Чувство, что ощущал Сеченов, Штокхаузен и весь комплекс, когда относительно большой летающий город поднялся в небо, не описать имеющимися словами. Небесный замок был вершиной современной науки, и от того гордость за чудное изобретение радовало душу каждого причастного к разработке. Необыкновенность этого события заставляла людей по всей стране, – нет, – по всему миру говорить об невероятном творении советских учёных, что не могло не привести к интересу со стороны мирового сообщества в эту закрытую страну.

Именно благодаря интересу от других стран, Предприятие 3826, теперь перенесенное в летающий город "Челомей", удостоилось увеличением спонсорства, и от того получило время на отдых. Умнейшие люди, отработавшие последние два года не покладая рук над гениальными изобретениями, получили несколько дней выходных и новенькие квартирки на летающих островах. Прекрасный повод передохнуть перед тем, как приступить к новому проекту, что уже начинал формироваться в уме Дмитрия Сергеевича.

"Лето, ах, лето.. Лето звездное, звонче пой!..." – Мелодия радио будущего, что стояло в коридоре возле нового кабинета Михаэля, так приелась фрицу, что один из вечеров обязательно проведет за прогулкой по новому комплексу. Пожалуй, минусом было то, что ради повышения своего социального статуса среди коллег и увеличения значимости в глазах академика, Штокхаузен отказался от дополнительных выходных, потому часов до восьми вечера перебирал бумаги и бегал на те или иные встречи, и потому освобождался он уже в том состоянии, в котором не одна здоровая душа не будет готова выходить на душную от жары улицу и гулять, полностью наслаждаясь природой – на это просто не имеется сил.

В один из вечеров, к счастью Михаэля, работы оказалось чуть меньше. Солнце еще даже не начало скрываться за горизонтом, и потому немцу показалось, что это прекрасное время, чтобы освежить свои мысли после нескольких дней беспрерывной работы. Взяв со спинки кресла свой любимый голубой пиджак, Штокхаузен покинул кабинет. Для него видеть новые коридоры технологического комплекса было не впервой, лишь непривычно было, что больше нет привычного тихого звона длинных ламп, которые всегда бывают в каких-то государственных учреждениях, типа университетов и школ. Теперь в коридорах была тишь да гладь, каждый шаг слышался отчётливей, чем где либо еще. Потому Штокхаузен даже удивился, когда услышал на первом этаже чьи-то шаги, и еще больше удивился, когда в лице удивительного вечернего гостя увидел самого Академика Сеченова. Нет, не то чтобы они редко виделись, скорее наоборот. Просто обычно Дмитрий Сергеевич не покидает кабинет, и обычно и не думает покидать комплекс раньше 12 часов ночи.

– Добрый вечер. – Здоровается Штокхаузен, а сам невольно слабо наклоняет голову в бок, а взгляд его выражает то ли удивление, то ли интерес.

– О, здравствуй, – Голос Сеченова обманчиво бодрый. Подходит ближе, и в этот момент становится заметна их небольшая разница в росте. – Довольно неожиданная встреча. Идешь гулять, не так ли?

– Да, закончил с работой. – Шток кивает сдержано, перекладывает пиджак с одной руки в другую. Лето – определенно очень теплое время года. – Захотелось проветриться, так сказать.

– Раз нас посетила общая мысль, не будешь против, если я присоединюсь к твоей прогулке? – Руки сложены на груди, и вид у Дмитрия такой.. ехидный, что ли.

– Ещё бы я был бы против, Дмитрий Сергеевич. – Кивает Штокхаузен, спеша отвернуть голову в сторону выхода. Терпеть не может, когда ощущает на себе этот взгляд, всегда думается вовсе не то, что подразумевалось.

На улице тепло и почти не душно. Здесь, наверху, ветер легко гоняет любую духоту, и потому лето ощущается приятнее. Даже мошек мелких тут нет – не город, а мечта. Проложенные дороги возле комплекса ведут по цветущей аллее, после ведут куда-то в сад к вечному огню. Цветочный запах распространяется на весь сад и округу благодаря ветрам, и потому данный променад навевал на приятные мысли и давал простор идеям. Солнце все приближалось к горизонту, окрашивая приятный оттенок голубого то в жёлтый, то в красновато-розовый.

Диалог завязался сам собой. Медленная прогулка, шаг за шагом, и слова находили себя сами. Непринужденный разговор, коего не хватало обоим мужчинам, шел легко, и потому эта прогулка и правда расчищала ум. Было в этом что-то такое, что напоминало юность и подростковые годы, когда учебой еще нагружен никто не был, и такие легкие прогулки с обсуждением какого-то глупого слуха были обычным делом.

– Мы подошли. – Внезапно Сеченов прерывает их легкий диалог, продолжая идти столь же медленно, что и прежде, но что-то выглядывая в стенах, ограждающих жителей городка от падения. – Пойдем, покажу кое-что. – Дмитрий Сергеевич заворачивает на тропинку, и даже не оборачиваясь, посмотреть, идет ли за ним Михаэль, проходит к замаскированной двери. Открывает её ключом-картой, и пропуская перед собой, заинтересованного немца, ведет по рабочим помещениям. Словно готовясь к чему-то, немец накидывает на себя пиджак, и старается не отставать.

Стоит еще одной двери открыться, как оба мужчины оказываются на небольшом балкончике над пропастью. От падения их ограничивает плотный сетчатый забор, и Штокхаузен от неожиданности, делает шаг назад, к стене, понимая, насколько близко к краю они находятся. Будь Михаэль каким-нибудь засланцем со стороны Германии, точно бы подумал, что сейчас его драматично сбросят за забор, как это бывает в книгах.

