Шанне часто снилось её детство.

Снился замок Фриас с видом на прекрасную зелёную долину Тобалина, снились тяжёлые бархатные шторы библиотеки, за которыми она пряталась от брата, когда они оба были ещё совсем малы и играли в прятки после изнурительной учёбы, снились лошади, на которых она занималась верховой ездой и большой двор замка, где матушка и другие высокопоставленные синьоры проводили чаепития в саду белых лилий. Одно из самых любимых воспоминаний было связано с давней летней ночью, когда она в ночной рубашке вылезла из постели и на цыпочках прокралась по коридору в большую библиотеку, еще полусонная. В замке было непривычно тихо, и лишь мягкий лунный свет проникал через высокие окна. В ночной рубашке, едва касаясь босыми ногами холодных плиток пола, она уселась на плюшевый диван в центре библиотеки.

Она не зажигала свеч и не звала слуг, лишь сидела в библиотеке в гордом одиночестве и смотрела на расстилающуюся внизу, под горой, на которой стоял замок, деревеньку с цветными крышами и узенькими улочками, мечтая хоть раз выйти за пределы замка и осмотреть её без охраны, служанок, без контроля… Но это было невозможно — она ведь дочь герцога и инфанта Испании, внучка королевы, разве она может находиться без стражей или прислуги в поселении простолюдин и есть простолюдинскую еду? Родители и наставники постоянно напоминали ей об этом и твердили, что она должна постоянно осознавать свою роль и судьбу, и даже если Шанна была еще ребенком, это было для нее непосильным бременем.

Мария Шанна де Веласко и Бурбон, дочь инфанты Луны Марии де Бурбон и герцога де Фриас из дома Веласко, с самого рождения она должна была понимать, что её судьба — исполнять долг аристократии, а не развлекаться с простым народом. Поэтому, когда ревностным католикам, испанской короне объявили, что дочь герцога Веласко избрана Богом, её отправили в Чёрный Орден без малейших колебаний. Мать настояла на участии своего ребенка в обучении в Ордене, поскольку очень верила в способности дочери и считала, что Шанна предназначена для более великой миссии.

Шанне было девять, когда выяснилась её взаимосвязь с одним из осколков Чистой Силы, Оратором Истины, и она вдруг из обучающейся языкам и этикету маленькой принцессы превратилась в юного экзорциста.

Ей не хотелось покидать дом, но даже если она принцесса, родилась выше по положению своего собственного отца, и имела право отказывать всем, кто стоял ниже её, все еще была сила, которая имела возможность надавить сверху: королевский приказ. Испанское королевство всегда подчинялось Папской короне Ватикана. Выбора не было, оставалось только подчиняться. Для юной девочки это было страшным потрясением. Она покинула семью, прекрасные залитые солнцем сады и знакомый ей мир ради нового, темного и одинокого мира. Шанна была доброй и немного мягкосердечной девушкой, и, покидая свой безопасный дом и привычную жизнь ради Ордена, ей хотелось плакать.

Но плакать она тоже не могла.

Знакомая золотая и заполненная дорогими людьми клетка превратилась в чужую, одинокую и холодную. Это было давно, восемь лет минуло с тех печальных, тяжёлых физически и морально дней, когда она обнимала подушку в пустой комнате и старалась уснуть, слушая вой ветра за окном высокой башни, немного напоминающей родной дом, но такой мрачной. Сейчас это уже в прошлом… Сейчас даже кровать уже не та, изменилась и комната, и место её пребывания, только букет из лилий, белоснежных, высоких и пышных, таких же, как в мамином саду, стоящий в узором вазе на подоконнике оставался прежним.

