***

Идя по длинному коридору к библиотеке, Драко остановился и прислушался. Характерные стоны звучали приглушённо, но не было сомнений в том, что кто-то занимался сексом. Сделав один шаг назад, он на мгновение прикрыл глаза и крепко сжал кулаки, а затем мотнул головой и, резко развернувшись на пятках, пошёл прочь.

Он гнал неприятные мысли, которые заполонили голову. Малфой не хотел думать о том, что прямо сейчас Грейнджер была с Тео, ведь именно он пошёл искать её, когда выяснил, что же здесь произошло. Он уверял, что хочет успокоить её, не дать потерять контроль. Что ж, видимо, у него это хорошо получалось.

Драко старался уйти как можно дальше, лишь бы возникающие картины в его голове исчезли, но разве возможно убежать от самого себя?

Та тайна внутри него, которую он хранил несколько лет как что-то запретное и грязное, теперь всплывала в его сознании и не давала ясно мыслить.

Если кто-то и был виноват в случившемся, то только он сам.

Драко не мог себя отнести ни к тем, кто умеет испытывать искреннее сочувствие, ни к тем, кто может откровенно измываться над страданиями других. В такие моменты он был просто безликой статуей, неспособной на эмоции. Поэтому, когда начался хаос в столовой, а потом когда Грейнджер убежала, он не бросился в догонку, не стал шептать успокаивающие вещи, а просто ушёл в себя и подавлял в себе пульсирующее желание, громко вопившее в голове:

«Догони! Защити!»

Нет, он не ревновал Грейнджер, так он себя успокаивал. Ему просто не нравилось, когда под его носом кто-то устраивал подобное, а в том, что Тео трахнул её сегодня вечером — не было никаких сомнений.

— Думаешь, стоит начинать уже сейчас? — Забини стоял в кабинете перед раскинутой картой, где были указаны все известные штабы Пожирателей, когда Малфой резко распахнул дверь и та с грохотом впечаталась в стену.

Проигнорировав Забини, он широким шагом устремился на балкон, нуждаясь в никотине, который стал его пагубной привычкой во время войны.

Достав сигарету, он прикурил её кончиком палочки и сделал глубокую затяжку, чувствуя, как сжимающие грудь тиски постепенно ослабевают.

— История Уизли всё меняет, и я, блядь, понятия не имею, как всё переиграть. — докурив, Малфой кинул сигарету на плитку, покрывающую балкон, и в мгновение ока окурок исчез. — Я учёл всё, кроме этого.

— Но мы ведь до сих пор в выигрыше. В любом случае, всё идёт по плану. Чарли же предупредил тебя? — Драко кивнул, шагая внутрь кабинета и останавливаясь рядом с Забини. — Значит, всё по-прежнему. Сейчас наш приоритет в том, чтобы Тёмный Лорд не догадался раньше времени о том, что у него под носом разворачивается ещё один фронт.

— Я просчитался, когда решил, что оба Уизли будут полезны. Я надеялся, что Грейнджер тогда охотнее станет сотрудничать, как и Поттер.

— Только ли в этом дело? Грейнджер можно было заставить и по-другому… — Блейз пристально смотрел на Драко. — Менее деликатно.

Малфой посмотрел на него с раздражением и отвернулся, делая вид, что увлечён разглядыванием карты.

— Мать возвращается. Говорит, что в Лондоне слишком неспокойно… Даже маглы это чувствуют. Их полиция находит всё больше мёртвых тел без внешних повреждений.

— Мне плевать на них. — Драко переставил флажок на карте и опять сосредоточился. — Но то, что это выходит за пределы магического мира — плохо. Онопьянён своей властью, но также это может привести к тому, что он начнёт чаще ошибаться.

— Или станет ещё свирепей, тогда полетят головы, Малфой.

— Надеюсь только, что не наши.

Забини покачал головой, совершенно отказываясь понимать, что творилось в голове Драко. Он готов был следовать за ним, ведь знал, что слишком многое было поставлено на кон, и от этого зависели их жизни, но порой сомневался в здравости рассудка друга.

— Есть ещё кое-что, но Нотту я пока не сказал.

— Что? — Драко мотнул головой, призывая продолжать.

— Миссис Нотт забрал Тёмный Лорд.

— Зачем ему она? — искренне удивился Драко.

Мало кто знал, что мать Тео была жива и на самом деле сошла с ума много лет назад и начала рисовать картины, которые постепенно заполняли все свободное пространство их поместья. Иногда это были обычные пейзажи и натюрморты, а иногда хаотичные линии, где можно было узнать очертания людей, но смысла в них всё равно не было. Чаще всего миссис Нотт просто мычала и показывала на картину, словно пыталась что-то сказать, но её голосовые связки отказывались работать, и никто не мог понять её. Но последние картины становились всё чётче, и именно последняя из известных была о том, как Грейнджер получила метку. Однако, Драко не верил в какую-то сверхспособность миссис Забини, возможно, она рисовала то, что услышала от своего мужа.

— Из-за картин. Кто-то проболтался, что якобы они предсказывают будущее. Реддл вбил себе в то, что зовётся головой, что она провидица. — Забини, казалось, тоже не понимал зачем Волан-де-Морту миссис Нотт, ведь все давно считали её простой сумасшедшей.

— Кто-то сказал ему об этом… — Драко постучал пальцами по столешнице, не отрывая взгляда от карты. — Не говори пока Тео, нам дорогá каждая ясная голова сейчас.

— Кстати, где он? — Блейз обвёл взглядом кабинет, будто Нотт всё это время был здесь и просто прятался в одном из углов.

— В последний раз я его видел, когда он пошёл искать Грейнджер. — взгляд Малфоя потяжелел, когда он произнёс это.

— Ты думаешь…

— Отъебись, Забини. У нас и так дел много, нет времени обсуждать, в кого он окунает свой член.

— Если бы ты дал ему хоть намёк…

— Иногда я жалею, что слишком много тебе рассказываю. — Драко провёл рукой по волосам, приводя их в беспорядок, но тут не спохватился и посмотрел на Блейза без единой эмоции. — Нам нужно собрать всех завтра утром. У меня есть план.

***

Гермиона

Солнечные лучи прорывались сквозь неплотно зашторенные окна, заставляя Грейнджер морщиться во сне и пытаться закрыться от них ладонями. Но, наконец сдавшись, она распахнула глаза и уставилась в потолок. Медленно на её губах расплылась улыбка, но внезапно прострелившая в голове боль тут же стёрла всё хорошее настроение.

Гермиона поплелась в ванную, желая облегчить жуткое похмелье — результат вчерашнего неразумного потребления огневиски.

Выкрутив краны и настроив комфортную температуру воды, она скинула рубашку Тео, которую накинула, когда он провожал её до комнаты, не найдя свою кофту, и ступила на холодную плитку, которая постепенно нагревалась. Закрыв глаза, Гермиона подставила лицо под струи воды и всего на мгновение позволила себе задуматься о вчерашнем.

Если после поцелуя она испытывала сомнения и стыд, то теперь её тело наполняло лишь удовлетворение и удовольствие, растекающееся по венам, когда в голове вспыхивала картинки вчерашнего вечера. Тео дал ей именно то, о чём она его просила, они оба получили разрядку.

Было ли это чем-то большим? Нет.

Нотт был ей симпатичен, но не более. Она нуждалась в нём, в его спокойствии, и он пришёл на выручку. Конечно, имелось примерно сто тысяч разных способов сделать это по-другому, но именно тогда ей хотелось говорить на языке тела. Паркинсон была права — если хочешь что-то, то бери это.

Они жили в нестабильное время, вокруг бесчинствовала война, и пока у них была возможность — её стоило использовать.

Закончив принимать душ, Гермиона обернулась в пушистое полотенце и встала напротив зеркала. В отражении уже была не та обессиленная и сломленная девушка, Грейнджер не только вернула украденную силу, но и приумножила её. Волосы теперь доставали до плеч, Гермиона провела рукой по кончикам, наслаждаясь их мягкостью — они никогда прежде не были такими. Вечно буйные кудри не давали ей и шанса поспать утром подольше, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы привести их в надлежащий вид. Теперь же они ниспадали аккуратными локонами.

Грейнджер улыбнулась своему отражению, когда в голове пролетела мысль, что наверняка это заслуга Хуки. В ванной она ещё в первый день нашла те же самые баночки с шампунем, которые стали появляться в прошлом убежище в аккурат после того, как она отрезала волосы. Наверняка, в них что-то ускоряющее их рост.

После всех утренних процедур, Гермиона спустилась вниз, намереваясь наконец позавтракать не в своей комнате. Она испытывала сильное желание увидеть Джинни и Рона, чтобы наконец зарыть топор войны и молчания. Но её планам не было суждено сбыться.

Как только Грейнджер переступила порог, то сразу же остановилась. Во главе стола сидела стройная темнокожая женщина лет сорока-сорока пяти и с невозмутимым видом пила вино. Все остальные сидели по бокам, уткнувшись в свои тарелки, кроме Малфоя и Забини, которые изучали утренние газеты. Нотт отсутствовал.