– Красиво? – Интересуется Сеченов, который практически стоит у края, без страха вглядываясь в скрытые за облаками земли.

– Да кошмар. – Лишь бормочет на то Штокхаузен. Он вовсе не боится высоты, но осознавать, что он находится на краю от смертельного падения, заставляет его волноваться. Волосы развиваются от непривычно сильного ветра, а сам воздух кажется несколько свежее, чем за стенами "Икара".

Дмитрий замечает волнение своего товарища. Конечно, тяжело не заметить, как то прячется возле стены, оглядываясь украдкой, и с задумчивым прищуром глядит куда-то вперед, боясь выглянуть за края и посмотреть на самый чудный вид ночных полей и светящихся городов возле. В своей привычной манере, Волшебник преодолевает расстояние всего в два больших шага, и устраивается рядом со Штоком. Они переглядываются.

В глазах Сеченова читается ехидство, словно ему нравится ситуация, в которой оказался фриц, словно нравится как тот хмурится и боится перестать ощущать спиной стену.

В глаза Михаэля читается же тревожность и неприятное смущение, что преследует его уже добрые пол месяца и появляется тогда, когда темные глаза Дмитрия внимательно смотрят в его душу.

– Михаэль, почему же ты отказался от выходных? – Наконец разрывает тишину голос Сеченова. Он до ужаса спокойный, и чудится Штоку, что еще и нежный.

– Мне, если честно, кроме работы заниматься то и нечем, – Штокхаузен отвечает честно, но вот тон его голоса, наполненный непривычным волнением, выражает немного другой смысл, от того, Дима хмыкает, – Нет, серьёзно, работа – это мое единственное развлечение.

– Серьёзно? – Академик так улыбается и возмущенно вкидывает брови, словно он не сам такой же. – А как же друзья? – За притворным интересом скрывается искреннее волнение за свою правую руку. Пожалуй, Штокхаузен практически единственный человек, что вызывает в нем неподдельный интерес. В особенности, его забавляет его смущение во внезапные встречи, его уверенный голос и умение вести себя гордо, когда требуется, и точно его глупые вьющиеся волосы, которые сейчас так забавно развиваются на ветру.

– Друзей у меня нет, Товарищ Сеченов. – Чуть тише отвечает Штокхаузен, но все равно старается говорить на достаточном уровне громкости, дабы за ветром было слышно.– Как бы то не было, я для всех всё еще Фриц...

Друзей у Михаэля не было уже с тех пор, как он оказался в СССР, потому все время он уделял науке. Даже на первую влюбленность времени старался не тратить, теряясь в изучении материала, а не в изучении чужой личности. Не требовалось – его бы все равно в серьез не восприняли. В особенности потому, что мужчины с мужчинами уж точно не должны увлекаться друг другом.

– А как же отношения? – Взгляд лисий, а руки устраиваются на чужих плечах, и Сеченов немного подталкивает вперед, к краю. Лица их совсем близко, но оба сейчас стараются не уделять этому внимания.

– Я не удалял этому вниманию. Он-- она, меня бы точно не поняла. – Михаэль делает неуверенные шаги, оказываясь все ближе к краю. Не страшно, что все сейчас случайно развалится, не страшно что Дмитрий его сейчас скинет, просто страшно осознавать, насколько высоко он сейчас над землей.

– О, не переживай, я тоже мужчинами увлекался. – А вот Сеченов уже уловил нужную ему информацию. Да, очевидно, это его забавляет.

Пред Штокхаузеном представляется чудесный вид, стоит Сеченову подвести его к самому забору, мягко придерживая за плечи. Последние следы солнца освещают ровины, горы где-то впереди. Словно рассыпавшиеся золотые бусины выглядят квартирки с включенным светом, выделяющие города на темной пустынной территории равнин. Горы, леса, поля – все затухает от прячущегося на западе солнца.

– Es ist so schön...(с нем. "Это так красиво...") – Восхищение срывается с уст Михаэля, а Сеченов замечает за собой, как привлекательно может звучать резкий переход с одного языка на другой.

– Рад, что тебе нравится, – Дмитрий отпускает чужие плечи, проводя пальцами до логтей, а после совсем отпуская. Встает рядом, провожая взглядом уходящее солнце. Стоит полностью скрыться свету за горизонтом, и небо приобретает грязно-синий оттенок, позволяя звездам выступать на небе, Сеченов прерывает красоту и тишь, – Пора идти, Миш, мы и так задержались. – И разворачиваясь от края, отходит к двери. Штокхаузен, поняв, что остался у забора один, старается поспешить за Сеченовым поскорее, чтобы ощутить под ногами более плотную землю и спрятаться от пронизывающего прохладного ветра. Не зря пиджак взял.

– Как вы меня только что назвали? – Интересуется Штокхаузен с интересом и довольной улыбкой, стоит двери на чудесный балкончик быть запертой, а они оказываются в рабочем помещении, уже безветренном и спокойным.

– А, ну да. – Сеченов оборачивается, ведет обратным путём, вновь не проверяя, идет ли за ним Михаэль. Привычный жест, в стиле академика. – Ты же не будешь против, если я буду тебя так звать?

Дверь обратно в парк открывается, и Миша невольно замечает, что тут гораздо меньше слышно сильный ветер.

Цветочный запах распространяется на весь сад и округу благодаря ветрам, и потому данный променад навевал на приятные мысли и давал простор идеям...