спокойно разъясняет нарезчик лука, — Она сделала вывод, исходя из внешности, это два, — нож монотонным стуком опускается на доску, кроша зелень, — Как только она спросила — я честно ответил, что чуть старше, чем она думала.

— Так-то оно может и так, но вся команда шепталась о том, что ты обманул её! — девушка весело смеётся.

— Бэй Доу знает, что это не так. Этого достаточно, — все тем же мирным тоном отвечает Кадзуха, пусть и улыбаясь, — Уж кому как не тебе обсуждать слухи «Южного Креста», А-Лин.

— Эй, не зови меня так! — возмущённо вскрикивает юная шеф-повар, забирая у парня из-под носа нарезанный лук, — Я младше лишь на год!

— Что делает тебя А-Лин, — беззлобно усмехается он, — Разве Син Цю не также тебя зовёт?

— Он всех так зовёт, раз уж на то пошло! — шумно оправдывается Сян Лин, — Если бы не твое инадзумское имя, и тебя бы звал!

— По документам я Бэй Хо, — напоминает парень, кладя на доску кусок мяса для нарезки, — Просто он боится.

— А-Хо, получается? — усмехнулась девушка, — Да ну… Не звучит ведь, — добавила она, — В любом случае, слухи матросов я обсуждаю по праву! Каждое застолье в Гуюнь — дело моих рук!.. и отца, потому что сама я никогда не разберусь в дороге до туда.

— Да-да, я знаю, Сян Лин, — останавливает ее Кадзуха, — Я присутствовал на каждом за последние полгода. Мы там познакомились.

После этого диалог постепенно сходит на нет, и единственное, что прерывает ритмичный стук ножа о доску — тихое напевание какой-то инадзумской мелодии Кадзухой.

Спустя примерно пять часов вновь раздается дверной звонок, и Сян Лин, бросив полуразмешанный соус в руки первому гостю, убегает к дверям.

С радостной улыбкой она открывает дверь ещё одному подростку. Парень в темно-сером пальто и голубом шарфе мягко улыбается ей, его волосы бирюзового цвета забавно покрыты снегом на макушке.

— Привет, — спокойно произносит он, оглядывая перепачканную в специях девушку, — Уже готовишь?

— С шести утра, — энергично отвечает Сян Лин, отходя от двери и приглашая парня войти, — А около восьми ко мне Кадзуха присоединился!

— Вот не спалось вам обоим, — гость зевнул, — В любом случае, у тебя все готово?

— Ещё нет, — девушка направилась в сторону кухни, — Минут двадцать на мясо…

Кадзуха махнул парню рукой в знак приветствия и поставил миску с соусом на стол.

— Как дорога? — вдруг спрашивает инадзумец, — Чун Юнь не с тобой?

— Нет, он остался украсить квартиру, — разъяснил младший, усаживаясь на кухонную тумбу, — Дороги пока пустые, но к вечеру явно в пробку встанем.

— Значит, дожидаемся мясо и едем, — заключает Сян Лин, глядя на блюдо через стекло духовки, — Син Цю, у тебя всё готово?

— Ага, — кивает парень, — Заедем забрать Ху Тао, и все готово. Родители ещё позавчера улетели утренним рейсом на пляжи Сумеру.

— А мы квартиру-то не разнесем, А-Цю? — спрашивает вдруг девушка, — Всё-таки столько людей…

— Не переживай, — отмахнулся Син Цю, — Я вызову клининг, когда разойдемся. Да и в квартиру эту кроме меня никто не ездит.

— Хорошо быть вторым сыном, — негромко комментирует Кадзуха, — На мне до сих пор висят долги клана…

— И ты бежал из Инадзумы! — удивленно, как и в первый раз, вскрикивает Сян Лин, — Они не объявят тебя в международный розыск?

— Я — меньшее из зол, с которым сёгунату нужно разобраться, — сухо ответил иностранец, — Там не настолько большие суммы, чтобы объявлять меня в международный, а по другому делу…афишировать не станут. Да и по документам я теперь не инадзумец, а внезапно нашедшийся брат капитана Бэй Доу.

