И Осаму, и Чуя были рады кожаным штанам. Сперма неприятно липла, застывая на коже и ткани, но хотя бы ничто, кроме растрёпанных волос парней, не выдавало их безумный порыв, когда приехали близнецы. И всё же от проницательной Гин не укрылось, как потеплел взгляд Накахары, которым он то и дело обменивался с Дазаем. Никак это не комментируя, девушка в душе радовалась их воссоединению.
Рюноске собирался освободить для мужчин свою "Хонду", но Чуя жестом остановил его и сам забрался позади Акутагавы.
— Хватит с меня на сегодня, — он стянул резинку и заново собрал растрёпанный хвост. — Просто отвезите нас домой.
Близнецы с сожалением посмотрели на ободранный бок прекрасного "Дукати", с руля которого Дазай снял шлемы и один протянул Накахаре.
— Спрашивайте, — устало протянул Осаму, зная, что брата с сестрой съедает любопытство, но сами бы они не осмелились его озвучить. Насколько бы приветливы и дружелюбно не вели себя с ними мужчины, Акутагава никогда не забывали о разнице в статусах.
— Как вы? — тут же выпалили оба на едином выдохе, чем вызвали тихие улыбки.
— Мы в порядке, — успокоил подростков Чуя и дружески хлопнул по плечу Рюноске. — Не считая десятка синяков и ссадин от контролируемого падения.
— У меня бедро болит, — гнусаво пожаловался Дазай, садясь позади Гин и надевая шлем.
— Дома помажу тебя мазью, — тепло ответил Накахара, повторяя его жест.
Об их отношениях знали многие. Подчас сложно было не обратить внимание на то, с какой любовью эти двое смотрят друг на друга, даже если и пытаются сдерживаться. Но лишь в присутствии близнецов, они не скрывали открыто показывать свою привязанность. Верность Акутагава была проверена годами. Близнецы практически выросли, обученные безоговорочно слушаться Накахару и Дазая, как своих наставников и боссов. Они никогда не задавали вопросов, молча исполняя указания, потому что знали — что нужно знать, им расскажут. Остальное — тайны Дазая, Накахары или Мори. И доверие своих боссов они ценят гораздо больше любых иных благ.
Мотоциклы мягко тронулись в сторону дороги. Обхватив Гин руками, Осаму положил голову ей на плечи и повернулся лицом ко второй паре, верхом на чёрном байке. Он не мог отказать себе в удовольствии лицезреть Чую на фоне темной воды и мерцающих вдали огней города. Партнёр смотрел прямо в спину Рюноске и, кажется, даже не знал, какими влюблёнными глазами за ним наблюдают.
— Чуя, — расстояние между мотоциклами позволяло поддерживать связь в их шлемах, и Дазай воспользовался этим, — Я люблю тебя.
Сначала из динамика раздался тяжёлый вздох. Накахара долго молчал прежде, чем ответить, так и не повернув головы:
— Я знаю, детка.
Акутагава высадили своих пассажиров во дворе элитного жилого комплекса, в котором находились апартаменты Чуи.
— Отправьте кого-нибудь узнать, что с теми русскими, — попросил близнецов перед прощанием Дазай. — И позвоните Хироцу. Пусть организует незаметно возвращение мотоцикла и ремонт.
— И можете сообщить нашим ребятам, что мы в порядке, — добавил Накахара, встряхивая руками.
— Поняли, босс.
Отпустив близнецов, мужчины неспешным шагом направились к дому. В лифте, поднимающем их на один из верхних этажей высотки, Осаму мягко коснулся пальцами подбородка Чуи, заставив посмотреть себе в глаза, а после долго и нежно целовал искусанные за эту ночь губы.
— Ты голоден? — поинтересовался хозяин квартиры, когда они зашли внутрь и закрыли за собой двери.
— Ммм... Ты знаешь, какого рода голод я испытываю.
Сладко протянул Дазай, и Чуя картинно закатил глаза, расстёгивая куртку. Но стоило начать снимать её, как парень скривился от боли и со свистом выдохнул сквозь оскал зубов.
— В чём дело?!
Тут же оказался в его личном пространстве Осаму.
