***

Появление Пэнси Паркинсон в поместье одновременно удивляло, но тем не менее было ожидаемым. Она оказалась здесь на следующий день после Гермионы и выглядела ужасно. В порванной одежде, избитая. Она повисла на плече Малфоя и едва дышала.

Никто не знал, что же с ней приключилось, да и Малфой был не самым откровенным человеком в доме, поэтому даже не было смысла узнавать у него.

Гермиона недавно проснулась, с досадой отметив, что сейчас раннее утро, и часы бесстрастно показывали половину пятого. Вряд ли кто-то был таким же жаворонком, как она, но сон больше никак не приходил.

После её прибытия прошло три дня и всё время здесь было наполнено разговорами, переживаниями и составлением планов.

Как оказалось, Теодор Нотт должен был казнить Рона, но заменил его на другого волшебника, чьи останки не смогли опознать, после того, как он сгорел. Поэтому ему поверили на слово. Кто оказался на месте Рона, Гермиона не хотела думать, может это было и неправильно, но сейчас она была просто счастлива оказаться среди единственных, кто остался жив и был важен для неё.

Спасение Гарри было изначально спланировано, но после того, как Грейнджер переместила его с помощью порт-ключа, всё пошло наперекосяк. Малфой должен был гнаться за ним в лесу, но не успел, и Беллатрикс добралась быстрее. Оставалось лишь надеяться, что Поттер остался бы жив после столкновение с ней.

Тогда пришлось вмешаться Блейзу Забини, которого Малфой отправил на поиски Гарри, ведь сам не мог так надолго отлучиться, не вызвав при этом подозрений у Волан-де-Морта. Блейзу пришлось рисковать своей жизнью, ведь Поттер ринулся в бой с Пожирателями на площади Гриммо, когда те напали на штаб. Блейзу тоже досталось, и, тем не менее, вовремя кинутый Ступефай смог вырубить Гарри и переместить в убежище. Позже Забини пришлось вернуться и подчистить за собой, чтобы не оставлять свидетелей. Волан-де-Морт получил отчёт о том, что орденовцы дали отпор.

Джинни смогли вытащить из Ракушки одновременно с Гермионой — таково было условие для сотрудничества от Гарри и Рона.

В поместье воздух был насквозь пропитан недоверием, их маленькое Сопротивление вовсе не действовало слаженно. Каждый выдвигал свои варианты для дальнейших действий, но Малфой был непреклонен — он действовал лишь по-своему и никого не посвящал в свои планы.

Их группа раскололась, так и не успев объединиться. Гарри, Гермиона, Рон и Джинни плели свои интриги. Теодор, Блейз, Драко и Пэнси — свои.

Грейнджер понимала, что разрозненность не поможет им и пыталась найти ультиматум, но каждый раз все разговоры заканчивались одинаково — Драко и Гарри направляли друг на друга свои палочки и не собирались уступать ни в чём.

Устав бороться с собственными мыслями, Гермиона спустилась вниз, направляясь на кухню.

В проёме её встретил восхитительный запах свежесваренного кофе, отчего Гермиона на мгновение остановилась, но потом заглянула внутрь, где Пэнси, укутанная в мантию, пыталась налить горячий напиток в кружку. Грейнджер удивилась, что Паркинсон вообще хоть что-то может делать сама, а не с помощью эльфов.

— Доброе утро, — подойдя ближе, произнесла Гермиона, отчего Паркинсон, испугавшись, пролила горячий кофе на руку.

— Блядь! — выругалась слизеринка и бросила злой взгляд в сторону Грейнджер. — Ты можешь не подкрадываться?

— Не думала, что ты умеешь варить кофе, — хмыкнула Гермиона и достала из кухонного шкафчика ещё одну турку, чтобы тоже насладиться напитком.

— Грейнджер, не будь язвой с самого утра, — ощетинилась Паркинсон. — Я сварила слишком много, могу поделиться.

Гермиона прищурилась с подозрением, но приняла жест доброй воли от Паркинсон. По крайней мере у неё точно не было причин травить её. В последнее время у Грейнджер возникали проблемы с тем, чтобы принимать еду или пить, приготовленную не лично ею. Спасибо Грюму.

С Паркинсон у них установился нейтралитет. Иногда несколько язвительных комментариев друг другу в течение дня, пару раз они даже смогли вместе приготовить обед, что вызвало волну удивления у здешних жильцов. Малфой поначалу скептически смотрел на их стряпню и ворчал, когда узнал, что девушки не подпускали эльфов к готовке. Гермиона не могла объяснить это чувство, но испытывала что-то похожее на благодарность к Пэнси. Первый раз предложение готовить самостоятельно поступило от слизеринки после провального ужина, когда половину вечера все скандалили друг с другом, а другую половину пытались сдержать панику при виде Гермионы, готовой потерять сознание от вида еды на тарелке. Может, Паркинсон понимала её чуть больше, чем все остальные.

Грейнджер вылила остатки кофе в кружку и обернулась, чтобы поблагодарить Пэнси, но она уже исчезла. Гермиона знала, где она проводит больше всего времени, и не хотела мешать ей, но именно сегодня она чувствовала странную тягу к обществу Паркинсон. Возможно, потому что она была единственная, кто не смотрел на Грейнджер с жалостью, всегда сыпала сухими фактами и не переступала ту грань, которую каждая установила для себя.

— Пэнс. — Гермиона тихо ступила на дощатый пол беседки и взглянула на Паркинсон. Та сидела на скамейке, забравшись с ногами. Её взгляд был направлен на синюю гладь воды вдалеке, которая казалась практически чёрной.

— Я сейчас не лучший собеседник, Грейнджер. Давай оставим порцию яда на обед.

— Не обязательно выпускать каждый раз шипы, Паркинсон. — Гермиона вздохнула и присела на противоположную скамью. — Ты просто единственная, кто не донимает меня вопросами о моём состоянии…

— Ты думаешь, все крутится вокруг тебя, золотая девочка? — Пэнси резко развернулась, и Грейнджер заметила мокрые дорожки слёз на её щеках. — Ты ни черта не знаешь о том, что происходит вокруг. Тебя держали вдали от войны, и ты ошибаешься, думая, что пережила самый худший кошмар в своей жизни.

Гермиона хотела было ответить, но молча захлопнула рот, не желая продолжать ругань.

На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь редкими вскриками птиц, которые уже просыпались. Поместье находилось в Италии, в отдалении от магловских земель. Блейз Забини уверял, что здесь безопасно и никто не знал о его существовании.

