Спустя два дня я согласилась на предложение Чиё.

      Времени обдумать аспекты и последствия, тянущиеся за этим волевым решением, у меня было достаточно, хотя, обдумывать пришлось и не только их. Откровения Нагисы заставили переосмыслить полностью моё отношение к настоящей Шизуке - если до того я, хоть и подозревая о нелегком прошлом, всё равно несколько снисходительно воспринимала её затворничество, то теперь могла только посочувствовать и, да, ужаснуться.

      В памяти не отложилось, что я сказала тогда Шэнь на прощание и сказала ли вообще, так же безлико промелькнул и путь домой. Как, блять, назло, в этот день лимит переговоров был исчерпан заранее - затихла переписка с Ястребом, отправившимся в патруль, и контрольный созвон с Мэдокой уже состоялся - и абсолютно ничто не помешало мне благополучно загнаться в мыслях настолько, чтобы пропустить даже ежевечерний выпуск новостей. И не поймите неправильно, случайно подумав о мне слишком хорошо - я чуть не сомлела на месте вовсе не от личной трагедии японской школьницы.

      В первую очередь я содрогнулась от представления моей участи, если бы жизнь Кокавы Шизуки не подверглась вмешательству одной ядовитой стервозной брюнетки.

      От одной только мысли, что я могла открыть глаза не в теле одинокой почти всеми забытой тихушницы, а, допустим, известного врача или - что вообще пиздец - освещенной масс-медиа про-героини, начинало дико тошнить и перехватывать дыхание. Стоит вознести пару хвалебных од тем высшим силам, которые я первое время неустанно материла, и на всякий пожарный поставить настоящей Шизуке свечку (за упокой). На фоне жопы, которая могла бы встретить меня в новом мире, проблемы с причудой переставали казаться такими уж проблемами.

      Сострадала ли я предыдущей владелице тела? М-м-м, ну, слегка. Описанная полу китаянкой ситуация вызывала, конечно, чистый ужас, но только если представить на месте пострадавшей себя - а таким я заниматься не любила, как и сопереживать незнакомцам. Злости на Нагису не случилось по той же причине, хотя, чего скрывать, тайная надежда обрести в ней подругу в корчах гибла по мере развития её монолога. Странная девушка. Я... честно сказать, я так и не определилась по сей день, как относиться к её признанию и поступкам. Но всё же - проблемы утопающих дело рук самих утопающих, а я в данном случае даже не береговая охрана. Потому энное количество часов нервоедства - и я снова была готова спокойно мыслить, разместившись на охладившемся к вечернему времени диване и отвлеченно вытягивая нитки из прожжённого уголка обивки. Здоровый эгоизм, х-хе, ну, и капелька мизантропии.

      В геройском сообществе, в которое я косвенно попадаю под протекторатом бабули, о такой философии лучше молчать, ибо вряд ли в рядах готовых подставить задницу за каждого встречного-поперечного найдутся единомышленники. И уж точно я не стану трындеть о подобном Ястребу. М-да.

      Так или иначе, а все дороги ведут в Рим. Так и мои размышления привели меня к единственно верному решению поддаться на авантюру бабули и предпринять хотя бы попытку освоиться с искажённой причудой. Из плюсов: в отличие от оригинальной владелицы тела я знала, почему исцеление скатилось в порнушный вариант, и не имела по этому поводу моральных травм. Чего и скрывать, секс в чистом его проявлении я любила и никаким пиздостраданиям о том, что сплю с нелюбимым человеком, не предавалась. Хотя...

      Лукаво блестящие жёлтые глаза, подчёркнутые хитрыми стрелками.

      Облепленные тонкой футболкой сухие канаты сильных плеч, удерживающих мощные пушистые крылья.

      Фотомодельная поза полулёжа на искусственном песке океанариума, выгодно выделяющая длинные ноги и узкие бёдра.

      Образ полуголого Ястреба с соблазнительной улыбкой и игриво прищуренными глазами, всплывший на внутренней стороне век, я, сглотнув, прогнала с большим трудом.

      ...ладно, наверное, без влияния причуды я бы не смогла терпеть Даби ни под собой, ни в себе. Вероятно. Ну точно.

      Как будто у меня, блять, был выбор.

      По истечению стольких месяцев регулярные перепихоны с горелым уже, конечно, дело привычное - и даже приятное - но изначально без волшебного доппинга хрен бы ему был собачий, а не весёлые покатушки в стиле "спаси лошадь, оседлай ковбоя!". Как говорится, даже если вас съели, у вас минимум два выхода - так и в этом случае я бы в кубик Рубика сложилась, но съебалась бы от него в ужасе, чего бы мне то не стоило. Но, если с другой стороны посмотреть, - без влияния причуды не случилось бы и инцидента-о-котором-нельзя-вспоминать-в-метро, и Даби никогда бы не обратил на меня внимания...

      Хех. Проще говоря, статус обращения с непрошенной сверхсилой: Всё сложно.

      Чиё я, само собой разумеется, о вскрывшихся фактах даже не заикалась. А ну ещё инфаркт хватит старушку? Не-не-не, мне такое счастье не надо, ей меня ещё в свет выводить. Тем более, что согласию обучаться у неё на медсестру бабуля радовалась намного сильнее меня, и я ничего не могла сделать с невольно закравшимся подозрением, что она просто искала подопытную крыску, заразившись педагогическим энтузиазмом от разных бродящих по корпусу геройской школы Айзав.

      Правда, в процессе обговаривания деталей вскрылся нюанс, заставивший меня на очередные сутки утонуть в сомнениях: для ежедневной обучающей программы, составленной бабулей, мне необходимо было переехать в Токио.

      Истерики, подобной устроенной Мэдокой, я в жизни ещё не видала.

      - НЕТ! - Выл Кокава-старший, дрожа так, будто где-то сзади у него обнаружился разъём, и к нему подвели положенные 220. Глаза, расширившиеся почти на всю ширину очков, этой теории вполне соответствовали. - Ты н-не можешь уехать так далеко, милая!... А если с тобой что-нибудь случится, и срочно будет нужна помощь?!

      - Тогда она в любой момент может обратиться ко мне, - недовольно оборвала его Чиё, поджав губы и сведя брови в суровой гримасе. - В самом деле, Мэдока, девочка столько лет живёт одна, и ты совсем не беспокоился. Что на тебя нашло?

      - Это совсем другое! - Мужчина суетливо поправил дужки и заходил по комнате, в своей слепой панике сшибая на пол мелкие предметы. - От Оиты до Фукуоки меньше двух часов езды, я в любой момент мог приехать, по первому же зову! Но Токио, Токио огромный город, до него добираться полдня! Там каждый день происходят нападения злодеев, я не могу отпустить тебя, милая, это слишком опасно!

      Выслушивая аргументы обеих сторон по стопятьсотому разу, я только шумно вздохнула, с силой заталкивая в дорожную сумку самую новую пару кед. Впервые ступившие на территорию моей квартиры бабуля и отец спорили уже где-то около часа, и с меня успело семь потов сойти в попытках спрятать под вываленными вещами прожжёный отпечаток ладони на предательски ярком диване. Из оставшегося неупакованным багажа были разве что холодильник и кафельная плитка в ванной, но и ту я была готова с мясом отодрать, лишь бы поскорее выпроводить этих двоих отсюда. Пора было сворачивать этот балаган.

      - За период с апреля по июнь злодеи трижды грабили антикварный магазин под домом, и стабильно раз в неделю герои гоняли кого-то мимо моих окон, - припечатала я гиперболизирующего паникера, мрачно уставившись на него из-под нахмуренных бровей. И даже вся грусть японского народа, отразившаяся в его печальных карих глазах, не остановила меня от продолжения фразы. - Я понимаю твоё волнение, но мне давно пора научиться самостоятельно зарабатывать и решать свои проблемы. Я достаточно просидела в четырёх стенах, и ты поступишь несправедливо, если отберёшь у меня последний шанс на нормальную жизнь!