— До сих пор удивляюсь тому, что она позволила тебе остаться в её квартире, — с беззлобным смешком произносит юноша с бирюзовыми волосами, расстегивая своё пальто, — Каждый раз, когда я приезжал с документами семейной компании, она смотрела на меня как на дитя малое!

— Тебе семнадцать, — всё еще сухо отвечает Кадзуха, — И ты — ребёнок богатого бизнесмена и модели.

— Да, да, мне повезло, к тому же, компания эта мне не перейдет, — дополняет Син Цю, щелкая языком, — Но не спорю, живу я довольно беззаботно.

— Ну всё, хватит! — вдруг вмешивается девушка, хлопая ладошкой по тумбе, — Несите пока салаты и закуски в машину!

Оба парня послушно кивнули. Син Цю взял несколько пакетов в руки, Кадзуха же накинул свою куртку и взял небольшую «башню» из контейнеров. Младший, балансируя пакеты на одной руке, открыл багажник автомобиля одним нажатием кнопки на ключах.

— Закидывай, — произнёс он, бросая пакеты и не заботясь о сохранности их содержимого.

Кадзуха аккуратно поправил брошенное им и расставил контейнеры на содержимое пакетов.

— Сян Лин разозлится, если что-то рассыпем, — спокойно произносит старший.

Син Цю вздыхает.

— Я знаю, — соглашается он, а затем разводит руками и честно добавляет — Только все эти сборы выматывают.

— В Инадзуме не празднуют Новый Год, — тон Кадзухи всё такой же ровный, — Хотя комиссия Ясиро не раз вносила предложение. Нет такой суеты перед сменой года на календаре, но… Подобное перед праздниками довольно сильно объединяет людей.

— Когда празднуешь дома с друзьями или семьёй — да, — кивает юноша, — Но улетать на курорты, где нет ни снега, ни настроения… Это второй год, когда я остаюсь в Ли Юэ, и знаешь, — он захлапывает багажник и выуживает из кармана пальто пачку сигарет с зажигалкой, — Я никогда не праздновал с семьёй. Единственный Новый Год, который я знаю — с Чун Юнем и Сян Лин.

— В чём-то мы похожи, — пожимает плечами инадзумец, опираясь на машину и протягивая руку, прося сигарету и для себя, — Бэй Доу не дала мне остаться дома, сказала, что праздновать обязательно нужно с близкими.

— Она права, — Син Цю, держа свою между зубов, протягивает другу сигарету и зажигалку, — Забавно, но мы оба — дети богатых семей, не узнавшие новогоднего «волшебства» в детстве. И теперь стараемся наверстать это веселье в компании друзей.

— Моя семья была довольно бедна, — беззлобно поправляет Кадзуха, делая затяжку, — Но ты прав. А-Лин нас не потеряет? — и кивает на сигарету в своей руке.

— Не, — мотает головой второй сын семьи Син, — Так мы не будем ее отвлекать, и она быстрей закончит. Да и редко мы с тобой по душам говорим.

— Тоже верно, — кивает парень, выдыхая едкий дым, — Но, боже, откуда ты достал сигареты?

— Ху Тао дала, — пожал плечами второй, — Она помимо «Ваншэна» держит еще и небольшую сеть табачек. Забавное хобби для девятнадцатилетней.

— «Ваншэн» достался ей в двенадцать, — подметил Каэдэхара, — Не удивительно, что она с головой в бизнесе. Когда после смерти отца на меня свалились долги клана, никто не обращал внимание на то, что мне всего четырнадцать. К тому же, у Ху Тао был опекун, который занимался делами бюро.

— Чем ты занимался ещё три года в Инадзуме? — вдруг спрашивает Син Цю, с интересом глядя на собеседника.

— М-м… Продал всё имущество, чтобы покрыть долги, распустил оставшуюся верную прислугу, — парень задумчиво глядит на затянутое облаками небо, — Оставил в карманах на еду, купил палатку со спальным мешком и отправился по всей стране пешком да автостопом. Ночевал в лесах, полях, горах и небольших деревушках, когда добрые старушки пускали в дом за помощь в огороде.

— И ты провёл так три года?

