Более отвратительным, чем холодный кофе, мог быть только кофе с молоком и сахаром. Тем не менее, Чуя сейчас шёл по коридору, неся в руках картонный стаканчик с остывшим черным кофе; тем, что, даже будучи так испорчено, продолжало немного пахнуть миндалем и оставлять на языке лёгкий привкус шоколада. Чуя криво усмехнулся. Он же пообещал себе, что больше не пойдет в ту кофейню, где подрабатывает Дазай. И вот, раз гора не пришла к Магомету, Магомет явился сам. С холодным кофе. В его чёртов день рождения. Чтобы поздравить.
По лицу Чуи расплылась идиотская, но такая искренняя улыбка; сейчас, пока вокруг никого не было, он на минутку позволил себе почувствовать себя счастливым. Настолько же счастливым, как в тот день, когда они с Дазаем сидели под деревом, и этот олух засыпал, а Чуя писал за него и себя работу. И когда глаза напарника закрывались, Чуя украдкой смотрел на него, стараясь запомнить каждую чёрточку и то, как солнечный свет падает на эти черты и волосы.
Дазай действительно очень старался исправить свой прокол со сказкой, но сил на это у него практически не было. Хотел бы Накахара знать, почему, но всё, что он мог тогда сделать, это закончить работу в одиночку, позволив однокласснику немного поспать.
"Счастливый принц". Как же Чуя любил и ненавидел эту сказку - историю о том, как принц отдал всего себя ради тех, кто в этом нуждался, а люди потом просто выбросили его невзрачное сердце в мусор. Они всегда так поступают. Берут то, что им нужно, а потом уничтожают обнажённое сердце.
Принц с детства был для Чуи идеалом. Тем, кто готов безвозмездно дарить и не жалеть о последствиях. Он тоже любил такие поступки. Но только, в отличие от персонажа Уайльда, часто потом сожалел о том, что подпустил к себе людей. И Накахара решил, что проще и правильнее вообще не иметь друзей и минимизировать любые контакты с людьми только до необходимых. Так, его лучшими собеседниками стали книги, а слушателями и критиками - стены и потолок.
Но тогда откуда взялось это чёртово чувство тепла, когда он писал "совместную" работу? Почему всё казалось таким правильным? Просто хотелось помочь Дазаю.
"Наверное, это все из-за глупой сказки, - думал Накахара. - Я просто проникся её духом и всё."
"Ага, - подало подсознание голос с толикой ехидства, - именно поэтому ты сейчас идёшь и пьёшь до отвращения холодный кофе."
"Это подарок", - пытался оправдать сам себя Чуя, уже зная, что занимается самообманом.
"И где бы он был, если бы подарил его не ОН?"
"В помойке..."
- Господи, какой же я дурак, - пробормотал парень себе под нос. Но ведь ещё не поздно? Ещё можно пойти на попятную и задушить в себе эти глупые мысли; можно больше не оставаться с ним наедине и вообще игнорировать. Верно! Надо только выкинуть этот жалкий стаканчик вон в ту урну. Ещё шаг. Ещё один. И выкинуть.
Пальцы Чуи аж свело от того, как он вцепился в картон.
- Ну пожалуйста, - жалобно протянул Накахара.
"Оно же тебя ни к чему не обязывает, - пришло на помощь подсознание. - Оставляй и просто не думай больше об этом."
Выдох Чуи был полон невероятно облегчения, когда разум договорился с подсознанием, и парень пошёл дальше по коридору, сжимая в руке свой кофе. И все же, он чувствовал себя счастливым, входя в душный класс и садясь за парту. Мимо молча прошёл Дазай и сел позади него. Пару минут спустя прозвенел звонок.
- Добрый день, - поздоровалась мисс Судзуки, присаживаясь за свой стол. - Двум нашим ученицам на парном задании досталась Джейн Остин и её вклад в литературу. Сегодня я предлагаю нам всем более детально ознакомиться с одним из её самых выдающихся романов - это "Гордость и предубеждения". Прекрасная половина нашего класса, наверное, нашла этот роман более интересным для себя, чем наши юноши, однако, надеюсь, что и их зацепило данное произведение. Итак, история начинается с разговора мистера Беннета со своей супругой. Они обсуждают...
Чуе было глубоко плевать на мистера Беннета, мистера Бингли и Джейн. Распластавшись по парте от жары, он рисовал на последней странице тетради простым карандашом. Лёгкие штрихи, чтобы задать общую схему. Затем более уверенные, чтобы обозначить форму. Чуть растушевать пальцем, чтобы положить тень, и вот уже угадываются руки, переворачивающие страницу книги. Вместо закладки - штрихованая роза. Немного подумав, Чуя стал вырисовывать на запястьях кружевные манжеты.
