Теперь Хината обедает одна, на заднем школьном дворике.

      Смертельно обиженная отказом прекратить общение с антисоциальными элементами Аяка третий день демонстративно дулась, утаскивая Коюки и Хитоми за отдельный столик в столовой с видом поруганной невинности на хмуром личике. Хината понимающе, почти умилённо улыбалась и обижаться даже не думала. Право слово, когда ей найти время на чужие недовольства, когда её будущий защитник - да, она сама так решила - наконец-таки соизволил выйти на связь.

      Устроившись на малозаметной под деревом лавочке Тачибана умиротворенно вздохнула и достала бенто. Стратегию поведения с Ханмой - благодаря краткой переписке она вспомнила, как его зовут - стоило тщательно продумать. В предыдущих жизнях она старалась избегать таких людей, и теперь Хината пребывала в легкой растерянности.

      Решимости привязать к себе покрепче этого бандита и после убийства Кисаки благополучно заложить отцу-полицейскому у неё точно хватит, она уверена. А вот каким путём ей вообще подружиться с таким отбитым парнем?

       - Хэ-э-эй, киса-а-а, - протянул низкий голос из-за спины, и Хината вздрогнула, оборачиваясь. Широкая лыба некстати упомянутого элемента отлично просматривалась через решётку забора, как и наглые золотистые глаза. Ханма закинул длинные руки на забор и подтянулся, без проблем перекидывая не менее длинные ноги. Спрыгнул, шлепнув пятками по шлёпкам, и плюхнулся рядом, широко расставив колени.

      Хината невозмутимо поправила юбку и порадовалась, что скамейки в их школе достаточно широкие.

       - Как проходит твой день? - интересуется она ровным голосом, хотя не чувствует и капли интереса к собеседнику. В воздухе витают аппетитные ароматы кацудона и кюри-асадзуке из приоткрытой коробочки бенто, и Хината усилием воли концентрирует внимание на сидящем рядом янки.

       - Ску-у-учно-о-о, - тянет Ханма и откидывается на спинку, раскинув руки в стороны. Косится на неё сверху хитрым взглядом - а может заглядывается на её обед, кто знает. Тачибана равнодушно пожимает плечами, бесстрастно протирая салфеткой палочки и примеряясь к сочному кусочку курицы. - Ну не будь такой нудной. Скажешь может уже чёт интересное, я что с тобой, зря законтачил?

      Ухмылка стекает с его лица, делая его почти взрослым с виду. Хината держит осанку, аккуратно поднося к губам немного риса, и смотрит, как Ханма хлопает себя по карманам и выуживает на свет сигарету. Тонкая палочка выглядит в его больших руках неправильно-правильно, и делая затяжку парень снова кажется старше и, вместе с тем, опаснее. Тачибана склоняет голову набок вместо того, чтобы поморщиться - ей не нравится сигаретный дым, но Майки тоже курил в какое-то время, и она научилась принимать этот его недостаток.

      Но Ханма - не опасный глава преступной группировки Манджиро Сано и не её капризный парень-гопник Непобедимый Майки. Поэтому Хината протягивает руку и отбирает сигарету, несколько секунд рассматривая её, прежде чем потушить о железный остов сидения.

       - Э, ты чё, охуе!...

      Ханма вскидывается и зло рычит, но Хината ловко забирается коленями на скамейку и затыкает возмущённо распахнутый рот предусмотрительно выбранным куском курицы. Парень щурит на неё колючие золотые глаза и пытается перекусить палочки, но получается пережевать только мясо.

       - Сейчас время обеда, и по статистике сигареты не очень питательны, - ровно говорит она поучительным - своим любимым - тоном. - Покуришь и поразвлекаешься потом, а сейчас лучше тщательней жуй.

      Он смотрит на неё, как ей чудится, ошарашено и всё ещё немного раздражённо. Хината собою довольна - она улыбается ему так же, как улыбалась младшеклассникам в своё бытие учителем, и отправляет порцию риса себе в рот, поджимая ноги удобнее. Она радуется, что кацудона сегодня вышло немного больше, чем она планировала, и поочерёдно скармливает себе и присоседившемуся гопнику свой обед.