Шанна встала с кровати, отчётливо ощущая, как по прежнему хочется лечь обратно и уснуть — она редко высыпалась, даже двенадцати часов сна могло быть не достаточно. Нужно сходить в ванну и переодеться… Хотелось бы съесть чего-нибудь сладкого. Она сидела на краю кровати, все еще полусонная. Пол в большой комнате был очень холодным под ее босыми ногами, окно было широко открыто, в него врывался прохладный воздух, ветви дерева за окном колыхались на ветру, и балдахин на ее кровати дрожал. В комнате все еще слегка пахло цветами в вазе, их аромат смешивался с прохладным утренним воздухом. Нужно вставать…

Стук в дверь заставил резко вскинуть голову. Кто там так рано? Сейчас же всего шесть утра, разве у неё нет времени привести себя в порядок?

— Кто там, — голос после сна немного хрипел, да и горло болело, она переусердствовала на вчерашней тренировке? Наверное, нужно было послушаться Линка и выпить горячего молока с мёдом перед сном.

— Госпожа Шанна, — голос за дверью был настолько спокоен и собран, это был кто-то из Воронов? Хм… — Инспектор Рувелье ждет, что вы присоединитесь к нему за завтраком.

Ах, так вот, что их притащило в такую несусветную рань, ну да. Кто кроме Рувелье мог знать, во сколько она просыпается, он и сам вставал до безобразия рано, а если он вдруг приглашал её к столу, значит, у него было задание?

Уже три года как Шанна переехала из Европейского Подразделения Чёрного Ордена в Центральное, Ватикан, и три года, как к работе экзорциста ей добавили ещё одну должность, налагая дополнительные обязанности.

— Я приду, когда приведу себя в порядок, — делать было нечего. Шанна встала с кровати, сняла с себя ночную рубашку и взяла в руки лежащий на стуле тугой корсет. Одеваться самостоятельно… Сколько бы времени ни прошло, так напрягает.

Надевание корсета и затягивание шнурков всегда вызывало неприятные воспоминания о первых неделях обучения в Ордене — когда у нее не было ни слуг, ни личной горничной, а одеваться по утрам было крайне неприятно и изнурительно для ее уставшего тела. Шанна вздрогнула и на несколько секунд закрыла глаза, заставляя себя забыть о далеком неприятном прошлом. За столько лет она научилась сама одеваться и мыть свои волосы без посторонней помощи, научилась застилать постель и наводить порядок в своей комнате. Это было то, чему её в жизни не обучали в замке Фриас, уроков по уборке не было среди предметов с преподавателем этикета… Пришлось эту науку постигать самостоятельно, так же, как и то, как затянуть шнуровку корсета, которая находится на спине.

Воспоминания о первых днях в Ордене были довольно унылыми и неприятными. В первый раз Шанне пришлось затягивать собственный корсет почти до обморока, а в следующий раз она так плохо завязала шнурки, что стало еще больнее. Ее тело, еще не привыкшее к настолько тугим объятиям корсета, болело много дней. Тогда она ещё только начинала ходить в платьях, к которым требовалось надеть корсет, в нём было тяжело дышать и совсем не получалось поесть, сил в руках не хватало, но она все продолжала тянуть и тянуть, пока ребра не заболели до слез. До самого вечера она думала, что упадет в обморок, но этого в итоге не случилось.

И после того как она привыкла носить корсет в повседневной жизни, теперь весь процесс одевания стал более или менее нормальным и привычным. Она полностью адаптировалась физически, потеряла ощущение дискомфорта, и даже корсет теперь казался ей довольно приятным, что было немного странно. Он по крайней мере поддерживал тяжёлую неудобную грудь… И больше никому вроде Канды не приходилось разрывать шнуровку, чтобы она не потеряла сознание.

Канда… Хах. Вспоминать тех, кто остался, когда она ушла, было и весело и грустно одновременно. Этот случай с корсетом… Был довольно болезненный и унизительный момент, когда Канда порвал шнуровку и накричал на нее. Даже сейчас, вспоминая об этом, Шанна чувствовала себя немного... Странно, но она была этому человеку благодарна. Они поругались тогда, и Линали расплакалась из-за их криков на весь этаж. Было очень стыдно после этого идти к сэру Риверу и пытаться мириться с несчастным испуганным ребенком… ох, ладно, сейчас это были всего лишь воспоминания, она уже давно не видела ни одного, ни вторую, ни третьего в лицо. Вообще, было странно вспоминать прошлое, особенно если это были первые годы жизни в Ордене. Все было более или менее хорошо, было много воспоминаний, связанных с приятными вещами, но в целом ей было трудно вспоминать первые дни в Ордене... Ей очень нравился Европейский отдел, она очень жалела, что ее отправили в Ватикан. Раньше жалела. Сейчас уже привыкла.

