— Песок! Один песок! Песок везде, Одасаку! В ушах, в носу, даже в за...

— Да, мой принц, — задорно усмехнулся капитан, прерывая юношу в его жалобной тираде. — Песок, действительно, везде. На то это и пустыня.

— Ах, — из груди названного принцем юноши вырвался полный отчаяния стон. Откинувшись в седле, он чуть съехал в бок, всем видом показывая тяготы своего положения. И хотя конь под ним явно был благородных кровей, сам юноша больше походил на обычного наёмника. Разве что слишком много жаловался и кривлялся, чем постоянно вызывал усмешку капитана Оды. Да и лицо его было слишком гладким, не покусанным жестокими ветрами и песками.

Вот уже третьи сутки небольшой отряд стражи, притворяясь торговым караваном, шёл через пустыню на юг. Тюки гружены не товарами и самоцветами, а всего лишь сеном. В кувшинах не вина или масла, но дополнительный запас воды. Раны промыть, да напиться вдоволь после битвы. А у каждого "торговца" под плащом — кожаный доспех с латными пластинам на груди и острый меч. Жарко, не удобно. Песок забивается под доспех, налипает на потное тело и натирает кожу. Каждый вечер, расставив шатры и часовых, небольшой отряд стражников по очереди чистит доспехи и оружие от песка, маслит кожу, масленой тряпкой проходит каждый по своему клинку, пытаясь уберечь от пустыни. Для воина оружие — часть него самого. Его рука и честь. Для личной охраны наследного принца — все это и много больше. На них лежит ответственность за безопасность и жизнь их господина. И пусть господин их сумасбродный, они — его верные мечи, а таковые всегда должны быть готовы легко выскользнуть из ножен и служить хозяину.

— Мне ужасно скучно, Одасаку, — пожаловался принц, сильнее сползая вбок. Кажется, ещё немного, и он попросту выпадет из седла. Но на капитана не действуют его дурачества. Он давно служит принцу, чтобы не воспринимать его поведение всерьёз. И все подобные стенания венценосной особы встречает лишь усмешкой.

— Так почему Вы не остались в городе, мой принц? — поддерживает диалог Ода. — Мы могли бы отправить отряд, а сами насладиться несколькими днями отдыха в одном из гостеприимных домов. Но вместо мягкой постели и теплых женщин, мы спим у костра в холодной ночи под вой койотов и вытряхиваем отовсюду песок.

— Ты не хуже меня знаешь, сколько отрядов уже отправляли, и что они вернулись ни с чем.

На несколько мгновений карие глаза принца потемнели и стали серьёзными, но довольно скоро он вновь принялся причитать, жалуясь то на жару, то на скуку.

— Нет никакой уверенности, что нам повезёт больше, чем им, — высказал своё мнение капитан, третьи сутки вглядываясь к горизонту уставшими глазами.

— С вами я, — беззаботно улыбнулся принц, прищурив глаза. — А значит, всё пойдёт по плану.

— По Вашему плану, мой принц, разбойники должны были напасть на нас минувшей ночь, — тяжело выдохнул Ода, терпеливо пытаясь донести до его высочества, что не всё в жизни может идти так, как он хочет или считает. — Однако, этого не произошло.

— С чего ты это решил? — на губах принца появилась самодовольная улыбка. — Я лишь говорил, что они попытаются напасть минувшей ночью, а не сделают это. Так и случилось! Увидев, что мы их ждём и готовимся отразить атаку, разбойники не стали этого делать.

"О небеса! — подумалось Сакуноске Оде — капитану личной стражи наследного принца. — Почему этому человеку постоянно нужно говорить загадками?!"

— Есть что-то, о чём мне нужно знать, мой принц? — догадываясь, что молодой человек выложил ещё не всё, что ему могло быть известно, или то, что он просчитал, поинтересовался Ода. При всей сложности характера принца Осаму, Сакуноске был весьма высокого мнения о нём и его талантах просчитывать действия оппонентов наперёд. Ценил он своего господина и как достаточно хорошего человека, с которым можно и посмеяться, и открыто сказать свои мысли, не боясь необоснованного гнева царственной особы. Но, небеса, как же сложно обеспечивать защиту человека, который постоянно утаивает что-то, способное угрожать его жизни!