Даже Пэнси сидела рядом и улыбалась чему-то, что тихо шептал ей Гарри, склонившись к ней, чтобы у их разговора не было лишних слушателей.

— Ах, мисс Грейнджер, — женщина широко улыбнулась, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, резко контрастирующих с её кожей. — Что же вы там стоите? Присоединяйтесь.

Малфой оторвался от изучения газеты и поднял на неё взгляд. Гермиона ощутила, как его серые глаза следили за каждым её движением, пока она шагала к столу. У неё был выбор сесть рядом с Джинни или Малфоем. Близко соседствовать с Уизли она пока была неготова, поэтому выбрала стул рядом с Драко.

— Грейнджер, это моя мать — миссис Забини. — Блейз неопределённо махнул рукой, даже не отрываясь от чтения.

— Ну что за манеры, Блейз! — миссис Забини покачала головой и принялась пристально рассматривать Гермиону.

Грейнджер стало не по себе от такого внимания, но она стойко выдержала оценивающий взгляд и даже не вздрогнула, когда миссис Забини резко рассмеялась.

— В тебе есть стержень, дорогая. Не зря Драко рисковал, спасая тебя.

Малфой резко закрыл газету и бросил её на стол. А после с грохотом отодвинул стул и направился к выходу. Прежде чем уйти, он остановился и сказал:

— Жду всех через полчаса в гостиной. Нам нужно кое-что обсудить.

Гермиона проводила его взглядом, а затем повернулась к миссис Забини.

— Так вы в курсе всего происходящего?

— И да, и нет. Разве можно от них добиться ответов? — она хмыкнула и сделала ещё один глоток, даже не обращая внимания на повисшее напряжение после ухода Малфоя.

Паркинсон откашлялась и произнесла:

— У них определённо проблемы с доверием. И неспроста…

Она повернулась вправо, где рядом с ней сидели Рон и Джинни, которые вели себя необычайно тихо. Гермиону в принципе удивило, что они появились за столом.

— Доверие — непозволительная роскошь в наших реалиях, — миссис Забини поставила бокал и провела по ножке длинным ногтём, выкрашенным красный цвет. — Я слишком часто доверяла, в итоге осталась с разбитым сердцем, но с огромным состоянием.

Миссис Забини подмигнула Гермионе, которая сидела практически с открытым ртом, услышав такое откровение. Ни для кого не был секрет, что мать Блейза была много раз замужем, но каждый раз становилась вдовой, едва брак перешагивал отметку в три года. Но смотря сейчас на миссис Забини, Грейнджер недоумевала, как той удалось сохранить своё жизнелюбие, несмотря на череду похорон.

— Гермиона, — Гарри привлёк к себе внимание. — Ты не могла бы после собрания кое с чем мне помочь?

Грейнджер пристально посмотрела на друга и уловила в его глазах намёк на то, что помощь не является приоритетной задачей, и на самом деле он думал совершенно о другом.

— Конечно.

До конца завтрака никто больше не проронил ни слова.

***

Малфой сидел в кресле, которое было явно тесновато для его габаритов. Исподтишка Грейнджер окинула взглядом его фигуру, задумавшись о том, что он перестал быть похожим на худощавого бледнолицего аристократа и теперь стал отлично сложенным мужчиной. Он всегда был одет либо в мантию, либо в пиджак, но даже они не могли скрыть его широкие плечи и мускулистую грудь, выпирающую под тканью. Гермиона заёрзала на своём месте на диване, когда Драко вдруг пристально уставился на неё. Ей стало неуютно под его колючим, даже немного злобным взглядом.

Сейчас она уже пожалела, что некоторые привычки никак не искоренить — она, как всегда, пришла первая, и теперь приходилось ждать всех остальных. Но с другой стороны в столовой явно назревал конфликт между Джинни и Пэнси, которые кидали в сторону друг друга презрительные взгляды. Гермиона не могла понять, что между ними произошло, да и не хотела на данный момент забивать этим голову — собственная жизнь волновала её больше.

Тишина становилась невыносимой, поэтому Грейнджер, наконец, спросила:

— Куда ты дел камень?

Малфой на мгновение скривил губы в усмешке и подался вперёд, устраивая локти на коленях.

— А разве ты вчера не обыскала Тео? Что, в его карманах не оказалось камня?

— О чём ты? — Гермиона почувствовала, как краска заливает её щёки и шею.

— О, не строй из себя… — его взгляд пробежался по Гермионе. — Если бы тебя действительно волновал камень или то, как выиграть в этой войне, то ты бы не трахалась с Тео, вместо того, чтобы хоть немного напрячь свои мозги и поработать!

— С кем я трахаюсь,не твоего ума дело, Малфой! — выпалила Гермиона громче, чем планировала. Смущение уступило место ярости. — Ты сам строишь из себя мистера Загадочностьи не делишься планами! Как я должна помочь?!

— Ну как раз вчера ты могла узнать хоть что-то, — насмешливый взгляд Малфоя заставлял кровь буквально кипеть. Гермиона сжала кулаки, борясь с желанием врезать по его самодовольной физиономии. — Но теперь я не уверен, что ты не выложишь наш план первому, на чьём члене будешь скакать в следующий раз!

— Ты… — Грейнджер вскочила и сделала шаг вперёд. — Ты не имеешь никакого права говорить так обо мне! Ты ничего обо мне не знаешь!

— Я знаю о тебе всё, золотая девочка! —голос Малфоя понизился до угрожающего шёпота.

Грейнджер метнула в него полный злобы взгляд и села на место, мысленно ругая себя за то, что доставила ему удовольствие своей реакцией. Она не должна была защищаться.

Какое ему вообще дело до того, с кем она спит?!

Раздались голоса остальных, и Гермиона изобразила непринужденное выражение на лице, словно внутри всё не закипало, стоило лишь смотрела посмотреть на Малфоя, который выглядел удовлетворённым или даже в какой-то степени слишком довольным состоявшимся разговором.

Когда все заняли свободные места, он без лишних предисловий произнёс:

— У нас есть шанс ослабить Тёмного Лорда. Мне нужен кто-то, кто смог бы изготовить яд, которым потом Хуки отравит еду на Рождество. Я знаю, что Волан-де-Морт готовит праздник, и это будет лучший момент, потому что нам нельзя выступать против Пожирателей, пока силы на исходе.

— Я бы мог, — Поттер с готовностью отозвался. — Но мне нужна будет помощь. Думаю, Грейнджер мне пригодится.

Малфой ухмыльнулся, а затем кивнул.

— У вас остался день. Найди что-то, что будет действовать медленно.

— Волан-де-Морта не убьёт яд! — Рон впервые за утро подал голос.

Гермиона взглянула на него и на долю секунды ей стало его жаль. Он выглядел слишком уставшим: его плечи были приопущены, под глазами пролегли глубокие тени. Но затем в памяти вспыло то, из-за чего они не разговаривали, и Гермиона поспешно отвернулась.

— Десять очков Гриффиндору! — чересчур наигранно воскликнул Малфой. — Его там не будет, лишь обычные солдаты. Все высшие чины будут праздновать в другом месте.

— А не кажется ли странным то, что онвообще празднует Рождество? — протянула задумчиво Паркинсон.

— Он и не собирался. Но кое-кто подал ему идею, что во время праздника можно вычислить предателя.

— И опять ты никого не посвящаешь в свои планы. Лишь ты достоин знать всё, да? — Гермиона усмехнулась. — Мы все здесь сколько находимся? Второй месяц? И всё, что я слышу вокруг — это «подожди», «у Драко есть план», «Он всё подготавливает». Не лучше ли тебе действовать в одиночку, Малфой?! Зачем мы, если ты не делишься деталями? Как нам действовать со связанными руками?! Или ты просто хочешь сдвинуть Волан-де-Морта и принять бразды правления? Не это ли было мечтой всех Малфоев?

Гермиона выпалила это практически на одном дыхании, не в силах больше мириться с тем, что они все словно слепые котята — тыкаются во все углы, но никак не могут найти истинный путь. Грейнджер видела, как напряглась челюсть Малфоя, как вмиг потемнели глаза и сжались кулаки. От него прежнего не осталось и следа. Теперь это был тот самый Пожиратель смерти, не знающий жалости, распространяющий смерть, словно яд. От него исходили волны злобы, отравляя воздух.

В гостиной воцарилась тишина, Гермиона ощущала, как сильно колотится собственное сердце, и удушающее чувство становилось всё больше. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Малфой глубоко вздохнул и внимательно обвёл взглядом фигуру Грейнджер.

Он сузил глаза, а затем вдруг уголок его губ приподнялся в подобии улыбки.

— Тео тебя плохо удовлетворил?

Гермиона сглотнула подступивший ком в горле и с силой стиснула челюсти.

— Это было низко, Малфой!