      Наверное, Мэдока выглядел бы на порядок счастливее, если бы я выстрелила в него картечью в упор. Или переехала асфальтоукладчиком. Серьёзно, и без того взъерошенный и нервный мужчина разом скатился в уныние, опустошённо опустив плечи. Даже очки соскользнули на самый кончик носа. Ну прям олицетворение несправедливых мук и страдания, пхе. Только я на такое не повелась, упрямо поджав губы и сложив на груди руки, умело игнорируя несчастные взгляды. Сорвись эти, прямо сказать, жестокие слова с моих губ на пару десятков минут раньше, я бы почувствовала себя редкостной сукой, да. Но не сейчас - не после прозвучавшего ультиматума в духе: "Если ты уедешь из города, я умру!". Ей-богу, не взрослый мужчина и врач, а сумасшедшая гиперопекающая я-же-мамка!

      В тишине опустевшей комнаты послышался пораженческий вздох. Скрипнули ножки покачнувшегося стула. Улыбающаяся с отчётливо просматривающимся триумфом Чиё успокаивающе похлопала осевшего Мэдоку по плечу, совсем не незаметно подмигнув в мою сторону.

      - Не казни себя так сильно, Мэдока-чан. Я лично проконтролирую безопасность Шизуки и подберу ей квартиру, со мной в Токио девочке будет лучше. Можешь быть уверен, в Юэй она будет в большей безопасности, чем на небесных полях Аматэрасу.

      Общими усилиями двух женских особей семьи Кокава грозный враг был повержен.

      Из главных впечатлений о состоявшемся переселении - я стрессанула. Покидать стены полюбившейся и уже родной жилплощади было грустно, что хоть плач, да и перспектива осваиваться в новом - ещё большем - городе откровенно ужасала. Моя интровертная душонка билась в припадке, долбясь сердцем об рёбра с мощностью КАМАЗного мотора, и даже причуда под наплывом отрицательных эмоций не смогла развернуть свои жгучие протуберанцы ниже живота, когда пришло положенное время. Деятельная старушка резво руководила процессом, будто бы даже помолодев, крепко держа меня под руку и мягким бабушкинским тоном раздавая последние приказы грузчикам и водителю.

      Несмотря на мои панические мысли вцепиться в косяк руками и ногами и истошно орать, пока всё мероприятие не отменят, задуманный переезд таки состоялся.

      Выгрузили моё полуобморочное тело и сопутствующие вещи шестого сентября в час после полудня около многоквартирного дома в спальном районе Токио. Людей в такое время на улице видно не было, даже так и напрашивающихся лавочек со старушками не оказалось, и так как бабуля Чиё, вручив ключи, отчалила подготавливать моё будущее рабочее место, ничто не помешало мне перевести дух и более детально изучить новое место жительства. Подпихнув ногой покосившуюся сумку, я задрала голову и прищурилась.

      Двухэтажная бетонная коробка тянулась вширь аж на пять отдельных квартир, одним серым цветом стен и плоской крыши внушая уныние всяк сюда входящему. Немного спасало эту воплощённую безнадёгу разве что яркое пятно какого-то разлапистого лиственного дерева, чьи ветви бросали на окна второго этажа извилистые тени, в которых при большом желании, прям как в облаках, можно было разглядеть фигуры сказочных зверей. Железная лестница была почему-то на улице и пристроилась сбоку здания, объединяя верхний этаж общим балконом с пятью неотличимыми друг от друга темными дверями.

      Судя по номерку на ключах, туда мне и надо было забраться. Печально взглянув на сумки с нажитым добром - зря, кстати, ножки у них так и не отросли, как и не выявилось желания самим закатиться наверх - я подхватила рюкзак с деньгами и документами и решила разведать обстановку, прежде чем в поте лица косплеить муравья с повышенной грузоподъёмностью. Серьёзно, если найдётся покусившийся на непрезентабельные безразмерные шмотки, я даже горевать не буду.

      Квартира под номером семнадцать встретила меня затхлостью, дохнувшей из открытого проёма двери, и скудностью обстановки. М-да. Уютом и приятно оживляющим безликий интерьер беспорядком тут и не пахнет. Скучный серый диван, молочного оттенка обои, тоскливо-песочная мебель, тусклые жалюзи вместо роскошной непроглядно-чёрной шторы. Зато аж две комнаты, не считая туалет и кухню.

      Странно. Чуждо. Непривычно.

      Я буду скучать по своему ярко-оранжевому диванному монстру.

      Сутки спустя я со снисходительной насмешкой вспоминала эти свои глупые мысли. Наивная, наивная я...

      Уверена, не существует такого варианта событий в Мультивселенной, в котором Чиё не превратилась бы из милой бабушки в требовательного въедливого препода, о котором ты вспоминаешь всегда - матом, и при том только в ночной тиши в подушку - вслух. Чтобы от упоминания, как то самое пресловутое солнышко, не вылез из ниоткуда с очередным до охуения сложным заданием. Не успели переселившиеся вещи найти своё новое пристанище на одной из полок, как телефон разразился бесконечным потоком сбрасываемых файлов и указаний - какие-то учебники, практикумы, методические пособия и монографии перемежались видеозаписями, от одних заставок которых меня заранее тошнило. Бабуля крайне ответственно подошла к делу, расписав по минутам график изучения всей наспамленной информации, и педантично указала последовательность, что за чем я обязана была вызубрить и сделать. Согласно заботливо скинутому в последнем сообщении распорядку, спать мне отныне полагалось по четыре часа в день.

      Времени скучать - да просто выдохнуть, чтобы продолжить жить - у меня теперь катастрофически не хватало.

      И понеслось: ранний подъём, чтение по пути в академию, изучение литературы и написание заданий за шторкой в бабулином кабинете до обеда, быстрый перекус, а затем практическая часть на манекенах и - уже под вечер - попытки сознательно применить причуду от изначального сочетания факторов, а именно: физических ощущений и теплых эмоций. Сказать, что я от такой насыщенности окосела - это значит не передать даже сотой части того пиздеца, в который я с головой погрузилась.

      Энтузиазм, итак весьма неуверенный и сомнительный, исчез с первых же дней, но вставшую на рельсы преподавания Чиё уже было не остановить. Крепко уверившись в наличие у меня каких-никаких мозгов, она с настойчивостью свидетеля Иеговы и уверенностью дистрибьютера Орифлейм вдалбливала мне основы первой помощи, нормальную и патологическую физиологию органов и костей и - то, к чему я привыкла лишь спустя месяц - стабильно раз в неделю устаивала вылазки в городской морг, для наглядных, так сказать, примеров. Боги, ну почему, почему я сразу не догадалась притвориться тупой?!

      Первый месяц я двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю реально чувствовала себя чем-то средним между рабом, впахивающим на галерах, и невинно осужденным, приговорённым к пожизненному сроку в колонии строгого режима.

      Отдельного жара в топку моего безумия подкинул пропавший с радаров Даби, подсунувший мне жирного хряка с подписью: "Сама теперь ебись со своей причудой". Свинья, разумеется, была метафорическая, но сама я с удовольствием бы нашинковала гада на сочные отбивные, вновь вынужденная из раза в раз самостоятельно укрощать ненормальные причудные всплески. Мне думалось, горелый даже возрадуется отсутствию необходимости мотаться ко мне из города в город, - ан нет, сообщение с новым адресом висело не прочитанным две с лишним недели, а потом Даби вовсе заблокировал чат.

      Какого, спрашивается, хрена этот штопанный чёрт посмел так просто, без предупреждения разорвать наш уговор?! И главное - почему?! Я, на тот момент даже не имея фундаментальных медицинских знаний, ясно видела, что до полного исцеления брюнету было ещё как до Китая раком. Даже если принять во внимание оскорбительную мысль, что ему могло банально надоесть отыгрывать для меня роль живого вибратора, и я ему просто осточертела, в голове всё равно не укладывалось - разве секс не был обычной побочкой на пути к достижению основной цели - излечиться? Непонятно.

      И крайне раздражающе.

      К октябрю я перестала пугаться своего отражения, привыкнув к чёрно-синим мешкам под глазами и отблёскивающему безуминкой взгляду. Был даже некий шарм в том, чтобы при таком виде надевать белый халат и бубнить под нос, повторяя пройденную программу, словно безумный учёный на заре создания своего, несомненно, гениального, но злодейского детища. Пару раз выйдя из кабинета во время перерыва, я, кажется, пустила по школе слух о призраке убиенной медсестры, который со смехом пересказала мне Чиё. Х-хе, ну хотя бы детишкам от моих мучений жить стало весело.