И в этот момент в классе стало подозрительно тихо, только чирканье карандаша Чуи и щебет птиц за окном нарушали тишину. Накахара приподнял голову, прикрывая локтем свой рисунок. Мимо него прошла мисс Судзуки с крайне обеспокоенным выражением лица, но ушла она недалеко.
- С вами всё в порядке? - послышался её голос за спиной Накахары. - Дазай?
Чуя обернулся, чтобы увидеть, как мисс Судзуки испуганно касается плеча лежащего на парте Дазая. У того глаза закрыты, и он ни на что не реагировал.
- О, Господи! - зажав ладонью рот, воскликнула Хигучи. - Что с ним?!
Ученики стали вскакивать с мест. Девчонки сбивались в кучки, парни пытались подобраться ближе к центру событий. Послышались всхлипы.
- А он точно не умер? - завопил кто-то с задней парты.
После этих слов мисс Судзуки отпрыгнула от Дазая, как от чумного. Учительница побелела поболее многих учеников.
- Блять, - Накахара говорил себе не лезть во всё это? Говорил. Держаться подальше от Дазая? Говорил. Тогда какого чёрта он сейчас подхватывал на руки эту тощую длинную шпалу, придерживая голову у своего плеча?
Секундой позже рядом оказался Танизаки. Он недоверчиво покосился на Накахару.
- Давай я отнесу его? - предложил парень.
"Где же ты был минуту назад?" - хотел съязвить Чуя, но не стал. Поздно уже. Вместо этого он произнес:
- Дверь открой. И утихомирь этот курятник. А с ним я сам справлюсь.
Со своей ношей на руках Чуя покинул кабинет. Дазая он нёс предельно осторожно, словно нечто хрупкое и ломкое; он удивился тому, насколько же тот лёгкий. Сквозь ткань школьной формы Накахара чувствовал выпирающие кости, а бледное лицо сейчас казалось ему особенно прекрасным. Чуе хотелось остановиться вот так, застыть в этом мгновении, с Дазаем на руках, прижимать к себе его голову и бесконечно долго обнимать. Хотелось наклониться и сделать глупость, о которой никто никогда не узнает, но вместо этого он толкнул ногой дверь в кабинет доктора Огая.
Тот вскочил с места, откинув записи.
- Сюда, - он жестом показал Накахаре на одну из кроватей. - Обморок?
- Да, - подтвердил парень, осторожно и с горечью в душе перекладывая тело на белое покрывало.
- Как давно? - Мори достал из шкафчика склянку и подошёл к кровати.
- Минуты четыре или пять, наверное.
Чуя с волнением смотрел, как Огай смочил ватку в жидкости из склянки и поднес к носу Дазая. Тот немного поморщился, а потом открыл глаза. Накахара быстро вскочил и спрятался за ширмой, жестом показывая Мори, чтобы тот не выдавал его присутствие. Врач кивнул.
- Как я здесь очутился? - простонал Осаму.
- Дошёл сам, - Мори встал с кровати и снова стал отсыпать ученику таблеток. - Рухнул на пороге. Хорошо, что я услышал.
Дазай поморщился.
- Не помню совсем, как шёл сюда.
- Не важно, - Огай протянул таблетки и стакан воды. - Как всегда. Поднимет давление и даст немного поспать.
- Мне нельзя столько пропускать, я не могу столько спать.
- Пей, или я тебя вообще на больничный отправлю. Хотя, давно пора так и поступить. Но ты же баран упёртый, если не в школу, то на работу попрёшься.
- Точно, - ответил Осаму, ставя стакан на тумбочку и закрывая глаза. - Увидимся через пару часов, док.
Чуя успел сосчитать про себя до восемнадцати, когда Огай кивнул, что можно выходить. Парень задумчиво посмотрел на бледного, как полотно, одноклассника, покусывая губу.
- Что с ним? - наконец осведомился он. - Это ведь не в первый раз?
- Заметил, да? - Мори устало вздохнул. - А он всё считает, что никто не замечает.
- Чёрт, да я не знаю, кто бы не заметил! Он ходит, как привидение, и с каждым днём выглядит всё хуже. Я понимаю, что он подрабатывает вечерами, но всё равно, это не причина так выглядеть. И эти обмороки. Они ведь не редкость?
- Чаще, чем ты думаешь.
- Почему?
- Не забивай себе этим голову. Иди на урок.