— Низко — по твоей части. — Драко насмешливо приподнял бровь, а затем продолжил:

— В общем, к завтрашнему утру нужен яд. Думаю, мы обсудили всё, что планировали.

Малфой поднялся с кресла и быстрым шагом пошёл прочь. Грейнджер ещё несколько долгих секунд смотрела в его удаляющуюся спину, а затем бросилась вслед, намереваясь выяснить, в чём причина его возникшей неприязни.

Она настигла его в коридоре, который вёл в лабораторию.

Услышав приближающиеся шаги, Драко обернулся и тут же заработал удар в грудь. Перед ним стояла разъярённая Грейнджер.

— Да что с тобой такое?!

— Макнул тебя в твоё дерьмо, точно так же, как ты решила при всех меня принизить. — Драко схватил руки Гермионы за запястье ровно в тот момент, когда она вновь замахнулась на него. — Не играй со мной, Грейнджер. Я в любом случае выйду победителем.

— Тебе не кажется, что ты не имеешь права нас контролировать? — выплюнула Гермиона и дёрнулась, пытаясь выбраться из его хватки. — Ты ожидал, что я буду послушно сидеть и ждать, пока ты соизволишь дать благословение на то, чтобы мы могли действовать?!

— Ты и без меня прекрасно справляешься, — сильнее сжимая её запястья, процедил Малфой. — Тебе не хватает свободы? Вперёд, вали отсюда! Как оказалось, ты бесполезна, и все слухи о том, что чуть ли не благодаря тебе Поттер остался жив — абсолютная ложь! Ты никчёмная… Ты сломанная и жалкая. Вряд ли от тебя теперь будет толк!

Грейнджер дёрнулась, словно от пощёчины. Малфой всегда умело нажимал на нужные кнопки, чтобы задеть её, но сейчас из его рта вылетали слова, которые проникали в самое нутро, заставляя верить в каждое из них. Он рисковал, спасая её, он собрал всех здесь и продолжал рисковать каждый день, отправляясь в логово Волан-де-Морта, где тот мог залезть в его голову и превратить мозги Малфоя в фарш, выискивая правду. Имела ли право Гермиона обвинять его в том, что Драко имел желание занять место Тома Реддла?

Всё, что он делал до этого, ни на миг не заставило усомниться в том, что он играл явно против нынешнего режима. Но какова его мотивация?

Малфой притянул её ближе, и заговорил угрожающе низким тоном:

— Ты понятия не имеешь, кто я такой и на что я способен. Если тебе отведена роль жертвенного ягнёнка, то ты им будешь. Если мне придётся пожертвовать каждым, кто находится в этом доме, то так и будет. Но до тех пор, — его рука обхватила её щёки, крепко сжимая. — Пока все следуют плану и выполняют мои приказы, никто не пострадает!

— Ты не имел никакого права обсуждать при всех то, с кем я сплю! — Гермиона вцепилась освободившейся рукой в его ладонь, удерживающую щёки и резко отбросила от себя.

— Я. Делаю. Что. Хочу. — Малфой сделал шаг и оттеснил Грейнджер к стене, зажимая в ловушку своим телом. — В следующий раз думай, когда решишь сравнить меня с Волан-де-Мортом! А теперь убирайся и сиди тихо, пока не получишь иной приказ!

— Ты не мой начальник, чтобы отдавать приказы! Ты самопровозглашённый напыщенный ублюдок, но никак не командир, которого я должна слушать! А теперь убери свои аристократические пальцы от меня, пока я не поджарила твою бледную задницу!

Малфой опешил, услышав подобное от гриффиндорской выскочки, а затем издал короткий смешок. После приблизил свои губы к уху Грейнджер и прошептал:

— Надеюсь, ты будешь с такой же страстью бороться за тот мир, который сейчас висит на волоске. Теперь в тебе много запала, чтобы твой грязный рот извергал оскорбления в мою сторону, но будешь ли ты такой смелой, когда Белла снова наведёт на тебя палочку, Грейнджер?

Гермиона попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся даже на дюйм — всё равно, что двигать огромный валун.

— Отпусти. Меня. — злобно выплюнула Грейнджер.

Драко глянул вниз, где его рука всё ещё сжимала её запястье и отпрянул. Ему хотелось ответить Грейнджер, но все мысли разом испарились, и осталось лишь раздражение на самого себя. Нельзя находиться так близко к ней. Злость всё ещё не утихла, разгоняя полную адреналина кровь по организму. Он испытывал дикое желание причинить ей боль, просто чтобы сбить с неё спесь. Но он лишь сделал шаг в сторону, позволяя ей выскользнуть и унестись от него так быстро, будто за ней гнались стадо кентавров.

Он смотрел вслед уходящей Грейнджер и был готов биться головой об стену.

Блейз был прав.

***

Холодный морской ветер яростно бил в лицо, трепал локоны, бросая их в лицо. Гермиона сжимала в руках горячую кружку, грея озябшие пальцы. Злость улеглась, но негодование от поведения Малфоя всё ещё штормило её сознание.

Он не умел работать в команде. И Грейнджер могла это принять, но Малфой не имел права вести себя так, словно никто и ничего не имело для него значения. Это было не так, Гермиона понимала, что он не зря собрал всех в этом поместье, потому что какая-то разумная его часть понимала — в одиночку ему не справиться.

Грейнджер пыталась изо всех сил отбросить его слова, которые он выплюнул ей в лицо, но сознание упрямо отказывалось забывать их.

Думая о прошлом, Гермиона была готова признать его правоту. Что она сделала? Сидела в штабе по указке Грюма и охраняла Гарри от необдуманных поступков? Разве раньше она стала бы выполнять настолько абсурдные требования?

Грейнджер всегда рвалась на передовую. Всегда была горой за своих друзей и никогда не отсиживалась за спинами других, но что изменилось? Почему она сидела, словно комнатная зверушка?

Сделав глоток обжигающе горячего кофе, она уставилась на синюю гладь воды вдалеке.

Сила внутри неё росла, контролировать тьму внутри становилось всё легче с каждым днём, но вместо того, чтобы действительно начать действовать, она также сидела на месте, будто разучилась принимать решения. Глубоко внутри себя она понимала, что это был банальный страх.

Гермиона приняла самое судьбоносное решение в своей жизни — стёрла память родителям, но это не уберегло их от гибели. Её просчёт лишил их жизни. Она бояласьпоследствий от своих решений. Поэтому пыталась избегать ситуаций, которые полностью зависели от неё.

Грейнджер перевела взгляд на предзакатное небо, которое уже окрасилось во всевозможные оттенки красного, оранжевого и фиолетового.

В детстве мама ей рассказывала историю, которую она, будучи ребёнком, очень любила.

«Каждый раз, когда умирает художник, Господь позволяет ему разрисовать небо, чтобы попрощаться», — это говорила мама, когда маленькая девочка с восторгом смотрела на закат, называя все цвета, которые там были: от ярко-красного до тёмно-фиолетового.

— Миссис Забини приглашает мисс Грейнджер присоединиться к ней в малой гостиной в северном крыле, — молодая эльфийка — Лючия — с хлопком появилась рядом.

— Я скоро буду. Спасибо, Лючия.

Домовиха сдержанно кивнула, а потом исчезла.

Гермиона допила остатки кофе и отправилась в дом, чтобы найти дорогу к малой гостиной, в которой ещё не бывала ранее.

Спустя несколько неверных комнат и полчаса времени поисков, Гермиона, наконец, застала миссис Забини за кофейным столиком с бокалом вина в руках. Вопросительно изогнув бровь, Грейнджер спросила:

— Я думала, вы пригласили меня на чай.

— Он стоит на последнем месте в моём списке напитков для разговоров, — улыбнулась она и указала рукой на свободное кресло. — Присаживайтесь.

Когда Гермиона заняла предложенное место, миссис Забини пристально посмотрела на неё и покачала головой.

— Чтобы не произошло между тобой и Драко, никогда не сравнивай его с ним.Я не буду читать тебе морали или выдавать тайны, которые явно не предназначены для широкой публики. Но поверь мне, — миссис Забини щёлкнула пальцами и рядом появилась Лючия с ещё одним бокалом. Заметив недоумение, отобразившееся на лице Гермиона, она спросила: — Предпочитаешь чай?

— Нет. Пожалуй, сейчас я бы не отказалась от вина.

— Так вот. О чём это я? — она на мгновение задумалась, а затем кивнула, будто с чем-то соглашаясь в собственной голове. — Ах да! Драко. У него есть свои мотивы, чтобы бороться за освобождения магического мира от тирании Тёмного Лорда. Если раньше за ним шли как за тем, кто нёс истину и был готов подарить былое величие волшебникам, то сейчас рядом с ним из страха. Ты знала, что Священные 28 на грани исчезновения? И это дело рук Реддла. Старые его приспешники добровольно вновь примкнули к его рядам, но остальные лишились своих близких, когда пытались отказать ему.