Просто привыкать каждый раз к новой, более тесной клетке было слишком трудно.

Она затянула корсет, надела платье и расчесала длинные, слишком длинные, чтобы за ними ухаживать самостоятельно, волосы. Шанна бы их, пожалуй, отрезала, если бы её не учили, что волосы должны быть достоинством аристократки. Какое тут достоинство, если обычно аристократкам помогают за ними ухаживать, а она неуклюже заплетает их самостоятельно... Так или иначе, нужно было хотя бы расчесаться перед встречей с кардиналом, в любом случае, эта встреча долгой не будет. Их чаепития никогда не длились дольше, чем то было необходимо для обсуждения работы.

Она посмотрела в зеркало и проверила свой внешний вид. Все было в порядке, волосы не слишком растрепаны, платье аккуратное и облегающее... все как положено. Лучше, чем могло бы быть. Это не выход в свет, которыми её пугали в детстве учителя этикета, и все же нужно было сохранять достоинство аристократки. Что бы ни случилось, даже если небо упадет на землю, стоять с высоко поднятой головой, чтобы никто не мог сказать ничего плохого… Да. Достоинство.

Шанна вышла из комнату и кивнула головой, улыбаясь все это время ожидавшему её покорно за дверью парню в алых одеяниях. Ах, татуировки на лице нет, значит, он пока еще только готовится стать полноправным Вороном… Несчастный, их тренировки ведь такие суровые. Возможно, для тех, кто рос на улице и был подобран священниками, это было благословением, но Шанна считала их подготовку пытками, не меньше, и никто не мог возразить… У нищих сирот нет такого права, их и так забрали с улицы, где они могли умереть еще в детстве от голода и холода.

Немного грустно было думать о тяжелой судьбе некоторых новых членов Ордена. Они были так молоды, иногда очень молоды, когда Орден забрал их от жалкого существования и часто не давал им той свободы, которая была бы у обычных детей и молодых людей... Это было немного грустно. Немного пугающе. Те кто попал сюда, непременно переставали принадлежать самим себе, и это касалось не только детей, взрослые тоже, становясь служителями Бога, принадлежали Богу… Он жесток, их Господь, раз заставляет своих служителей отречься от всего ради исполнения своей миссии.

Слуги Божьи должны были платить за свой долг кровью, слезами, своими жизнями..... Они должны были жертвовать собой, чтобы служить Ордену. Иногда эта жертва была очень болезненной... Принять Господа, отказаться абсолютно от всего... Это было нелегко для человеческой души, это всегда казалось чрезвычайно сложной и мучительной задачей.

Не каждый мог это сделать. Некоторые из тех, кто добровольно согласился помочь человечеству победить Тысячелетнего Графа, в конце концов не выдерживали, страшась потерять свою жизнь, и бежали, дезертировали, прятались во время сражения, или вовсе сбегали, предавая Господа, которому обещали посвятить все своё существо… Чаще всего это были Искатели. Чтобы отыскать и судить подобных предателей, отступников, еретиков существовала Святая Инквизиция.

— Господин Рувелье? — Шанна тихо постучала в приоткрытую дверь. Инспектор Рувелье ненавидел несобранность и отсутствие манер, к счастью, воспитатели Шанны подобное тоже ненавидели. Возможно, поэтому к ней относились неплохо. Если это можно было назвать чем-то «неплохим»…

— Заходи, — голос Инспектора звучал как всегда строго и слегка грубо. Шанна открыла дверь, входя в кабинет, Рувелье сидел на диване за столом, на котором красовался большой румяный пирог с сетчатой узорной верхушкой. Аромат лимона… И мяты? — Садись. Я испек лимонный пирог утром, угощайся.