— Проверь ещё раз сеть и веревки, — хитро жмуря глаза, ответил принц.

И Сакуноске проверил. Потому что проще сделать, как Его Высочаство просит, чем добиться объяснений. А Осаму тем временем начал тихо напевать себе под нос незнакомую капитану песню. Под этот мотив и жару Ода едва не пропустил момент, когда пески вокруг их отряда пришли в движение. Пустыня, до этого казавшаяся безжизненной, словно вздыбилась. Заржали кони. Люди выхватили клинки из ножен, направляя лошадей в круговой строй и напряжённо озираясь по сторонам. Песок взвился вверх, будто на путников внезапно налетела буря.

— А вот и веселье, — довольно протянул принц, расплываясь в улыбке. Его глаза горели предвкушением.

— Могли бы и предупредить, — раздосадованный Ода обнажил ятаган.

— Тогда у тебя не было бы такого забавного выражения лица! — рассмеялся его господин.

Песок вздымался прямо под копытами коней, пугая их и смешивая строй. Кто-то из стражников, отпустив крепкую брань, свалился из седла. Песчаный столб взмыл рядом с Осаму, вынуждая его прикрыть предплечьем глаза, из-за чего он пропустил миг, когда прямо из песка, словно пустынные демоны из старых сказок, появились люди. Их тела и лица скрывали песочного цвета ткани, позволяя сливаться с пустыней вокруг.

— Ифритовы отродья! — Сакуноске парировал скимитаром удар одного из нападавших разбойников, что был ближе к нему и принцу. — И как мы найдём предводителя этой шайки?

Принц не ответил. Взором голодного ястреба он глядел на нападающих. К чести отряда, ни один из стражников не дрогнул при этой внезапной атаке. Даже тот, что свалился из седла, быстро собрался и принял бой, твёрдо став ногами на землю. Разбойники тоже были не так просты. Одни пытались ослепить воинов песком, другие отвлекали атаками, а третьи пытались верёвками сбить с ног животных и стянуть с них всадников.

Осаму взмахнул своей саблей, рассекая верёвку, предназначавшуюся ему, и, наконец, нашёл того, кто ему нужен. Раньше принц лишь слышал истории об этом разбойнике, но сейчас, поймав насмешливый взгляд синих, как полуденное небо, глаз, был уверен, что перед ним предводитель этой шайки. Из-под тюрбана выбилась прядь медных волос, мазнув по светлой скуле. Разбойник повернулся к принцу, смотря точно на него. Он тоже понял, кто командует этим отрядом.

Во всех его движениях была грация хищника, а в глазах — вызов и насмешка. Предводителю разбойников понадобились считанные мгновения, чтобы оказаться рядом с Осаму. Но вместо испуга, на который рассчитывал синеглазый разбойник, принц довольно усмехнулся.

— Отличный улов, Одасаку.

***

В подземелье было так тихо, что можно различить потрескивание огня факела на стене да редкий звук падающих капель воды в дальней части камеры. Стены каменной темницы давили со всех сторон, не имея малейшей щели, позволяющей увидеть небо. И этот смрад... Запах затхлости и старых испражнений не позволял нормально дышать, вызывая постоянное чувство близкой тошноты. Прикованный тяжёлыми цепями к стене преступник не имел понятия, как долго он находится в этом месте. Время застыло лишь в каплях воды, что срывались где-то во мраке камеры, не доступные свету факела. Он пробовал их считать, но со временем это надоело. Он здесь день или три? Засыпая и просыпаясь, узник не замечал никаких изменений. Ему ни разу не приносили еды, что в равной степени могло означать, как его малый срок нахождения в подземелье, так и то, что еду ему не собираются приносить вообще. Впрочем, пленника этот вопрос беспокоил не сильно. Вряд ли он смог бы съесть что-то в этой камере, наполненной зловонием.