— Но вы не принадлежите ни к одной из сторон?

— Нет. Но я за мир. Не тот, который нам готов предложить Тёмный Лорд, а за тот, где волшебники вновь смогут без страха выходить на улицу и повсюду опять засияют улыбки. — миссис Забини медленно раскачивала бокал в своей руке, наблюдая, как вино стекало по стенкам. — Поэтому я хочу, чтобы вы на время отбросили былую вражду и действовали сообща. Мы все здесь на одной стороне, и если бы вы думали иначе, то вас всех здесь уже бы давно не было.

— Я не могу действовать вслепую. Основа каждой операции — чётко выверенная стратегия! Но как я могу помочь, если даже не знаю его план? — Гермиона вздохнула. — Я хочу вернуть всё то, что мы потеряли в этой войне, но просто не знаю, за что браться.

— Начните с основ. Упорядочите последние события и то, что к ним привело — там и найдёте ответ.

— Я хочу вам задать вопрос, миссис Забини. И очень надеюсь на вашу откровенность. — Грейнджер пристально посмотрела на женщину.

— Если у меня будет для вас ответ.

— Почему вы решили помочь мне?

— Всё очень сложно. — она отставила стакан на столик и сцепила пальцы в замóк. — У меня ещё остались близкие в нашем мире. Я не хочу провести всю оставшуюся жизнь, убегая от Тёмного Лорда, зная, что рано или поздно он меня настигнет. Я делаю это ради Блейза, хоть мальчишка и считает, что это он меня защищает, — впервые за всё время на губах миссис Забини появилась искренняя улыбка. — Я хочу, чтобы вы поняли, мисс Грейнджер. Все трудности, с которыми вы столкнулись, окажутся ничем по сравнению с тем, что нас ждёт, когда Реддл обретёт полную власть над миром. Пока есть те, кто готов бороться против него — он не сможет победить. А вы и ваши друзья однажды уже чуть не свергли его, и это достойно уважения, что в столь юном возрасте в вас отваги больше, чем во всех взрослых, которые сейчас ползают перед ним на коленях.

— Мы проиграли тогда. Мы упустили чашу, не смогли убить змею. Потеряли больше половины тех, кто сражался на стороне Ордена. — Гермиона сделала паузу, силясь прогнать образы обезображенных тел во дворе Хогвартса. — Я лично проиграла ему.Он отнял самое дорогое, и мотивации бороться как раньше уже нет.

— Разве вы не хотите снова пройтись по Косому переулку? Не хотите посидеть с друзьями в «Трёх мётлах», вспоминая школьные деньки? Неужели нет ни единой причины бороться за будущее? — миссис Забини снова взяла бокал и сделала глоток. — Разве ваши страхи превыше того, что сотни детей, будущих волшебников, не получили свои палочки?

— Нет. Но я не совсем понимаю, к чему этот разговор…

— Вы должны бороться сообща, ради тех, кому потом придётся жить в этом мире. Что вы хотите оставить после себя: руины? Или процветающий магический мир?

— Но я не могу победить ЕГО!— выкрикнула Грейнджер и почувствовала, как слёзы скопились в уголках глаз. — Вы думаете, я не задумывалась об этом раньше?! Я не пыталась бороться с ним? Он сломал меня. Я больше не рвусь в бой, я больше не сижу над книгами днями и ночами, чтобы найти хоть единственный доступный нам способ одолеть Волан-де-Морта! Страх сковал мои руки и мозги! Я ничего не могу!

— Это ваши слова? Или кто-то вам это сказал? — тон миссис Забини стал мягким, словно она успокаивала капризное дитя. — Я помню, как Блейз описал вас мне: «Гриффиндорская зазнайка, которая вечно борется за первое место с Драко. Её рука взлетает ещё до того, как профессор закончит вопрос».

— Я не могу…

— Ох, мисс Грейнджер. В вашей голове много сомнений, но страха там нет. — женщина покачала головой. — Многие ли не страшатся называть Тёмного Лорда по имени? Многие ли пережили общество Лестрейндж и выжили? А кто остался в сознании после того, как Реддл покопался в их мозгу?

— Откуда вы…

— Я знаю многое. Как и то, что в вас намного больше храбрости, чем вы думаете.

Гермиона на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, как сегодняшний день превратился во что-то совершенно непонятное. Ещё полчаса назад она занималась самобичеванием и верила в собственную никчёмность, но теперь слова миссис Забини напомнили ей ради чего она боролась все эти годы.

Она не слабая.

Она не бесполезная.

Ей есть для кого спасать этот мир.

Пусть их Сопротивление сейчас невелико, но если есть хоть один, кто продолжает бороться, то из тени выйдут и те, кто готов прийти на помощь.

— Спасибо, — перед глазами всё плыло от непролитых слёз. Всё её существо кричало, чтобы она немедленно взяла себя в руки и наконец очистила свой разум от вечных сомнений.

— И… — миссис Забини прикусила нижнюю губу, обдумывая стоит ли говорить, но затем, всё же, сдалась. — Драко вовсе не имел в виду то, что сказал. Он не умеет делить с кем-то лидерство. Для него это в новинку. Вы полезны так же, как и каждый, кто находится в этом доме.

— Вы настолько хорошо его знаете? — тихо прошептала Гермиона, всё ещё ощущая ком в горле. — Разве он не всегда говорит то, о чём думает?

— О, нет, — она хмыкнула. — С Блейзом их дружба зародилась в Хогвартсе, но уже спустя некоторое время от них двоих уже можно было ожидать чего угодно. Они часто гостили здесь на каникулах, а потом домовики практически вопили во всё горло, когда видели масштаб их «гуляний». Драко всегда был резок, когда от него пытались добиться правды, чья же была идея превратить дом в место боевых действий. Он злился, выворачивался, но не лгал. Просто будто бежал от истины, которая была известна лишь ему одному.

— Не думаю, что он обрадуется, когда узнает, что ты разбалтываешь секреты, мама. — Блейз стоял на входе, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Усмехнувшись, он добавил:

— Теперь роль разрушительницы поместья Забини на себя примерила Грейнджер.

— Я же не контролировала это!

— Мамины деревья с тобой поспорят.

Гермиона метнула в него гневный взгляд, а затем встала.

— Спасибо за разговор, миссис Забини.

— Чем ещё заняться старушке, как не посплетничать? — она подмигнула Гермионе и махнула рукой.

Когда Грейнджер проходила мимо Блейза, он поймал её руку и тихо проговорил:

— Зайди в кабинет, что рядом с лабораторией. Есть разговор.

Она кивнула и ушла.

***

В кабинете царил полнейший беспорядок: всюду лежали исписанные пергаменты, сломанные перья, пустые бутылки из-под огневиски и въевшийся запах сигарет.

Гермиона скривилась и распахнула окно, вздрогнув от того, как холодный порыв ветра проник в комнату. Внешний вид кабинета никак не вязался ни с Малфоем, ни с Забини, ни с Ноттом, будто его, скорее, использовали как кладовую для мусора, а не место, где можно поработать в тишине.

— Была трудная ночь. Домовикам пока нельзя здесь убираться, — объяснил входящий в комнату Блейз. — Они могут выкинуть нужные записи, а мы их ещё не упорядочили.

— Это всё объясняет. — согласно кивнула Гермиона и присела на незахламлённое кожаное кресло. — О чём ты хотел поговорить?

— Джинни мне рассказала, что ты находила упоминание одного артефакта, который мог бы помочь против Тёмного Лорда, — Забини прислонился бёдрами к столу, скрестил лодыжки и выжидательно посмотрел на Грейнджер.

— Да. Но никто из живых его не видел, он существует лишь на страницах книги. Я выдвинула предположение, но не знаю наверняка, существует ли он.

— В чём его особенность?

— Один учёный волшебник занимался исследованием Непростительных. В особенности его интересовало заклинание Авада Кедавра. Он был своего рода Франкенштейном в магическом мире… — заметив недоумевающий взгляд Блейза, она пояснила:

— Это герой из маггловского романа, который нарушил законы природы и создал монстра из множества отдельных тел. Вот и этот учёный пытался оживить трупы, которые подверглись смертельному. Но когда у него ничего не вышло, а его подопытные стали заканчиваться, то он решил, что нужно не пытаться вернуть к жизни, а создать что-то, что будет блокировать воздействие тёмной магии, даже если заклинание попадёт в цель.

— Звучит как детская сказка…

— И я так думала, пока не наткнулась на упоминание артефакта в другой книге, где была описана казнь учёного за сорок два убийства. Я тогда подумала, что это именно тот, кто создал его.

— И как он выглядит? Есть ли хоть одно упоминание, где его искать?

— Именно поэтому Грюм сказал мне бросить это дело. Никто не знает, как выглядит артефакт, никто и никогда не искал его. Поэтому эта история считается лишь выдумкой.

— Салазар… — Блейз откинул голову, уставившись в потолок.