Утром? Время едва подходило к семи утра, это во сколько же он проснулся, чтобы испечь этот пирог. Шанна присела в реверансе и расположилась на диване напротив мужчины, аккуратно подбирая юбки своего платья, она обычно пила кофе, но в данной ситуации приходилось довольствоваться поставленным на столе чайником с чаем. Она подвинула к себе стоявшие рядом с пирогом маленькие фарфоровые чашки на белоснежных блюдцах, наполнила их из чайника янтарного цвета ароматным напитком и придвинула одну из чашек к мужчине:

— Благодарю за угощение. Я привезу Вам хорошие чайные листья со следующего задания.

Конечно, её больше учили разбираться в кофе, чем в чае, но по аромату явно можно определить, какой чай хороший. Она знала, как подавать чай. Она знала, как приготовить хороший чай, как подать его, как сесть за стол и поболтать за чашкой чая... Хотя сама она предпочитала кофе, в её родной Испании вообще чай особо никто не пил, она не помнила, чтобы на маминых “чаепитиях” подавали чай хоть раз, это всегда был лишь кофе. Возможно, если бы Шанна выросла в своём родном замке, то и не знала бы, как заваривать и разливать чай, но это было не так. Она должна была приспособиться, в конце концов, она была аристократкой, ее манеры были безупречны, и она знала, как порадовать людей своим деликатным и вежливым поведением. Улыбаться людям, даже когда этого делать не хочется, совсем не сложно, просто после этого нужно немного отдохнуть.

— Ты как всегда любезна, — Рувелье довольно усмехнулся, взял чашку и сделал из неё небольшой глоток. Шанна последовала его примеру, аккуратно пробуя горячий напиток, он обжигал язык и глотку, но морщиться было нельзя. Никому нет дела до того, что она не выспалась.

Лимонные пироги Шанна любила. В детстве лимонные десерты в замке подавали довольно часто, аромат цитрусов невольно переносил её во времени назад в шести-семилетний возраст, когда она ожидала полдника вместе с братом, и няни приносили лимонные десерты и апельсиновый свежий сок.

Пока она потягивала горячий чай и ела лимонный пирог, на нее нахлынул поток воспоминаний. Воспоминания о детстве, когда Шанна была наивной, когда еще не понимала, насколько сложной станет ее жизнь впоследствии. Вспоминать прошлое было немного больно, но воспоминания о беззаботном детстве были сладкими. Она улыбнулась, скрывая болезненные мысли под вежливой и очаровательной улыбкой. На ее лице не было ни капли грусти, когда она смотрела на Рувелье.

Тесто пирога оказалось несладким и хрустящим, а начинка сладковато-кислой, с ноткой горечи цедры. Кажется, выпечка была его увлечением? Для хобби это было слишком хорошо. Шанна слегка промакнула губы салфеткой, смахивая с них крошки.

— По какой причине вам захотелось встретиться так рано? — он никогда не звал её просто так, это значило, что её сегодня куда-то отправят. Рувелье ничего не делал за зря, этот человек никогда не был из тех, кто любил праздные посиделки, весь его разум был сосредоточен на работе, деятельности, словно он был машиной, а не человеком. Это пугало… но показать испуг значило дать слабину. Настолько ранить свою гордость Шанна позволить себе никак не могла.

— В ближайшее время вы с Саладином Шади вернетесь в Европейское подразделение, — Инспектор стер со своих щек и усов крошки тоже и положил салфетку на стол. Шанна от неожиданности моргнула: вернутся? Спустя три года? Разве это не значило, что… — Ваша основная работа не изменится, но вы двое все еще экзорцисты и должны сражаться. Так же, как и все экзорцисты.

Она замерла на мгновение, все еще удивленная новостью. Спустя три года... Она возвращалась в свое старое подразделение. Но в чем причина? Что-то изменилось... Шанна так задумалась, что не стала задавать лишних вопросов, но быстро пришла в себя и кивнула. Их основная работа не изменится… Значит, она и Саладин все еще будут числиться как Инквизиторы, и все же, раньше они оставались в Ватикане, выезжая оттуда на задания Ордена, теперь же возвращаются в Европейский штаб, что произошло?