      Не зря, видимо, бытует мнение, что человек к любой жопе привыкает за двадцать один день. Для меня стало чем-то нормальным ложиться и вставать, когда на антрацитовом небесном фоне загораются звёзды, и исчезло желание плакаться Мэдоке при каждом звонке, слёзно умоляя забрать меня обратно в Кюсю. Изучение сестринского дела продвигалось семимильными шагами - я уже вполне уверенно делала уколы (с внутренним ужасом вспоминая все ошибки моей любительской капельницы, как горелый вообще выжил?!) и накладывала повязки, хотя диагностика, что логично, ещё порядком хромала. Основные проблемы поджидали, что печально и неудивительно, со стороны блядской, чтоб её по миру пустило, причуды.

      Ни расслабляющий массаж после трудового дня, ни просмотр комедий, ни дегустация различных деликатесов - ничто не заставляло эту мерзость работать так, как надо. Скотская сверхсила будто издевалась над нашими с бабулей потугами, заставляя меня с красным от стыда лицом раз в два дня срывать наши с Чиё занятия. И пусть героиня с понимающей и успокаивающей улыбкой запирала кабинет, давая мне необходимый час-другой уединения, - это не отменяло моей ярости и бессилия, ведь, видимо, даже другая начинка в голове не могла осилить насильно навязанное внушение и сбросить организм до заводских настроек.

      Когда в середине октября бабуля щедро выделила мне неделю выходных, я, складывающая марлевые салфетки для пополнения запаса медкабинета, даже подумала, что ослышалась. Улыбка старушки не дрогнула под моим пристальным взглядом, она даже утвердительно кивнула, и дальнейшие сетования на тему того, что она излишне увлеклась, и мне будет не лишним сделать перерыв, я уже не слышала. Измождённые так же, как и я сама, тараканы в голове неуверенно перешептывались: "Таки шо, в Японии тоже крепостное рабство отменили?", "Неделя... неделя сна, и без учебников... А я точно уже не сплю?..", "Носок, где мой носок? Где подтверждение, что я свободен?".

      Ничто не могло пошатнуть мою уверенность в том, что я тихо, безвылазно и безлюдно просижу во всё ещё непривычной мне квартирке все выделенные семь дней.

      А на исходе третьих суток раздался пронзительный звонок в двери.

      Сонно вздрогнув, я подтянула упавший с плеч плед и перевела рассеянный взгляд на бликующие в свете телевизора часы. Вечерняя прохлада лениво заползала через приоткрытое окно, стелясь по полу и кусая голые ноги, и в совокупности с легким сквозняком знобила разморенное тело. Сморгнув пелену, я сосредоточилась. Пол-одиннадцатого, сука, ночи! Кого бы ни принесло в такое время, я отказываюсь контактировать с социумом до окончания вольной, хоть убейте!

      Мысленно выставив средний палец в сторону порога, я подоткнула подушку и завозилась, всецело намеренная снова впасть в дрёму под приглушённые звуки какого-то непонятного ток-шоу. И даже мысли пойти и узнать, кому я понадобилась, не возникло. Нахер, на-а-а-хер всё и вся. Шизука вне зоны доступа для цивилизации, понятно? Абонент не абонент, сигнал затерялся в информационном поле, корабль пропал на территории Бермудского треугольника и все прочие аллегории, которые только способно придумать человечество.

      БУМ-М-М!

      Блять!

      От резкого удара, металлическим эхом разнесшегося по всей площади квартиры, меня натурально подбросило. Окончательно слетел на пол плед, рука задела и опрокинула полупустую кружку с остывшим чаем, пролившимся - о боже, блять, нет! - на конспекты по черепно-мозговым травмам. Картинка в перепугано вытаращенных глазах смазалась - снова закоротило только-только прекратившее дергаться веко, и я с внезапной ясностью осознала, что вполне готова убивать. Можно сказать, даже жажду.

      Отстукивая пятками похоронный марш, я бросилась к двери. И, несмотря на моё изящество слонопотама, со стопроцентной вероятностью давшее сволочи по ту сторону понять о моём приближении, в дверь опять - издевательски размеренно на три счёта - постучали. В ярости едва не сломав ключ, я распахнула створку так, что ручка с грохотом влетела в стену, и бешено уставилась на тёмную мужскую фигуру.

      - Привет, - хрипло прозвучало подзабытым голосом, и Даби шустро сунул ногу в проём, не позволив мне закрыться обратно. - Давно не виделись. Скучала?

      - Нахер пшёл, - искренне выплюнула я, с пыхтением пытаясь отдавить голой пяткой чужую стопу, обутую в чёрные кроссовки. - Съеби, тебе тут официально не рады, понял?

      Вместо ответа парень молча запихал меня поглубже в прихожую и просочился следом сам.

      Гневно сопя, я сложила руки на груди и исподлобья проследила, как брюнет разулся, небрежно покидав обувь, и словно хозяин - или минимум желанный гость - отправился на обследование комнат. Нет, ну какой же охуевший кадр, а! Не в силах смотреть на данный произвол и в то же время не желая упускать гада из поля зрения, я молчаливым злобным гномом следовала по пятам, булькая как закипающий чайник и всем видом демонстрируя, как я его осуждаю.

      Не то, чтобы этой сволочи было какое-то дело, конечно.

      Не обращая на меня внимания, Даби осмотрел зал, заглянул в спальню и кухню, хмыкнул, увидев мои зарисовки по строению тела, а, обнаружив ванную, безмятежно скинул на диван побитую жизнью черную куртку и закрылся внутри. Через минуту зажурчал душ. Сука! Как же, твою мать, бесит, что хрена с два я смогу ему физически хоть что-то противопоставить, даже без учёта его причуды. Как он посмел заявиться после месяца отсутствия и как ни в чём не бывало шариться здесь?! Бесит! Бесит!!! Всё бесит!

      Невольно порадовалась отсутствию в гостиной ковра, о покупке которого думала в первые дни, пока были силы размышлять о чём-либо кроме учёбы. Я даже успела пролистать маркетплейсы и присмотреть вариант: пушистый, длинноворсовый, привлекательного серо-голубого оттенка. Лежи он не в корзине интернет-заказов, а на этом самом полу, этот вечер не пережил бы. Благо, паркет более достойно принимает на себя урон от моей нервной беготни по кругу - то ли память тела, то ли и у меня с Мэдокой присутствует нечто общее.

      Распаренный и посвежевший, Даби выполз пред мои очи как раз к моменту, когда я дорвала испорченный чаем конспект и даже его оплакала. Детальное изображение черепных нервов с местами их выхода было жальче всего - при моих отсутствующих талантах что к черчению, что к рисованию, картинка получилась на диво реалистичной, аж душа радовалась. Но теперь она, как и прочие записи, была безвозвратно уничтожена и с трудом угадывалась разноцветными пятнами на влажных бумажных клочках, разбросанных по стеклянному столику. Озадаченно кхекнувший на открывшуюся ему картину воплощенного уныния, парень приподнял бровь.

      Убила бы.

      Сгребая ошметки мокрых листов в одну кучу, я подняла на него мрачный взгляд. Намётанный уже глаз сразу отметил, что прошедшая разлука не пошла поганцу на пользу. По привычке не утрудившись накинуть что-нибудь на торс после водных процедур, он во всем великолепии продемонстрировал заново потемневшие островки складчатой кожи. Швы, прежде практически сросшиеся и угадывавшиеся скорее по металлическому пунктиру, выглядели так, будто недавно кровили. Но - что поразительно - выглядел парень в разы бодрее, чем в нашу последнюю встречу, словно явно ухудшившееся самочувствие его никоим образом не ебало.

      Даби наклонил голову, выразительно ощупал меня взглядом с ног до головы, задерживаясь на легкочитаемых признаках усталости, и насмешливо скривил губы.

      - А ты похорошела...

      - А ты нет, - рявкнула автоматически и тут же до боли куснула себя за щеку - буду я ещё остатки сил тратить на этого придурочного. - На кой припёрся?

      В молчании брюнет приподнял бровь. Бирюзовый взгляд, вновь пробежавшийся по телу, стал ещё выразительнее.

      - Э-э, нет-нет! - Ехидно оскалилась я, встав на ноги и сложив руки на груди. Даже так голову приходилось задирать, но хотя бы переставала чувствовать себя лилипутом, взирающим на Гулливера. - За месяц неуплаты твой абонемент истёк. Этот храм найдёт себе новых прихожан, так что вон дверь - вон нахуй. Давай, вперёд-вперёд, топай отсюда.

