Избушка остановилась прямо возле колючих зарослей, как и в тот раз, когда Василиса прощалась здесь с Андреем и Василием. И всё же что-то неуловимо изменилось. Словно бы сам воздух был иным. Раньше в Тридевятом пахло пеплом и было как-то… суше. Именно что суше. А теперь она словно находилась на поляне возле речки, вот только никакой зелени вокруг не было – только чёрные стволы и ветви поблёскивали, покрытые тонкой водяной плёнкой.

Куда идти дальше, было не очень понятно, и Василиса решилась — если Кощей там не церемонится, то и она не будет! Из-за печи была извлечена метла, Огонёк в печи и без того беспокойно метался, чувствуя смятение хозяйки, а теперь и вовсе разросся так, что искры летели уже из печной трубы. Избушка гарцевала и даже издала какой-то петушиный клич, подтверждая, что готова за своей хозяйкой в огонь и в воду.

— Ну, — Василиса вздохнула, сосредотачиваясь. Такого ей делать ещё не приходилось, но отступать перед какими-то колючками она не собиралась. — Расступись!

Её голос прозвучал в пахнущем, как пожарище после дождя, воздухе, метла описала полукруг, и от неё волной прокатился закручивающийся воздух, с треском ломающий чёрные деревья и кусты, открывая им неширокую просеку. Повторять это пришлось снова и снова, пока избушка, балансируя и что-то жалобно квохча от впивающихся в лапы острых обломков, пробиралась вперёд. К счастью, лес оказался не таким и широким, и вскоре они выбрались на свободу, продолжая свой путь. Пришлось немного поплутать среди призрачных деревень, выслушивая стенания мертвяков, которые жаловались то на жар, то на сырость. Мол, чем там думает Владыка и когда уже всё будет как раньше?

Василису эти стенания смутили, но другого способа выяснить, кроме как поговорить с самим Кощеем, не было. Отчего такие перемены – мёртвые и сами не знали. Тащиться аж до дворца им было лениво, проще было оглашать округу стенаниями и передавать друг дружке слухи один другого непонятнее. Мол, и не Кощей вовсе теперь Тридевятым заведует, а видали в небе вроде бы Змея Горыныча… Всё это создавало в голове у Василисы только больший переполох. Так Андрей не у Кощея в плену, а у огнедышащего хозяина Кудыкиной Горы? А почему тогда тут так мокро? Одно с другим не плелось и не вязалось. По ровной местности избушка уже бежала резвее в указанную мёртвыми сторону, и вот уже показался дворец из чёрного камня. Оставив избушку, Василиса прошла на двор ко входу во дворец, не выпуская из рук верную метлу. Сладить с Кощеем она вряд ли сможет, а уж с Горынычем и подавно, но и оставить всё как есть тоже нельзя — что вообще творится в сказочном мире, что невинных в кандалы да в темницу?

Навстречу ей выплыл хмурый покойник, отжимающий выцветшую мятую шапку, после чего водрузил её назад на голову. Увидев рыжую девицу с метлой, только вздохнул, утирая синеватое лицо.

— Час от часу не легче! — пробубнил он утробно. — А вы-то, барыня, тут что позабыли? Мало нам этих… помощничков…

Он воровато оглянулся, как будто спохватившись, что его могут услышать. Кажется, он знал больше других, и Василиса осмелела.

— Ты здесь на хозяйстве? Отвечай, почто парня в темницу упрятали? Что он такого сделал? Где Кощей?

Лука напрягся ещё больше, не зная, чего и ждать. Раньше он сам с удовольствием наводил суматоху, а теперь был готов согласиться с Владыкой, что лучше бы у них всё было как раньше — тихо да покойно. Вот принесло лихо этих живых… а он говорил! Он предупреждал! Никто-то его не слушает... В рыжей ведьме ему внезапно почудилась душа, которой он сможет излить все свои беды, и тиун хищно подался вперёд.

— Хочешь всё узнать? А и послушай, девица! Значит так, перво-наперво, припёрлись в наше Царство два татя… стащили Источник, стервецы! И понеслось… А теперь Владыка и вовсе нас покинул, с этим Васькой негодным. Боги знают, где шляются который день. А тут — всё на мне, всё на мне! То Змей, то Водяной…

Не успел он разлиться облезлым соловьём, как его прервал незнакомый мужской голос:

— Что это вы тут делаете? Какая красавица сказочная, — к ним шёл небрежно замотанный в белую холстину высокий, широкоплечий мужик, легко отодвинув Луку, как пушинку. — А я-то думал, тут совсем скучно будет!