      Куриная котлета сочная и мягкая, овощи приятно хрустят и рис по специям на его вкус заправлен идеально. Шуджи жуёт и чувствует себя немного обескураженным и - он лучше забьёт кого-то до смерти, чем признается - отчасти смущённым. Малявка с лицом буддийского монаха складывает коробочку обратно в сумку и сообщает, что ей пора на урок.

      Ханма смотрит на охамевшую девчонку и осознает, что для еды у неё были только одни палочки.

***

       - Ты всё-таки объясни, чё ты именно ко мне подошла?

      На этот раз Ханма обнаружился поблизости, когда она была уже на полпути дома. Солнце стояло ещё высоко, но небо уже напитывалось вечерними оранжево-пастельными красками, и появление долговязой фигуры сбоку не вызвало желания вздрогнуть и отшатнуться.

      Шуджи выходил на связь со стабильной периодичностью в три дня, и в этот раз Хината была готова к предстоящему разговору.

       - Ты показался мне... достаточно интересным, - "достаточно отбитым", - и у тебя явно присутствует недостаток общения.

      Парень задумчиво щурится, шагая вразвалку, и неторопливо затягивается. Вместе они выглядят несколько футуристично - Ханма выше её почти на две головы - и Хината думает, что смириться с его вредной привычкой будет легче, чем с курением Майки когда-то.

       - И типа чё, ты мне этот недостаток компенсируешь, киса?

      Хината недовольно морщится на противную кличку и кивает. Прохожие на них оглядываются с подозрением, но количество галочек в лежащем в сумке блокноте придаёт Тачибане уверенности.

       - Можешь не верить мне, Ханма-кун, но тебе понравится моё общество. Уже понравилось, верно? Иначе с чего бы тебе идти за мной?

      Парень неопределённо хмыкает и запихивает татуированные кисти в карманы, но отрицать или уйти не пытается. Хината прячет за волосами довольную улыбку - до Кисаки ей, конечно, далеко, но её планы тоже частенько сбываются.

***

      Хината старательно выписывает на листок малоизвестные факты об известных самураях, от усилий высунув кончик языка и отмахиваясь от выбившихся из куцего хвоста прядей. На краю стола её внимания дожидаются первые тома Берсерка и стащенная из отцовского стола книга по криминалистике. Ничто из этого не привлекает её так же, как присмотренный роман Одри Ниффенеггер с интригующим названием "Жена путешественника во времени", но у Ханмы оказываются специфические интересы и вкусы.

      Хината вздыхает и пишет сообщение с отказом погулять помирившейся с ней Аяке; она знает, что для сближения с определёнными людьми надо чем-то жертвовать и прилагать усилия. Шуджи на удивление увлечённо делится с ней своими - довольно мрачными - предпочтениями, и Тачибана поражена осознанием, что узнавать про приключения Гатса ей гораздо увлекательнее, чем перелистывать когда-то прочитанные европейские любовные романы.

      На самом деле, она немного в недоумении.

      Ему, как оказалось, всего-то шестнадцать - она была искренне удивлена, изначально судя по внешности - ей... Хината старается не задумываться, сколько лет прожила в общей сложности. Она не чувствует себя старухой, вовсе нет, но признаёт, что вряд ли бы нашла нечто очаровательное в описании способов заметания следов преступления будь она наивной школьницей из первой жизни.

      Ханма хихикает и заинтересованно смотрит на неё, подталкивая ногой металлическое сидение. Скрип поржавевшей качельки на заброшенной детской площадке почти заглушает её менторский тон, повествующий о методах утилизации трупа, но Хината на способ раскачивания не жалуется.

      Она постепенно адаптируется к их своеобразному стилю общения: жаргон у Шуджи - концентрат безграмотности, беззастенчивого мата и липких кличек; из её речи, кажется, уже ничто не вытравит размеренные поучительные нотки и поставленную интонацию. Он часто широко (и немного безумно) улыбается и закидывает руки ей на плечи, заставляя пошатываться под весом. Тачибана не жалуется, она придумывает отмазки волосам, пропитанным сигаретным дымом, и делает за него помогает с домашним заданием, раскладывая исписанные корявым подчерком тетради на коленях.