      И помахала рукой, будто могла сдуть его, словно вредное насекомое.

      Капризный изгиб изувеченного рта мне сразу не понравился. Ещё больше мне не понравилось то, как парень подался в мою сторону - но реакция у меня которую неделю была заторможенной, и потому даже осознание, что цепкие чужие хваталки крепко обвили талию, пришло не сразу. Возмущённое "Э!" раздалось одновременно с заползшими под растянутую майку горячими пальцами, шершавыми подушечками проскользившими вдоль бедра вверх к пояснице, но протест был задавлен моментально и на корню.

      С неведомо откуда взявшимися в худощавом теле силами Даби просто подхватил меня под зад, подняв в воздух, и вся имеющаяся энергия была мигом перенаправлена с нецензурного возмущения на попытки ухватиться за чужие плечи, дабы не откинуться назад и не треснуться башкой об пол. Сколь ни были бы скудны мои мозги, они всё же были мне пока что ещё дороги.

      Уцепившись-таки за чужую шею, я сердито прищурилась, разглядывая непривычно близкое, сочащееся самодовольством лицо. При том, ограниченная мимика явно никого не смущала: наслаждение собственным преимуществом игривым блеском мерцало в сощуренных глазах. Невольно замерев и вглядевшись, я поняла - то было отражение единственного источника света - экрана телевизора. Мягкая мелодия рекламы шоколада и полумрак даже навевали чутка лиричное настроение, но я всё равно мстительно пнула засранца пяткой в заднюю поверхность бедра.

      - Ничего сказать не хочешь? - С отчетливой хрипотцой выдохнул Даби мне в лицо, сжимая пальцы на полушариях задницы, а я... я, признаться, растерялась. Похожих ситуаций у нас с ним ещё не случалось, да и резко сменившаяся атмосфера сбивала с мыслей. И что делать? Ругаться? Как-то, вроде, обстановка уже не располагает.

      Прикусив губу, я беспомощно уставилась в ответ.

      Градус происходящего почему-то рос независимо от моих решений. Пока я тупила, уставший стоять на месте парень перебазировался на диван, примостив меня на коленях. Торчащая во все стороны нитками майка зацепилась за скобы на его груди и поползла вверх, открывая вид на хлопковые чёрные трусики и мягкий изгиб живота. Моя остудившаяся кожа соприкоснулась с его горячей - черт бы его побрал, я за этим скучала! - и несдержанный вздох сорвался с губ сам собой. Я заёрзала. Холодная пряжка ремня вдавилась в бедро, кожа сразу покрылась мурашками. Почувствовав упор, колени сдвинулись, сдавив худые бока, и вот тут, оказавшись в более знакомом положении, я наконец-то пришла в себя.

      - А ну-ка стоп! - Уперлась руками ему в плечи, пытаясь подняться, чему активно мешали сцепленные на пояснице горячие ладони. - Кина не будет, Даби! Мало того, что ты целый месяц наш уговор игнорил, сейчас ещё и моя причуда даже не начала накапливаться!

      - Значит, обойдусь без неё.

      Чё?...

      Обхватив правую лодыжку, он резким рывком опрокинул меня на спину, подавшись следом и вклинившись торсом между моих разведённых колен. Узкая неразложенная поверхность дивана не располагала к комфорту - и как-то внезапно я осознала себя лежащей на спине с ногами - одной свисающей на пол, а другой закинутой на спинку. Нависший сверху Даби, опирающийся на локти по сторонам от моих плеч, оказался как-то слишком уж плотно и близко, и, мало того, гадёныш наклонил голову и, пристально глядя в глаза, притёрся бедрами, чётко демонстрируя, что как раз у него с возбуждением проблем не имеется.

      Кхем. Это нормально, что я чувствую себя не взволнованно, не возмущённо - а неловко?...

      Подсознательно помня о "великолепных" умениях Даби, я напряглась, ощутив твёрдые пальцы, поползшие вниз по животу, и рефлекторно глубоко вдохнула, стремясь уйти от прикосновения. Надеждами, что хотя бы одна лекция о строении женского тела отложилась в лохматой черноволосой башке, я не обольщалась, но он сумел приятно удивить. Во всех возможных смыслах приятно.

      Без нежности, но и не так резко, как можно было ожидать, отодвинув ткань белья, подушечки пальцев скользнули по мягким складкам. Часто задышав, парень наклонился, обдав горячим выдохом шею, и легонько прикусил кожу. Уверенности в этом движении было гораздо больше, чем опыта. Жёсткие чёрные пряди защекотали щеку, когда он повернул голову, зубы царапнули и стиснули чуть сильнее. От слабого укола боли я всхлипнула и нахмурилась, приоткрыв рот для возмущения, но по пострадавшему месту сразу же размашисто прошёлся влажный язык, оставив холодящую дорожку, и я осеклась. Вздрогнула, неосознанно впившись пальцами в плед под собой. Слова застряли в горле - больше от изумления, Даби что, действительно меня хоть раз слушал?! - и вырвались глухим стоном, когда брюнет подул, одновременно нащупав горошину клитора и неумело огладив её по кругу.

      С диким шоком - и внезапным смущением - я осознала, что чужие пальцы скользят уже по влажному, а сопротивление моё сдулось на корню. Поднимать глаза теперь было стыдно и страшно, и я запрокинула голову, зажмурившись и прикусив губу - лишь бы не смотреть в мужское лицо напротив. Если увижу эту ехидную усмешку, сдохну на месте! В голове царил настоящий хаос. До срабатывания чёртовой причуды оставалось не меньше половины суток! Двенадцать, сука, часов! Так какого же хрена кости размягчились, а возбуждение приятными мурашками отдаёт в кончики пальцев, заставляя выгибаться Даби навстречу? Просто как?...

      - Уже не против? - Прозвучал эхом в ушах насмешливый хриплый шепот, и я сильнее стиснула зубы, ощущая как горят щёки. Ни за что не открою глаза. Этот засранец!...

      - З-заткнись.

      Даби хохотнул, и от этого низкого звука тянущий комок в животе запульсировал, а ноги бесконтрольно скрестились на чужих бёдрах, прижимая ближе. Волнующе-острая волна окатила позвоночник от ощущения прижавшегося горячего даже через жесткую ткань штанов члена, и я со вздохом поражения вцепилась в пряжку ремня, рывками высвобождая его из шлёвок. Блять, и кем я стала в этом мире? Ебнутая извращенка! Но это выше моих сил, сильнее моей воли.

      С жадным нетерпением я скользнула ладонью в расстёгнутую ширинку и обхватила твёрдый ствол, довольно усмехаясь от задушенного хрипа над головой. Так тебе! Только от того, что ты сверху, не думай, что вся инициатива в твоих руках!

      Словами никто не утруждался, и ночную тишину комнаты разбавляли лишь скрипы дивана и шорохи смятой одежды, заглушаемые нашими приглушёнными вздохами. Тратить время на раздевание не захотелось нам обоим, и торопливо выудив из заднего кармана презерватив, Даби пихнул его мне в ладони, а я одним слитным движением раскатала защиту по всей длине. Почти сразу же брюнет двинул вперёд бёдрами, погрузившись за раз больше чем наполовину, и я вздрогнула, в немом крике распахнув рот.

      П-почему?! Почему это так, чёрт возьми, приятно?

      Даби навалился сверху, до онемения вцепившись пальцами в бока, а я закинула руки на худые плечи и рефлекторно развела шире ноги, подаваясь навстречу резким глубоким толчкам. Внутри, помимо привычного плавящего жара, чутка тянуло - купленный на месте резиновый Ромео 2.0 был несколько меньше, и лоно успело отвыкнуть от такого размера. Но при этом возбуждение казалось острее и - парадоксально - не затмевало разум, как в причудной горячке, из-за чего не было лидирующей эмоции. Целый водоворот ощущений мотал меня, будто в шторме, омывая тело чувственной дрожью, дразня брызгами принимающего положения и обжигая искрами злости от нерешенного конфликта.

      Поддавшись продиктованному последним желанию, я выгнулась и наугад укусила - шершавая плоть на стыке шеи и плеча оцарапала губы, но единственной реакцией стала упершаяся в солнечное сплетение ладонь, уронившая меня обратно на спину. И это всё?! Где?! Где хотя бы хрип, хотя бы стон?...