— Всё нормально, — отмахнулся Чуя, снова встряхивая руками. — Мышцы потянул.
— Дай мне!
И не дожидаясь ответа, шатен принялся осторожно стаскивать с парня куртку, а следом расстёгивать ремни на защите. Он раздевал его быстрыми уведенными движениями, но всё же максимально аккуратно, словно боясь причинить боль.
— Не мечтай, — усмехнулся Накахара, когда пальцы Дазая потянулись к молнии на штанах, и он ловко отскочил в сторону. — После того, что ты устроил, я не буду трахаться с тобой, пока мы не примем душ.
— Я просто хотел помочь, — в притворной обиде надул губы Дазай.
— Ещё успеешь. Жду тебя в ванной. Надеюсь, ты не забыл, где она.
И парень скрылся в квартире.
Конечно, Осаму не забыл. В этом доме он проводил времени гораздо больше, чем в своём. Он практически жил здесь с момента приобретения Чуей недвижимости и до той аварии два года назад. За эти два года ничего не изменилось, будто бы он был здесь ещё вчера. Дорогой паркет из вишнёвого дерева, светлые обои, тяжёлые портьеры на огромных окнах и мебель с обивкой винного цвета. Всё здесь впитало тяжёлый запах табака. Запах Чуи.
Осаму глубоко втянул его носом.
Здесь он чувствовал себя дома.
— Эй, дурень! — раздался из соседних помещений возглас Чуи. — Тебя долго ждать?
— Иду, — улыбнулся Осаму, на ходу стягивая с себя одежду.
— Опять разбросал всё по полу? — придирчиво смотрит на него рыжий.
— Угу.
Дазай больше не хочет тратить время на ненужные разговоры, тем более, что Чуя стоит под струями воды такой обнажённый и прекрасный. Подтянутое тело с красивыми мышцами... О! Осаму никогда не устанет любоваться им! Под всеми тряпками, что носит Накахара, никогда не видно этой узкой талии, крепкой задницы, бёдер, от которых у Дазая слюна собирается во рту. Не видно рельефа пресса, идеального настолько, будто смотришь на модель из журнала. Не видно, как под светлой кожей играют мышцы спины. По ней и по плечам тёмными змеями налипли мокрые волосы.
Именно плеча первым касаются губы Дазая, нежно убирая с него влажные пряди. Чуя громко и обречённо выдыхает над его ухом:
— А я думал, мы пришли мыться.
— Так и есть.
Осаму продолжает оставлять на коже мягкие поцелуи, пока тянется рукой к полке за спиной парня, чтобы взять оттуда гель. Свежий аромат наполняет ванную комнату. Ладони Дазая скользят по спине Накахары, намыливая его. Что ж, Чуе это вполне нравится. Он довольно жмурит глаза, пока шатен не видит.
Все эти поглаживания мыльными руками по спине, бокам, рёбрам, даже заднице и бёдрам, ощущаются больше заботливо, чем возбуждающе. Хотя ложью будет сказать, что он них не тянет приятно внизу живота. Чуя растворяется в прикосновениях, пока Осаму моет его, стирая с кожи не только последствия их безудержного порыва, но и все тяготы минувшей ночи. Ему так тепло и уютно в этих руках.
— Позаботишься обо мне?
Слышит сквозь пелену, застилающую разум, разомлевший Чуя. И отвечает ленивым кивком. Над ухом раздаётся тихий смешок, а на ладонь льётся скользкий гель. Пока парень растирает его в ладони, в голову приходит шальная мысль, и усталость, как рукой, снимает. Губы кривятся в хищной улыбке. Руки плавно оглаживают плечи Дазая. Да, его мышцы не так рельефны, как у Чуи, но парень прекрасно чувствует, какие они крепкие под его пальцами. По мнению Чуи, Дазай прекрасно сложен с его широкой спиной и грудью, подтянутым животом, длинными ногами, вверх по которым плавно движутся его скользкие от геля ладони.
— Хах...
Чувственный стон срывается с губ шатена.
— Так быстро возбудился?
Сладко поёт Чуя, поглаживая ладонью член Дазая. Эта часть тела нравится ему ни чуть не меньше всего остального, и он с удовольствием водит рукой, наслаждаясь его тяжестью.