      Ей кажется, что и этот странный янки к ней привыкает: Ханма теперь чаще провожает её до дома и подстерегает за углами на прогулках в городе, заставляя бедную Аяку с ужасом пятиться. Хината мысленно даже немного жалеет его на волне неискоренимой мягкосердечности - кроме неё и Кисаки (которого пока не видно на горизонте) действительно никто не стремится общаться с угрожающего вида гопником. Она намеренно делает порции бенто больше положенного и потом скармливает их с палочек расплывшемуся по скамейке с наглым довольным видом Шуджи со вновь сбитыми костяшками.

      У Ханмы что-то, сильно похожее на педагогическую запущенность, а Тачибана рада хоть как-то применить засевшие на подкорке учительские таланты.

      Встречаться на полуразваленной площадке раз в три дня становится уже своего рода традицией.

***

       - Хината-чан, мне кажется, за нами следит подозрительный тип. Видишь, там, за фонарём?...

      Взявшая в привычку высматривать по углам Ханму во время их совместных прогулок Аяка тревожно шепчет и хватается за руку. Хината отвлекается от аппетитного эклера на витрине и смиренно вздыхает, сжимая пальцы в ответ. Она не поворачивается - знает, что Кисаки в каждой временной линии недолго следит за ней после расставания с Такемичи; девушка успокаивающе гладит по плечу подругу и радуется, что её гопник-защитник сегодня оказался занят.

      Не хотелось бы, чтобы план провалился из-за такой вот мелочи.

       - Всё в порядке, Аяка-чан, тебе показалось! Он, наверное, тоже смотрел на новые сладости, это ведь популярное кафе.

       - Н-но Хината-чан!... Этот парень точно пялится сюда! Он точно смотрит на тебя и... плачет?

      Брови невольно выгибаются в непривычном для неё удивлении. Видя её реакцию, Аяка решительно кивает и перехватывает сумку в руку удобнее, хмурится. Хината этого уже не видит, тоже хмурясь - в задумчивости. Такое поведение едва ли похоже на Тетту, зато навевает воспоминания о другой её проблеме. Что здесь забыл Такемичи?

       - Хина-чан! - Поймав на себе её взгляд, Ханагаки бежит к ним, спотыкаясь, и практически сам напарывается на грозно выступившую вперед Аяку. Он растерянно мечется взглядом и протягивает в её сторону дрожащие руки; Тачибана подавляет желание отшатнуться. Она с тоской отмечает, что успела отвыкнуть от такой эмоциональности. - Хина-чан, я хочу с тобой поговорить! Пожалуйста!

       - Ханагаки, ты? А ну пошёл прочь отсюда!

      Аяка наконец узнаёт "преследователя" и принимается нещадно избивать его, ойкающего, сумкой. Несмотря на приобретённый цинизм, Хината не стала бездушной - она с встревоженным восклицанием пытается урезонить воинственную подругу, взявшую за девиз защищать её, и это у неё даже получается.

      Такемичи - и до этого уже кем-то побитый - смотрит на неё взглядом брошенного под дождём щенка и жалостливо дрожит припухшей губой. А Хината - Хината не железная, она успокаивает одноклассницу и уже решается пойти с Ханагаки, пусть того и не хочет. Это неприятно, что даже спустя столько времени ей грустно и неловко осознавать, что как прежде уже не будет.

      А Такемичи, как и всегда, до ужаса эмоционален. Он, к несчастью, этого не осознаёт.

      - Клянусь, я спасу тебя, Хина! - плачет Такемичи, уткнувшись ей лицом в живот и обхватив руками колени. - На этот раз я обязательно спасу тебя!

      Тачибана скромно улыбается ошарашенным прохожим, поглаживая липкие от геля обесцвеченные волосы. Она знает, что не спасёт.

      Пришедший из очередного неудачного будущего Ханагаки наконец успокаивается: утирается грязным рукавом, шмыгает носом и не смотрит ей в глаза.

      Они с Ханагаки идут молча на расстоянии вытянутой руки, неловкость такая плотная, что её можно резать в воздухе; они проходят не больше ста метров, когда путь преграждает знакомая долговязая фигура.

       - Эй, отброс, у тебя зубы лишние? Какого хера доколебался до неё?