      Оказалось, что во мне.

      - А-а-ах-М-М-М!

      С нажимом проведя горячими ладонями вниз, Даби с силой сжал ягодицы и приподнял мой таз - крайне неудобная, как оказалось, поза - но в таком положении его член двинулся ещё глубже и уперся в матку, затронул что-то особо чувствительно, заставив задушено взвизгнуть и с всхлипом обхватить парня руками и ногами, задрожав в его руках. М-м-м, боже, как классно! Ещё! Да, ещё!

      - Вот та-а-ак. Скучала, да? Скажи, что скучала! - Пробормотал Даби, зарывшись лицом в мои волосы у виска. Сбитое дыхание добавляло его голосу сиплых ноток, делая и без того низкий тембр совсем утробным. Я, признаться, с трудом разбирала слова, оглушённая неожиданно острым наслаждением и собственными стонами. - Будь хорошей девочкой...

      - П-пошёл... а-ах... пошёл н-нахер!

      Шлепки влажной от пота кожи зазвенели в ушах, когда он ускорился, жестче вдалбливаясь и безжалостно сжимая кожу до белых отметин, обещающих превратиться в синие отпечатки длинных пальцев. На особо резких толчках нежные стенки влагалища натурально пекло, и я взвизгивала, но, как по мне, это его только сильнее заводило. Абсурдно, но за всё время я впервые оказалась под брюнетом, и возможно от этого - а может от того, с каким яростным рвением он втрахивал меня в диван, грозя сломать скрипучие пружины - что-то истинно мазохистское во мне млело, не позволяя возмутиться контрастным вспышкам боли и откровенно грубому отношению. На их фоне только отчётливее пробирало делающее тело безвольным блаженство. Прямо как в первый раз, тогда у стены, только лучше из-за не выключенного причудой рассудка! С протяжным выдохом вонзив ногти в его спину, я двинулась навстречу толчкам, нанизываясь на всю длину до упора.

      Превратившийся в рваный ритм и гортанные хрипы дали понять - парень уже близко к разрядке. А я... я ещё нет! Сквозь дымку возбуждения проступила растерянность - и что мне делать в такой ситуации?... Тугой теплый комок внутри пульсировал, разгоняя по всему телу экзотически чистое наслаждение - без примеси ноющих тупых спазмов и судорог - но чего-то, какой-то мизерной доли стимуляции всё ещё не хватало. Даби, в гонке за собственным удовольствием, вряд ли уже был способен думать о чём-либо другом. Желая убедиться, вопреки своему же обещанию, я приоткрыла глаза.

      С открывшегося ракурса виднелся острый угол челюсти и дорожка поблескивающих скоб по груди, пересекающая плечи наискосок. Влажная кожа мерцала, отражая скудный свет экрана. Щёки Даби - целая их часть - покрылись румянцем, веки зажмурились, приоткрытые губы пропускали звучащие всё громче сиплые стоны, будто от ощущений он забылся и перестал контролировать свой голос. Жалобно заломленные домиком брови придали его обычно холодному лицу поразительно беззащитный, жёстко не сочетающийся с размашистыми движениями бёдер, вид. А в этом, однако, что-то есть...

      Прикусив губу, я опустила руку к клитору, завороженно следя за почему-то до мурашек заводящей меня картиной.

      Много времени не понадобилось. Несколько движений пальцев - я знала, как надо - и, мелко задрожав и закатив глаза, я выгнулась до хруста в пояснице, ловя вспыхивающие под веками белые пятна. Сквозь пересохшие губы вырвался на свободу какой-то совсем уж жалкий звук, но сдержать или хотя бы приглушить его абсолютно никак не получалось, и я не стала даже пытаться. Под звон причуды внутренние мышцы как никогда прежде сжались, туго обхватив погрузившийся до упора член, и вслед за мной содрогнулся Даби, упав сверху и всем весом вдавив в мягкую оббивку. Кха! Т-тяжёлый, чёрт...

      Хватая воздух ртом, я расплылась по дивану, ощущая как горячим увесистым одеялом накрывает такое же расслабленное, всё ещё мелко вздрагивающее от отходящих искорок оргазма мужское тело. У самой ноги тоже всё ещё слабо ощущались, так что чего уж там. Черноволосая голова пристроилась чуть выше моего плеча, повернулась набок - сбитое дыхание щекотно обдуло шею, шевеля влажные от пота растрепанные волосы, и, несмотря на давящий на грудь вес чужой тушки, я широко зевнула.

      Злости больше не ощущалось.

      Томная ленность, неотвратимо настигающая после физической разрядки, настойчиво диктовала провалиться в сон, дразня онемевшее тело остаточными сладкими спазмами. Особенно сильно это чувствовалось в промежности, где всё ещё распирала изнутри толщина не удосужившегося вынуть член Даби. Стоило бы поблагодарить сволочную причуду за отсутствие боли - под конец процесса саднящие покалывания были более чем ощутимы, на грани с неприятным, пусть и добавили пикантности случившемуся сексу.

      Интересно, значит ли то, что мне всё понравилось, что я не только извращенка, но ещё и чуть-чуть мазохистка?...

      Даби зашевелился, на мгновения спугнув охватывающую меня дрёму. Краем сознания я отметила, как парень перевернул моё будто бы тряпичное тело набок ближе к краю, а сам втиснулся всё так же боком в образовавшееся под спинкой дивана пространство. Вялые возмущения не успели оформиться во что-то внятное - а вдруг я во сне упаду?! С хрена ли я с краю? - тяжёлая рука обвила талию, вжимая в твёрдое тело. М-м-м, не то, чтобы я сильно против, но слишком уж по-хозяйски ведёт себя, гад такой. Были бы ещё силы возмутиться...

      - Если думаешь, что теперь прощён - срочно передумай, - пробубнила, уткнувшись носом в пахнущую дымом грудь и из последних сил закидывая ватную ногу ему на колено. Монотонный гул телевизора на заднем фоне звучал лучшей из колыбельных, а исходящий от притёршегося тела жар прогонял последние связные мысли. - Мне всё ещё нужны внятные объяснения, ртом через слово... словами через рот... но... потом...

***

   Утро следующего дня было полно противоречивых открытий.

- В смысле, ты не станешь мне ничего объяснять?!

Сидящий за столом брюнет флегматично почесал щёку, присосавшись к кружке с кофе. Взъерошенные больше обычного лохмы и заспанное лицо сжирали разом несколько лет, придавая этому придурку обманчиво умильный вид. У-у-у, аж противно.

- Женщина, мои дела тебя не касаются. Завались уже.

- Твои дела меня касаются до тех пор, пока ты тянешь ко мне свои загребущие руки и вламываешься в мой дом, - заметила я с сарказмом, подгибая ногу и садясь на второй стул. Вдох-выдох, Шизука, вдох-выдох! Несмотря на возродившееся желание поскандалить, я не стала раздувать ссору - хотя возможность была грех упускать, по утрам после сна Даби, как оказалось, бывает гораздо более спокойным и доброжелательным. Хотя и не перестаёт быть козлом. - Так, ладно. И что теперь? Прежний вариант теперь не вариант, я домой иногда попадаю в состоянии худшем чем те, кого днём ранее препарировала. Да и причуду только ночами работать не заставишь. Чё смотришь? Не обольщайся слишком сильно, в случившемся исцелении твоих заслуг в лучшем случае половина. Раз уж объявился, выдвигай свои предложения, как дальше будем стыковаться.

Зло зыркнув на меня во время речи - каюсь, мурашки пробежали - Даби всё-таки отвернулся и в заячьей манере застучал по полу ногой. Делал это он далеко не первый раз, и глухая дробь, разнесшаяся по помещению, уже не действовала на нервы так же раздражающе, как впервые. Теперь это казалось больше даже забавным, словно неожиданно человечная привычка у того, кого за личность не воспринимаешь. Невозмутимо прихлёбывая и окидывая комнату взглядом, парень задумался - а может и проигнорировал, этого хрен поймёшь. Морда так кирпичины и просит. С раздражением поджав губы, я подвинула ближе вазочку с фруктами - элементом моего стола, без которого жизнь бы остановилась. В кухне раздался хруст, соперничающим по громкости с пилкой на лесоповале - я яростно вгрызлась в яблоко, представляя на месте красного бока уже надкусанную мною вчера обожжённую шею. Ожидание несколько затягивалось. Ждать дальше его предложений, или искать выход из положения самой? В любом из вариантов, пороть горячку было бы лишним, я думаю. Вполне хватило и напрягающего факта, что я смирилась с возвратом Даби в мою жизнь где-то ещё на этапе осознания.