Гермиона сложила руки на коленях, чувствуя, что, возможно, сейчас снова разочаровала.

— Но ведь у нас есть камень Души. Если его применить, то можно потом использовать Грюма в своих целях. Волан-де-Морт же не поймёт, что больше не контролирует его? — внутри теплилась надежда, что хоть единственный их козырь против Реддла поможет им.

— Возможно. Но это довольно рискованно. Вдруг Аластор не чист на руку?

— Разве мы не рискуем каждый день? Что будет, если он узнает об этом поместье? Мне жаль, что зацепка с артефактом оказалась бесполезной. На самом деле теперь и я готова признать, что его поиск был бы пустой тратой времени, — Грейнджер встала и заходила из стороны в сторону. — Но возможно есть и другие способы защититься от него.

— Например? — Блейз следил за ней взглядом, пока Гермиона усиленно над чем-то размышляла. Она не ответила на его вопрос.

Грейнджер прикусила подушечку большого пальца, обдумывая план, зарождающийся в её голове.

— Никто не связывался с МакГонагалл? — она резко остановилась, встречаясь с внимательным взглядом Забини.

— Нет…

Его прервал стук по ту сторону двери. Блейз переглянулся с Грейнджер и бросился в коридор. Спустя секунду она последовала за ним.

Там, привалившись спиной к стене, сидел Малфой. Его глаза были закрыты, а дыхание тяжелым, мантия наполовину распахнута. Рукой он зажимал бок.

— Малфой? — позвал его Забини, опускаясь рядом с ним на корточки. Тот слегла простонал и немного приоткрыл глаза. — Что случилось?

— Я узнал, где Люциус. Но Тёмный Лорд оказался быстрее…

— Блядь! — Блейз закинул руку Драко себе на плечо, обхватил талию другой, поднимая его на ноги. — Где ты ранен?

— Я не ранен… Он разозлился, что я поставил блоки на разум, и внушил, что мне больно… Я… — на лице Малфоя отразилась агония. — Я никак не могу побороть его власть!

Гермиона отошла в сторону, когда Забини с Малфоем на плечах прошёл мимо. Она на мгновение замешкалась, а затем тоже вернулась в кабинет.

Блейз усадил Драко на диван и бросился к письменному столу. Он открывал ящик за ящиком, тихо ругаясь каждый раз, когда не находил то, что искал.

— Какого хрена ты попёрся к нему?! — причитал Блейз, найдя наконец небольшую бутылку с жёлтой жидкостью. — Что с Люциусом?

Забини подошёл к Драко, который был белее простыни, и не мог уже дать ответ на его вопрос — настолько сильной была иллюзия боли. Он одним движением откинул его голову назад и крепко сжал челюсть, заставляя того открыть рот. Бутылка постепенно пустела, Гермиона видела, как двигался кадык при каждом глотке.

— Что ты ему дал? — еле слышно спросила Гермиона, когда очередной стон боли пронёсся по комнате.

— Там смесь всего: мощное успокоительное и снотворное зелье. Он должен отключиться, чтобы я попытался пролезть в его голову.

— Такое бывало уже? — спросила Грейнджер, подходя ближе и отмечая, как болезненное выражение на лице Драко постепенно исчезало.

— Да. Это излюбленная пытка Тёмного Лорда. Он не убивает тех, кто может быть ему полезен, — Блейз сел рядом со спящим Драко, дыхание которого постепенно выравнивалось, но время от времени всё тело Малфоя вздрагивало как от сильного испуга. — Он обожает играть с разумом. Внушать то, чего на самом деле нет. Многие сходят с ума…

— Но не Малфой…

— Да. Ты знала, что Круциатус на самом деле не причиняет тебе боль? Он заставляет твой мозг думать, что ты испытываешь её.

— Я не единожды испытала на себе Круцио, и могу поспорить с тобой, — возразила Гермиона. — Боль была что ни на есть самой настоящей.

— Твой мозг заставил тебя поверить в это, — Забини выразительно постучал по виску. — Драко научился защищаться от Круциатуса. Он также невосприимчив к Империусу.

Гермиона ошарашено перевела взгляд на Малфоя.

— Два из трёх непростительных… Но почему тогда он не положил конец всему ещё давно?

— Его тренировала Беллатрикс Лестрейндж. Она начала это делать, когда Драко был слишком юн и восприимчив к тому, что ему говорят… — Забини отвернулся в сторону окна, смотря, как лунный свет подсвечивает верхушки деревьев. — Некоторые вещи невозможно искоренить, они становятся с тобой одним целым. Беллатрикс во время каждой пытки вдалбливала ему, что нужно хранить верность Тёмному Лорду.

— Но разве Д… Малфой не должен был возненавидеть его за ту боль?

— Он ненавидел. Я знаю лишь поверхностно, но могу сказать одно: то, что ты сказала в гостиной было… ужасно хреновым предположением. Я тебе рассказываю лишь для того, чтобы ты хоть немного поняла его и перестала вести себя, как стерва.

— Забини, он первый перешёл черту! — вмиг вспыхнула Грейнджер. — Он не имел никакого права осуждать меня!

Блейз усмехнулся и, наконец, пристально посмотрел на Гермиону.

— Ты настолько глупая, но и одновременно слишком умная. Запомни этот момент — я редко делаю комплименты.

— Это было мало на него похоже, — приподняла бровь Гермиона. — Скорее ты нанёс вежливое оскорбление.

— Думай, как хочешь. А сейчас тебе лучше уйти, мне нужно закончить начатое. И лучше бы тебе оказаться как можно дальше, когда я начну дробить его ментальные щиты.

— Почему ты не мог сделать, пока он был в сознании?

— Сам Реддл не может через них пробиться. Думаешь, я бы смог? — горько рассмеялся Блейз. — Он чертовски силён, но сила его спрятана внутри, поэтому большинство считает его лишь пешкой.

— Разве он не позволил бы тебе? Не поднял бы щиты, чтобы ты ослабил его страдания?

— Он никогда и никому не позволит это сделать. Даже если от этого будет зависеть его жизнь.

***

Оставшись одна, Гермиона ощутила такую усталость, которую не испытывала уже давно. Она не была изнурена физически, но морально выжата как лимон.

Семейство Забини, видимо, решило выступить в роли миротворцев. Иначе как объяснить разговор сперва с миссис Забини, а потом и с Блейзом? Они оба, так или иначе, пытались привить Гермиону и Драко.

Новая информация о Малфое открывала его совершенно с иной стороны. Как он остался при здоровом рассудке, испытав столько боли? Как не сломался?

Гермиона протяжно выдохнула и огляделась вокруг. Ноги сами её привели в библиотеку, когда она покинула кабинет. Здесь, среди книг, она чувствовала себя спокойней и могла поразмыслить обо всём. Проводя пальцами по корешкам книг, Грейнджер позволяла беспрепятственно струиться мыслям, что роились в голове. Не было необходимости запирать их, чтобы потом вернуться к ним вновь.

Библиотека была огромной, словно здесь были собраны тысячи книг, что наверняка являлось правдой. Грейнджер с благоговением осматривала стеллажи, тянувшиеся до потолка, которые могли бы посоперничать с теми, что были в Хогвартсе. Ориентироваться было довольно легко, учитывая, что сбоку каждого стеллажа были прикреплены фигурки, означающие его наполнение.

Там, где расположились книги о растениях — кричащая латунная мандрагора. Где художественная литература — раскрытая книга, над которой застыли рука с розой. Учебные пособия — стопка пергаментов и рядом чернильница с пером. Система была незамысловатая, но, тем не менее, вызывала восхищение.

Дойдя до секции с изображением длиннобородого старца в остроконечной шляпе, Гермиона остановилась, она двинулась вдоль рядом, изучая названия, пока палец не остановился на издании, которое привлекло её внимание.

— «Волхование всех презлейшее», — прошептала девушка и взяла книгу в руки. В ту же секунду на всю библиотеку раздался вой, словно книга ожила. Испугавшись, Гермиона выронила её, и всё стихло. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Грейнджер вновь взяла книгу, осмотрев её со всех сторон, она легонько провела по корешку, и та сама распахнулась.

— «Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим», — сердце забилось быстрее, когда Гермиона поняла, что книга сама открылась на странице о крестражах. Она вновь и вновь перечитывала строки, пока не догадалась, что здесь, наверное, задействовано какое-то заклинание, чтобы сразу выдавать нужную информацию. Но Грейнджер не думала о крестраже и не собиралась искать по нему информацию.

Поставив книгу на место, Грейнджер протянула руку к другой, которая была без названия в чёрном переплёте, и тут же её отдёрнула, когда пальцы обожгло. Она недоуменно смотрела на книгу и не понимала, чем вызвана такая реакция.

— Её не могут трогать обладатели метки.

Гермиона обернулась и заметила Теодора, который стоял, прислонившись к стеллажу. Как он так бесшумно подобрался — оставалось загадкой. Она полностью повернулась в его сторону, не зная, как реагировать на его появление.