— Ага, — кивает Кадзуха, — Познакомился с кучей людей, повидал Инадзуму… Было весело, правда, — он переводит взгляд на Син Цю, — Потом огласили «указ об охоте на Глаза Бога», и один мой хороший друг не захотел с этим мириться. Он вызвал саму Сёгуна Райден на дворцовую дуэль, по всем традициям. Только вот… Сил восемнадцатилетнего парнишки было явно недостаточно даже для одного удара Архонта. Я был… — голос парня чуть ломается, и он, в очередной раз втягивая в легкие дым, отводит взгляд в землю, — Я пришёл слишком поздно. Только и успел схватить выброшенный им Глаз Бога да убежать.

— Он…? — тихо спросил Син Цю, удивлённо глядя на друга. Сигарета уже давно лишь тлела в его руке. От рассказа перехватило дух, а сердце сжалось.

— Я не знаю, — также негромко признает Каэдэхара, — Его Глаз Бога потух. Я слышал, как он упал на землю после того удара. Чувствовал запах крови… Бежал, бежал, бежал, потому что меня объявили в розыск именно за это, а не за глупые долги клана. Закончил на острове Рито. Кто-то из торговцев дал мне еды, а потом я встретил капитана Бэй Доу. И… Я очень хочу знать, жив ли он. Когда я убегал, он дышал…

— Это… Довольно трагичная история, — делает вывод младший, — Ничего, что ты так просто мне обо всем рассказал?

— Ты не похож на человека из сёгуната, — с лёгкой улыбкой пошутил Кадзуха, выдыхая дым, — Я рассказал тебе не потому, что ищу сочувствия. За этим я бы пошёл к А-Лин или А-Юню. Но мне оно не нужно, а рассказать хотелось.

— Ты — сильный человек, — произносит Син Цю, глядя на облака, — Многое пережил для того, кому едва исполнилось восемнадцать.

— Ага. Бэй Доу сказала также, — парень снова улыбнулся и вновь поднял взгляд, — Жизнь не прекращается после трагических событий, нужно двигаться дальше. Жить. Томо… Мой друг, о котором я говорил. Это были его слова.

— Теперь не удивительно, что ты с самой первой встречи вел себя как взрослый, — плавно меняет тему владелец автомобиля, возле которого они курят, — Мне ведь не стоит говорить об этом другим, да?

Кадзуха благодарно кивнул.

— Можешь сказать им, что я рассказывал тебе об искусстве фехтования клана Каэдэхара, — он наконец тушит сигарету о землю, поднимает теперь уже мусор и кладёт его в карман джинс, —Правда давненько я не держал меч в руках.

— Вы там… В Инадзуме все поголовно мечники что-ли? — с тихим смешком спрашивает Син Цю.

— В основном только потомки знатных кланов, коим Каэдэхара когда-то были, — пожимает плечами парень, — Конечно, это больше для создания иллюзии почитания традиций. Но техники клана Каэдэхара — боевые. По стране я путешествовал со старой катаной отца, только вот пригодилась она всего несколько раз.

— Прошу, оставь историю с тем, как тебе это пригодилось, на потом, — останавливает его собеседник, — А-Лин наверняка уже заждалась.

Кадзуха кивает и направляется в сторону дома. Младший парень спешно тушит сигарету и следует за ним.

— Ну и чего вы там так долго? — кричит девушка из кухни, — Мясо допеклось!

— Извини, А-Лин, мы решили покурить, — улыбаясь, произносит Син Цю. Кадзуха кивает и, в подтверждение сказанному, выкидывает в пакет с мусором бычок из кармана.

— Ладно, я сбегаю переодеться, — Сян Лин направляется к лестнице, в дальней части коридора, — Закиньте сумку со стола и вещи Кадзухи и ждите в машине, я быстро!

…

Поездка от дома Сян Лин до ритуального бюро «Ваншэн» прошла в умиротворенной тишине. Кадзуха сидел на переднем сидении, Син Цю — за рулём, а девушка-повар — сзади за водительским.

Из колонок автомобиля разносилась незатейливая песенка о любви.

Стоило Ху Тао открыть дверь, как тишины и в помине не было.