Тихо звякнув цепями и сменив позу, Чуя откинул голову назад, несильно ударив ей о каменную кладку. Это же как надо было просчитаться, чтобы оказаться в подобном месте? Раздери все демоны пустыни этого напыщенного аристократа, что сумел поймать его! Чуя нервно дёрнул затекшими руками, нарушив тишину своей обители. Как он смог перехитрить его?!

Не первый год шайка Чуи живилась на торговцах, что шли от столицы к городам у южных оазисов и обратно. Не только в сердце пустыни. Отчаянные ребята не боялись нападать на караваны и по окраинам, а иногда небольшими группами проникали в дома богатеев прямо в городе или подрезали кошели на торговых площадях и в переулках. Жизнь, свободная от законов! Жизнь, где ты водишь за нос прихвостней ифритова тирана, что забивают свои сундуки золотом и шелками, обирая простой народ.

Чуя вырос на улицах, и о жизни без крыши над головой и куска хлеба знал не понаслышке. Когда-то грязного голодного мальчишку пожалел старый уличный шарлатан, что обманывал людей в "кости". Он накормил его и отвёл к тем, кто в последствии стал для Чуи семьёй, которой у него никогда не было. Воры и продажные женщины, жулики и убийцы — все нашли своё пристанище под покровительством пустыни и Песчаного Лиса — негласного короля разбойников. И Чуе нашлось там место.

И в общем-то, Чуя считал себя везучим, ловким и умным человеком. Этот отряд стражи был далеко не первым, что прикидывались торговцами на пути через пустыню. Разбойники довольно быстро поняли, что перед ними не караван. И удостоверились в ночи, как только "торговцы" стали на ночлег. Слишком уж слаженно и быстро ставили они шатры. Слишком грамотно располагалась охрана, позволяя просматривать каждую лазейку к каравану. Не говоря уже о самом построении ночного лагеря. Чуть позже Мичизу по приказу Чуи подобрался к лагерю чуть ближе и сумел рассмотреть оружие у каждого из "торговцев".

И разбойники не стали нападать ночью, когда их ждали. Они поступили хитрее: сделав на пути каравана схроны из деревянных ящиков, спрятались в них, присыпавшись песком. Слились с пустыней, оставив снаружи несколько "глаз", обмотанных в желто-коричневые лохмотья, позволяющие им спрятаться в песке. План был хорош! Напасть неожиданно! Внести смуту! И обезглавить отряд.

Но что-то пошло не так.

Чуя зло дёрнул руками, ударяя цепями о камень. Тот юноша на редком жеребце, что похож был на аристократа, будто бы видел наперёд каждое движение в свою сторону! И мужчина рядом с ним, — Чуя уверен, что он его охранник, — именно он бросил на Чую сеть, что незамеченной была приторена к его седлу. Разбойник увернулся, рубанув саблей по сети, но в следующий миг в руках юноши уже была верёвка. Чуя вырвал её, сбросив богатея из седла на горячий песок. Но то, словно этого и ожидал. Наглец бросил горсть песка разбойнику в лицо, на миг ослепив его и вынуждая прикрыть рукой глаза. Этого мига хватило мужчине, чтобы выбить из рук Чуи саблю.

"Отличный улов!", — выкрикнул этот ифритов сын, сброшенный на песок. Что произошло потом, Чуя не помнил. Только резкий удар, и мир погрузился во тьму.

И вот он здесь. Так глупо и нелепо, что хочется рассмеяться над самим собой. Но кажется, что смех разобьётся об эти стены и умрет в зловонной тишине. Которую, наконец, нарушил скрежет замка.

Чуя вскинул голову, стараясь разглядеть, что послужило причиной вторжения в его мрачную обитель. По каменным ступеням кто-то спускался. Шаги были мерными, уверенными, но не тяжёлыми. Ни слуги, ни стражники не обладают такой поступью. Чуя прикрыл глаза, так как вошедший спускался к нему с ярким факелом.

— Итак, — голос вошедшего был тягуч, сладок и до мерзости приятен, — так это и есть знаменитый Песчаный Лис?

Прищурив слезящиеся от света глаза, Чуя постарался разглядеть нежданного гостя, что приблизился к нему вплотную и присел на корточки. Жар от факела неприятно щипал кожу на лице.