— Нашла, что искала? — поинтересовался он.

— Я, в общем-то, ничего и не искала, — пожала плечами Гермиона, по-прежнему рассматривая корешки книг. — Куда ты пропал?

— У меня было задание, — ответил Нотт и подошёл ближе. Он долго всматривался в её лицо, а затем, растянув губы в улыбке, добавил:

— Ты переживала?

Гермиона повернулась к нему изогнула бровь и хмыкнула.

— А мне нужно переживать?

— Ну мне бы было приятно, если бы за меня было кому переживать. — Тео подмигнул и сделал шаг назад, пропуская Гермиону, которая подошла к столу, где лежали раскрытые книги.

— Здесь столько всего произошло, пока тебя не было… — пробормотала Грейнджер. — А какое задание?

— Я следил за передвижениями Пожирателей.

— Разве это не опасно? — Гермиона резко развернулась, как раз в тот момент, когда Нотт подошёл слишком близко. Она медленно перевела взгляд с его груди на лицо и сделала шаг назад, упираясь поясницей в стол.

— Я был под оборотным и действовал осторожно. — Тео заметил её реакцию на свою близость, поэтому предусмотрительно встал сбоку, стараясь держаться на расстоянии. — Волан-де-Морт меняет главный штаб.

— Его что-то спугнуло? — Гермиона бросила на Тео обеспокоенный взгляд.

— Он делает это часто, не знаю, из страха быть пойманным или по какой-то другой причине.

— О его перемещениях никто заранее не знает? Поэтому ты следил?

— Да. Тёмный Лорд не глуп. Он всегда отправляет отряды в разные места, чтобы сбить со следа. А потом все возвращаются в его новое логово, но внимание уже отвлечено, и вряд ли кто-то сможет вычислить местоположение.

— Сегодня какой-то день откровений, — Гермиона вздохнула, отошла от стола к окну и скрестила руки на груди, вглядываясь в темноту ночи. — До этого момента никто со мной не говорил откровенно. Вокруг были лишь сплошные тайны. Теперь же я узнала слишком много, отчего голова идёт кругом.

— Но ты же этого хотела? Быть в курсе всего. Всё время пыталась узнать больше. — Тео уселся в кресло. — Держать тебя в неведении — опаснее, но дать тебе информацию лучшее решение. Я не одобряю некоторые из задумок Драко, но он знает что делает.

— Насчёт Малфоя… — Грейнджер повернулась к Тео. Она замолчала, подбирая слова, которыми лучше описать произошедшее сегодня. — Он перед всеми дал понять, что знает что произошло между нами…

— И?

— Что?

— Тебя это заботит?

— Мнение других не имеет для меня значения… — она замолчала под пристальным изучающим взглядом Нотта.

— Ты хочешь это обсудить? — спросил Тео.

— Что именно?

— Секс. Ведь тебя волнует только то, что будет дальше? — Тео подался вперёд, сложив ладони на колени. Он склонил голову набок, изучая реакцию Гермионы. — Я лишь выполнил твою просьбу, Грейнджер. И если ты думаешь, что мои исчезновения как-то связаны с тем, что между нами происходило в последние дни, то мой ответ «нет». Хоть я и мёртв для всех, кроме жителей этого дома, но выполнять свою работу я не перестал.

— То есть никаких недопониманий? — Гермиона натянуто улыбнулась. — Не пойми меня неправильно, я не занимаюсь одноразовым сексом постоянно, но во время войны многое изменилось, и взгляд на некоторые вещи стал другим…

— Салазар… — протянул Нотт и расхохотался. — Мне ни к чему твои оправдания. Знаешь…

Тео встал и подошёл к ней. Он взял её руки в свои и заглядывая в глаза произнёс:

— Мы можем остаться просто друзьями, если ты испытываешь неловкость. Но знай, что в любой момент ты можешь прийти ко мне, — он подмигнул ей.

Гермиона почувствовала, как краснеют её щёки, но слова Тео ослабили то напряжение, в котором она находилась с момента его прихода.

— Так мы всё решили? — спросил Тео.

— Думаю, да. — Гермиона замешкалась, но всё же решилась обнять Нотта. Прижавшись к его груди, чувствуя, как сильные руки сжимают её в ответных объятиях, она прошептала:

— Спасибо. За всё.

***

Осматривая огромную украшенную ель, которую разместили в холле — ещё вчера ночью её там не было, Гермиона поднималась в свою комнату. Гирлянды переливались разноцветными огоньками, а разнообразные волшебные ёлочные игрушки поднимали настроение.

Здесь был и игрок в квиддич на метле, который раз за разом ловил мяч, который ему с другой ветки кидал товарищ по команде. Совы, летающие вокруг дерева, несли в клювах письма. Даже Альбус Дамблдор размахивал палочкой, осыпая зелёные ветки снегом.

Грейнджер задрала голову вверх, где на самой верхушке строилась невероятной красоты звезда. Она была прозрачной, но в лучах утреннего солнца переливалась всеми цветами радуги.

— Удивительно, правда?

Гермиона опустила взгляд на Пэнси, которая с таким же восхищением рассматривала украшения.

— Разве ты не видела это каждый год? — поинтересовалась Грейнджер.

— В моей семье не праздновали Рождество.

Грейнджер не нашла, что ответить на это заявление. Насколько же была отвратительна изнанка чистокровных семей, где никогда не существовали счастье и любовь. Они пускали пыль в глаза окружающим, блистая в своём богатстве, но они забыли о простых радостях.

— Я хочу каждый год праздновать Рождество с размахом, когда это всё закончится, — прошептала Паркинсон. — Хочу, чтобы мой ребёнок с горящими от счастья глазами распаковывал ту гору подарков, которая будет ждать его под ёлкой. А потом мы будем объедаться тоннами сладостей, играть со снегом…

— Пэнс, ты не они… — Гермиона взяла Паркинсон за руку. — Ты будешь лучшей мамой для своего малыша. Ведь ты настолько сильная, что готова бороться за него в столь тяжелое время.

Паркинсон прикусила нижнюю губу и кивнула.

— Составишь мне компанию в саду? — вдруг спросила она.

Гермиона кинула взгляд на закрытую дверь столовой, но потом ответила:

— Конечно.

— Домовики ещё не накрыли, поэтому у нас есть время прогуляться, — заметив нерешительность Грейнджер, сказала она.

Накинув на себя утеплённые мантии, они вышли на улицу. Обогнув дом, Паркинсон повела Гермиону в самую дальнюю часть сада.

Проходя мимо открытой поляны, где она тренировалась с Тео, Грейнджер задержала взгляд на обгоревшем газоне. Они ещё не успели исправить последствия её обучения.

Дойдя до садовых качелей, Пэнси присела и похлопала ладонью по месту рядом с собой. Гермиона опустилась на мягкий матрац, который накрывал широкую скамью, слегка поморщившись от холода, что проник внутрь, несмотря на тёплую мантию.

— Ты однажды сказала мне, что будешь готова выслушать меня, — нервно проговорила Паркинсон, что совсем не было на неё похоже.

Пэнси можно было описать как девушку со взрывным характером: она могла смеяться, могла кричать и злиться, но никогда не показывала свою уязвимость перед другими.

— И я не отказываюсь от своих слов.

— Отец ребёнка… — Пэнси шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы и сделала паузу. Немного помедлив, она продолжила:

— Винс был маглорождённым. Наши отношения мы держали в тайне… Он был… Он был удивительным, чутким, заботливым… — было слышно, как в голосе Пэнси появилась теплота, когда она вспоминала про него. — Мы познакомились в начале войны. Вскоре, после битвы за Хогвартс. Он был лишь туристом из Америки, застрявшим здесь. Мы столкнулись в Косом переулке, когда он прятался от патруля, выискивавшего маглорождённых. Я помогла ему.

Гермиона слушала, не перебивая, перед глазами проносились картины из рассказа Паркинсон, будто бы она и в самом деле была рядом с ними и переживала эти моменты.

— Я пыталась помочь ему выбраться, но Министерство не функционировало. Я спрятала его в нашем летнем домике на территории поместья — никто не заходил туда, и он считался долгое время заброшенным. Но я пряталась там в моменты… — Пэнси тяжело сглотнула. — В моменты, когда отец приглашал своих «друзей». Это были Пожиратели, их присутствие в доме было невыносимо. Когда власть Тёмного Лорда усилилась, я поняла, что не смогу больше укрывать Винса. Драко мог помочь мне достать порт-ключ, чтобы он вернулся домой. Но я не успела… — Паркинсон тихо всхлипнула и прижала ладонь к груди. — Они схватили его. Я не знаю, как это произошло!

Грейнджер аккуратно положила свою ладонь на её, лежавшую на поверхности матраца. Легонько сжала, побуждая продолжать, ведь она как никто другой знала, как порой нужна была безмолвная поддержка. Чтобы рядом был тот, кто просто выслушает и даст выпустить всю боль, что день за днём грызёт пространство под рёбрами, дробя каждую кость в пыль.