— В эту... игру... — прерываясь рваными вдохами, отвечает Осаму, — можно играть... и вдвоём...
— Не сегодня, — Чуя поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с шатеном. Его карие глаза потемнели от желания, дрожащие зрачки расширились. — У меня на тебя другие планы...
И приподнявшись на носочки выдыхает прямо в губы Дазая:
— Детка...
Острые зубы впиваются в нижнюю губу, терзая её, и Осаму несдержанно стонет. Как бы заглаживая вину, Чуя зализывает место укуса горячим языком и снова кусает. Пальцы Дазая судорожно сжимают крепкие ягодицы партнёра, пока он продолжает терзать языком и зубами его рот, а рукой доставлять удовольствие снизу. Его ладонь то ускоряется, суля в следующий миг долгожданную разрядку, то замедляет движение, оттягивая её и вынуждая Дазая жалобно всхлипывать.
— Хочу тебя, — едва оторвавшись от горящих губ напротив, молит он и тут же вновь прижимается к ним, открывая рот и впуская язык Накахары вылизывать его.
— Сначала кончи для меня, детка...
Дазай то ли качает, то ли кивает головой. Чуя не разобрал. Он и сам уже болезненно твёрд от стонов, всхлипов и вида растрёпанного Осаму. Поворачивая запястье, рыжий проходится по всей длине чужого члена и надавливает большим пальцем на щель головки. Дазай разрывает поцелуй и вскидывает голову, подставляя лицо под струи воды, хватая воздух приоткрытым ртом. Тяжёлые выдохи перемежаются с рваными тихими стонами.
— Давай, детка, — ускоряет движения кисти Чуя, любуясь им снизу вверх. — Сделай это для меня...
Вместе с последним несдержанным и громким стоном, в котором Чуя различает своё имя, на ладонь Накахары проливается горячее семя. Осаму опирается рукой о стену душевой, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.
— Молодец, — смыв водой сперму, Чуя касается кончиками пальцев бёдер партнера и успокаивающе поглаживает их, собирая остатки дрожи. — Это было так красиво для меня.
Осаму довольно хмыкает и притягивает к себе рыжего, чтобы зарыться лицом в его мокрые волосы.
— Теперь мы можем пойти в спальню?
Чуя оставляет поцелуй на его груди прежде, чем выпутаться из объятий и потянуться за полотенцами. Улыбаясь, Дазай тянется за ним и, как только парни оказываются вне душевой кабины, вновь вовлекает в поцелуй. Осаму слишком долго не касался этого прекрасного тела, чтобы сейчас выпускать его из рук.
Так, сталкиваясь языками, зубами, путаясь в ногах и ударяясь локтями о косяки дверей, парни добираются до кровати, где Дазай рывком опрокидывает Чую, имея возможность несколько секунд полюбоваться им. Светлая кожа в полумраке кажется совершенно белой. Влажные медные волосы разметались по подушке ореолом вокруг головы. Мутные глаза потемнели до грозной синевы океана и смотрят так пристально, что хочется в них утонуть. Припухшие губы приоткрываются, обнажая зубы в хищной усмешке.
— Так и будешь пялиться? — по-доброму, но с долей ехидства вопрошает рыжий. — Может, уже займёшься мной? Или ты лишь трепался, что хочешь?
Дазай ведётся на провокацию, не задумываясь. Одним движением он раздвигает в стороны согнутые в коленях ноги партнёра, чтобы податься вперёд между ними и накрыть чужое тело своим. Чуя издаёт сладкие звуки, что-то между тихим стоном и довольным мычание, пока Осаму скользит кожей по коже, задевая возбуждённую плоть, и тянется захватить его рот своими губами. Руки Чуи он заводит тому над головой и зажимает оба обманчиво хрупких запястья одной своей рукой. Накахара может легко вырваться, если захочет, но он даже не пытается это сделать, позволяя Дазаю распоряжаться его телом так, как тот посчитает нужным в данный момент. Пальцы свободной руки Осаму зарываются в густые медные локоны, губы соскальзывают с чужих губ и мажут по щеке, скуле. Он мокро целует прикрытые дрожащие веки, прижимается губами к горячему влажному виску, прикусывает зубами мочку уха и плавно качает бёдрами вперёд, вызывая у Чуи дрожь по всему телу.