— Почему ты всё ещё здесь?! — раздражённо бросила Пэнси, пристально сверля взглядом Гермиону. — Я хочу побыть одна. Мне не нужна компания!

— Спасибо за кофе.

Пропустив мимо ушей высказывания Паркинсон, Грейнджер поднялась и поспешила прочь, лишь бы не нагнетать обстановку.

***

— Я в порядке, Гарри. — устало выдохнув, Гермиона в тысячный раз повторила фразу, которую уже стала ненавидеть.

Он переживал, и она могла понять его опасения за её ментальное здоровье, но вечная гиперопека давила даже сильнее, чем пытки. Раньше им не приходилось так много об этом говорить или спрашивать о состоянии друг друга — всё было ясно без слов. Но сейчас Поттер чувствовал свою вину за то, что его друзьям пришлось оказаться здесь.

— Я просто беспокоюсь за тебя, как и за Рона с Джинни. — Гарри покачал головой и вернул взгляд в тарелку. В его волосах творился беспорядок от того, как часто он запускал в них ладони, когда нервничал. Теперь Гарри делал так постоянно.

— Я не думаю, что сейчас это важно. — Гермиона положила ладонь на его предплечье и легонько сжала в попытке утешить. — Все вокруг знают, что каждому из нас тяжело, и речь не только о нас. Просто я не могу дать сейчас себе открыть заслон и выпустить все эмоции. Тогда от меня не будет никакого толка, я превращусь в бесформенное существо, которое начнёт бояться даже собственной тени.

Поттер сидел не шевелясь, впитывая каждое слово, и Гермиона надеялась, что он её услышит.

— Они не спустились на обед.

— Дай им время, Гарри. Джинни была разбита так долго. Она оплакивала нашу смерть. Грюм внушил ей, что мы не выжили, и показал в воспоминаниях наши тела.

— Рон тоже отдаляется. — Поттер откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. — Проклятье, я чувствую, что теряю всех вокруг. Ощущаю собственное бессилие от того, что подверг опасности вас, и ответственность давит на плечи слишком сильно. Я долженвсё исправить.

— Тебе не обязательно всё делать одному. Мы отдаляемся друг от друга лишь потому, что ты взваливаешь всё на себя. Ты не должен выигрывать войну в одиночку, Гарри.

— Это звучит… нереально. Победа в войне для меня как ускользающая нить воспоминания. Будто она вот прямо перед мной, и я наконец могу её схватить, но тут же расстояние оказывается дальше, чем есть на самом деле. Чёрт, я даже не могу точно сформулировать что творится внутри.

— Мы все это ощущаем, и тебе нечего стыдиться. — Гермиона тяжело вздохнула и сделала глоток воды. Внутри громыхало сердце, норовя пробить рёбра.

Они сидели в столовой вдвоём. Малфой, Нотт и Забини ушли во время завтрака, и неясно, как скоро вернутся. Гермиона удивилась тому, как легко они оставили их в особняке одних. Хотя можно было припомнить парочку заклинаний, которые, скорее всего, были наложены на поместье, чтобы бывшие орденовцы не смогли сбежать.

Это был первый нормальный разговор, без вечных недомолвок и осторожностей. Гарри нужна была правда, как и Гермионе. Жалость не привела бы ни к чему хорошему, но выворачивать свою душу наизнанку Грейнджер не хотела, она давала ту толику чувств, на которые сейчас была способна.

— Ты изменилась.

— Мы все так или иначе стали другими. — Гермиона вздохнула и отодвинулась от Поттера, откидываясь на спинку стула. — Но ты слишком сильно погряз в чувстве вины. Гарри, я в любом случае оказалась бы в плену. Если бы не в тот день, так в другой. Грюм планировал от меня избавиться, потому что, сидя в штабе, я создавала ему проблемы своей способностью совать нос в чужие дела. Я давно уже не доверяла ему.

— Почему ты не сказала мне или Рону?

— А что говорить? Грюм странный? Он всегда таким был. У меня было лишь ощущение, что что-то не так, но не было доказательств.

— Мы могли бы…

— Гарри, — Гермиона устало вздохнула, переводя взгляд на друга. — Ничего мы не могли бы. Это случилось, всё. Нужно думать о том, как поступить сейчас, а не размышлять о прошлом. Или ты хочешь достать один из маховиков и переиграть всё? — Грейнджер усмехнулась и встала. — В любом случае, я предпочитаю думать о будущем, а не о прошлом. Иначе тебе поглотят постоянные мысли о том, что именно ты мог бы сделать по-другому.

— Про маховик… Ты серьезно? — Гарри удивлённо вскинул брови над очками. — Это могло бы нам помочь.

— Нет. — Гермиона направилась к выходу из столовой. — Но даже маховик бы нам не помог. Он не отправит нас настолько далеко, и мы не знаем, когда Грюм попал под влияние Реддла.

— Но мы могли бы попытаться… — Рука Поттера обхватила её предплечье, когда Гермиона стояла уже в дверях. — Мы должны попробовать все способы, и я уверен, что есть способ переместиться дальше.

— У меня есть идея, и она реальней, чем раздобыть маховик. — Гермиона тяжело вздохнула, и подняла взгляд на Гарри. — Но мне нужна твоя помощь. И никто не должен ничего знать.

***

Драко

Малфой знал, что погода внутри их небольшого Сопротивления оставляла желать лучшего. Но больше всего его заботила Грейнджер.

Казалось, он знал её всю свою жизнь. Но что-то изменилось.

Момент, когда она смотрела на него в столовой, окруженная друзьями, врезался в память. Взгляд, выражающий благодарность, отпечатался с обратной стороны век и преследовал Драко, стоило лишь закрыть глаза.

Он не мог выкинуть её из головы когда сидел на собрании Пожирателей, не мог и тогда, когда отчитывался перед Волан-де-Мортом.

К концу дня Малфой мечтал избавиться от картины, преследующей его на протяжении многих часов. Но Грейнджер прочно поселилась в его голове.

— Драко, — прикосновение Нарциссы вывело его из транса, вызванного Грейнджер. — С тобой всё в порядке? Ты какой-то рассеянный.

— Да… Не совсем… — Малфой тяжело вздохнул, прикрыл глаза на мгновение и, собравшись с силами, ответил уже спокойнее. — Последние дни выдались тяжелыми. Но у нас слишком мало времени, поэтому давай не будем об этом. Как ты себя чувствуешь?