Расспросить назвавшегося Речным Царём Ни Китычем не удалось тоже, во дворе раздалось хлопанье и фырканье, следом тяжело плюхнулась здоровенная туша и раздался рёв.

— Выходь, селёдка! Мой черёд. Ну и развёл ты тут сырость…

Ни Китыч скривился, подхватывая большущий кувшин, из которого вытекала прозрачная влага, поднимаясь в воздух и растворяясь. Во дворце по камням стекали отдельные капли и целые струйки. Было прохладно, но пар везде стоял, как в бане. С появлением Горыныча он начал нагреваться.

— Явился, — проворчал давешний мертвец в кафтане, — было мокро — станет жарко… Уж не знаю, что и хуже…

— Чего ты там бормочешь? — Змей заглянул к ним, близоруко щурясь. — Разве так встречают дорогих спасителей? Где самобранка? Где бочонки с огненным вином и брагой? Я сюда что, на сухую сидеть прилетел?

Василиса взирала на всё это, не понимая, где она оказалась и что это за мёртвое царство такое, в коем жизнь бьёт ключом, но никто не может ей объяснить, что творится. Наконец она перевернула метлу колючими ветками вверх и стукнула древком о чёрные плиты, отчего по двору раздался гулкий звон. Лука, Ни Китыч и Горыныч дружно вздрогнули.

— Да чтоб вас всех перевернуло и подбросило! Гомоните, как бабки на базаре! Вот ты, — она ткнула в Луку, и он оглянулся, ища, куда бы спрятаться. Глаза Василисы метали искры. — По порядку. Где Кощей?

— Не гневайся, дева. Не ведаю.

— Есть ли в темнице пленники?

— Нет никого, — тиун выглядел озадаченным. — Были, да один утёкУтёк - устар. простонародное, означает сбежал, скрылся., второй… и не пленник больше. С Кощеем три дня как улетевши.

— Как звали их? Андреем да Василием?

— Вроде.

— Который с Кощеем... улетел?

— Белобрысый такой, субтильный. Хотя, нашим бока он всё равно намял…

— Василёк, стал быть… А Андрей, говоришь, не здесь?

— Точнее некуда. У нас тут порядок… был.

Она развернулась к притихшим Горынычу с Китычем. Змей сосредоточенно разглядывал её метлу, крутя на толстом пальце кольцо с огромным рубином.

— Ну а вы тут что делаете? Поди, Кудыкина Гора и Подводное Царство далече.

— А я всё гадаю, кого ты мне напоминаешь, девонька… — Горыныч потёр лысую голову с длинными ушами, топорща острый гребень. — Уж не ты ли Василиса, Яги дочка? Больно уж твоя метла приметная.

— Ты мне, огненный Змей, зубы-то не заговаривай. Раз Кощея в царстве нет, что вы тут позабыли?

— А мы, Василисушка, тут службу несём. Царь Кощей нас слёзно попросил помочь, чтобы Царство его пеплом не рассыпалось, пока он с другом своим, Василием… — Китыч словно вспомнил о чём-то приятном, только что не облизнулся, — будет свой Источник возвращать. Сейчас, если я верно рассуждаю, они как раз на пути к лебедянскому княжеству, куда Яйцо с Иглой по недомыслию или умыслу твой этот, как его? Андрей? И утащил.

Василиса растеряла свой задор и задумалась, усевшись прямо на влажные, но уже начавшие подсыхать и нагреваться камни. В голове не укладывалось. Это как же? Разве парни не за другом своим шли в Тридевятое? Как случилось, что Андрейка… у самого Кощея бесценный Источник украл? Он же… не обманул её? В груди закипала жгучая обида. Но стоило вспомнить ужасную картину, которую показала ей чарка, как обиду словно залило холодной водой. Не время о пустяках думать! Сперва спасёт Андрея, а уж после… сама пришибёт, если он ей врать вздумал!

Она обернулась, поднимаясь.

— Простите, коли вы доброе дело делаете. Укажите мне, в какую сторону нужно идти, чтобы быстрее в княжество это попасть.

Горыныч с Китычем синхронно поскребли в затылке.