Собственная готовность плыть по течению прямо-таки ужасала, мда.

Но это я погрузилась в не обнадёживающий самоанализ - брюнет же в это время продолжил инспекцию квартиры, начатую ещё вечером. Похуистически спустив на тормозах мои претензии и вопросы, Даби навернул причудливую кривую, пока не присоединился ко мне, перебазировавшейся в гостиную. Кухня его не заинтересовала, так же как и полупустая спальня, удостоившаяся равнодушного взгляда мельком через приоткрытый дверной проём. А вот к телевизору - неожиданно - было проявлено гораздо больше внимания. Не знала бы, в чём его интерес - точно бы заподозрила, что ворюга, настолько непонятным было его поведение. Работающий всю ночь ящик я заткнула только утром, скрипя зубами от мысленного подсчета намотанных киловатт, и в упор не видела в обычной чёрной плазме ничего, что было бы достойно такого пристального изучения.

Проведя пальцами по краю, Даби зачем-то заглянул с одного бока, со второго. Примерился к USB-разъёмам и, прищурившись, чуть ли не обнюхал непонятно как доживший до этого времени реликт в виде DVD-проигрывателя, в моём детстве известный как видик. Замер, нахмурился. Пирсингованные крылья носа раздулись, и без того узкие глаза сощурились так, что аквамариновая радужка превратилась в яркие острые линии, горизонтальными полосами прорезающие мрачное лицо.

С языка рвалось ехидное: "Что, в первый раз видишь?", но при виде заигравших желваков, натянувших скобы на скулах, резко вспомнилась такая штука, как инстинкт самосохранения. Прямо-таки восстала из мертвых, стряхнув с себя вековую пыль и налёт заёбанности, позволивший вчера хамить, дерзить и мелко членовредительствовать. Даже если Даби и не жил в достатке, у него могут быть абсолютно непредсказуемые мотивы, ведь, как я уже успела убедиться, обычно сложно было найти какую-то логику в его действиях.

По крайней мере, мне.

Сделав для себя какие-то выводы, но не соизволив их озвучить, парень отправился на выход. И, уж не знаю как, но по одной тяжелой походке стало понятно - своими же решениями брюнет не до конца доволен. Ну или сомневается. Или зол. Или расстроен. В общем, судить было сложно.

А вот я его уходом по-английски была более чем довольна.

Да пошёл он нахуй.

С чистой совестью я счастливо пробездельничала оставшиеся четыре дня свободы, плюя в потолок, разжижая мозг просто бесконечным сериалом, чем-то отдалённо напоминающим Санта-Барбару, и каждые полчаса залипая на скрины с особо милыми сообщениями от Ястреба. К сожалению, работа героя оказалась настолько отстойной, что в сети птичка появлялся уже даже не каждые сутки. А про встречи при нынешнем графике жизни я и в мыслях не заикалась.

Утром понедельника я искренне и от все души ненавидела всё живое, неживое и метафизическое, а особенно - пролетевшее со скоростью гоночного болида время "отпуска". Разве работа, учёба не должны приносить удовольствие? Хотя бы минимальное, самое незначительное? Чем я заслужила настолько жёсткие условия? Почувствовав сладость отдыха, я не уверена, что ещё долго в прежнем темпе протяну...

- Тебе и не надо, милая, - сочувственно пробормотала Чиё на мои, оказывается, прорвавшиеся вовне стенания. - Ты блестяще прошла испытательный срок и хорошо усвоила базу, дальше мы пойдём в более спокойном темпе. Урежем теорию и уделим больше времени практике. Умница, ты отлично справляешься.

- Испытательный... срок?...

Бабуля хохотнула, приложив ладонь к щеке.

- Ты моя первая ученица, милая, и мне не было зазорно спросить совета у молодых, какие методы лучше действуют. Айзава-кун пока что единственный из преподавателей, с кем вы знакомы лично, он и порекомендовал проверить твою стойкость и решимость придерживаться выбранного пути. Узнав получше новую тебя и твой укрепившийся характер, я не сомневалась, что ты справишься, внученька.

Боже, храни рабочих, не додумавшихся оборудовать медкабинет зеркалом! От моей гримасы оно б наверняка треснуло.

Ходи и оглядывайся. Я тебя запомнила, Айз-з-зава...

***

      Стала ли жизнь легче со сменой уебанского графика, сжирающего последнее желание жить?

      Х-хе, наверное, всё же да. Расстаться с вечным недосыпом было несказанно приятно, чего скрывать, да и после адского марафона длиной в месяц последующая учёба казалась ну чисто отдыхом. Тропического коктейля, парео и шума чаек разве что не хватало. Конечно, со студентами я по-прежнему не контактировала, отсиживаясь за ширмой - рано лезть мне со своими кривыми недонавыками, и лучше промолчу про скромные - читай: никакие - успехи в освоении причуды. С ней вообще странные нюансы вылезли...

      Но, проще говоря, на территории академии жизнь стала намного приятнее и легче.

      Чего, к несчастью, нельзя сказать о квартире.

      Вселенная, по-видимому, за что-то мне мстила, иначе я не могу объяснить заявление появившегося на пороге к концу недели Даби. Не смешно, блин, сидящие на небе сволочи! Это вам комедия, а мне с тем, что вы наваяли, жить! Сто и один оттенок охуевания промелькнул на моём лице, а в башке протяжно на одной ноте выло "бля-я", когда горелый небрежно закинул на свободную полку темную сумку и с непробиваемой уверенностью и невозмутимым еблом оповестил, что какое-то время у меня поживёт.

      Нет, даже не так. Если вспоминать, его речь звучала примерно как:

      - Я останусь столько, сколько мне потребуется. Правила будут простые: не мешай мне и не ной. Геройскую шушеру сюда не водить, о приездах родственников оповещать заранее, коротышка, уяснила? Квартплату поделим пополам. А теперь свободна.

      Ну надо же, какой благородный. Пхе!

      На счастье, припёрся этот горелый чёрт как раз когда я уже натягивала кеды, торопясь успеть на автобус до ЮЭЙ. А уж утренние пробки и суматошная толчея гарантировали сместить призму внимания на себя, прочно и уверенно выбивая посторонние переживания. И пусть Чиё в течение дня неоднократно отмечала мою рассеянность, до вечера оставалось достаточно времени, чтобы утрамбовать в черепушку эту "потрясающую" со всех сторон мысль - и теперь мою новую реальность.

      Вопреки первоначальному шоку и терзающим нутро сомнениям, ужиться с Даби оказалось проще, чем можно было предположить. А вот смириться с таким соседством - нет.

      Трижды по четырежды нет.

      Возмущения от нагло установленных правил сошло быстрее всего - не то, чтобы я слыла радушной и гостеприимной хозяйкой, любящей организовывать застолья. Да и открытостью характера, при извечной болтливости, похвастаться не могла. Проще всего отказываться от того, что и так не имеешь, потому вызвавший сначала целую лавину негодования и внутреннего протеста ограничитель на посиделки с героями - а именно одним конкретным - стал меньшей из всех образовавшихся головных болей.

      В разы сложнее оказалось осознать и принять факт того, что Даби прекратил восприниматься как что-то относительно дружественное, но практически неодушевлённое. Приплыли. Бляздец подкрался оттуда, откуда не ожидалось, х-хех. Живя по схеме ППП (Пришёл-Потрахался-Пошёл) очень легко было видеть в обгоревшем психически неуравновешенном парне не человека, а средство удовлетворения потребностей - да, со своими закидонами, непредсказуемое, требующее соблюдать осторожность при контакте и обращении, но всё же нечто опосредованное.

      Никак не личность.

      А потом совместный быт внёс свои коррективы.