Лёгкая улыбка тронула уголки губ матери, но так и не дошла до глаз. Грусть в них не могла отступить даже на время.

— Я в порядке. Хотела бы, чтобы это время прошло иначе…

— Скоро всё изменится. — Драко накрыл ладонь матери и слегка сжал. — Обещаю.

Нарцисса отвернулась к окну, пытаясь спрятать подступающие слёзы. Но Драко заметил. Он сделает всё, чтобы больше не видеть её в таком состоянии. Чтобы выражение вселенской скорби на лице матери больше не преследовало его постоянно.

— Мне пора. Я не знаю, когда смогу ещё навестить тебя.

Он встал, направился к двери, но замер, с силой сжав ручку. Вокруг стояла тишина, давящая сильнее, чем ответственность на его плечах. Нарцисса так и застыла в одном положении, даже не обратив внимания на его слова.

Самое счастливое время в её жизни омрачено войной и смертью.

Драко это исправит и больше никогда не позволит слезам появиться в глазах матери.

Он дал обещание не только ей, но и себе самому. И пусть Мерлин заберёт его душу, если нарушит его.

***

Что-то было не так. Драко почувствовал это, как только перешагнул порог поместья Забини. Тёмная магия окутывала всё вокруг настолько сильно, что становилось трудно дышать.

— Поттер! — Малфой вбежал наверх так быстро, насколько позволяла его скорость.

Сердце гулко стучало в ушах, пока он прокручивал миллион мыслей в голове. Ни шороха, ни ответа — будто дом вымер.

Драко не понимал, куда бежит, пока не оказался перед дверью в спальню Грейнджер. Именно отсюда лилось зловоние испорченной магии. По ту сторону раздался сдавленный всхлип, и Малфой ворвался внутрь.

Быстро просканировав помещение, он заметил Грейнджер сжавшуюся в углу в окружении Поттера, обоих Уизли, и все они лежали рядом без сознания. Паркинсон держалась на расстоянии и на первый взгляд на ней не было никаких повреждений. Пэнси медленно двигалась в сторону Грейнджер вытянув вперёд руки, словно пыталась поймать загнанного зверя.

— Что здесь происходит?! — громкий вопрос так и застыл в воздухе, вместо ответа Паркинсон бросилась в сторону Малфоя с выражением застывшего ужаса на лице.

— Ты должен что-то сделать. Она сходит с ума. — Пэнси вцепилась в руку Драко мёртвой хваткой и отчаянно шептала. — Она всё время кричала про то, что не даст себя поймать. Что они не смогут забрать её обратно.

Малфой перевёл взгляд на рыдающую в углу Грейнджер.

— Они живы? — он вновь посмотрел на Пэнси.

— Да. Без сознания. У Грейнджер был выброс магии, я услышала шум и прибежала сюда.

— Приведи их в сознание и уходите. — Малфой кивнул в сторону бессознательных товарищей Грейнджер.

— Но…

— Не спорь со мной сейчас, Пэнс. Я знаю, что делаю.

Драко перевёл взгляд на Грейнджер, которая наблюдала за всем с широко раскрытыми глазами, но оставалась совершенно неподвижной. Она будто всё видела, но парализована. Лишь дрожь от застрявших внутри рыданий выдает, что она в сознании.

Паркинсон с большим трудом удалось привести в чувство обоих Уизли и Поттера, а потом побороться за право увести их.

Избранный наградил Драко взглядом я-вырву-твою глотку-и-скормлю-гриндиллоу прежде, чем уйти. Малфой даже удивился, когда никто из них не ринулся к Грейнджер, но он их понимал. Они не сталкивались с таким и не знают, что делать. Но Драко знал.

Влияние метки в первые месяцы слишком велико, и сопротивляться внутренним демонам слишком сложно. Чем могущественнее волшебник, тем хуже ему приходится в этот момент. У него самого не было особого выбора в своё время, так что всю энергию Драко направлял в насилие.

— Эй, Грейнджер… — Малфой медленно подошёл к ней и опустился на корточки. Она подняла на него полные слёз глаза и тяжело сглотнула. — Ты в порядке?

— Помоги мне… — едва слышный шёпот ударил больнее, чем Сектумсемпра. Столько отчаяния и боли сквозило в её голосе. Ей было хреновей, чем Драко предполагал, если она позволила увидеть свою уязвимость врагу. А он таковым и оставался для неё, не смотря на то, что пытался заслужить её доверие, хоть и преследовал свои корыстные цели.

— Давай для начала пойдём и умоем тебя. — Драко медленно протянул ей свою ладонь, не решаясь действовать резко, чтобы не напугать Грейнджер ещё больше.

Она дёрнулась, как-будто испугалась чего-то, и ещё сильнее сжалась в углу.

— Давай. Я не причиню тебе вреда. — его рука сдвинулась ещё чуть-чуть вперёд — к Грейнджер — но она вдруг закричала:

— Нет! Нет! Нет! Не прикасайся ко мне!

— Я не сделаю тебе больно.

Его голос твёрд, но не груб. Драко забыл, когда в последний раз позволял себе использовать на ком-то этот тон, кроме своей матери. Но сейчас ему было необходимо привести в чувства Грейнджер, а любое неверное действие может иметь необратимые последствия.

— Не ты. — Грейнджер закрыла глаза на мгновение, словно собираясь с силами для ответа. — Я могу причинить боль…

Карие глаза гриффиндорки прожигали его насквозь, когда она, наконец, позволила себе взглянуть на него. В них было столько эмоций, столько боли. Целый океан горечи, что ощущалась теперь на кончике языка.

— Всё будет хорошо. Давай. — Драко придвинулся к ней почти вплотную и коснулся её лица, проведя костяшками пальцев по щеке. — Видишь? Ты можешь ко мне прикоснуться.

— Я не хотела причинять им боль… Я всего лишь…

Новый всхлип вырвался из её груди, когда Малфой, потеряв терпение, резко дёрнул её в свои объятия. Он не понимал, зачем это делает, но иного выхода просто не видел. Вряд ли такая как Грейнджер захочет выпустить пар на кулаках, а о поддержке друзей и думать не стоило. Они напуганы, а она боялась смотреть им в глаза. Поэтому единственное плечо, которое подходило для поддержки, оказалось Малфоя.

— Тебе просто нужно научиться контролировать это. Метка обостряет всё: чувства, эмоции, магию. — Он гладил её волосы, баюкая в своих руках, словно ребёнка, пока нескончаемый поток слёз пропитывал ткань рубашки.