— Задачу ты нам задала, красавица! — высказался за всех Речной Царь. — Как мы тебе укажем, если после границы все стороны поменяются? Могу только сказать, что сперва надо пройти Чёрный лес насквозь, а после всё время на северо-восток и до самого Града стольного. Кажись, они туда собирались. Не заплутаешь дорогой? Леший шутить любит.

— Не заплутаю! Я тоже в Чёрном лесу живу, мы с ним давно уговор имеем. Благодарствую, — она свистнула, дождалась подобравшуюся бочком из-за угла дворца Избушку, запрыгнула на крыльцо. Из дверей глянула любопытная Белянка. — Может ещё свидимся.

— Погоди-погоди! — спохватился Лука, метнулся куда-то во дворец и принёс небольшой потрёпанный свиток, запечатанный сургучом. — Вот, принесла Почта Руси. Говорят, надо как можно быстрее Владыке Кощею доставить. Ты верно его встретишь там, передай лично в руки. Оно у них там вроде как где-то затерялось, насилу нашли.

Василиса пожала плечами, убирая письмо за пояс, и махнула рукой.

— Поспешай, цыпа, до Чёрного леса. А там Лешего найдём, он нас в нужную сторону выведет…

Проводив взглядом пылящую по вновь поднявшемуся от равнины пеплу избу, Горыныч покачал головой.

— Надо же… Василиса. Вся в мамку!

— И не говори, ящерица, — отозвался Китыч.

— Сам ты ящерица, селёдка тухлая! — ощерился Змей. — Плыви, давай, на своё дно илистое, пока хвост цел…

Лука присел в уголке, натянув шапку поглубже на уши. Не спасало. Скорее бы Владыка вернулся…

***

Лес шумел настороженно, когда они спешились и ступили под кроны. За спинами мгновенно сомкнулись колючие стены елей, укрывая хорошо видную чуть раньше от закрайков леса тропу. В отличие от настоящих лошадей, Кошмар с Ужасом шли позади них сами, без какого-либо беспокойства. Василию подумалось, что случится, если кошмары столкнутся с волками. Он бы поставил на победу кощеевых лошадок.

Ехать верхом было бы, во-первых, неудобно – нависающие ветви то и дело норовили бы хлестнуть по лицу, а во-вторых, они шли в очередной раз с просьбой. И от их поведения опять зависело, будут ли они продираться через неприветливые лесные чащи боги знают сколько времени или же окажутся на другом краю зелёного мира быстро и без приключений.

Впрочем, приключения от них никуда не денутся. Это Василий понял, стоило замаячить впереди той самой поляне с обожжённым деревом. Как они оказались там так быстро? Выходит, всё-таки плутали тогда, не замечая. Или же здесь, как в норе степного суслика, можно было оказаться в самом неожиданном месте по воле здешнего хозяина? Посередь поляны, вопреки ожиданиям, их никто не встречал. Кощей хмыкнул, но встал посредине, сложил ладони и крикнул громко:

— Ау! Есть кто дома? Выходи, старый сыч! Хорош бока отлёживать, аль не видишь, кто пожаловал? — он хлопнул себя по бокам и вдруг свистнул, пугая взлетевших из густых кустов пичуг. — А то я сам сейчас тебя будить пойду, не обрадуешься!

У Василия аж дыхание перехватило. И это всегда вежливый до зубовного скрежета Кощей? Эдак они сейчас в этом лесу навек останутся… В ответ лес словно потемнел, поднялся ветер, завыл в ёлках, а через минуту послышался вой, и на поляну выскочил громадный Серый Волк. Его глаза сверкали, он оскалил клыки, весь подобрался и ринулся к ним огромными прыжками…

Василёк едва успел выхватить верный нож, как серая тень налетела на Кощея, и они покатились по траве. Разобрать в этом клубке, кто где, было невозможно, и всё, что оставалось, было смотреть и слушать рычание и… смех. В этот миг Василёк выдохнул и опустил оружие, казавшееся не больше лучины против мощного зверя. Кого он собрался спасать от злого волка? Кощея. Бессмертного. А тот уже сел, продолжая чесать ластящегося к нему волка.

— Будет, будет тебе, Серый! Я виноват, что давно не заглядывал. Где твой хозяин? Мухоморами объелся — выйти встретить старого друга уже мощи нет?

