Время летит медленно и томительно, когда думаешь о будущем. О мысли, что три года пройдут быстро, думается, что для нас они пройдут медленно, словно плывущие высоко в небе облака в безветренный день. Однако вот они, три года, пролетевшие так же стремительно, как сапсаны в небе. Вспоминая их, никогда не сможешь понять, почему когда-то тебе казалось, что они будут томиться долго. Именно это многим, в особенности людям изобретательным, кажется особенно волнительным чувством – вот, твое творение кажется неосуществимым, и вот, оно стоит пред тобой, таким каким ты его задумал.

Именно это чувство ощущали Сеченов, Штокхаузен и весь комплекс, что работал над "Икаром" когда относительно большой город, что должен был в течение следующего месяца подняться в небо. Будущий небесный замок был творением, над которым было тяжело работать, но результат определенно стоил того. Тяжелая работа почти окупилась, осталось лишь дождаться того дня, когда небесная крепость поднимется в облака. И ждали этого дня всем СССР: люди съезжались к месту запуска, по радио крутили информацию об "Икаре" еженедельно и даже сам Сталин собирался посетить Комплекс Челомей в день открытия. В общем, на ответственном за сие мероприятие Дмитрии весела важная обязанность – провести все идеально. Точнее, она звучала не совсем так, но вот Правая рука товарища академика, Штокхаузен, именно так и считал. За несколько лет он так и не переборол страха перед партией, и в отличие от своего начальника, не мог относиться к этому так же спокойно. И пусть Сеченов и считал, что раз их посетит сам вождь, то дело важное, но вот до того оцепенения его это не доводило, как доводило Михаэля – ему было так важно, чтобы все было идеально, что он редко отвлекался от своих мыслей.

– Товар'ищ Сеченов! – Штокхаузен врывается в кабинет, в руках папка с бумагами. Запыхавшийся, он не дожидается ответа от академика, сразу подлетает к самому столу, скидывая ворох документов, и продолжает, уже без акцента, – Дело срочное. Кабель, проводивший полимер между вентилем и магнитом оказался не надежно закреплен, и сейчас там что-то разорвалось иии... в общем без вашей помощи не обойтись! – Тараторил Михаэль непривычно для себя быстро, а взгляд его был то ли сильно напряженным, то ли напуганным, а возможно обо вместе. – Товарища Челомея отослали, так что бумагу передаю вам и..

– Успокойся, успокойся. – Спокойный, глубокий голос Сеченова явно контрастировал с его напряжённым взглядом. Такое неожиданное происшествие несколько недель до запуска ставило предприятие в неудобное положение, и потому, конечно, его напрягло. – Объясни еще раз и спокойно. И будь добр, покажи где произошёл инцидент.

Приподнявшись из-за стола, он подзывает Штока к себе, и усаживает на своё место. Пред ним оказывается большой план "Икара", который Сеченов хранит под стеклом с того момента, как строительство платформы началось. Точный план занимал весь рабочий стол Дмитрия Сергеевича, позволяя то и дело рассматривать искусство инженерного мастерства.

– Вот здесь. – Проводя пальцем между двумя восточными вентилями – Одна из труб для полимеров, который еще не успели заполнить оказаться протекающим. Заменить трубу не представляется возможным, ибо тогда это может привести к большим протечкам из-за различия строительных материалов. Я.. я не смог ничего придумать. – Тяжело не тараторить, когда сердце буквально стучит от мысли, что они не успеют с этим разобраться.

– Это возле электромагнита-9? – Сеченов нагибается рядом, опираясь одной рукой об спинку кресла. Он близко к Штокхаузену, буквально в двадцати сантиметрах, но обоих это пока не беспокоит. – Да, ситуация не из простых. Что говорит ответственный?

– Говорит, что нужен материал из Европы, но на его доставку уйдет более месяца.

– Если обратится к партии, то должно хватить.

– Вы хотите попросить самого Товарища Сталина об этом? – возмущенно повышает тон Штокхаузен, словно услышал что-то возмутительное. Ну, технически, для него это и было чем-то таким. Разве Иосиф Виссарионович должен знать что на предприятии идут какие-то неполадки?! Это может привести к большим проблемам!

– Ни в коем случае. – Говорит Сеченов твердо и уверено, словно ситуация не стрессовая. Берет паузу на размышления, но только стоит Михаэлю набрать воздуха для очередного изречения, интересуется – Разве не осталось еще материала для трубы?

– Осталось, но для переделки всего участка трубы этого не хватит.

– Тогда пусть заменят только пострадавший участок. – Дмитрий Сергеевич поднимает голову с плана, и взгляды мужчин встречаются. Сантиметров 25 между ними, и это выглядит несколько.. смущающе. Внимательный, напряженный взгляд Сеченова уж слишком близко, и ощущать его на себе – чувство, донельзя необычное. – И соединят участки с прорехами герметичными люками, что в других местах стоят.

– Ох.. Это.. очень логично, Дмитрий Сергеевич. – Отвечает Штокхаузен, радуясь трем вещам: что в горле от такой неожиданной близости не пересохло, что щеки и так красные от бега, и что проблема все таки решилась и без больших затрат времени и денег. – Тогда нужно спешить, я..

– Конечно, стоит поторопиться. – Сеченов выпрямляется, чуть отходит, все еще поглядывая на Михаэля. – Расскажешь, как все будет.

– Это само собой! – Он быстро и много кивает, встает и хватает папку. Взгляд переводит на дверь, и не взглянув на последок на причину неожиданного смущения, бросает "До свидания!" и уматывает из кабинета поскорее. Кошмар, Михаэль словно вернулся во времена студенчества, когда влюбился в своего преподавателя. Дверь за фрицем захлопывается, и он спешит по тем же пустым тихим коридорам в сторону своего кабинета – нужно добраться до своей Груши поскорее и сообщить о найденном решении.

А Дмитрий так и стоял возле своего стола, приложив одну руку к подбородку и потирая подбородок, размышляя над интересными чувствами, что откликнулись у него в груди, стоило ему увидеть, как смущен оказался Михаэль, когда они были близки. Пожалуй, об этом стоит подумать.