      Первые пару дней я мужественно игнорировала присутствие чужеродного элемента в своей квартире. Это было, в общем-то, не сложно: с учётом времени, затраченного на учёбу, дорогу и сон, бодрой и трезвомыслящей я оставалась с ним наедине часа два-три, натянутые как сова на глобус. Меня не интересовало, как он провёл день, чем занимался и какие строил планы. Он отвечал взаимностью. Жизнь была даже более мирная, чем в редкие моменты спокойствия, когда Даби мог по нескольку часов кряду недвижимо сидеть, уподобляясь аллигатору, затаившемуся в болоте, и выжидать срабатывания причудного тумблера в моей башке.

      Со стопора ситуацию сдвинула - как же, сука, иронично - именно моя способность исцелять, а вернее, внезапно испарившаяся побочка. На третьи сутки, выпавшие на субботу, брюнет свалил из дома на полдня, и я с наслаждением потратила минуты свободы на купание и бьюти-процедуры. Гели, скрабы, кремушки, о да! Патчи под глаза, ароматная бомбочка для ванны и бокал алкогольного вишневого напитка, который зазорно обозвать пивом.

      Прижмурившись и отхлебнув, я с довольным стоном откинула голову на бортик и облизнула с губ сладкие розоватые капли. Вот что ещё надо для счастья?...

      Дымящийся, морщащийся от боли и бесцеремонно вломившийся в ванную Даби, видимо, считал, что для полного кайфа мне не хватает именно его, и во всей своей смердящей палёным красе прямо так, мокрую и голую, вытащил из воды и поволок в спальню. Оставляя за собой на паркете лужи, я едва успевала перебирать ногами и от внезапности и скорости событий даже не возмущалась, охреневше выпучившись в пространство перед собой. В поле зрения попали мокрые следы, и тут же захватили всё внимание. С-сука, не дай боги от воды разбухнет паркет! Это же даже не моя - съёмная квартира!

      Уже в спальне, при столкновении с мягкими простынями, всю ошарашенность из меня выбило, и я активно возмутилась творящемуся произволу. Даби ответил, слово за слово, и вот мы уже таращимся друг на друга, как та самая пара баранов, и пытаемся сообразить, а когда у нас последний раз был секс. По всем подсчётам выходило, что прошло как минимум шесть дней, что само по себе не шокировало бы так сильно, если не принимать во внимание факт моего отказа от дрочки.

      Да, я заебывалась в академии, и за наплывом событий совершенно забыла про утомительный ритуал ублажения организма. Но основным подводным камнем была не моя забывчивость и не чей-то прокол - мне впервые за долгие месяцы тупо не хотелось.

      Единственную теорию о причинах такого феномена выдвинул сам Даби - после того, как повторил свою выходку и не мытьём, так катанием добился от меня исцеления. В этот раз даже избавил от необходимости самолично доводить себя до пика, грубые шершавые пальцы сами нашли и растёрли чувствительную точку до звёзд перед глазами. В бирюзовых глазах ещё никогда не отражалось столько гордости и самодовольства.

      Лежа на смятых простынях и пытаясь отдышаться, брюнет отметил то, до чего я почему-то не догадалась сама. Приступы похоти преследовали меня всё это время, но и утоляла я жажду тела только когда от нестерпимого зуда готова была уже на кактус влезть. При этом ни разу до прошлой недели не предпринимала попыток переспать в трезвом уме и адекватном состоянии, добровольно.

      И, чёрт побери, это звучало настолько логично, банально и просто, что за собственную тупость стало стыдно. Я правда такая дура, да?

      За неимением иных версий я решила признать гипотезу Даби, как истину в последней инстанции. И при возможности - как только сочиню правдоподобную сказку - обсудить выплывшие аспекты с бабулей. Что-то подсказывало, что горелый окажется прав...

      Именно внезапное, как снежная метель в Эквадоре, предположение брюнета стёрло укоренившийся в сознании образ и заставило невольно обратить внимание на то, что прежде игнорировалось. Мелкие частицы, какие-то детали, складывающиеся в бытовые привычки и специфические особенности - в памяти стало откладываться всё, словно тараканы загрузили свободный терабайт и единогласно посвятили его Даби, дотошно документируя каждый его поворот и вздох.

      На второй неделе сожительства я закупилась ромашковым чаем и хлебала его литрами, пытаясь примириться с блядским пристрастием брюнета поджигать руки в рандомные моменты и как завороженному пялиться на синие языки. К ноябрю научилась поддерживать с ним диалог на протяжении более получаса и даже получать смутный кайф от острых взаимных пикировок, возникающих с завидным постоянством. Притирка шла со скрипом, но разбавлялась забавными внезапностями - так, например, я по отросшим корням вычислила, что волосы Даби имеют от природы какой-то светлый, даже белёсый оттенок, а парень несколько дней странно на меня посматривал, застав однажды при попытке заняться спортом в три часа ночи.

      Чем ближе был конец осени, тем нормальнее ощущался навязанный симбиоз.

      Адаптируясь сама и невольно отслеживая сгладившиеся углы его характера, я попутно нашла для себя в происходящем и неожиданные плюсы: дорога домой теперь казалась в три раза короче из-за знания, что в квартире меня ждет кто-то помимо безмолвных стен; изредка получалось сгрузить уборку на соседа по квартире и кровати, стойко выдержав ожесточённый спор; с наступлением холодов вечерами охренительно приятно оказало спускать с поводка тактильность и липнуть к горячему, вяло отбивающемуся - больше из вредности характера, чем из реального нежелания - телу.

      Несмотря на подсознательное ожидание дерьмовых сюрпризов, жизнь постепенно входила в колею.

      Вообще, вечерние посиделки на одном диване, позже переросшие в валяние впритирку, стали нормой почти с самого начала. Через боль, обоюдное шипение и обещание поджечь/задушить мы уверенными шагами двигались к согласию. Возможно, конечно, что к согласию на убийство. Но на месте тем не менее не стояли. Перестав ныкаться в спальне и высунув любопытный нос, я наконец-таки поняла, в чём ему был резон обследовать мой телевизор только что не на вкус - самой выдающейся и наиболее непонятной для меня странностью оказалась ярая, противоречивая, какая-то даже больная страсть Даби к просмотру видео со Старателем.

      Х-хе, впрочем, какой герой, такие у него и фанаты.

      Кассеты, диски и флешки с записями боёв огненного героя из всех вещей брюнета переехали первыми, и от их количества мне пришлось натурально руками ловить свою отпавшую челюсть. Такого разнообразия не найдешь даже в интернете, даже на пиратских сайтах. Подборочка у Даби, конечно, оказалась что надо - заядлые коллекционеры локти сгрызут от такой скрупулёзности. Старые кассеты, где герой был едва ли старше двадцати и только дебютировал; новые, заснятые чуть ли не на днях кадры усовершенствованных, набравших пугающую мощь приёмов; на каких-то видна качественная работа монтажёра, другие пикселями сразу выдают в операторе неопытного любителя с говняной камерой. И везде вспышки, взрывы, всполохи яркого алого огня, сносящие с одинаковой легкостью как злодеев, так и здания, и прочую гражданскую собственность.

      У меня от просмотра подобного бежал мороз по коже.

      В один из ноябрьских выходных тяжелое серое небо прорвало колючими пиками жестокого ливня, блокируя людей в пределах уютных домов. Холодные капли разбивались об асфальт с грохотом града, шумом плещущихся потоков грязной воды и стылыми завываниями ветра. От нагромоздившихся на шпили высоток тёмных туч хотелось побыстрее отвести взгляд, слишком уж грозные, слишком материальные. Будто через мгновения устанут послушно висеть в небесах и всей пугающей массой обрушатся на землю, давя ничтожных людишек.

      По мнению Даби, атмосфера для пересмотра очередного ролика была идеальная, и мне ничего не оставалось, кроме как, смиренно вздохнув, пристроиться у него под боком, кутая в плед голые стопы. Стекло в оконной раме тревожно похрустывало от особо ретивых ветряных порывов, несмотря на время суток темень стояла такая, что хоть выколи глаз. Так какая разница, дрожать от раскатов грома с улицы или от пламенных взрывов, заставляющих вибрировать динамики? Во втором варианте хотя бы можно погреться у личной печки.