Старшая девушка, игриво приветствуя каждого, громко смеялась. По салону сразу разнёсся резкий аромат сигаретного дыма и духов, а также звон цепочек с ее одежды.

— Долго ждали, А-Цю? — улыбается она, усаживаясь по центру задних сидений, — Я прихватила всё, что ты просил! — и, с громким звоном чего-бы-там-ни-было, трясет черной сумкой.

— Недолго, и спасибо, — спокойно кивает водитель, отъезжая с парковки.

— Короче, слушайте сюда! Эт будет лучший Новый Год в вашей жизни! — гордо заявляет девушка, уже подсоединяя свой телефон к аудиосистеме автомобиля, — Я, может, и мрачная в обычные дни, но праздники обожаю, ты знаешь? — и с мягким звоном колокольчика, привязанного к браслету, касается плеча Кадзухи, — Мне сказали, что это твой первый Новый Год, я просто обязана сделать его и-де-аль-ным!

— Спасибо, я ценю твои усилия, — мягко кивнул Каэдэхара, — Будет весело, я уже чувствую.

Тяжело не почувствовать настроя Ху Тао после того, как тихая песня сменяется энергичной и громкой. Новогодней.

 За поездку старшая из компании успела рассказать всем какие-то глупые истории о своих клиентах, растрактовать значение своих (и не только) снов, сделать Сян Лин расклад на картах Таро, поболтать про университетские слухи, по дате рождения в подозрительно четких деталях обобщить судьбу Кадзухи и ещё очень много чего.

Конечно же, при этом подпевая песням из своего праздничного плейлиста, к середине которого Каэдэхара подметил, что некоторые песни в нем исполняла сама Ху Тао.

Очень, очень шумная поездка наконец закончилась на подземной парковке одного из зданий элитного района гавани Ли Юэ.

Все четверо вываливаются из машины, и Сян Лин, на правах главного повара дня, раздает им пакеты из багажника.

Кадзуха и Ху Тао вдобавок несут собственные вещи.

— О, это гитара у тебя? — воодушевленно спрашивает последняя на пути к лифту, — Играешь? Как давно? О чем песни?

— Всего полгода, — признает инадзумец, — Песни… Я редко пою под гитару.

— Знаю! Знаю! Сыграешь вечером? А петь буду я, — широко улыбается Ху Тао, — Я тебе и аккорды дам, у меня блокнот с ними с собой, и если что — покажу! Только я сама играть не могу, — она указывает на длинный черный маникюр, — Мешаются ужасно, поэтому я струнные пока забросила.

— Ху Тао, ты — крайне многосторонняя личность, — негромко вмешивается Сян Лин, хлопая ее по плечу, — Программу на вечер распланируете в квартире, хорошо? Ещё немного, и А-Цю свалится от потока информации.

Син Цю вздохнул и наконец нажал на кнопку вызова лифта.

…

Чун Юнь ещё никогда не был так рад присутствию Кадзухи, поскольку Ху Тао и Сян Лин полностью переключили свое внимание на него.

Молодому экзорцисту действительно жалко инадзумца, однако… Пока эти двое оккупируют его, Чунь Юнь не слышит болтовни Ху Тао о загробной жизни, а Сян Лин не пытается накормить его острым перцем.

И свобода от болтливых подруг позволяет ему наконец-то передохнуть от подготовки квартиры. Вздохнув, светловолосый парень опускается на диван и бездумно глядит на развешанные под потолком гирлянды, плавно переливающиеся разными цветами.

Син Цю молча опустился рядом. В тёмно-серых брюках и белой рубашке он даже в семнадцать выглядит, как офисный работник.

— Сильно устал? — спрашивает владелец квартиры, вытягивая откуда-то банку холодного кофе.

— До вечера успею отдохнуть, — отвечает светловолосый, разглядывая результаты своей двухдневной работы по украшению помещения, — Как думаешь, кто в этом году проснётся под елкой?

— Ху Тао, — негромко усмехается Син Цю, — У неё в сумке явно есть что-то крепче нашего шампанского.

— Думаешь? — Чун Юнь поворачивает голову в сторону друга, — Мне кажется, она дольше всех продержится.

— Кто знает, — пожимает плечами парень с кофе, а затем протягивает банку другу, — Хочешь кофе?