— Не ожидал, что король разбойников будет таким мелким, — с язвительным смешком произнёс мужчина.

— Прости, что разочаровал, — таким же ядовитым тоном отозвался Чуя, присматриваясь к расплывающемуся перед глазами лицу. Горло неприятно першило от длительного отсутствия воды.

— Скорее уж, наоборот, — продолжал насмехаться гость, но всё же отвёл факел подальше от лица пленника, и Чуя, наконец, смог рассмотреть его.

Перед ним сидел тот самый наглец, которого Чуя собственноручно выбил из седла и который сумел переиграть самого Песчаного Лиса, пленив его! Эти хитрые глаза и самодовольную ухмылку Чуя до конца своих дней — тем более, что наступить он может весьма скоро — не забудет!

Вот только одет мужчина был теперь иначе. Вместо потрёпанной дорожной одежды, на нём красовался дорогой кафтан, расшитый золотой нитью. Сверкающий в отблесках факела сапфир украшал светлый тюрбан, лишний раз подтверждая догадку о знатном происхождении мужчины. Сам вельможа отличался внушительным ростом, Чуя понял это по тому, как тот возвышался над ним, даже опустившись на одно колено для удобства. И тем не менее, глядя в его молодое лицо, пленник предполагал, что они оба примерно одного возраста.

— Поразительно, — в голосе вельможи промелькнуло восхищение, пока он пристально и без какого-либо смущения разглядывал лицо скованного цепями мужчины. В этом взгляде было нечто такое, что выводило Чую из себя. Незнакомец словно оценивал его, как вещь.

— Пришёл поиздеваться? — хрипло гаркнул разбойник, дёргая руками, от чего цепи громко зазвенели.

Вельможа не обратил никакого внимания на этот резкий жест, только криво улыбнулся.

— Я пришёл к тебе с небольшим предложением, Песчаный Лис.

— Не зови меня так, — Чуя нервно дёрнул щекой. — Я не он.

— Разве? — в глазах незнакомца появилось искреннее удивление, смешанное с недоверием. — Мне описывали его именно таким, как выглядишь ты.

— И тем не менее, — ухмыльнулся Чуя, — ты ошибся. Я не Песчаный Лис.

На лице мужчины отобразилось разочарование, но лишь на миг. В следующую секунду он снова приторно и фальшиво улыбался.

— Тогда позволь мне узнать твоё имя?

— Зачем благородному господину нужно имя преступника?

Голос Чуи хриплый, но сочится ядом. Мужчина пожал плечами:

— У всех должно быть имя. Меня зовут Осаму Дазай.

Чуя едва не поперхнулся воздухом. Этот самодовольный индюк, сумевший его пленить, — Осаму Дазай?! Наследный принц?!

Видя шок и замешательство на лице пленника, Осаму тихо и на этот раз искренне рассмеялся.

— Не ожидал, да? Может быть, скажешь мне теперь своё имя?

— Зови меня Чуя, Твоё Высочество.

И юноша чуть развёл скованные руки в стороны, чтобы изобразить насмешливый поклон, насколько позволяло его положение. Пусть этот ифритов сын и наследный принц, но для Чуи это не значило ровным счётом ничего, и стелиться перед его царственной задницей ниц он не собирался. Глаза Дазая, с интересом наблюдающего за пленником, сверкнули во мраке. Ему всё больше и больше нравился самоуверенный рыжий разбойник.

— У меня к тебе есть предложение, Чу~уя, — нарочито растянул его имя принц, отмечая, как тот резко вскинул голову и резанул взглядом синих глаз по наследнику. И всё же пленник молчал, ожидая слов Осаму. — Мне нужна помощь.

Принц чуть склонился к лицу напротив и заговорил шёпотом, будто их могли подслушать.

— Мне нужен человек, которому я смогу доверять. И тот, кто защищал бы меня.

— Не самый удачный выбор, — подражая тихому голосу Дазая, ответил Чуя, будто бы они вели игру.

— Возможно, — кивнул принц. — А возможно и нет. Мне нужен тот, кто, не вызывая подозрений, будет охранять мою жизнь. И лучше всего на эту роль подошла бы женщина.