— Отец посадил его на цепь в клетку. Меня же запер в комнате и выпустил лишь для того, чтобы я появились на презентации участников игр. Тогда я пыталась уговорить Драко помочь мне, но было слишком поздно… Когда мы вернулись домой, в гостиной собралось около десяти Пожирателей, и в их ногах лежал обездвиженный Винс. Отец подал им знак, и мы аппарировали в Хогсмид, на главную площадь. Никто ничего не сказал мне. Он поставил меня в центр и подал знак другому, чтобы он усадил Винса напротив…

Сердце Гермионы заходилось в бешеном ритме, пока она слушала рассказ Паркинсон. Она уже понимала, как закончился тот день — публичная казнь.

— Их было так много… — прошептала Пэнси, впиваясь ногтями в ладонь Гермионы, борясь с подступающей истерикой. Но затем вдруг выпрямилась и посмотрела на Грейнджер, в её взгляде была лишь решимость. — Он приказал всем, кого привёл с собой, взять меня прямо на той площади. Я так кричала, что казалось, скоро сама оглохну от собственного крика. Я чувствовала на себе взгляд Винса, но не могла даже смотреть ему в глаза, пока мерзкий Пожиратель с огромным пузом трахал меня сзади, заломив мои руки назад.

— О, Пэнс… — возникший ком в горле перекрыл доступ к кислороду, когда Гермиона поняла что на самом деле пришлось пережить Паркинсон.

— Когда всё закончилось, отец подошёл ко мне, плюнул в лицо и сказал: «Ты не можешь называться моей дочерью после того, как трахалась с грязнокровным отродьем. Ты мерзкая шлюха, и я показал ему твою истинную натуру». А затем он отсёк голову Винса заклинанием.

— Ублюдок!

Пэнси усмехнулась и ответила:

— Поверь, твоя характеристика намного мягче чем та, которой я его описываю каждый день. Я поняла, что беременна, вскоре после смерти Винса. Это его ребёнок…

— Ты невероятно сильная женщина! — твёрдо заявила Гермиона. — Твой отец заслуживает самой жестокой смерти.

— Я всё время думаю, где проходит эта грань между местью и справедливостью? — Пэнси уставилась на их переплетённые пальцы. — Как заставить себя поверить в то, что его смерть не просто месть за то, что он сделал? Могу ли я называть это справедливостью, если его исчезновение принесёт мне душевный покой?

— Я бы сказала, что это справедливость, но я сама двигаюсь под напором мести. — заявила Грейнджер. — И моя душа хоть немного успокоится, когда те, кто сделал это со мной, будут гнить в земле или сгорят в адском пламени. Я не хочу, чтобы они дожили до суда. Я хочу наблюдать, как они корчатся в агонии.

После минутного молчания, Пэнси решительно заявила:

— Тогда это месть!

***

Домовые эльфы постарались на славу, украшая большую гостиную к празднику. Ель, которая стояла в холле, не шла ни в какое сравнение с той, которая возвышалась в центре комнаты. Игрушки на ней были в едином стиле — обычные зелёные и серебристые шары разных размеров. Гирлянды переливались в холодном белом свете.

Ещё одна особенность поместья Забини — оно находилось в магловской части, но в отдалении от цивилизации. Тем не менее, в доме присутствовало электричество, что удивляло Гермиону по сей день. Волшебники редко пользовалась данным благом, предпочитая старомодные подсвечники и люстры, вместо современных лампочек.

Грейнджер расправила несуществующие складки на платье, которое ей прислала миссис Забини с Лючией. Как сказала эльфийка: «Миссис Забини настоятельно рекомендовала его надеть. Главное украшение дома — это люди внутри него, а не пёстрые побрякушки, повешенные на стены». Гермиона не стала спорить, платье было в её вкусе, ничего лишнего, только струящийся красный атлас, который свободно падал к ногам. Открытые плечи и вырез, где ткань собиралась во впадинке между грудями, смотрелось довольно смело.

Волосы она оставила распущенными, просто не видела смысла что-то делать, когда их длина была лишь до плеч. Вечные кеды и туфли на мягкой подошве сменили шпильки тоже красного цвета с множеством ремешков, красиво огибающих голень. Это была заслуга Паркинсон. Увидев, что Грейнджер напяливает на ногу привычные чёрные балетки, за неимением другого выбора, Пэнси умчалась в свою комнату и принесла то, что Гермиона назвала «орудие для ломания ног». Но Паркинсон наложила чары, позволяющие свободно передвигаться на такой высоте шпилек и не испытывать дискомфорт.

Впервые за несколько лет она действительно ощутила праздничное настроение. В Англии бушевала война, но Грейнджер лишь на один вечер позволила себе отпустить все тревоги и расслабиться.

Пэнси шла рядом, облачённая в чёрное платье, и заметно нервничала.

После её откровения в саду, Паркинсон решила и остальным сообщить, что беременна. Нет смысла скрывать то, что скоро стало бы известно. Ткань платья плотно облегала фигуру и совсем небольшой бугорок внизу живота, который Паркинсон больше не хотела прятать под свободными рубашками.

Гарри улыбнулся, увидев Гермиону и кивнул в знак приветствия Пэнси. Грейнджер перевела взгляд на Паркинсон, но та лишь отмахнулась: «потом».

Наблюдая за обстановкой в комнате, Гермиона не смогла сдержать улыбки. Угрюмые и уставшие выражения на лицах обитателей дома исчезли и уступили место веселью.

Блейз, активно жестикулируя, что-то рассказывал Джинни, пока та медленно цедила шампанское и поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц.

Миссис Забини отдавала поручения домовикам.

А Малфой, Нотт и Поттер стояли вместе, изредка перебрасываясь несколькими фразами, но в остальное время они просто сканировали взглядом комнату.

— Выпьешь чего-нибудь? Я собираюсь за соком. — спросила Пэнси.

— Я пойду с тобой, — Гермиона бросила взгляд на длинный стол с закусками по типу шведского стола. Есть не хотелось совсем, а вот от пары бокалов шампанского она бы не отказалась.

Пэнси быстро схватила стакан сока и направилась к миссис Забини, оставляя Грейнджер наедине.

Делая маленькие глотки шампанского, Гермиона отмечала, что настроение в поместье явно поменялось. Её друзья очевидно поладили со слизеринцами, но она не бралась делать выводы: на фоне войны это произошло или у них действительно есть общие интересы. На данный момент было просто приятно от осознания того, что прежняя враждебность постепенно исчезала.

— Надо будет узнать, лечится ли алкоголизм у волшебников.

Гермиона подпрыгнула от испуга, когда рядом раздался голос. Повернувшись в пол оборота она увидела Малфоя, который выглядел слишком довольным собой.

— Думаю, тебе уже не поможет ни один специалист, — закатив глаза ответила Гермиона и отвернулась от него.

— Эй! Я пытаюсь быть дружелюбным, — возмутился он. — Вообще я о тебе. В последнее время ты часто пьёшь.

— Это моё личное дело! — Грейнджер резко повернулась, отчего кончики волос хлестнули по щеке. Она посмотрела на Малфоя и подозрительно прищурилась. — В чём дело? Откуда желание дружить со мной?

— Тебя полезнее иметь в союзниках. — Драко отвернулся от пристального взгляда Грейнджер.

— Это так по-малфоевски, — Гермиона поджала губы и собралась убраться подальше от Малфоя.

Сделав один шаг, она замерла, когда Драко произнёс:

— Думаю, нам стоит начать с чистого листа… Попытаться сосуществовать рядом и не пытаться при этом оскорблять друг друга.

— Сложно перечеркнуть десять лет вражды… — ответила Грейнджер. Глубоко вздохнув, она, наконец, повернулась к нему лицом. Внешне Малфой ничем не отличался от себя прежнего, но проведя рядом с ним какое-то время, Гермиона могла отметить, что в его глазах отражалось столько усталости, будто он на своих плечах удерживал весь мир. Стоит ему покачнуться, и вниз полетят обломки, погребая под собой его тело, избавляя от этой тяжёлой ноши. — Ты должен полагаться на тех, кто рядом, и не пытаться спасти всех в одиночку.

Она подошла ближе и легонько коснулась его локтя, обращая на себя взор серых глаз. Малфой изучающе осматривал её лицо, всматриваясь в каждый дюйм, ища хоть единый признак того, что Грейнджер ищет только повод отобрать у него контроль. Но в её глазах отражалось беспокойство, отчего все внутренности Драко скрутило.

Неловко откашлявшись, он одним махом выпил оставшийся в стакане огневиски, чтобы внезапная сухость во рту исчезла.

— Мы уже начинаем действовать сообща. — Драко окинул взглядом гостиную, наполненную оживлёнными разговорами. — Нужно было время притереться и понять, что мы все на одной стороне.

— А мы действительно на одной стороне?