— Спасибо, — экзорцист выхватывает банку из чужой руки и делает глоток, — Как же хорошо, что он холодный…

…

К десяти часам вечера пятеро подростков уселись за накрытый тоннами салатов и нарезок стол.

Ху Тао, широко улыбаясь, откупорила первую бутылку шампанского. К всеобщему сожалению, её хватило лишь на то, чтобы разлить по бокалам.

— И сколько таких бутылок у нас? — недовольно выпалила она, выливая последние капли себе в бокал, — Вы, ребят, конечно, ещё маленькие, но архонтов ради, не говорите, что всего две?..

— Конечно нет! — восклицает Сян Лин, накладывая себе в тарелку сразу два салата, — Я ещё позавчера принесла Син Цю как минимум три!..

— Бэй Доу дала мне две бутылки вина, — негромко вставил инадзумец.

— На балконе ящик, — наконец ответил владелец квартиры, — Пей сколько влезет.

— О-о! Отлично! — радостно протянула Ху Тао, поднимая бокал в воздух, — Первый тост — за то, что мы собрались сегодня!

Син Цю, улыбаясь, стукнул краешком своего бокала об соседский.

— Я, пожалуй, пока не буду, — неловко произнёс Чун Юнь, отодвигая почти полный бокал в сторону, — Мама просила много не пить…

— Чун Юнь, твоя мама ни о чем не узнает! — уверенно заявляет Ху Тао, — Первый тост пропускать не~ельзя! — тянет она, делая большой глоток.

— Я тоже хотел пропустить, — пожимает плечами Каэдэхара, — Мы не рановато сели?..

— Да ну, даже не заметишь, как последние два часа пролетят, — встревает Сян Лин, поднимая над столом кусочек сыра, — У нас полный стол еды, хорошая компания, надо веселиться, а не скатерть разглядывать!

— Вот-вот, А-Лин меня понимает, — энергично кивает Ху Тао, вставая из-за стола, — И А-Цю не спорит!

Старшая отбегает куда-то вглубь квартиры, оставляя небольшой конфликт позади. Она возвращается через несколько минут и гордо держит в одной руке беспроводную колонку, а в другой — несколько мотков мишуры. Девушка тихо проходит мимо своего стула, а затем резко кидает мишуру на двух светловолосых парней.

Кадзуха и Чун Юнь недоуменно переглядываются, убирая блестящий пластик от лиц.

Расслабляться не стоило никому, поскольку Ху Тао быстро разобралась с колонкой, и на все помещение раздалась какая-то энергичная песня.

— Никому не киснуть! — перекрикнула колонку шатенка, подыскивая куда бы положить ту.

Син Цю украдкой убавил звук, пока Ху Тао укладывала колонку на кухонной стойке.

Чун Юнь продержался под напором своих друзей примерно полчаса, и после первого бокала его лицо заметно порозовело.

Кадзуха продержался ещё час. Инадзумца никогда не тянуло на алкоголь во время застолий, и Новый Год пока не стал исключением. Единственное, чего парню сейчас хотелось — выйти на балкон и покурить, чтобы отдохнуть от подпевающих колонке девушек и тихого бормотания Чун Юня. Кадузхе даже начало казаться, что экзорцист пародирует какое-то животное.

Но своих сигарет Каэдэхара не носил, а Син Цю, кажется, больше был не в состоянии добраться до пачки в кармане пальто. У Ху Тао просить сигарету он не решится.

Поэтому парень наконец взял в руки бокал, который игнорировал полтора часа. Первый глоток кажется Кадзухе непомерно кислым. Если парень и выпивал, то ему обычно доставалось домашнее инадзумское вино, а не простоявшее на столе больше часа шампанское из супермаркета.

Остаток бокала Каэдэхара выпивает залпом, с громким стуком опуская бокал на стол.

— Выпил, Тао, он выпил! — Сян Лин удивлённо дёргает старшую за руку, — Ты проиграла наш спор!

— Вы спорили на то, выпью ли я? — сухо спросил инадзумец, глядя на подругу.

— Оно того стоило! — оправдывается младшая из девушек, — Моей ставкой было месяц кормить её!