Резкий укол в груди на мгновение заставил его пошатнуться. А затем он прижал сильнее к себе хрупкое тело, бьющееся в истерике.

Он ощутил потребность защитить её. Не дать ужасам, жившим в голове Грейнджер, поглотить всё вокруг.

Что-то в нём сломалось, когда Драко увидел глаза, полные отчаяния и просьбы о помощи, хотя прежде в них плескалась лишь ненависть в его сторону.

***

Гермиона

Цепляясь за остатки собственного разума, она забывала о том, что уродливая чёрная клякса теперь контролировала её жизнь.

Гермиона больше не была хозяйкой своим эмоциям, своей магии и… своей жизни.

Поэтому тот проблеск надежды, когда появился Малфой, полностью затопил ту ненависть, которую она испытывала к нему прежде. Все грани оказались стёрты в мгновение ока, пока его сильное тело прижимало её к себе. Грейнджер чувствовала биение его сердца и успокаивалась от равномерного стука.

Как ему удавалось оставаться таким спокойным?

Она попыталась немного отстраниться, чтобы увидеть последствия потери контроля, но Малфой ещё сильнее прижал к себе, не оставляя и шанса выскользнуть из его объятий.

С ним рядом было спокойно. Но разве можно испытывать подобные эмоции рядом с убийцей? Можно ли сидеть рядом с ним и чувствовать умиротворение?

Гермиона не хотела в это верить, но именно эти чувства сейчас переполняли её, пока злость и ярость отступали в самые тёмные уголки души.

Она перестала сопротивляться и обмякла в руках Малфоя, пока его ладонь с некоторой лаской гладила её спину.

Он молчал. А ей хотелось вернуться на час назад и просто исправить то, что она сделала.

Всё началось с обычного разговора между обоими Уизли, Гермионой и Гарри. Им нужно было вновь найти точки соприкосновения и перестать отдаляться друг от друга. Но тогда прежде заботливый и добрый к своим друзьям Рон заявил, что не будь Гермиона с ним в тот день, то ему бы удалось выбраться и не попасть в плен. Вот только он забыл упомянуть, что именно из-за него на них напали. Но каждый всё равно упускал самую главную деталь — Грюм.

Сидя теперь в тёмной комнате, окружённая лишь слабым свечением ночника, Гермиона могла рационально мыслить. Никто из них не был виноват. Рон скорбел по брату, выдавливая из себя всю горечь от его потери теперь, когда ему не приходится больше бороться за собственную жизнь. Его слова сработали как триггер. Грейнджер казалось, что именно в этот момент её самоконтроль лопнул, и вся сдерживаемая ярость выплеснулась наружу.

Теперь она испытывала лишь глубокое чувство вины и злость на саму себя за свой поступок. Он мог стоить жизни друзей. Онамогла их убить.

Малфой оставил Гермиону, когда она балансировала на грани сна и яви, после долгих рыданий у него на плече. Последние месяцы ощущались непомерно тяжёлым грузом на плечах, и хотелось остаться в тёплом коконе рук Малфоя, но лишь бы не принимать новую реальность.

Пока она находилась в плену, всё остальное было таким далёким, и единственная мысль была выбраться живой. И вот она здесь, но продолжает отравлять жизнь всем вокруг. Она принесла смерть Хлое. Луна пожертвовала собой ради её спасения. А что она может дать взамен?

Гермиона медленно приподняла рукав пижамы и провела кончиками пальцев по тёмной метке.

Она не принадлежит ни к одной из сторон.

Член Ордена с позорным клеймом Волан-де-Морта.

Зверушка Тёмного Лорда, не имеющая ни капли преданности его делу.

Услышав стук в дверь, она быстро скрыла метку и крикнула:

— Войдите!

Пэнси немного приоткрыла дверь и проскользнула внутрь, будто пыталась скрыть своё присутствие здесь от остальных.

— Грейнджер…

Гермиона мгновенно выпрямила спину, но больше не шелохнулась. Что-то в виде Паркинсон настораживало. Сейчас было за полночь и наверняка все остальные спят, так почему же слизеринка выглядит настолько напуганной?

— Что-то случилось?

— Я надеялась, что ты сможешь мне помочь. — Паркинсон присела на край кровати, уставившись в стену. Она не хотела смотреть в глаза Гермионы, когда скажет то, во что сама не до конца верит. — Я не знала, к кому пойти ещё. Ты же знаешь, что волшебники живут долгую жизнь? — Пэнси издала тихий смешок. — Мерлин, конечно ты знаешь.

— Что случилось? — Гермиона придвинулась ближе и положила свою ладонь на её, которая без конца теребила край юбки, будто пытаясь разодрать ткань на волокна. — Я сделала тебе больно? То, что произошло здесь… Я успела тебе навредить?

Паркинсон тяжело вздохнула и покачала головой.

Грейнджер видела её нерешительность. Заметила нервозность и никак не могла понять, с чем это связано и почему Пэнси пришла именно к ней.

— Я… — Паркинсон закрыла лицо ладонями и послышался первый всхлип.

— Чёрт! — Гермиона встала с кровати и, оказавшись на корточках перед Паркинсон, попыталась убрать ладони. Сейчас ей было плевать, что когда-то они были врагами. Приходилось годами терпеть насмешки от неё, но Пэнси пришла к ней.Не к Драко, с которым у неё были близкие отношения, не к кому-то ещё.

Она доверилась ей и впервые впустила внутрь под свой железный панцирь.

— Я беременна.

Гермиону будто облили ледяной водой. Она резко отшатнулась и осела на пол, всё ещё не понимая услышанное. Несколько мгновений их окружала тишина, и под пристальным взглядом Паркинсон Грейнджер тяжело вздохнула и только тогда решилась спросить:

— Малфой знает?

— Нет. Никто не знает. Я не знаю, что мне делать. Этот ребенок не должен расти в таком мире, я не хочу, чтобы он стал таким же, как другие. Он ещё не родился, но я его люблю всей душой, и поэтому не понимаю, как дальше жить. Как я могу привести его сюда?!

— Ты не должна одна решать это. Его отец должен узнать о нём.

— Нет. Он никогда этого не узнает.

— Но…

Паркинсон быстро поднялась на ноги и практически бегом преодолела пространство до двери. Она замерла с протянутой к ручке рукой и обернулась на Гермиону, которая так и сидела на полу, всё ещё пытаясь переварить услышанное.