Как же хорошо снова быть рядом! Снова чувствовать тепло единственного человека, который нужен, и для которого так отчаянно сейчас стучит сердце. Дазай царапает зубами тонкую шею, всасывает кожу, пятнает её, желая оставить как можно больше отметин, кричащих о том, что Чуя Накахара принадлежит только ему!
— Какой жадный... — с хриплым смешком выдыхает Чуя и сглатывает. Кадык быстро опускается и поднимается. По нему тут же с достаточным нажимом проходится язык Дазая, оставляя мокрую дорожку слюны.
Да, он жадный! Он жаден настолько, что готов спалить весь мир, если его снова заставят покинуть Чую.
Дазай отпускает чужие запястья, чтобы опуститься ниже и под вскрик Накахары прикусить набухшую розовую горошину соска. Грудь под его ртом тяжело вздымается и опадает. Освободившимися руками Чуя зарывается в каштановые вихры, несильно тянет пряди, а после с нажимом давит на голову любовника, заставляя двигаться дальше. Зажатый между их горячих тел член бесстыдно течёт и болезненно требует внимания. Но, несмотря на желание поскорее получить разрядку, Чуя довольно жмурится и улыбается, закусывая губы.
Осаму задерживается лишь на пару секунд, обводя языком по кругу, собирая с горячей головки капли предэякулята. Напряжённый от перевозбуждения член Чуи дёргается, как только оказывается во рту Дазая. Погружаясь по влажное тепло чужого рта, Накахара протяжно стонет, чувствуя, как он уже близко. Не желая мучать его и стремясь поскорее перейти к основному "блюду", ведь он обещал трахнуть Чую так, чтобы тот остался доволен, Осаму втягивает щёки и расслабляет горло, принимая партнёра почти до основания. Короткие рыжие завитки приятно щекочут нос, пока Дазай пытается сглотнуть. Руками он удерживает бёдра Чуи, что он судорожно подбрасывает вверх, в погоне за приближающимся оргазмом.
Дазай мог бы ещё какое-то время оттягивать этот момент, чтобы вылизать всего Чую. Чтобы сполна насладиться тяжестью его солоноватой пульсирующей плоти в своём рту. Но они так давно не были вместе, что уже невыносимо хочется наверстать хотя бы часть упущенного за два года времени.
Да, он чертовски жадный! Поэтому, когда Чуя с гортанным стоном изливается ему в горло, Осаму проглатывает всё до капли и вылизывает смягчившийся член партнёра, которого прошибает мелкой дрожью от каждого движения языка.
— Прекрати, — жалобно просит рыжий, несильно дёргая Дазая за волосы.
Сейчас он больше похож на растёкшееся по кровати желе, чем на непобедимого гонщика и одного из доверенных лиц босса мафии. Чем Осаму беззастенчиво пользуется.
— Смазка на прежнем месте?
Накахара коротко кивает, выпуская его лохматую голову из рук, чтобы парень мог дотянуться до прикроватной тумбочки и вернуться к нему уже с баночкой лубриканта.
— Что это за запах? — открыв крышку, принюхивается шатен. — Не помню его.
— Шоколад, — разморенным сытым голосом отвечает Накахара, не глядя.
Дазай опускается коленями на кровать рядом.
— Не припоминаю, чтобы мы его покупали, — тихо и настороженно произносит он. — С кем ты тут трахался, пока...
Договорить он не успевает. Валявшийся до этого ленивым котом Чуя резко подрывается и, опрокинув Осаму на спину, нависает над ним, оскалив зубы и шипя в лицо:
— Ты за кого меня вообще принимаешь? — синие глаза опасно сузились. — Думаешь, я под кого-то мог лечь?
Чувство собственничества сытой змеёй тепло свернулось в желудке. Губы растянулись в широкой улыбке.
— Нет, — удовлетворённо выдохнул Осаму, поднимая руки, чтобы обнять Чую за спину и притянуть к себе для поцелуя.