— Число акум резко возросло, — не дожидаясь вопроса, проговорил инспектор. — Кардиналы считают, что мы больше не можем держать экзорцистов, как личную военную силу, для этого хватает Воронов. Но вы двое, как Инквизиторы, должны продолжать судить дезертиров.

Иными словами, переезд нужен только для видимости Кардиналам, ясно. Все до банальности просто, как всегда, ошейник с неё никто не снимал, лишь немного удлинили поводок. На это оставалось только ласково улыбнуться:

— Саладин ведь сейчас на задании в Швеции?

Интересно, придется ли ей ждать окончания его задания или ее заставят поехать одну без Саладина? Этот мужчина лет тридцати был Шанне не то чтобы очень приятен, но возвращаться в одиночестве было немного хуже, чем когда вы едете вдвоём… Она любила чужое общество, даже если это общество было не совсем идеальным.

— Ему позвонят и он отправился оттуда, — ах, значит, она все же поедет в Орден одна.

Шанна слегка нахмурилась, но тут же вернулась к своему обычному вежливому выражению лица, скрывая свои истинные мысли. Значит, она будет одна, было немного грустно расставаться с Саладином, мужчина был не очень приятным, но, по крайней мере, было с кем поговорить. Среди экзорцистов у нее не было близких друзей, а идти одной было немного утомительно... 

— Когда я могу уйти? — тихо и вежливо спросила она, скрывая свои мысли под спокойным выражением лица. Возвращение назад было немного волнительным…

— Можешь отправиться с дневным поездом, — ну да, здесь никто никого не держит, а до дня у неё было время собрать чемодан. — До дальнейших инструкций вы двое действуете по ситуации. По поводу всей работы.

Всей работы… Ну да, разумеется, она поняла, что именно Инспектор имел в виду. Значит, по ситуации… Это не было особенно сложным заданием, все было просто и понятно... Хотя, это было лишь прикрытием для чего-то более сложного. У нее впереди было целое утро, чтобы собрать вещи. Путешествие должно быть не очень трудным и долгим, ей не придется нести много вещей... Она молча и вежливо кивнула и встала со своего места, чтобы попрощаться с инспектором, сделав последний глоток чая.

— Есть ли что-нибудь еще?

— Можешь идти, — Инспектор потянулся за ещё одним куском пирога. Шанна вновь исполнила реверанс, не наклоняя головы: принцесса может кланяться только человеку выше себя по статусу, никак не кому-то ниже.

Ах, ещё одна вещь…

— Лилии из вашего сада как всегда прекрасны.

Мужчина прикрыл глаза, снова кривя губы в довольной усмешке.

— Я отправлю луковицы по почте.

Но в горшках на подоконнике они никогда не зацветут так пышно, как те, которые срезают для нее у него в саду.

— Хорошего пути, Ваше Высочество.

Нарочито-вежливое обращение ударило по лицу так, что уши огнём загорели. Выйдя из помещения, Шанна тихо вздохнула, позволив вежливой улыбке исчезнуть с ее лица. Она медленно шла по пустым узким коридорам и думала о том, что произошло. Теперь она возвращалась назад, в знакомый Орден, в знакомое европейское подразделение... Она испытывала странное беспокойство, но в то же время и волнение, все ведь… Будет хорошо, верно? Шанна нередко представляла себе возвращение туда, не просто приезд ненадолго, а полноценное возвращение в свою комнату, к знакомым людям и более спокойной и свободной атмосфере, чем в душном Ватикане, наполненном условностями и ограничениями, но никогда не думала, что и вправду сможет вернуться назад. Сердце в груди почему-то болезненно замерло — через несколько часов… Она уедет, и прибудет туда уже к ночи.