— Я не должна была приходить к тебе. Забудь о нашем разговоре. — голос Пэнси был пропитан угрозой, и это совсем не вязалось с тем, как пару минут назад она заливала всё вокруг слезами. — Никто не должен знать об этом. Иначе, клянусь Мерлином, я заставлю тебя пожалеть об этом.

После этого она бесшумно покинула комнату и лишь щелчок ручки заставил Гермиону вздрогнуть.

Казалось, сегодняшний день не мог стать ещё хуже, но с каждой секундой Грейнджер лишь сильнее ощущала нарастающее чувство тревоги.

Что-то было не так.

***

Драко

Из Румынии пришёл ответ раньше, чем Драко ожидал, и теперь его план обретал ещё более реальный вид. От их согласия зависело многое, в том числе и жизни маглов. По большому счёту, Малфою было на них плевать, он скорее думал о том, если Волан-де-Морт захватит магловский мир, то их и без того мизерные шансы свергнуть его устремятся к нулю.

Малфой подозревал, что Волан-де-Морт не остановится на завоевании магического мира и будет всеми путями добиваться всемирного господства. Его амбиции однажды погубили бы его, но это могло произойти через десятки лет, кто знает, сколько он мог ещё прожить с двумя действующими крестражами. Может они могли дать ему вечность.

Но Драко не хотел жить в таком мире. Не хотел, чтобы близкие ему люди испытывали страх каждый день. Поэтому после того, как Рон Уизли оказался в числе его союзников, он выдвинул предложение связаться с его братом Чарли, который, как всем было известно, занимался обучением драконов.

Эти летающие твари стали бы последним гвоздем в крышке гроба Волан-де-Морта. Но до их использования ещё нужно сделать так много. Ещё больше риска быть пойманным, ещё больше работы над тем, чтобы посеять раздор в рядах его приспешников.

Многие Пожиратели считали, что он лишь обычный солдат с некоторыми привилегиями, но они и не подозревали насколько прочно Малфой пустил корни в сознании Тёмного Лорда. Он всё чаще обращался к Драко со сверх секретными поручениями, доверял больше, чем кому-либо, за исключением разве что Лестрейндж. Его тетка всегда занимала первое место в рейтинге доверия Тома.

И она могла стать проблемой.

— Ты уже решил, когда мы отправимся за крестражем?

Тео устало откинулся в кресле, вперив пристальный взгляд в Малфоя.

— Это должны быть не мы. Сейчас слишком опасно, но крестраж, находящийся у Грюма нужен нам как можно скорее. — Драко неопределённо пожал плечами и на мгновение прикрыл глаза.

Мерлин, ему нужен был отдых. Желательно пару дополнительных часов в сутках, и тогда, возможно, его тело не будет чувствовать себя так, будто его изрядно помяли во время матча по квиддичу.

— А кто? Поттер точно нет. Уизли? Рыжая наделает шуму. Вислому я бы не доверял.

— Не знаю. Грейнджер не в форме. Я не уверен, что она не прикончит Грюма, если окажется рядом с ним, а он пока нужен живой.

— Ну значит либо я, либо Блейз. — голос Нотта звучал расслабленно, будто они обсуждали какой-то пустяк, а не то, кому придётся рисковать собственной жизнью.

— У нас есть пара дней, пока Тёмный Лорд пытается распутать то, что мы заварили. Но мне нужно вернуться, — Малфой встал, ощущая тупую боль во всём теле, и потянулся. — Присматривай за Грейнджер. Я пришлю дальнейшие инструкции через Хуки, потому что не уверен, как скоро смогу вернуться.

Нотт ничего не ответил, лишь утвердительно кивнул, провожая взглядом Малфоя до выхода.

Драко подавил в себе желание заглянуть к Грейнджер и проверить её состояние. После недавней истерики она крепко заснула, после чего он переложил в кровать, где она наверняка проспит ещё долго. Поэтому не было смысла беспокоиться.

Тео знает о метке то же, что и Драко, поэтому он поможет справиться с её влиянием.

***

Гермиона

Три дня одиночества казались несущественными по сравнению с тем, что ей пришлось пережить раньше.

Малфой ушёл не оставив ни записки, ничего, что могло бы подсказать, где он.

Гермиона безвылазно сидела в комнате, боясь даже показываться на глаза друзьям. Как она могла объяснить свои действия? Метка и так не внушала доверия к ней из-за своего существования, так теперь и стоило добавить сюда попытку убийства. Ну не совсем так, но покалечить она могла.

Еду ей приносили эльфы, ванна была отдельная в комнате, поэтому Грейнджер не видела смысла выходить.

Она трусливо отсиживалась в четырёх стенах.

Гермиона не проводила дни бездумно пялясь в потолок: она, крупица за крупицей, строила заново свои ментальные стены, выискивала на задворках разума те крохи информации, которые могла упустить, пока находилась в плену.

Если ей придётся в одиночку думать о победе над Волан-де-Мортом, то так тому и быть. Возможно, когда-нибудь друзья простят её, но сейчас чувство вины были слишком огромным, чтобы набраться смелости и взглянуть им в глаза.

— Грейнджер.

Теодор Нотт стоял на пороге комнаты и пристально наблюдал за Грейнджер, которая пыталась стать невидимой и слиться с синей обивкой кресла.

— Малфой вернулся? — Гермиона говорила тихо, надеясь получить утвердительный ответ. Только он мог ей помочь. Она чувствовала острую необходимость в его присутствии.

— Нет. Но думаю, я смогу тебе помочь.

— Нет! Мне нужен Малфой. — Грейнджер встала и быстро преодолела расстояние до двери, намереваясь её захлопнуть перед носом Нотта.

— Слушай, нам обоим будет проще, если ты примешь мою помощь. Ты нестабильна, и кто знает, когда ты вновь потеряешь контроль? — Теодор сделал шаг внутрь комнаты, разбивая план избавиться от него в пух и прах. — Я переживал то же самое, и я понимаю твою растерянность.

Гермиона опустила глаза в пол, всё ещё чувствуя злость. Она не понимала, чем та была вызвана, но знала одно — это чувство становилось слишком сильным. Оно заполонило все её мысли.

— Ты действительно сможешь мне помочь? — Гермиона говорила тихо, будто боялась произносить слова вслух. — Просто Малфой сказал…

— Ему нужно быть с Тёмным Лордом. Драко не может находиться здесь постоянно. — отрезал Нотт.