— Эй-я, — Ху Тао легонько шлёпнула подругу по макушке, — Кадзуха, я ведь верила в твою трезвость! Кто теперь остановит нас от ящика бенгальских огней после двенадцати… — шутливо ноет она.

— Не слушай ты их, — встревает Син Цю, поднимая голову с края стола, — Хочешь ещё?

— На трезвую голову вас терпеть уже невозможно, — вздыхает парень, — Наливай.

И Син Цю, казалось, оживившийся, чуть не свалился, стоило ему встать со стула, чтобы взять с балкона очередную бутылку. Покачиваясь, он вернулся в кухню с двумя. Ху Тао весело свистнула, выхватывая одну из бутылок.

Сян Лин, кажется, начала потихоньку привыкать к лёгкости в голове. Она без проблем поднялась из-за стола и нашла пульт от телевизора, чтобы послушать новогоднюю программу и поздравление от Цисин.

— Тао! Выключи музыку! — крикнула девушка, прибавляя телевизору громкости.

— А-а? — Ху Тао нажала на «паузу», — Уже?

— Так время-то уже… — Сян Лин ищет часы, но в итоге смотрит время на телефоне, — Сорок минут!

Син Цю вновь выходит с балкона с ещё одной бутылкой.

— Вы ж не собрались перед диваном сидеть с бокалом? — спросил он, опускаясь на мягкую поверхность, — Тащите всё сюда!

Чун Юнь, тихо пришедший следом, забирает у синеволосого бутылку.

— С тебя хватит, — твердо произносит он, опуская шампанское куда-то за спинку дивана, — Не засни до двенадцати.

Кадзуха, взяв свою тарелку с салатом и одну из бутылок, уселся на пол.

— Кадзу~уха, — тянет Ху Тао, опускаясь в двух метрах от него и вытягивая ноги, — Как тебе с нами?

— Тяжело сказать, — неловко отмахивается он, выуживая бутылку и открывая её, — Шумно…

— Да ну тебя, — шатенка отворачивается, — Конечно же на празднике будет шумно! А-Лин!

Младшая девушка уютно устроилась на диване с банкой обычной газировки.

— Мы орали каждую песню из твоего плейлиста, — напоминает Сян Лин, — И оставили Кадзуху одного сидеть!..

— Я правда не против, — вставил он после того, как сделал глоток.

Двадцать минут незаметно пролетели за оживленным диалогом ни о чём. Чун Юнь в какой-то момент уместился на диване, грубо пихнув полуспящего друга чуть в сторону.

— Эй, А-Юнь, — окликает старшая, — Разбуди его уже, вот-вот настанет Новый Год!

Экзорцист послушно растолкал друга, и Син Цю, сонно моргая, резко выпрямился.

— Я заснул? — тихо спросил он, оглядывая друзей.

Кадзуха медленно покачивается в такт играющей в телепередаче песне, рядом с ним лежит уже пустая бутылка, Ху Тао озорным взглядом глядит на него самого, Сян Лин что-то печатает в своем телефоне, а Чун Юнь… Просто сидит рядом.

Владелец квартиры вздыхает и потягивается, наконец обращая внимание на включенный телевизор.

— Сколько осталось? — спрашивает он.

— Две минуты, — отвечает Сян Лин, бормоча себе под нос, — А я, кажется, протрезвела…

— А-Лин, что за ужасное допущение! — упрекает ее Ху Тао.

— Я тоже, — пожимает плечами Чунь Юнь, — И А-Цю, думаю, после сна — тоже.

— Кадзу~уха! — обиженно тянет девушка, — Они нас бросили!

— М-м, хорошо, — кивает он, глядя на экран телевизора, — Не мешай мне смотреть…

Если бы кто-нибудь из присутствующих хотя бы предложил, что пьяный Кадзуха — ещё более тихий и замкнутый Кадзуха, то ему бы не наливали. Если бы сам Каэдэхара знал, что на литр шампанского его организм отреагирует так — не пил бы.

Ху Тао вздохнула и забралась на диван, устроившись рядом с Сян Лин.

— Кто ж знал, что сели мы все-таки рано? — спрашивает Син Цю.