      Голос Ханмы угрожающе низко гудит, а золотистые глаза недобро щурятся. Извечная широкая усмешка на лице совсем не та, что появляется, когда она ворошит на лежащей на её коленях голове волосы. Хината мысленно извиняется перед Такемичи и послушно заходит высокому янки за спину, легонько хватаясь за полу испачканной в крови футболки.

      Ханма этого не замечает. Он показательно разминает уже где-то стёсанные кулаки и надвигается на теряющего сознание от страха Ханагаки с безумным оскалом.

       - Хина-чан, ты уже!... ты знакома с ним?!

       - Шуджи-кун, постой! - Хината не обращает внимания на подавившегося хрипами ужаса Такемичи, крепче вцепляясь в футболку Ханмы и проезжаясь по асфальту пятками. Он даже замирает и оборачивается, золотистые глаза смотрят сверху со смесью злости и непонимания. Тачибана намеренно делает невозмутимый вид и целенаправленно концентрируется на незамеченных с первого взгляда повреждениях на вытянутом лице своего бандита, подавляя собственное смущение - всё-таки, они ещё не называли друг друга по имени. - Не трогай его, пожалуйста, это мой старый знакомый.

      У Шуджи серьёзные проблемы с гневом - она знает и мысленно готовится к очередной вспышке ярости. Она даже удивляется, когда в ответ янки щурит раскосые глаза и закидывает руку ей на плечи.

       - Хих, ну только если ты просишь, ки-и-иса-а...

      Ханма недовольно морщится, оглядывая застывшего Ханагаки, не находя в нём интересного противника, и отворачивается, утягивая её за собой. Едва успев махнуть и извиняющеся улыбнуться потерявшему дар речи блондину, Хината следует за незаметно прихрамывающим янки, видимо, снова где-то нарвавшимся на драку и в кое-то веки получившим сдачу.

      Она мысленно хвалит себя за появившуюся привычку носить с собой набор первой помощи.

***

       - И кто был на этот раз?

      Хината прижимает смоченную перекисью ватку к ссадине на чужой щеке и, пользуясь редкой возможностью, требовательно заглядывает в наглые золотистые глаза. Ханма расслабленно - как и всегда после хорошей, по его мнению, драки - жмурится и тянется к сигаретам вопреки её очевидному недовольству.

       - Очередные гондоны решили, что навалиться на меня толпой в переулке - охуенная идея. Но ты не боись, я им чётко разъяснил, насколько дерьмовая это была затея. Зырь, неплохо, да? Эти мамкины ссыкуны там просто обрыдались.

      На протянутой в её сторону ладони лежат окровавленные и поломанные зубы, и она чувствует, как её бровь нервно дергается. Чтобы дотянуться до мальчишечьего лица Тачибане пришлось встать между расставленных ног присевшего на их проржавевшую качельку Шуджи, так что увернуться от подсунутого под нос презента не представляется возможности. Хината отодвигает его руку в сторону без восторга - но уже и без удивления - и с поджатыми губами обрабатывает костяшки на второй кисти, попутно выбивая не подкуренную сигарету и позволяя просочиться в голос поучительному ворчливому брюзжанию.

       - Обрыдались - не обрыдались, какая вообще разница? Почему мне опять приходиться обрабатывать твои раны, Шуджи-кун? Ты же без вреда для себя избивал людей просто толпами, а теперь постоянно подставляешься. Мне несчастного пластыря на тебя не жалко, но с тебя же теперь побои не сходят!

      Она не скупится на бухтение и мстительно плещет перекисью прямо на царапины на его ладонях, хотя и знает, что сильно преувеличивает его повреждения и саму ситуацию. Единственное, что у Ханмы перманентно страдает - грозящая превратиться в лохмотья от постоянного застирывания любимая белая футболка, регулярно окрашивающаяся в красную крапинку.

      Хинате по-прежнему не нравятся драки и чьи-то страдания, и новая должность медсестры ей тоже не нравится. Но также она не станет отрицать, что волнуется за этого дурака за успех своей продуманной миссии, и потому не устаёт отчитывать ехидно хихикающего гопника со всем копящимся в груди раздражением.

       - Ты похожа на бабулю Хироко, - беззастенчиво (и бессовестно) перебивает он её на полуслове и широко ухмыляется.