— Иначе бы я вырезал сердца всем, с кем ты спал, — угрожает он, опаляя дыханием губы любовника.
— Только после того, как принесёшь мне сердца всех сук, которых сам трахал за эти два года, — успевает ответить Накахара до того, как его прерывает вторгшийся в рот язык.
Осаму разрывает тонкую нить слюны после поцелуя:
— Боюсь, список будет не велик, любовь моя.
— Как и мой, — скалится рыжий в его улыбку.
— Тогда откуда эта шоколадная штучка?
Осаму не может утверждать наверняка, потому что в комнате достаточно темно, но ему кажется, или на лице Чуи появилось смущение? Так и есть! Рыжий немного отводит глаза от взгляда партнёра, хотя голос его звучит спокойно:
— Этот запах напоминал мне о тебе, идиот. Не знаю, почему. Просто напоминал.
Чуя снова кусает губы, и Дазай ласково водит ладонями по спине, будто успокаивая.
— Когда становилось совсем невыносимо одиноко, я... играл с собой... — теперь он точно смущён. — Представляя, что... ты рядом...
Если можно стать ещё счастливее, чем он уже был, то в этот миг Дазай стал. Его член тоже радостно дёрнулся, откликаясь на слова Чуи и настрой хозяина. Что ж, позиция весьма неплоха, подумалось Осаму. Чуя прекрасно смотрелся с этого ракурса, седлая его бёдра. Поэтому Осаму опускает пальцы в прохладный лубрикант и, немного потерев их друг о друга, касается между аппетитных ягодиц партнёра.
— Так играл? — дразнящим голосом интересуется он, проводя пальцами по ложбинке и слегка надавливая на колечко мышц, но не пытаясь пока проникнуть внутрь.
— Да, — медленно выдыхает ему в лицо Чуя, чуть покачивая тазом и переминаясь коленями для более устойчивой и удобной позиции.
Минутная слабость проходит, и в синих глазах снова пляшут черти.
— Давай, детка, — торопит он. — Сделай это. Я устал ждать.
Чуя склоняется за новым долгим поцелуем, пока Осаму осторожно погружает в него один палец. Мышцы рыжего не так напряжены после недавнего оргазма, но всё же Дазай не хочет причинить ему боль. Как-никак Накахара не принимал его в себя два года. Так что партнёр не торопится и, лишь удостоверившись, что один палец движется легко (в конце концов Чуя трахал себя пальцами, думая о нём), добавляет второй.
— Ммх...
Зубы Чуи впиваются в губу Осаму. На секунду тому кажется, что он облажался, то из горла парня вылетает сладкий стон, и Дазай понимает, что нашёл верный угол.
— Давай уже три, — просит Чуя спустя недолгое время, начиная покачиваться в так движениям руки Осаму.
Он не против. Пальцы легко расходятся ножницами внутри прохода, не вызывая дискомфорт.
— Как часто ты играл с собой? — ехидно интересуется Дазай.
— Достаточно, — дышит ему в губы Чуя и тут же снова впивается в них, как умирающий от жажды в стакан воды.
Трём пальцам уже гораздо теснее внутри. Мышцы, хотя и расслаблены, но поддаются с явной неохотой. Нет, Осаму точно больше никогда не оставит свою рыжую стерву надолго! Он готов выполнить любой приказ отца, но больше никогда не позволит разлучить их!
Смазка с тонким ароматом шоколада капает с его пальцев на член, что давно твёрд и несдержанно подёргивается, стоит лишь скачущему на его пальцах Чуе опуститься чуть ниже. Он уже хочет оказаться внутри, вновь ощутить необузданный жар горячего тела. Чистая ладонь Осаму касается напряжённого пресса Чуи, блестящего от капелек пота. Чуть сжимает пальцы, легко задевая ногтями такую чувствительную сейчас кожу. Волны удовольствия мурашками приятно пробегают по телу Накахары от каждого подобного жеста.