— Кадзуха, — сухо отвечает ему Сян Лин, — И теперь он единственный, кто ещё не вернулся в суровую реальность.

— Тао тоже не совсем с нами, — беззлобно смеётся экзорцист.

— Она всегда частично не с нами! — подхватывает смех младшая девушка.

— Тс-с, — шикает Син Цю, указывая рукой на появившийся на экране телевизора циферблат, — Началось.

Новогодняя песня и циферблат на экране сменились изображением с камер банкетного зала Нефритового Дворца, где молодая певица Юнь Цзинь начинала праздничную речь, которую позже подхватила стоящая позади нее Нефритовое Равновесие.

— М… И это все? — чуть разочарованно спрашивает Кадзуха, — Типа… С Новым Годом?

— Минут через десять после речи Воли Небес начнётся салют, — восторженно объясняет Ху Тао, — И мы сможем посмотреть на него с крыши этой грёбаной многоэтажки! Вот тогда будет «с Новым Годом»!

Парень кивнул и вновь уставился на экран. Женщина в белом сменила свою младшую коллегу, и, улыбаясь, озвучила какие-то поздравления.

Впрочем, подростков это мало интересовало, и они уже начали разбирать ботинки, куртки да шапки, чтобы подняться на крышу.

Ху Тао вытащила из своей сумки полную коробку бенгальских огней и ещё какие-то небольшие аналоги фейерверков. Сян Лин захватила бутылку с водой, а Син Цю убедился в наличии зажигалки в кармане.

Кадзуха, сам не зная зачем, взял гитару.

Когда все пятеро наконец дошли до лестницы, ведущей на крышу, за стенами уже раздались первые хлопки.

— Быстрее, быстрее! — торопит всех Ху Тао, бегущая впереди.

Подростки спешно распахивают тяжёлую дверь, и их взгляду открывается чуть присыпанная снегом крыша с высокой сеткой по краям. Возле ограждения стоит несколько лавочек.

Первые фейерверки уже затихли, и пустоту в ожидании новой партии нужно было чем то заполнить.

Ху Тао, долго не думая, распаковывает все бенгальские огни и вручает каждому по две шутки. А затем, на секунду вручая свои два Чун Юню, хлопает в ладони, и все огоньки начинают сверкать.

— Та-да! Ваша Ху Тао практиковала это целый месяц! — хвастливо произносит она, забирая огоньки у удивленного Чун Юня.

— Глаз Бога? — спокойно спрашивает Кадзуха, завороженно глядя на то, как Ху Тао размахивает палочками.

— О? Ты раскрыл мой секрет так быстро? — улыбается она, смотря на то, как Син Цю игриво угрожает поднести бенгальский огонь к лицу своего друга.

— Другого объяснения нет, — объясняет он, пытаясь размахивать огоньком на манер старшей.

— Ну, не знай ты принципа работы Глаза Бога — не понял бы, — Ху Тао спокойно подходит ближе, — Интересный ты человек.

— Син Цю сказал то же самое утром, — Кадзуха выдыхает облачко пара, — Долгая история.

— Тао, он не врёт, это надолго! — выкрикивает Син Цю.

— Ладно —ладно, потом расскажешь! — закрывает тему сама девушка, — Смотрите! — и указывает огоньком в сторону взлетающего залпа фейерверка.

Под грохот всё небо окрашивается в разные цвета и подростки, замолкнув, восторженно наблюдают за взлетом и падением частиц в небе.

И бенгальские огни медленно догарают в их руках, совершенно позабытые под грохотом фейерверков.

Когда залпы становятся не такими регулярными, инадзумец расстёгивает чехол и достает гитару, после чего с хрустом снега опускается на брошенную на землю сумку. Его пальцы начинают неторопливо перебирать струны, создавая спокойную мелодию.

Ху Тао и Сян Лин что-то тихонько напевают, не произнося слова вслух.

Син Цю и Чун Юнь с хохотом улеглись в сугроб, чтобы досмотреть фейерверки на всем небе.

Свой первый Новый Год в компании друзей Кадзуха встречает с улыбкой. Бэй Доу была права — в такой день необходимо быть рядом с близкими людьми.