— Да к чему тебя встречать, задохлик! — голос Лешего раздавался со всех сторон, и Василий насилу оторвался от созерцания, как Кощей мнёт холку огромного Серого Волка, который даже Кошмару доставал до брюха. — Совесть за давность лет отвалилась? Ни слуху, ни духу, заперся в своём каменном гробу и носа не кажет!

— Твоя правда, Леший, совсем я время позабыл. Но вот не было бы счастья, да несчастье помогло. Пришлось свидеться…

Земля зашевелилась, приподнялся мох, разошёлся, и вылез огромный крепкий пень, а затем ещё и ещё один. Змеями шевелились толстые корни, пока пни устраивались вкруг на поляне. Когда едва ли не за плечом возник старичок с длинным носом, торчащим из взлохмаченной бороды, облачённый в рыжий жилет из лисьей шкуры, рубаху и порты цвета глинистой земли и почему-то босой… На голове у него красовалась мягкая войлочная шапка, из-под которой поблёскивали, как у Серого Волка, странные, совсем не старые, лукавые прозрачно-голубые глаза.

Старичок мгновенно оказался возле Кощея, протягивая руку, чтобы помочь подняться. К тому времени волк угомонился и довольно облизывался, сидя рядом, совсем как послушный пёс. Но стоило Кощею взяться за протянутую руку, как Леший каким-то резким движением рванул его на себя, перекидывая через свою на первый взгляд немощную фигуру, так что тот приземлился на землю, выдыхая какой-то гхык.

Дальше происходило что-то совсем непонятное. Оба вскочили, вставая друг напротив друга, пригнувшись, и закружили, делая подсечки, пытаясь толкнуть другого, подловить и приложить посильнее. Всё-таки обиделся лесной хозяин на грубое обращение? На такое кто хочешь обидится, но чтобы вот так сходу в драку? Что творит Кощей? И почему Волк не пытается заступиться за хозяина, а лёг в траву и наблюдает с интересом за перемещающимися по всей поляне сказками? Сам Василий едва успевал следить глазами, так стремительно иногда двигался Леший, возникая и пропадая. Вот он появился позади Кощея, мощным пинком отправляя его прямо в древесный ствол, так, что берёза закачалась, сверху посыпались листья и мелкие веточки, путаясь в серебряных кощеевых волосах. «Уй...» - Василёк вскинул руку. Выглядело больно. Ударься так он сам, точно бы кровь пошла… да и кости бы целы едва ли остались…

Так продолжалось до тех пор, пока Леший всё же не оказался прижат к земле. Кощей сжал его шею локтем так, что дышать ему стало нечем. Долго пыхтевший Леший наконец понял, что вырваться уже не сумеет, и трижды стукнул по земле ладонью. После чего уже Кощей протянул ему руку, помогая подняться, безо всяких фокусов.

— Твоя взяла, — проворчал Леший, снимая и стряхивая со шляпы налипшие травинки. Хоть он и бурчал, злым не выглядел. — Говори, зачем явился. И что этот человек тут делает. Вроде я его уже видел, да не припомню, когда.

— Беда у меня, ЛесЛешего иногда также называют лесовик, лесной хозяин или просто Лес., — просто ответил Бессмертный, удобно усаживаясь на пень. Кивнул Василию, чтобы тоже сел на соседний. — Только вот времени на этот раз совсем в обрез, поэтому долгие разговоры на потом давай оставим. Я тебе расскажу основное.

Выслушал лесной хозяин, пару раз недовольно зыркнул в сторону Василия, отчего тот начинал чувствовать, как на пне совсем неудобно сидится, и думать, как бы заноз тощим задом своим не нахватать, неловко ёрзая. В конце он не выдержал, всё же вмешиваясь в разговор.

— Дядька Леший, да не смотри ты так. Мы ж и правда не ведали, а теперь уж поздно сожалеть да волосья рвать. Надо быстрее выручать и Источник, и княжество наше заодно…

Лесовик глядел с прищуром, молча, так что Василий вконец извёлся, не зная, что он решит. Вроде с Кощеем они друзья, да как он уже убедился, каждая сказка ой как себе на уме.