Опираясь ладонью о грудь Осаму, Чуя, не глядя, находит свободной рукой баночку с лубрикантом и опускает в неё пальцы. Гель приятно холодит кожу, но мужчина растирает его по своей ладони, согревая. Язык соблазнительно облизывает нижнюю губу. Взгляд мутных тёмно-синих глаз прикован к лицу любовника напротив, пока Накахара обхватывает ладонью его член и медленно скользит по нему. По лицу растекается хмельная улыбка от низкого гортанного стона Дазая. Покрывая лубрикантом член партнёра, Чуя жмурит глаза в предвкушении. Медные ресницы дрожат. Большим пальцем рыжий собирает прозрачные капли, обильно сочащиеся из головки, смешивает их с гелем и придвигается чуть ближе для удобства. Осаму молча понимает намёк. Длинные пальцы покидают тело Чуи и мёртвой хваткой впиваются ему в бёдра. Скорее всего на утро в этих местах проявятся синяки. Но сейчас обоим плевать на это.
Чуя своей рукой направляет в себя изнывающий член партнёра, медленно опускаясь на него. И Дазай, и Накахара хмурят брови, кусают губы. Один от притупившегося за два года чувства наполненности, распирающего его изнутри. Другой — собрав все силы, чтобы сдержаться себя при столь неспешном проникновении. Осаму часто и поверхностно дышит, цепляясь за Чую, дожидаясь, пока он найдёт максимально удобный для себя угол. И, чёрт возьми, но покачивания бёдер Накахары сейчас испытывают его самоконтроль на предельных возможностях.
Желая отвлечь и себя и парня, Дазай гладит большими пальцами светлую кожу Чуи, пока тот, наконец, не опускается, полностью приняв в себя любовника. Оба тяжело выдыхают, и на лице Чуи расцветает довольная улыбка победителя. Сверкающими в темноте глазами он с вызовом смотрит на Осаму. А тот не может не задыхаться от восторга, глядя снизу вверх на единственного человека, от любви к которому сердце бешено заходится в груди.
Немного поёрзав, Чуя приподнимается, чтобы со звучным выдохом опуститься обратно. И это кажется им таким естественным сейчас — быть продолжением друг друга. Не то, чтобы раньше у них были с этим проблемы, но чувство долгожданного воссоединения током бежит по венам.
Осаму протягивает руки, и Чуя находит в его ладонях опору, сцепляя их пальцы в замок. Рыжий двигается уже гораздо легче, постепенно наращивая темп. Дыхание становится учащённым и поверхностным. Губы пересыхают, и парень склоняется, чтобы втянуть Дазая в мокрый развязный поцелуй. Языки сталкиваются в отчаянном желании показать всю глубину нужны одного в другом.
Звуки поцелуев, влажные от слюны. Звуки соприкосновения их тел, влажные от обилия смазки. Дазай чувствует, что дуреет от всего этого. Его разум тонет в пучине желания, такой же тёмной, как глаза Чуи сейчас. И не смотря на то, что Накахара уже, не сдерживаясь, скачет на нём, Дазаю становится мало. Подобрав ноги, он разрывает поцелуй и резким движением, не выходя и не разнимая рук, опрокидывает Чую спиной на кровать, нависая над ним. Пьяная улыбка и расфокусированный взгляд лучше любых слов говорят, что рыжий не против подобных перемен. И Осаму окончательно перестаёт себя сдерживать.
Фиксируя ладонями бёдра любовника, он вбивается в его тело резкими глубокими толчками, пока Чуя находит в себе силы лишь обхватить его талию ногами. Рыжие волосы в полном беспорядке разметались по простыням, пальцы с силой цепляются за простыни, будто это спасёт Накахару от неизбежного падения в бездну. Любовник бьётся, выгибается и стонет в руках, что распаляет Дазая лишь сильнее. Каждым сильным движением, каждым попаданием по простате Осаму стремится загладить свою вину.
Когда у самого Осаму начинает плыть и темнеть в глазах, он на ощупь находит и сжимает в пальцах напряжённый до предела член Чуи. Сквозь звон в ушах до него долетает вскрик и слабое "Детка...". Пальцы обжигает горячее семя в то время, как упругие стенки сжимают его собственный член в пульсирующих спазмах таких горячих, что хочется кричать.
Его хватает ещё лишь на два отчаянных толчка, вслед за которыми мир сжимается в одну точку. Бесконечно горячую сингулярность.