      Контрастно-яркие по сравнению с нынешним днем оранжевые искры на экране завораживали, фантомно и жгуче облизывая трепещущими огненными языками. То, что надо, в такой промозглый час. И - как удачно - парень включил то немногое, что я в силах была без последующих кошмаров смотреть. Кажется, это был один из тех редких боев Старателя, где у противника имелось что-то вроде устойчивости к огню и мозги в придачу, вследствие чего зрелище оказалось больше завораживающим, чем пугающим. Без криков боли, без брызг вскипающей от жара крови, без пузырящейся сукровицы и плавящейся кожи. Почти красиво. Глядя на картинку, легко можно было представить эти кадры в художественном фильме - например, боевике - и в сонном, практически полукоматозном состоянии я настолько прикипела к разворачивающейся битве, что неладное почувствовала далеко не сразу.

      На первый взгляд, ничего криминального не было в закинутой на спинку дивана руке Даби, лениво перебирающей пальцами мои выбившиеся из пучка пряди. Он сто раз так делал. Да Господи, любого рода физический контакт с горелым настолько прочно вошёл в обиход, что не воспринимался телом отторгающим. Моя мертвым сном спящая бдительность благополучно проморгала момент, когда брюнет сам подтащил меня поближе, прижимая виском к выпирающей ключице. Когда обернул вокруг плеч руку, щекоча большим пальцем чувствительное местечко за ухом и игриво раскачав свисающую серёжку, я тоже не насторожилась.

      Но запись боя быстро закончилась прощальными комментариями репортёра, зарябила помехами, и началась по новой, а Даби остался в прежнем положении, не предприняв даже попытки встать и включить новую жуть. Ему нехарактерно. И я словно очнулась. Что происходит?

      Отодвинув с ног ткань пледа, я напрягла спину, ожидая, когда парень уберёт конечность. Вместо этого колючая от скоб ладонь переползла ниже по щеке, на шею, посылая по коже волнительные мурашки от легкой ласки, оседающие будоражащим чувством где-то в затылке. В отсвете экрана на периферии блеснули прищуренные глаза, воздух потяжелел от странно сгустившегося присутствия, и я с внезапным озарением вытаращилась вперёд, сдерживая распирающее грудь хихиканье.

      Ёбушки-воробушки! Глазам не верю. Он что, хочет целоваться?...

      Любая девушка, сидя наедине с парнем, никогда не пропустит такой момент. Он ощущается как-то интуитивно, в смене фокуса, в ритме дыхания, буквально порами кожи. И у парочки всегда только два возможных ответвления - либо она поворачивается, принимая ухаживания, либо, сгорая от неловкости, строит дурочку, которая в упор не различает явный провоцирующий намёк. И пусть дурочкой я не была, но... как-то...

      Кхм.

      Казалось бы, хрен ли смущаться, верно? Мы спим вместе уже больше полугода, да и совместная жизнь предполагает привыкание к любому виду и взаимодействию с партнёром. У нас ведь всё возможное разнообразие уже было: и лёжа, и сидя, и стоя. И сбоку, и сзади, и спереди, но то всё чисто физически, без души, просто чтобы утолить похотливые желания тела. Желания целоваться ни один из нас не проявлял никогда.

      Стоит всё же признать, этот мир порядком обесценил для меня секс как интимное явление, сделав его будничной необходимостью. Но оттого весомее воспринимались более мелкие чувственные жесты. Позволяя себе несмелые мечтания, я изредка представляла, как первая (после взрыва в океанариуме герой больше инициативы не проявлял) позову на прогулку Ястреба, переплету с ним пальцы и уже там, в рисуемом воображением осеннем парке или на заднем сидении кинотеатра, отважусь поцеловать его привлекательные, лукаво изогнутые губы. В моём представлении они должны были быть мягкие, может немного обветренные, но определённо с нежной отзывчивостью сминающие мои губы в ответ.

      Здравый смысл подсказывал мне, что от Даби в этом вопросе мягкости чисто физически ждать не стоит. Непонятны его мотивы, не особо охота, но и отказать в такой, вроде бы, мелочи - и разозлить его гарантированно. Тц. Боже, да у него буквально нижняя губа - сшитый из двух половинок шрам! Он как себе это вообще представляет?...

      - Шизука.

      Ого. Даже по имени. Походу, предупреждение синоптиков об осеннем обострении стоило воспринимать серьёзно.

      - Да? Тебе не кажется, что от такой погоды клонит в сон? Уа-а-ах, я, наверное, сейчас уже завалюсь спать...

      - Шизука, голову поверни.

      - М-м-м? Не. Мне лениво. Ты не мог бы убрать руку, я хоч-...

      Не дожидаясь конца предложения, расслабленно лежащая на шее ладонь напряглась, рывком притягивая моё лицо к его, и в следующее мгновение горячий рот заткнул меня, не дав даже выдохнуть от резкости и испуга. На фоне всё так же звучали крики и грохот идущей по третьему кругу битвы. Перед распахнутыми глазами расплылись расфокусированные пятна шрамов и короткие подрагивающие ресницы - в отличие от меня, Даби зажмурился, всецело отдаваясь процессу, лишь свёл брови к переносице от прикладываемого усердия. А секунду спустя меня настигло смутное подозрение, и шок испуганный перешёл в окаменение банально от замешательства.

      Как я и предполагала, нижняя губа у него оказалась грубая, чуть горячее верхней и неприятно шершавая. Ощутимо было, как он пытался двигать ими размеренно, в такт, но обожженные мышцы плохо слушались, а скобы на подбородке кололись не хуже так нелюбимой мной щетины. Практически сразу Даби сдался, и в бой пошёл язык, влажно скользнувший по губам с осязаемым нажимом. Из зудящего интереса я даже упорствовать не стала и послушно приоткрыла рот, анализируя ощущения и чуть улыбаясь от неуместного веселья. Таки да, моё предположение оправдалось!

      Целоваться Даби вообще не умел.

      Во вреде любопытства я убедилась тут же - прорвавшийся в рот язык был мокрый, скользкий и непомерно наглый, но дать заднюю помешала прочно удерживающая затылок ладонь. Отсутствие опыта брюнет компенсировал осатанелым энтузиазмом, я аж поперхнулась от того, как глубоко он свой язык засунул, и как не фанатка французских поцелуев я с трудом поборола дрожь омерзения.

      Излишек слюны вытекал через край и холодил подбородок, в губах от нажима отдавалось болезненной пульсацией и жгло, будто я перепутала помаду с наждачкой. Л-лять, как же затекла моя бедная шея... Это уже какая-то трагикомедия. В мозг стрельнул электрический импульс от столкнувшихся зубов, вырывая из груди мученический стон, но тот растворился, утонув во влажных хлюпающих звуках нашего, прости Господи, поцелуя.

      Уместнее всего происходящее описывалось словом лизаться, и, безучастно замерев, я с нетерпением ждала, когда Даби надоест творить это мерзкое безобразие.

      Для того, кто лобызался с живым манекеном, он проявил нехилую настойчивость. Неприятная отныне для меня запись со Старателем успела закончиться в четвёртый раз, прежде чем хватка на затылке наконец ослабла, и брюнет с липким чмоком отстранился, растянув в воздухе мокрую ниточку между губами. Под пристальным бирюзовым взглядом я тут же натянула на запястье рукав и принялась оттирать губы и подбородок, в спешке едва не задев чужое всё ещё критически близкое лицо и как-то совсем не произвольно отползая на противоположную часть дивана. Со всем тщанием избавляясь от липкой слюны, я не видела, как это самое лицо заострилось, заиграв желваками и плотно стиснув челюсти, а яркие радужки потемнели от бушующих внутри эмоций.

      - Фу, Даби, по поцелуям ставлю тебе твёрдый незачёт! Чего полез вообще, раз не умеешь? Погоди, ещё тут вытру. Х-хе, а у тебя в роду случайно лабрадоров не было? Шарпеев? Чау-Чау? Это ж надо умудриться так всё заслюнявить, а. Слушай, посмотри, пожалуйста, у меня царапин от скоб на подбородке не оста-...

      С резким скрипом пружин парень встал, прожигая меня сверху яростным взглядом из под растрепанной челки.

      - Сука. Увижу тебя до утра, и станешь пеплом, коротышка.

      Размашистым шагом Даби пересек гостиную, и хлопок двери в спальню срезонировал с очередным раскатом грома, содрогнувшим стёкла.

      Ладно, походу, сегодня моя очередь спать на диване. Но чего это он, неужели за сравнение с собакой обиделся?....