— Я тебя вспомнил. Это вы тогда в моём лесу кружили. Ох и зол я был тогда… С восточного края деревенские вздумали гуляния устроить. Оно бы ничего, если бы возле самого леса костёр не развели. Ветер подул, искры полетели… Полыхнуло сразу. Жара стояла который день, лес сухой был. Они-то хаты свои спасать бросились, а кто зверей моих спасать будет? А деревья и подавно убежать не могут – намертво корнями в землю вросли. Там и погибли. Хорошо, потом дождь пошёл, и, несколько дней не останавливаясь, поливал. Видать, услышал меня Перун. А это дурачьё не услышало и слышать не желает. Ты не серчай, вы под горячую руку попались. Больно много тогда погибло зверья и угодий. Я обычно людей не трогаю, ежели они с пониманием.

Вот оно как. И в этом прав был Кощей, поэтому Василёк только встал да поклонился:

— Не за что мне тебя винить, и правда, много зла люди делают. Только сейчас как бы большего зла избежать. Проведёшь нас?

Леший только поднялся, притопнул ногой, и земля вновь расступилась, выпуская очередной пенёк, на этот раз совсем невеликий. А сразу после из него на глазах повыскакивали золотые, маслянисто переливающиеся опята. Повеяло прелой землёй, зеленью, буйством лесной жизни. «Вон он какой, источник Лешего…» — смекнул Василий. Он уже столько навидался, что стал разбирать. Хозяин же подошёл ближе и принялся плести словно бы золотую тонкую паутину, наматывая её на сухие, в глубоких морщинах, словно кора дерева, пальцы. А потом развернулся и одним движением сбросил нить, и она обернулась широкой тропой, вдоль которой загорелись знакомые болотные огоньки. Василий поднялся, а за ним и Кощей.

— Спасибо тебе, друже. Вернусь, Царство своё в порядок приведу, обязательно загляну к тебе. Трубочку покурим… с грибочками.

Леший прищурился сильнее и вдруг широко улыбнулся, показывая щербатый рот с редкими зубами:

— Вот это дело! Ждём тебя с Серым. Давно мы по лесу не куролесили…

Повинуясь короткой команде, из кустов показались Кошмар с Ужасом. Василий и Кощей сели верхом, и кони пошли, набирая скорость, по тропе. Они бежали всё быстрее, вскоре Василий перестал различать проносящиеся мимо деревья. Всё слилось в одни сплошные зелёные стены. А вырвавшись из них, кони оттолкнулись от земли, и вновь ударил в грудь встречный ветер. Василёк, чувствуя уже едва ли не восторг, раскинул руки, вдыхая до боли в лёгких. Небо. Ветер. Под копытами проносились земли родного княжества. Уже скоро он встретит побратима. Гадать, что да как будет, было бесполезно — разберутся на месте. Было легко и всё по плечу, пока рядом, плавно разворачиваясь, взмахивал крыльями мощный Ужас, и Кощей повернулся, повёл шеей, убирая с лица растрепавшиеся от ветра серебристые пряди. Окинул взглядом и улыбнулся, вздернув вверх острый уголок губ. Это тоже было… красиво.

***

Княжна сидела перед тарелкой некогда любимой ею еды, постукивая по столу, покуда не заметила, что её когда-то нежные ноготки оставляют на деревянной поверхности глубокие зарубки. Она спрятала руку под длинный рукав. Чёрные ногти, потемневшая, некогда молочно-гладкая кожа была похожа на морщинистую высохшую руку глубокой старухи. И всё же, в ней теперь бурлила сила. Зеркало Лыбедь вчера разбила в мелкие осколки. Не смогла глядеть на свои запавшие, то будто мутная водица тусклые, то сверкающие глаза. Она поднялась, отодвигая яство. Есть ей больше не хотелось вовсе. Встретив её подле опочивальни, отец отшатнулся, творя защитный жест, прежде, чем разглядел, кто перед ним.

— Лебёдушка моя… что ж делается! И ты захворала… я б кликнул лекарей, да знаю — они ничем пособить не могут. Горе мне! — он заломил руки. — За что на нашу землю напасть эта! Беда неизбывная…

Он опустился на лавку, закрыв лицо руками. И заговорил тихо, как себе самому:

— Что ни день, то новые ужасные известия. Сперва хворь эта во дворце, а уже и по окрестным деревням пошла…. Травники да знахари руками разводят. Говорят, не может такого быть, чтобы люди из живых мёртвыми делались, но при этом продолжали жить себе, как ни в чём не бывало. Везде урожай гибнет, поля покрывает неведомо откуда берущийся пепел. А сегодня… уж не знаю, как и сказать. Пугать тебя не хочу. Только донесли мне, что один край кладбища опустел. И ладно бы какие лиходеи могилы разрыли да забрали что ценное. Хотя и это перед богами грех великий. Нет! Гробы изнутри разломаны, а мертвецов из них и след простыл… — Князь замер, глядя куда-то в стенку пустым взглядом, похожим сейчас на взгляд самой Лыбеди. Только теперь она заметила, как в свете горящих тут и там сальных свечей его волосы отливают сединой. Сгорбившийся, растерянный — таким она не видела своего отца никогда прежде. Но вместо жалости и сочувствия княжна почувствовала прилив застилающей алым злости. Мужик, а как баба. Поднялись мёртвые? Это ли не возможность? Живые неживыми обращаются? Так не все же? Хватит, поди, чтобы обеспечить палаты всем, что потребно? Уже немного осталось. Источник почти покорился ей… почти.

Не глядя больше на растерявшую былое величие фигуру князя, Лыбедь прошла в свою опочивальню, привычно откидывая крышку ларца. Тёмную залу затопило зелёным, рвано пульсирующим светом. Руки не чувствовали. Холод Источника выжег из них жизнь, взамен наполнив невероятной силой. Прямо сейчас ей ничего не стоило сокрушить камень, просто раздавив его в мелкую пыль. Она довольно улыбнулась, не ощущая, как трескаются губы, и на них выступает густая, уже не красная, а почти чёрная кровь. Знал бы отец… что это именно она впервые подняла вчера мёртвых. Они сейчас стояли в подвале, в ожидании её приказов. Отличные воины, не боящиеся смерти, ибо уже мертвы. Им не нужна ни еда, ни вода. Они не устанут и будут уничтожать всё на своём пути по её приказу. Пока что сил хватило только на пару десятков. Но это только начало её армии… Она потянулась к Источнику кровоточащими губами и принялась втягивать в себя зеленоватый, щиплющий и окатывающий изнутри ледяным потоком свет. Хватило её едва на пару глотков прежде, чем лёгкие окончательно застыли, и пришлось отстраниться, пережидая приступ удушья. Лыбедь понимала, что её тело умирает, но вместе с тем чувствовала себя как никогда могущественной. К чему ей красота, не лучше ли, если её вид будет внушать ужас? Она открыла дверь и мысленно позвала, не напрягая связки, которые всё ещё были скованы морозом. Теперь ей, как и её спутнику, не нужен был голос. Захарий явился мгновенно, тёмной тенью скользнув за дверь. Ещё недавно такое и помыслить было невозможно — мужчина в опочивальне княжны! Но сейчас в палатах царил такой ужас, что мамки-няньки боялись высунуть нос из кухни, все стражники несли усиленный караул на стенах, а самого князя Лыбедь только что видела.

Её прежде вполне здоровый подручный выглядел не лучше хозяйки. Он первый испробовал на себе всё, что после него делала Лыбедь, а потому ещё больше напоминал обтянутый кожей страшный скелет. Она видела, как он кашляет кровью, но всё ещё ни разу ей не перечил, послушно исполняя все приказы. Верный пёс. Сдохнет, но не укусит хозяйской руки. Если и сдохнет — теперь это не имеет значения. Ведь всегда можно будет поднять его снова и заставить служить. По-первой она пыталась испробовать на пленнике, но тот быстро потерял сознание, и толку с него было немного. Захарий оказался крепче, ему она доверяла больше и о судьбе незадачливого жениха княжна и думать забыла. Власть пьянила, и с каждой ночью Лыбедь чувствовала, как обретает черты её мечта. Пускай это княжество превратится в царство нежити. Если она будет здесь княгиней. Нет. Не княгиней. Царицей. Лыбедь Бессмертная. Великолепно звучит… В ночной тиши раздался её лающий, жуткий смех.

Молодая служанка, опасливо пробиравшаяся мимо опочивален, отшатнулась к стенке и закрыла руками уши, чувствуя, как по щекам струятся слёзы. Зачем она приехала в стольный Град? Завтра же во что бы то ни стало сбежит назад, в родную деревню… Всё, что держало её до сих пор — молодой парень, больше похожий на мертвеца, в темнице, которого ей приказали кормить и поить, да следить, чтобы не помер совсем. Она делала, что могла, вздрагивая под взглядом жуткого немого Захарии. Что же ей делать? Один вид его и некогда прекрасной княжны приводил девушку в ужас. Берегинюшка, помоги…