Оргазм обрушивается рождением новой вселенной из этой точки. Распадаясь на кусочки, чтобы собраться вновь, Осаму чувствует только дрожь и то, как отчаянно дёргается его член, заполняя спермой чужое тело. Где-то совсем рядом раздаётся сдавленный стон.
Дазаю требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать, что он лежит на Чуе, щекой прижавшись к его груди. Между их тел разлито липкое тепло, его обмякший член всё ещё внутри любовника, который ленивыми движениями пальцев нежно перебирает пряди его волос. Осаму довольно жмурит глаза. Он приподнимается, покидая тело возлюбленного, и касается губами его груди прежде, чем упасть на кровать рядом и заключить того в объятия.
— Ну уж нет, засранец! — тихо смеётся Чуя, выпутываясь из его рук и садясь рядом.
— Полежи со мной, — надувает губы Дазай и тянется к своему парню.
— Нет, — Накахара ловко спрыгивает с постели и тут же морщится. — Я бы радостью это сделал, но кое-кто решил кончить мне в задницу. Так что, нет. Мне надо в душ.
Осаму сглатывает вязкую слюну, наблюдая, как Чуя удаляется в сторону ванной, а по крепким ногам змеятся дорожки спермы.
***
Подсушивая мягким полотенцем кончики волос, Дазай вернулся в спальню, чтобы застать одну из лучших картин в своей жизни. Чуя лежит на животе на свежих простынях, которые успел сменить, пока Осаму был в душе. Он включил ночник, и мягкий свет маняще играет на обнаженной коже. Обычно Дазай умеет хорошо себя контролировать, но при виде краснеющих упругих ягодиц, словно нарочно выставленных на показ, его член предательски намекает, что был бы не против продолжения.
Проходится несколько раз глубоко вдохнуть прежде, чем приблизиться к постели и её хозяину. И всё же, Осаму не может удержаться. Он склоняется и прикусывает ягодицу Чуи ровно настолько, чтобы не причинить боль, но оставить на ней небольшие следы от зубов.
— И как это понимать? — оборачивается через плечо Накахара, удивлённо вскидывая бровь.
— Не смог устоять, — котом ухмыляется Осаму, продолжая без толики стыда пялиться на тело возлюбленного.
— И что мы будем делать? — выражение лица и голос Чуи становятся серьезнее. Он переворачивается на спину, чтобы смотреть прямо на Дазая. — Твой отец знает, что ты здесь.
— Я в курсе, — морщится Осаму, присаживаясь на кровать. — Он прислал мне письмо.
— И что в нём?
— Не знаю. Валяется в номере отеля, — пожимает плечами шатен и протягивает руку, чтобы легко погладить живот Накахары.
— Что между вами случилось, Дазай? Что было после той аварии? — Чуя пристально смотрит ему в глаза, не давая шанса уйти от ответа. — Я не дурак. Думаешь, я не пробовал тебя найти?
— Правда искал? — улыбается Осаму и забирается на кровать, чтобы лечь сверху, накрыв собой тело парня.
Чуя тут же заключает его в кольцо рук.
— Конечно, искал. Но Мори обрубал мне все концы. Куда бы я не пытался рыпнуться за информацией, всюду были его люди. Я хотел лететь сам в Лондон, но в аэропорту меня встретил Хироцу и практически снял с рейса.
— Вау! Ай!
Чуя больно щипает Осаму за бок.
— Так что случилось? Ладно, меня Мори ограничил в информации, но ты... Почему ты ни разу не дал о себе знать?
Дазай некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Он знал, что этот разговор состоится, и не собирался ничего утаивать от своего любимого. Просто подбирал слова.
— После той аварии меня буквально по частям собирали. А потом отец отправил меня в Англию на реабилитацию. Так он всем сказал.
Чуя кивнул, подтверждая его слова.
— Но меня не пустили даже к тебе в палату перед отъездом.
— Да.
В голосе Осаму промелькнула боль. Он приподнялся на локтях и потёрся носом о грудь Накахары, словно отгоняя те воспоминания. Рыжий мягко стиснул его бока, показывая, что сейчас он рядом. И Дазай продолжил, глядя ему в глаза.