— А почему ты здесь?

— Для всех остальных я мёртв. — Тео распахнул мантию и приподнял рубашку, демонстрируя огромный шрам через всю грудь. — Едва жив остался. Тогда Драко подумал, что я нужнее здесь, чем там, и могу помочь тебе.

— Разве Малфой позволил бы контролировать свою зверушку другому? Почему он доверил это тебе? — Грейнджер пристально вглядывалась в лицо Нотта, ища хоть малейшие признаки лжи.

Он тяжело вздохнул и ответил:

— Я здесь не для душевных разговоров, Грейнджер. Я просто должен сделать так, чтобы ты не разнесла весь дом во время очередного приступа, а заодно и всех внутри.

***

Страх перед тем, что выброс магии вновь повторится, заставил Гермиону пусть и не сразу, но согласиться на предложение Тео, если его можно было назвать таковым. В принципе, у неё и выбора-то особого не было. Друзья и так сторонятся её, поэтому нужно было дать им гарантию того, что такого больше не повторится.

— Ещё раз!

Грозный голос Нотта раздался по поляне на заднем дворе, где проходили их тренировки последние три дня.

Ощущения прескверные. Гермиона никак не могла взять под контроль то, что скрывалось внутри. Благодаря тёмной метке зародилось чувство, будто внутри поселился кто-то чужой. И этот незнакомец всё время нашёптывал, что она должна дать волю своей силе, а не пытаться покорить её.

Грейнджер перехватила палочку покрепче и направила на одну из мишеней, выстроенных в ряд. Сегодня Нотт пытался заставить черпать лишь малую толику силы, сидевшей внутри, а не сносить все цели разом. И это было чертовски сложно сделать.

Гермиона сосредоточилась. Представила, что магия внутри неё — это вязкая субстанция, от которой можно было зачерпнуть всего чуть-чуть. Но ей не удавалось. Всё время вслед за ней тянулся остаток, который превращался в огромный клубок силы, способный поджечь всё вокруг.

Теперь Грейнджер понимала, почему большинство Пожирателей настолько безжалостны и несдержанны. Обучал ли их кто-то контролировать свою ярость? Нет. Волан-де-Морту было выгодно, когда его приспешники творили зверства.

— Грейнджер!

Гермиона глубоко вздохнула. Нацелилась на мишень посередине и постаралась послать слабый импульс магии в палочку.

Цель поражена. Как и несколько футов вокруг.

Нотт мгновенно взмахнул рукой и затушил заклинанием огонь.

Гермиона практически зарычала от бессилия.

— Я не могу, Нотт. Почему бы меня просто не отправить к Волан-де-Морту, чтобы спалить там всё дотла?!

Тео быстро преодолел расстояние между ними и обхватил ладонями её плечи. Разок легонько встряхнул Гермиону.

— Посмотри на меня, Грейнджер. — Она медленно перевела взгляд с обгоревшего участка травы и мишени на Тео. — Я знаю тебя как самую упорную маглорождённую, так что теперь изменилось? Рассматривай это как сложное учебное задание. От него будет зависеть, как ты закончишь год.

Его спокойный тон, глубокие карие глаза будто гипнотизировали. Гермиона не могла отвести от него взгляд, подпитываясь теми эмоциями, что отражались в его радужках. Они светились верой в неё, они заставляли принять тот факт, что теперь она другая, и стоит принимать все свои стороны.

— Ты прав. — Гермиона невесело ухмыльнулась. — У меня и выбора-то особого нет. Либо я пытаюсь принять тёмную сторону себя и учусь контролировать её, либо просто закончу войну раньше времени, если вы сбросите меня как смертельное оружие в логово Реддла. Но нет гарантий, что он не прикончит меня раньше. А может, я не успею выполнить своё предназначение и погублю всех, кто здесь живёт.

— Тебя не воспринимают как оружие, Грейнджер. Ты так же важна, как и все остальные. Где твой острый ум? Где способность противостоять любым трудностям? — Тео ещё раз тряхнул её. — Посмотри на себя. Ты выжила. Не смотря ни на что, твоё сердце ещё бьется, и ты способна дышать. А что до того маленького инцидента? Ты не причинила никому вред, в отличии от меня, который чуть не сжёг дотла один из штабов Пожирателей.

Гермиона раздражённо скинула его руки и сделала шаг назад.

— Я не причинила вред? Я думаю, Гарри, Джинни и Рон с тобой не согласятся! Кто знает, что я ещё могла бы сделать, не появись Малфой? Вдруг моё чувство вины лишь сильнее бы подействовало на меня?

— Они живы, и на них ни единой царапины.

— Всё могло закончиться куда хуже…

— Хватит! — Тео практически прокричал. — Если ты будешь всё время думать о том, что могло бы случиться, то никогда не обретешь контроль. Метка заставляет тебя так думать. Она влияет на каждое твоё решение, и тебе нужно обуздать её!

— Я не могу!

— Можешь, Грейнджер! — злость, сквозившая в его тоне заставила Гермиону закрыть глаза. — Ты просто не хочешь стараться!

— Я не понимаю… Я не могу ничего сделать. Оно будто завладело моим телом. Метка это или что-то иное, но оно не дает мне контролировать свою магию.

Гермиона боролась с подступающими слезами. Неужели она зря так боролась за свою жизнь? Что она теперь может? Нести хаос и страдания?

— Давай вместе.

Нотт обошёл её, становясь вплотную к спине Гермионы. Она резко распахнула глаза.

— Что ты делаешь? — голос предательски дрогнул на последнем слове.

— Я помогу тебе сосредоточиться.

Нотт обхватил её запястье и направил палочку на уцелевшую мишень.

— Представь, что там стоит твой злейший враг. У тебя один шанс. — Прошептал он совсем рядом, опаляя своим дыханием шею Гермионы. — Если ты промахнёшься, то он победит. А ты умрёшь.

— Для того, чтобы было желание жить, нужно иметь что-то дорогое. А я лишилась всего… — Гермиона с силой прикусила нижнюю губу, сдерживаясь от подступающей истерики.

— Значит борись ради себя. Ради мести, если будет угодно.

Грейнджер прикрыла глаза, когда первая слеза наконец вырвалась на волю. Её рука дрожала, но Нотт терпеливо ждал, пока Гермиона будет готова. Больше не было командного тона, которым он общался раньше. Его вкрадчивый шёпот проникал глубоко внутрь, заставляя тёмного зверя благоговейно дышать при упоминании мести.