В ее сердце смешались тревога и волнение. Будут ли там ее старые товарищи? Будет ли Шанна помнить все, как прежде? Она устало вздохнула и постаралась не думать об этом слишком много. Ей не стоит волноваться... Все будет хорошо, через пару часов она окажется в своей старой комнате, в своей постели... В конце концов, бояться нечего, верно? Эти волнения слишком нелепы…

— Шанна, — знакомый низкий голос заставил поднять голову и вновь улыбнуться, теперь уже намного более расслабленно.

— Доброе утро, Говард, — Говард Линк, немного вспотевший, в тренировочной одежде вытирал лоб небольшим висящим на шее полотенцем и тяжело дышал. Только с тренировки? — Ты очень занят так рано.

— Мы не можем прохлаждаться, — ну да, верно, Вороны все время были в делах, все время заняты, их ведь и с ними, с Инквизиторами на задания тоже отправляли, а помимо этого у основной боевой единицы Центра было очень, очень много своей работы. Шанна слегка кивнула головой:

— Понимаю. Извини, что задержала.

Линк был... редкостью для Шанны, одной из. Он всегда серьезен и сдержан, не любил ненужную пустую болтовню, но был почти единственным, кто каким-то чудом не пытался подойти к ней слишком близко. Он не пытался с ней флиртовать... И относился к ней как ко всем остальным, как и к другим своим коллегам. С ним разговаривать комфортно и спокойно, пусть они и не были особенно близки, настолько близки, чтобы могли вместе выпивать, или ругаться на повышенных тонах, у неё никогда не возникало мысли его обнять, как некоторых других близких ей людей, и все же, с ним было хорошо. Лучше, чем с кем бы то ни было другим в Ватикане.

— Слышал, вы с Шади уезжаете, — ну конечно же он слышал, было бы удивительно, если бы Линк об этом не знал. Шанна снова слегка кивнула:

— Да, я уеду сегодня днем.

Линк всегда говорил коротко и по существу, он не любил тратить время на пустые разговоры. Он знал все, что происходит, и не возражал, если кто-то спрашивал его о чем-то. Ну, как не возражал. Если вопросом пытаешься что у него вынюхать, конечно, Линк этого сделать не даст. Он же не был глуп, в конце концов, не просто так его особо отмечали в Центре, всегда строго следовал правилам, никогда не отступал от данных ему приказов, таких в Ватикане любили. Шанна не слишком это понимала: быть пешкой без надежды после превратиться в ферзя, зная, что тебя, если что-то вдруг случится, просто выбросят ради более сильных фигур, должно было быть очень обидно, но Говарда все устраивало.

Он был трудолюбивым работником, никогда не жаловался, выполнял свою работу безупречно, никогда не пытался поставить себя выше других..... Линк был очень способным парнем, который всегда делал все так, как нужно. Странно, что он даже не пытался возвыситься над другими… Большинство стремиться подняться выше, а он был доволен своим местом и рад исполнять приказы. Странный, безамбициозный и преданный, словно цепной пёс.

— Можешь исполнить маленькую просьбу, когда освободишься? — Шанна потерла пальцами шею, смотреть вверх было немного тяжело, мышцы затекали очень быстро. Она и сама собиралась отдохнуть перед поездкой, собрать вещи, принять ванну с молоком, а после… — Поможешь собрать волосы?

Если она их не соберет в прическу, то они быстро запачкаются в дорожной пыли. Ухаживать за длинными волосами в одиночку было той ещё проблемой… Как с этим самостоятельно справлялся Канда? Ей нужна была помощь, чтобы привести волосы в порядок. И она попросила Линка... Ну, это был не первый раз, когда она просила его о чем-то подобном, и он не был особенно против обычно. Когда у него было свободное время, если Шанне предстояло ехать на задание, он помогал ей заплести слишком длинные, чтобы оставлять распущенными, волосы… Даже немного занудный, он был довольно добрым. У Шанны много волос, и это немного раздражало... Чтобы заплести косу, требовалось довольно много времени, но Линк почему-то никогда не жаловался, помогая заплетать косу, и это было очень странно.