Эти слова были брошены так небрежно, словно происходящее ничего не значило. Не касалось Чуи. Но пока Накахара нёс драгоценную тушку, он уже многое для себя решил. Теперь это было и его дело, пусть никто и не знает о том. Чуя подошёл к двери и повернул замок, запирая её. Для верности он привалился к ней спиной.
- Я не выйду отсюда, пока всё не узнаю, - в его словах и взгляде была пугающая уверенность в своих намерениях и холод.
- Зачем тебе это? Накахара, у тебя своих проблем мало? Решил заняться благотворительностью?
Чуя молча сверлил Огая взглядом, давая понять, что не собирается отступать. Доктор плюнул на него и вернулся к заполнению медицинских карт. Он писал, иногда бросая косые взгляды на парня, однако, прошло пять, десять минут, а Накахара по-прежнему не шевелился, явно намереваясь вытянуть информацию из Мори.
- А ты упёртый, да? - не выдержал Огай, отбрасывая ручку. Он с вызовом посмотрел на своего нежданного привратника. Тот молчал. - Ладно, сядь уже. Да сядь ты! Я расскажу. Только больше никому ни слова.
Оттолкнувшись от двери, Чуя сел на стул напротив Огая всё в том же выжидающем молчании.
- У этого барана, - Мори кивнул на занятую койку, - хроническая усталость и недосып в комплекте с постоянным стрессом и недоеданием.
- Почему?
Чуя говорил спокойно, без эмоций, показывая этим свою незаинтересованность, но действия выдают обратное; сам этот тон не терпел возражений.
- Зачем тебе это, Накахара? - всё же попытался пойти на попятную врач.
- Я хочу ему помочь.
- Не думаю, что он оценит. Этот парень слишком гордый, чтобы принять чью-то жалость.
- Я не собираюсь его жалеть. Я хочу помочь.
И почему в отношении Дазая это было так легко принять? Возможно, именно потому, что тот стремился ко всему сам. Даже когда ему стало слишком тяжело выкручиваться в одиночку, он не стал выпрашивать помощи. А Чуя мог только так - помогать тем, кто нуждается в этом, но не просит. Тем, кто ничего не должен будет взамен.
- Собираешься подкармливать его, как дикую собаку? - усмехнулся Мори.
- Если придется, то да.
Огай удивлённо посмотрел в бесстрастное лицо ученика и понял, что тот искренне верит в свои слова. Верит в способность своей ответственности.
- Его отец, - начал Мори, не до конца веря, что говорит это, - умер два года назад. Он был полицейским. Шальная пуля на задании. А мать Дазая... Она никогда не работала до этого. В итоге, она стала перебиваться подработками то тут, то там. Осаму сам стал подрабатывать где-то у друга своего покойного отца, чтобы оплачивать школу и квартиру. Но четыре месяца назад его мать исчезла. Дазай говорил, что она оставила ему письмо, что в новой жизни он будет для неё обузой, и отныне их больше ничего не связывает.
Мори во время рассказа смотрел в лицо Накахары, но тот был невозмутим, словно кукла. Красивая кукла, у которой всегда всё было, кроме родительской любви. Возможно, эти ребята не такие и разные, подумал Огай.
- У него есть ещё родственники?
- Есть двоюродная тётка в какой-то деревне. Но он отказался уезжать, сказав, что тогда не сможет осуществить свои мечты и добиться в жизни хоть чего-то.
- А социальные службы, - начал было Чуя, но тут же осёкся. Уж лучше деревня.
- В общем, Дазай решил, что сможет всё сам. У него три подработки: две после школы и по ночам четыре или пять раз в неделю. И все эти деньги уходят на оплату квартиры, учёбу и скудную еду. Не знаю, когда он успевает спать и как давно в последний раз он ел хоть что-то нормальное.
А Чуя по прежнему сидел с безэмоциональным лицом. В какой-то момент это выбесило Огая.
- Как видишь, Накахара, не все живут в золотом дворце и мире, где им позволено всё!
В ответ на это в синих глазах Чуи вспыхнул огонь, злой и холодный. Пальцы в чёрных перчатках сжались. Ему хотелось ударить Огая. Причинить боль. Такую же, как испытывал внутри он сам. Но парень понимал, что доктор не заслужил этого.
- Я никому ничего не скажу, - каждое слово упало с его губ тяжёлым камнем. - И я что-нибудь придумаю.
Как только дверь за Накахарой закрылась, врач сцепил пальцы у лица, чтобы скрыть улыбку. Если кто и мог достучаться до Дазая, то только такой же упёртый баран, как и он сам.