Фенрир Сивый. Он убил её родителей. Разорвал в клочья, и ни один мускул на его обезображенной морде не вздрогнул. Он заслуживает мести.

Гермиона обратила затуманенный от слёз взгляд и представила на месте мишени Сивого. Всё вокруг расплывалось, но его она видела совершенно чётко. Всё её естество напряглось от того, насколько реальной была иллюзия.

Один шанс.

Или смерть родителей останется не отомщенной, и она погибнет сама.

Слабое свечение на кончике палочки вырвалось на свободу и тут же погасло.

Мало.

Чуть больше силы.

Тьма внутри услужливо подкинула ещё.

Древко задрожало в руке, посылая красный луч в цель, раскрошив мишень в щепки.

Воздух резко покинул лёгкие, и только теперь Гермиона поняла, что практически всё это время не дышала.

Ещё мгновение, и она оказалась прижатой к широкой и мощной груди Нотта.

— У тебя получилось.

Вибрации от его голоса отдавались по всему телу. Тео успокаивающе гладил по её спине.

Гермиона сделала глубокий вдох и на выдохе прошептала настолько тихо, что была уверена, будто Нотт не услышит:

— Спасибо.

Тео заработал немного её признания. Она не доверяла ему всецело, но он уже помог ей больше, чем кто-либо другой. Нотт поверил в неё, в её силу.

Его объятия казались уютными, но не такими, в которых силятся защитить от окружающего мира, а успокаивающие, принимающие все её стороны.

Даже тёмные.

***

Хотелось бы Гермионе, чтобы прошлый успех быстро закрепился, и они смогли двигаться дальше. Но…

— Грейнджер!

Командный тон Нотта заставил вздрогнуть.

— Я пытаюсь!

Тео устало вздохнул. Спорить с настырной Грейнджер не было никакого смысла. Она всё равно будет делать по-своему. Когда он говорил, что пора отдохнуть, она, казалось, начинала ещё сильнее упрямиться и усерднее работать над собой. Когда он хотел прекратить занятие, она неустанно повторяла, что нужно больше практики. В конечном итоге, Нотт смирился с таким положением дел, и стал обращаться с ней иначе. Никаких поблажек, никакой пощады. К концу обучения она должна уметь держать свою силу под контролем и достичь тех же высот, которыми владела раньше.

Ежедневно с раннего утра и до позднего вечера Тео заставлял отрабатывать одни и те же заклинания до тех пор, пока у Грейнджер не получалось выполнять их без единой запинки. И только после этого он переходил к следующим.

Обычные базовые заклинания у неё получались хорошо, но с боевыми дела обстояли хуже. Именно в такие моменты Гермиона почти всегда теряла контроль. Её ярость и злоба выплескивались через край и сжигали с собой всё вокруг.

Она практически обучалась магии с нуля. Заклинания все были известны, палочка её слушалась, но мощь, с который лучи вырывались, пугала. Так не должно быть. Однако Гермиона понимала, что стоит воспринимать влияние тёмной метки не как что-то враждебное, а как инструмент в достижении цели.

Она не навсегда.

Тёмная метка исчезнет вместе Волан-де-Мортом, и это усиливало мотивацию добраться до него поскорее.

— Грейнджер, ещё немного, и я решу, что ты ждёшь, пока я опять прижмусь к тебе. Смотрю, иначе у тебя ничего не получается.

Гермиона бросила на Нотта уничижительный взгляд и, практически не глядя на мишень, выпустила луч заклинания, попадая ровно в цель, оставляя прожжённую дыру в центре.

Нотт в ответ улыбнулся так, будто увидел настоящего Санта Клауса на Рождество.

— Это никак не связано с тобой! — небрежно вскинув палочку в его сторону, отчеканила Гермиона.

Нотт поднял руки вверх в сдающемся жесте.

— Полегче с этой штукой. Я просто предложил!

— Мы будем продолжать или на сегодня всё? Потому что, клянусь Мерлином, в последние дни ты мне явно за что-то мстишь! Будто ты взял курс на то, чтобы истязать меня до последнего.

— Может я обижен за то, что ты сожгла рукав моей любимой мантии? — Тео наигранно надулся, вызывая у Гермионы улыбку. — А! Нет! Наверное, это за тот раз, когда ты практически лишила меня члена!

Грейнджер возмущённо фыркнула.

— Ты сам решил, что если встать рядом с мишенью, то я буду лучше целиться. Но дело ведь не в моём глазомере, а в силе, с которой заклинание вырывается из палочки. Поэтому, технически, ты сам виноват, что твой член мог бы укоротиться на дюйм.

— О нет, этот красавчик должен всегда оставаться в строю! — Тео весело захохотал, уворачиваясь от кинутой в него перчатки из драконьей кожи. — Ты должна попросить у него прощения, Грейнджер!

— Фу, говорить о своём члене, как об отдельной личности — мерзко!

— Я оскорблён до глубины души! — Нотт приблизился и выхватил из рук Гермионы вторую перчатку, которую она намеревалась запустить ему в голову. — Его ещё никто не называл мерзким!

Грейнджер невольно опустила взгляд вниз на уровень ширинки и тут же, опомнившись посмотрела на лицо Тео, на котором уже расплывалась ухмылка.

— Нет! — она предупредительно ткнула в него пальцем. — Не смей даже шутить по этому поводу!

— Давай ещё пару раз попади в цель, и разойдёмся. — Тео отошёл в сторону, открывая доступ к целям.

Гермиона согласно кивнула и вновь сосредоточила всё внимание на мишенях, представляя на их месте всех, кто заслуживал смерти.

***

Грейнджер уже стало казаться, будто боль в мышцах и слабость во всём теле стала вечным спутником. Использование магии в таких количествах высасывало много сил, а восполнять их удавалось не всегда.

Друзья до сих пор не предпринимали попыток поговорить, а сама она не желала навязываться. Стыд ещё был слишком велик, чтобы показаться им на глаза. Рано утром она уходила на импровизированную тренировочную площадку и возвращалась, когда уже темнело, практически валясь с ног.

Сегодня Нотт не разбудил её рано, что само по себе было странно, но Гермиона не хотела выходить сама, потому что слышала голоса друзей в коридоре. Они тоже куда-то собирались.

Наконец, голоса стихли, и Грейнджер тихо выглянула за дверь, наблюдая, как Нотт спешит к ней с каким-то свёртком.