— Не секрет, что он всегда был против наших отношений. И тут я понял почему, — мужчина сглотнул. — Я был его инвестицией.
— Что прости?
В синих глазах повисло непонимание. Осаму облизал губы.
— Ему критически необходимо было заключить сделку в Англии. С Кристи.
Чуя понимающе кивнул.
— Я был частью сделки. Я должен был жениться на дочери Агаты, — длинные пальцы впились в простынь рядом с плечами Накахары, сминая её. — Он хотел, чтобы я трахал её дочь!
— Осаму! — ладони Чуи оказались на бледных щеках шатена, удерживая его лицо и заставляя смотреть только на Чую. — Я здесь. Я с тобой.
Это действительно успокаивало. Тонуть в синих омутах глаз. Упасть на самое их дно и почувствовать себя там в безопасности.
— Мори шантажировал тебя? Угрожал тебе, чтобы ты не связывался со мной?
— Нет, — устало выдохнул Дазай. — Знаешь же, что мне было бы плевать, если бы он угрожал мне.
— Он угрожал мне, — догадался Чуя. Конечно! Мори не стал бы разбрасываться сыном, пусть даже и приёмным. Другое дело Накахара...
— Да, — тяжело упало с сухих губ, и Чуя, не удержавшись, подался вверх, чтобы оставить на них поцелуй. — Поэтому мне пришлось думать, как обойти русских и заключить эту чёртову сделку, не женившись на Кристи-младшей.
— Ааа... Так вот почему эти русские хотят твоей крови!
Осаму кивнул.
— Я не только заключил сделку для отца, но и смог перерезать русским все необходимые каналы в Англии надолго.
Дазай явно гордился проделанной работой.
— Теперь, надеюсь, отец отстанет от нас. Хотя бы на какое-то время.
— Кстати, о времени, — встрепенулся Накахара. — Скорее всего, скоро позвонит секретарь твоего отца.
— Зачем? — искренне удивился Дазай.
— Чтобы вызвать меня и загрузить работой шестёрок.
Видя всё ещё непонимание на лице возлюбленного, Чуя вздохнул и пояснил:
— Думаю, что таким образом он проверят, не вместе ли мы.
— Блять... Я надеялся провести этот день с тобой.
— Можем поехать вместе, — лукаво улыбнулся Накахара. — Послушаю дифирамбы в твою честь.
— Не хочу, — Осаму упал на спину рядом с парнем и уставился в потолок. — Возможно, завтра. Я ещё не думал над тем, что скажу ему.
— Ничего себе! — Чуя чуть склонился над ним. — У тебя и нет слов?
— Всё, о чём я думал в последнее время, было связано с тобой.
Осаму поднял руку, чтобы обнять парня за шею. Сердце Накахары защемило от бесконечной любви к этому человеку. Но как только он хотел поцеловать его, раздался телефонный звонок.
— А вот и он...
— Ненавижу...
Одновременно простонали мужчины и тихо засмеялись. Чуя поднялся с кровати, чтобы ответить на звонок, а после стал собираться.
— Тебе точно надо ехать?
— Только если ты не хочешь позвонить отцу, чтобы он отменил своё распоряжение.
— Чуя, это шантаж!
— Нет, любовь моя, — Накахара подошёл к кровати и клюнул губами в нос Осаму. — Но у меня есть к тебе предложение.
— Я все внимание, — подобрался шатен.
— Я быстро разбираюсь со всеми делами, а ты к моему возвращению заказываешь пиццу. И весь вечер и ночь мы проведём вдвоём.
— Я мог бы заказать что-нибудь более изысканное.
Чуя натянул на ладони перчатки и набросил на плечи плащ.
— Предпочитаю то, что можно есть прямо в постели.
Дазай мечтательно замурчал и сел на край кровати. Накахара пригладил рукой рыжие локоны и опустил на них шляпу.
— Что ты скажешь моему отцу?
— Ничего, — широким шагом Чуя приблизился к постели и, подцепив пальцами подбородок Осаму, выдохнул ему в губы: — Ты уже большой мальчик, чтобы самому отвечать за свои поступки.