Он освободился ближе к полудню, об этом Шанна узнала, когда в дверь её комнаты постучали. Разумеется, Линку было позволительно войти в комнату и без этого, но он же такой правильный.

Она сидела у зеркала, как это часто бывало, и чувствовала, как её волосы перебирают проворные мужские пальцы. Пальцы Линка были проворными и теплыми... Он быстро расчесал волосы Шанны, разделил их на несколько частей и начал заплетать... У него это хорошо получалось, он мог делать это очень быстро. Волосы у Шанны длинные, немного вьющиеся, непослушные, и тратить на эту косу приходилось не меньше пяти минут времени, но Говард бы ни за что не пришёл, если бы не понимал, что это займет определённое количество времени. Не в первый раз ведь… Первые минуты прошли в молчании, Линк был настолько сосредоточен на плетении косы, что не обращал внимания ни на что вокруг. Шанна вообще считала, что с некоторыми людьми приятно и молчать, а с Линком молчать было намного спокойнее, чем говорить, учитывая его специфический характер…

— У тебя волосы секутся, возможно, стоит поменять шампунь.

Ну вот, сглазила.

— Наверное, потому что ломаются сильно, — Шанна закатила глаза, беззлобно вздыхая. — Я бываю неаккуратной, и расчесывать их после ванны тяжело.

Она не могла с этим поспорить... Ее волосы, действительно, постоянно секлись, а расчесывать их после ванны было просто ужасно. Линк был немного перфекционистом, не так ли? Или не совсем немного…

— Нужно подстричь, чтобы не испортить окончательно, — он ничего нового не сказал, Шанна это и так знала.

— Знаю, схожу в парикмахерскую, когда приеду.

— Не жди слишком долго, — неужели он так беспокоился о ее волосах? Он действительно был перфекционистом, но она по такому общению будет даже немного скучать.

— Хорошо…

Он доплел косу и завязал лентой волосы, оставляя на кончике маленькую кисточку. Шанна слегка пригладила челку — ну вот, пора уезжать, раз все приготовления завершены… Когда последние пряди волос были заплетены в косу, она тихо вздохнула и потрогала волосы, убедившись, что они завязаны крепко и удобно. 

Шанна встала с кресла и посмотрела на себя в зеркало, изучая в нем свою прическу. Как всегда идеально, что вообще можно было ожидать от Говарда Линка?

Букет лилий на подоконнике ещё свежий… жалко выбрасывать, эти цветы такие красивые не смотря на то, кто их вырастил. Оставлять их здесь было бы обидно, от Ватикана до штаба Ордена всего несколько часов на поезде. В вазе лилии казались еще более цветущими... Жаль было расставаться с ними, когда они были на пике своей красоты. Она осторожно взяла вазу в руки и провела пальцами по лепесткам, словно прощаясь.

— Жалеешь цветы? — Говард косился на неё немонимающе. Шанна тихо хмыкнула, отломила один цветок на тоненьком стебельке от большого стебля и вплела в волосы.

— Буду по ним скучать, — в дверь постучали — это сопровождающий её Ворон? Кажется, он должен довести её до станции, чтобы встретиться с Искателем. Это значило, что уже пора уходить. — Береги себя, не перетруждайся, Говард.

— Со мной все будет в порядке, — произнес Линк, наблюдая за тем, как она вплетает цветок в косу. — Не заставляй никого ждать.

— Хорошо, хорошо, — она слегка поклонилась и взяла в руки свой небольшой бархатный чемодан. — Пиши мне письма, ладно?

— Если будет свободное время, — он скрестил руки на груди. — Уверена, что будет возможность читать письма?

— Ради тебя я очень постараюсь найти.

Она помахала рукой и вышла из комнаты. Да, уже пора, иначе они не успеют на поезд и придется ждать следующего.

Эх, как ностальгично все же, куда-то вот так уезжать. И все же Шанна поймала себя на мысли, что если бы она сейчас уезжала из Европейского подразделения, а не из этого места, она бы сказала по крайней мере “Я пошла”.