      Хината почти застывает - в частности, не ожидая от Ханмы услышать ласковое "бабуля" - и вопросительно вскидывает брови в молчаливом вопросе. Парень щурится в ответ хитрыми золотыми глазами и растягивает губы так, что начинает походить на персонажа из ужасов.

      Хината вспоминает пустые глаза Майки во время приступов, искажённое злобой лицо Кисаки и чувство отчаяния от огней приближающегося грузовика в зеркале заднего вида - переводит взгляд на Ханму и не пугается. Она старательно демонстрирует недовольство и зачем-то тыкает в лоб слишком близко наклонившемуся янки.

       - Ты всё? Погнали в Синдзюку, я там новую заброшку нашёл, пошаримся.

      Хината смотрит на виднеющийся между домами закат и вздыхает со смирением. Мысленно отмечает купить что-нибудь в подарок Аяке, пусть и негодующей, но стабильно прикрывающей её несуществующими ночевками перед родителями, и оплакивает оставшееся сегодня невыполненным домашнее задание.

       - Надеюсь, это действительно заброшка, а не приглянувшийся тебе магазин, как в прошлый раз, - осуждающе тянет Тачибана и педантично разглаживает юбку, хваля себя за предусмотрительно пододетые шорты. Внутренний голос рыдает от аморальности её нынешних развлечений, но желание не умереть в двадцать шесть из-за кое-кого очкастого и не в меру умного всё ещё перевешивает чувство вины за обнесённый табачный ларёк.

      Она не задумываясь хватается за большую ладонь, чтобы не отставать, и требовательно поджимает губы. Ханма довольно лыбится от её недовольного (привычного) вида и ерошит волосы на её голове, гыгыкая в ответ на справедливые возмущения.

       - Та не ссы, малая, сегодня всё чётко. Пока доберёмся дорасскажи про этого, как там?... Сагава, который ещё сожрал кого-то? У тебя пиздец атмосферно получается.

      Её голос звучит ровно и размеренно, пока они шагают до оставленного Ханмой на парковке мотоцикла. Оглядываясь назад, она всё же сомневается в правильности решения сохранить внимание жестокого гопника пересказом криминальных документалок из будущего. Неожиданно увлёкшая его мысль заняться сталкерством тоже в Хинате воодушевления не вызывала - и зачем она стала разъяснять ему, что это за вид деятельности?

      Ханма прикуривает и задумчиво смотрит вниз: девчонка поведением и интонациями определённо походила на старушку Хироко из соседней квартиры. Правда, подлечивающая и временами подкармливающая его соседка не имела привычки шароёбиться с ним ночами по Токио и не рассказывала такую пиздецкую жуть, так что в плане развлечений Тачибана выигрывала.

      Да и, чего скрывать, её ворчание слушать было приятнее - Шуджи никогда и никому не признается, что по паре ударов регулярно пропускал чисто, чтобы подруга его полечила и поотчитывала. Он не помнит, чтобы кто-то - бабуля не в счёт - о нём так заботился.

      ...Ханма потирает покрасневший подбородок и с оскалом притягивает за грудки испуганно попятившегося школьника с помпадуром.

       - Эт чё, удар? Я кому сказал, уёбок, мне кровь нужна, а вы, обсоски, даже этого не можете? Ну так щас покажу, как надо...

      Ханма хихикает на очередное девичье бурчание - теперь по поводу шероховатости его штанов, о которые трутся голые девичьи колени при совместной езде. Его не особо трогает эта её проблема - лично его при таком раскладе всё устраивает. Хината рассматривает мелькающий огнями город, прячется за широкой спиной от порывов ветра, размышляя, почему всё-таки Шуджи настолько нравится ломать именно чьи-то зубы и с каких пор её это больше не отвращает.

      Ночью она с обеспокоенностью будет всматриваться в "Будет не жаль сдать в тюрьму", покусывая губу и убеждая себя, что вовсе не привязалась к диковатому янки с проблемами с психикой.

      Парень о моральных терзаниях Хинаты - и прошлых, и будущих - не думает; с гиканьем выжимает газ - и радуется, когда девичьи руки хватаются за него сильнее. Таки предчувствие его не подвело - якшаться с Тачибаной ему определённо было весело.