— Ты…

— Не помешаю? — Гарри вдруг появился рядом, приобнял Гермиону за плечи и посмотрел Малфою прямо в глаза.

— Нет. — Драко ответил ему недовольным взглядом и, резко развернувшись, собрался уйти. — А, Поттер, — Малфой вновь повернулся. — яд готов?

— Да. Хуки его уже забрал.

Услышав это от Поттера, Малфой широким шагом пересёк комнату и скрылся за дверью, ведущей на балкон.

— Мерлин, Гарри, прости! — Гермиона вывернулась из-под руки друга. — Я должна была помочь тебе, но столько всего произошло…

— Я прекрасно справился сам, — он поднял руки вверх, чтобы остановить поток начинающихся извинений и оправданий. — Мне помогла Паркинсон, поэтому поводов для паники нет.

— Пэнси? Ей ведь нельзя! — слишком громко воскликнула Гермиона и тут же завертела головой, забеспокоившись, что могла привлечь ненужное внимание. — Я имею в виду, она слаба… Недавно приходила ко мне за зельем против головной боли…

— Ты знаешь, что когда врёшь, то кончики твоих ушей становятся ярко-красными? — рассмеялся Поттер.

Рука Гермионы взметнулась вверх, она потрогала свои уши, будто могла понять, действительно ли они краснели.

— Я пошутил! — хохот Гарри стал ещё громче.

— Твой юмор остался таким же ужасным, — нарочито недовольно проворчала Грейнджер, но затем, не сдержавшись, тоже улыбнулась.

Гарри, наконец, замолк и, внимательно вглядываясь в глаза подруги, спросил:

— Ты в порядке? Малфой снова сделал что-то не так?

— Нет… Вообще-то то он наоборот был необычайно вежлив, что на него совсем не похоже.

— Ты знаешь, чем вызвана такая перемена? Ему что-то нужно от тебя? — с подозрением поинтересовался Гарри.

— Я не думаю… — Гермиона протяжно выдохнула, ощущая, как столь долгожданный праздничный настрой начинал покидать её из-за всех этих разговоров. Слишком много событий для двух дней. Ей нужно было просто расслабиться и дать себе шанс создать хотя бы одно счастливое воспоминание, чтобы испытывать не только ужас и злость. Что-то светлое было необходимо сейчас всем вокруг как кислород. — Давай позволим себе немного забыться, Гарри? Не хочу сейчас думать о завтрашнем дне.

— Я, на самом деле, хотел ещё кое-что рассказать тебе. Это просто предположение, но, возможно, оно окажется верным, если поверить в невозможное… — Поттер засунул руки в карманы брюк и уставился на носы туфель, напряжённо о чём-то думая. Не получив возражений, он продолжил:

— Я много думал о том, как Грюм получил чашу. Тебе не показалось это странным?

— К чему ты клонишь? — нахмурившись, спросила Грейнджер.

— Мы ведь упустили её, но затем она оказалась у него. Почему он не отдал чашу мне? Почему не решил уничтожить сразу?

— Её ему кто-то отдал…

— Да. И эта мысль не даёт мне покоя. Что, если мы кое-что упускаем? — Поттер провёл ладонью по волосам, трепля в кои то веки аккуратно уложенные пряди. — Мы не одни, кто тоже действует против него.

— Это не имеет никакого смысла! — Гермиона отрицательно мотнула головой. — Волан-де-Морт же не может знать, у кого в данный момент крестраж? Как тогда он мог контролировать Грюма?

— Вот поэтому я и не могу сложить воедино всю картину, — расстроенно пробормотал Гарри. — Я просто хотел сказать это тебе, потому что ты точно сможешь добраться до истины.

— Это была лесть, Поттер? — подозрительно сощурившись, спросила Грейнджер.

— Как в старые добрые времена,— Гарри неловко улыбнулся, как делал каждый раз, когда пытался выпросить домашнее задание у Гермионы в Хогвартсе. Это был его излюбленный приём: немного похвалы её уму и виноватых улыбок, и Грейнджер не могла устоять.

— Твой хитрый план перестал на мне действовать ещё на пятом курсе, — Гермиона усмехнулась. — Но завтра мы обязательно подумаем над этим. Сейчас, — Грейнджер подняла бокал перед лицом Поттера, — это мой лучший друг.

Поттер согласно кивнул.

— Я пойду… — он оглядел гостиную, на мгновение его взгляд задержался на Паркинсон, а потом он выцепил на другом конце комнаты Рона. — К Рону.

От Гермионы, конечно же, не ускользнуло внезапное внимания к Пэнси, но она ничего не ответила. Лишь махнула рукой, давая понять, что не против остаться одной.

Грейнджер вспомнила, как Малфой ушёл на балкон достаточно давно и до сих пор не появился, что начало настораживать.

Всё ли с ним в порядке? Вдруг ему стало плохо после вмешательства в разум, и он лежит там без сознания, пока другие веселятся?

Гермиона, стараясь не привлекать лишнего внимания, проскользнула на балкон. Быстро осмотрев пространство, она облегчённо вздохнула, но затем дала себе мысленную затрещину.

«Почему я вообще должна за него переживать?» — пронеслось в голове.

Малфой сидел на перилах, держа в губах сигарету, и пристально наблюдал за чем-то вдали.

Гермиона неловко переминалась на месте, но всё же сделала шаг по направлению к нему. Отойдя от балконной двери, она вдруг ощутила, что зря вышла в одном платье, не прихватив с собой тёплую мантию. Но времени на раздумья не было, всё её тело в тот момент двигалось под властью беспокойства, думая о холоде в последнюю очередь.

— Всё в порядке? — Гермиона обхватила себя руками, пытаясь удержать тепло.

Молчание длилось слишком долго, и она уже решила, что Малфой ничего не ответит, как вдруг он спрыгнул на плиточную поверхность балкона и кинул окурок на пол. Тот сразу же исчез.

— Иди внутрь, — Малфой, покачиваясь, подошёл к ней. — Здесь холодно.

Гермиона невольно взглянула на то место, где он сидел, и заметила опустевшую бутылку огневиски. Что заставило напиваться его в одиночестве? Но это объясняло его немного заплетающийся язык и потерю координации.

— Ты не вернулся, — Грейнджер говорила тихо, ведь он стоял уже так близко, что, казалось, сделай она один глубокий вдох, и их тела соприкоснутся. — Я думала, что тебе могло стать плохо после…

Гермиона дёрнулась, когда Малфой снял с себя пиджак и накинул на неё. Его пальцы задержались на её плечах. Она подняла взгляд на Малфоя, он, не отрываясь, смотрел на место, где застыли его ладони. Он тяжело сглотнул, и Гермиона ощутила невесомое прикосновение к ключице. Она замерла, не понимая его намерений.

— Малфой..?

— Ты меня боишься? — прошептал он хриплым голосом. Его пальцы коснулись впадинки между ключицами и устремились вверх. На мгновение задержавшись, он обхватил горло Грейнджер рукой, нащупывая место, где неистово бился пульс.

— Что ты делаешь? — Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Ты испытываешь страх рядом со мной? — Малфой приблизился, опаляя своим дыханием её шею.

Гермиона будто потеряла способность шевелиться, конечности свело судорогой, не позволяя сдвинуться даже на дюйм. Она не могла дать отпор, хотя и не понимала реакции собственного тела. Но голос она не потеряла, поэтому, взглянув на Малфоя, со всей уверенностью, на которую сейчас была способна, она ответила:

— Нет. Я тебя не боюсь.

— Я чувствую, как ускорился твой пульс, — он нажал большим пальцем сбоку шеи, ощущая трепыхавшуюся жилку. — Я думаю, ты лжешь мне.

Он коснулся носом её линии челюсти и провёл вниз. Малфой чувствовал её запах: аромат зелёного яблока и чего-то ещё, что затуманенный алкоголем разум не смог разобрать. Он испытывал дикое желание прикоснуться к ней, позволить себе эту слабость хоть раз, а после стереть все мысли об этом из своего разума. Драко оставил лёгкий поцелуй на её шее, прямо там, где грохотал зашедшийся в бешеном ритме пульс. Он почувствовал, как тело Грейнджер задрожало в его руках.

— Отпусти меня, — прошептала Гермиона, испытывая тревогу от действий Малфоя.

Он замер, так и не отодвинувшись от неё. Казалось, прошла вечность, прежде чем он отстранился и сделал поспешный шаг назад.

— Я… Я просто пьян, Грейнджер, — Драко крепко сжал кулаки, смотря на неё.

Гермиона в полутьме видела, как Малфой боролся с собой, заметила его взгляд, полный сожаления, когда он сделал ещё один шаг назад, а затем растворился в чёрной дымке.

Наконец тело Грейнджер будто вышло из транса, она судорожно выдохнула и прикоснулись к тому месту, где ещё несколько секунд назад её касались губы Малфоя. Её дрожащие пальцы повторили его путь, но затем она тряхнула головой и поспешила покинуть балкон.