Гермиона вопросительно выгнула бровь, а он только махнул, чтобы она зашла обратно.

— Вот, примерь. Думаю, я угадал с размером. — сказал Тео, приземляясь на постель.

— Мне начинать прям здесь? — Гермиона уперла руки в бока, не намереваясь подчиняться его приказам.

— Я не против. Можешь начинать. — Он усмехнулся и вперил в неё взгляд.

Почти две недели тренировок, и стало казаться, будто они знают друг друга всю жизнь. Гермиона испытывала странное спокойствие рядом с ним, смеялась над его откровенно плохими шутками, но в то же время была благодарна за всё, что Нотт делал для неё.

— Может, ты уберешься отсюда? — Гермиона ткнула пальцем в его бедро. — У тебя что там, броня?

— Я скован из железа. — Нотт напряг руки, показывая свою физическую форму и игриво подвигал бровями, вызывая у Грейнджер тихий смешок.

— Ты невыносим. — Она лишь закатила глаза и уже совершенно серьёзно спросила, указывая на свёрток: — Это что?

— Твоя новая форма. Я решил, что пора поупражняться серьезнее в рукопашном бою. Сегодня я не буду давать тебе поблажек.

— Будто мне мало физических нагрузок. Я скоро смогу меряться с тобой «банками».

— Поверь, до меня тебе далеко. Минимум года два в таком темпе.

— Пожалуй, останусь в прежнем состоянии.

Гермиона взяла свёрток и направилась в смежную ванную. Внутри оказался спортивный костюм: лосины, облегающие ноги, будто вторая кожа и кофта с длинными рукавами.

Сегодня явно предстоят тяжёлый день.

***

Воздух резко покинул лёгкие, когда Гермиона в пятый… или чётвертый… или… в который раз приземлилась на спину от подножки Нотта. Свирепо взирая на Тео, она быстро встала.

— Это нечестно!

— Речь не о честности, Грейнджер. — Он лишь пожал плечами. — Либо ты, либо тебя. Твои враги не будут руководствоваться правилами, когда доберутся до тебя.

— Ещё раз! — выкрикнула Гермиона, принимая боевую стойку.

Нотт кружил по кругу, словно хищник, гипнотизируя своим взглядом. Он выискивал слабые места. Но его взгляд так же скользил по её телу, отчего в его глазах появился похотливый огонёк, и, казалось, они даже стали ещё на пару тонов темнее, окрашиваясь практически в чёрный.

Грейнджер резко подалась вперёд, вскидывая кулак и целясь ему челюсть. Нотт без труда отразил удар. Гермиона надеялась, что он слишком занят своим гипнотическим танцем. Боль вспыхнула в предплечье, Грейнджер скривилась и подалась вперёд, вслед за Ноттом, занося руку для удара по рёбрам.

И когда Тео сосредоточился на этом, резко занесла колено и ударила со всех сил по его коленной чашечке. Но, видимо, недостаточно сильно, потому что тут же оказалась на спине, пригвождённая к жесткой земле телом Нотта.

Грудь Гермионы вздымалась в такт тяжёлому дыханию. Нотт хитро улыбался, доказывая, что его обыграть невозможно. Поддавки закончились, и теперь он готовил её к настоящей драке. Такой, в которой нет места жалости. Такой, где каждая секунда на счету. Такой, где твой враг должен проиграть, иначе ты падёшь сам.

Отросшая чёлка падала Тео на глаза, практически скрывая их. Гермиона подняла руки и раскрыла завесу волос, открывая взору потемневшие карие глаза, которые стали практически чёрными. Нотт провёл языком по нижней губе и на мгновение опустил взгляд на губы Гермионы.

Казалось, будто время замедлило свой ход. Его тело тесно прижималось к её. И Гермиона всего на краткий миг подумала о том, как ощущаются его губы на вкус? Будет ли это приятно? Грейнджер опустила взгляд на его губы, попутно замечая, как Тео тяжело сглатывает.

Она не успела подумать о чём-либо ещё, как его губы обрушились на её. Гермиона не отдавала себе отчёт, она лишь ощущала тепло его тела, его колено, что теперь уперлось ей между ног. Зародившееся внутри желание стирало все границы, хотелось большего.

Грейнджер запустила руку в волосы Тео, зарываясь в тёмных прядях и притягивая его ещё ближе, пробуя на вкус каждый дюйм его губ. Насыщаясь их вкусом, который не был похож ни на что.

Чистых грех — вот каким он был. Состоящий из сплошных мышц, обладающий силой, и сейчас Гермиона готова была ему покориться.

Адреналин разгонял кровь по венам, побуждая делать то, чего раньше она бы ни за что не сделала. По крайней мере не с ним. Его колено всё сильнее прижималось к телу, увеличивая давление на промежность, отчего Гермиона ещё сильнее стискивала его волосы в руке.

Тео ласково провёл языком по её нижней губе, будто дразня, а затем впился яростным поцелуем, будто испытывал голод.

Неистовое желание заставило Гермиону тереться об его колено, испытывая острую нужду ослабить зарождающийся узел возбуждения внизу живота. Каждое движение языка Нотта посылало импульс, грозящийся вырваться и взорваться миллионом ярких вспышек.

Грейнджер обхватила зубами нижнюю губу Тео и прикусила, перенося их на совершенно другой уровень безумия. Нотт обхватил её талию и прижал к себе, желая быть ещё ближе. Его рука скользнула вниз, обхватывая ягодицу. Тео прижимался к ней своим возбуждённым членом, думая о том, чтобы оказаться внутри.

Яростная битва языков, губ и покусываний, казалось, никогда не прекратится, но вдруг раздался протяжный стон, приводящий Гермиону в чувство. Она с ужасом распахнула глаза и поняла, что развела ноги и бесстыдно трется об него, одновременно ощущая бедром его возбуждение.

— Тео…

В её голосе столько мольбы. Столько сожаления.

Тео медленно отстранился от неё и потом поднялся на ноги, предлагая свою руку.

Секунда колебаний, и Гермиона приняла помощь. Её ноги дрожали, пока они преодолевали расстояние до входа в поместье. В голове творился хаос, вызванный поцелуем, но её тело горело. Оно требовало продолжения. Слишком долго Гермиона сидела в своём коконе и не испытывала удовольствия.

Он наградил лишь одним долгим взглядом, а потом пропустил вперёд и проводил до комнаты.

За всю дорогу он не проронил ни слова, крепко сжимая руку Грейнджер и коря себя за то, что дал слабину.