Осаму отшатнулся от того, каким диким и безудержным смехом разразился Чуя. Откинув голову на грязную стену, он заливался лающим смехом, перемежающимся с хрипами пересохшего горла. Смеялся так, словно услышал лучшую в мире шутку. Принц и сам не сдержал пару тихих смешков, наблюдая за его реакцией.

— Твоё Высочество, — всё ещё давясь смехом, громко ответил разбойник, — ты, видимо, совсем слепой! Ну так проверь, — Чуя широко раздвинул колени, открывая обзор на свой пах, — что я совсем не женщина!

Его смех оборвался так же внезапно, как и возник. Словно хищная змея, рывком Осаму Дазай подался вперёд и мёртвой хваткой пальцев сжал нижнюю челюсть Чуи, заставляя смотреть себе в лицо.

— Немного ароматной ванны, дорогих шелков и краски на лице быстро это исправят. По крайней мере, внешне.

Чуя плюнул в это высокомерное лицо. Ну уж нет! Унижаться, притворяясь девкой принца, он не будет никогда! Пусть он родился и вырос в грязи, пусть воровал и убивал, но у него есть гордость! Даже если принц взбесится и побьёт его, переломает ему кости, Чуя не станет притворяться женщиной!

Щека Дазая дёрнулась. Медленно подняв руку, он стёр с неё чужую слюну, и взгляд его, наконец, перестал быть насмешливым.

— Я не желаю твоей смерти, — вкрадчиво произнёс он. — И мне, правда, нужна помощь. Тебя казнят,. Даже если ты и не Песчаный Лис, то всё равно вор. Помоги мне, и будешь свободен.

— Кто хочет твоей смерти?

— Мой дядя, — не раздумывая ответил принц.

— Тогда надеюсь, — злобно усмехнулся Чуя, — у него получится, ифритово ты отродье!

Осаму оттолкнул от себя лицо разбойника, быстро вставая на ноги. Злость на мгновение сдавила горло принца, но он быстро взял её под контроль, как и иные чувства обычно. Широким шагом он направился к лестнице, но остановился, едва ступив на неё.

— Я дам тебе время, Чуя. Подумай над моим предложением.

— Пусть все демоны пустыни рвут тебя на части!

Крикнул ему вслед пленник, ударяя цепями по каменной кладке.

***

— Вы сегодня непривычно тихий, мой принц, — заметил капитан Ода, неспешно делая глоток воды из дорого кубка.

Лениво и небрежно Осаму махнул рукой, будто говоря не придавать значения его состоянию. На самом деле мысли принца находились далеко от роскошных залов дома удовольствий, где он вместе со своей личной стражей коротал этот вечер. И ни вино, ни стройные тела дев, извивающиеся в танце, не трогали его нынче. Все мысли принца заполняла тьма подземелья, где в одной из камер сидел гордый рыжий разбойник. Его резкая, режущая красота, столь невероятная для мужчины, и смелость в словах заставляли разум Дазая вновь и вновь возвращаться в эти затхлые тюремные глубины. Если Осаму сумеет найти то, чем можно подкупить строптивого разбойника, то он может стать весьма ценным союзником в борьбе с дядей.

План родился практически мгновенно, стоило принцу увидеть ещё там, в пустыне, этого юношу. Он быстр и ловок. Он умело обращается с оружием. Никто и не заподозрит в нём мужчину, если одеть его в женские платья и обучить. И пока министры и стража радовались поимке якобы Песчаного Лиса, Осаму думал, как бы ему склонить разбойника на свою сторону.

— За Его Высочество! — воскликнул один из стражей на другом конце зала, поднимая свой бокал вверх. — За будущего правителя! Да дарует небо ему долгую жизнь!

Осаму приподнял уголки губ в улыбке и вернул своим воинам жест бокалом. Они заслужили отдых после нескольких дней в суровой пустыне. И пусть Чуя отрицал, что именно он является Песчаным Лисом, но Дазай отметил, что тот ничего не сказал против того, когда его назвали "королём разбойников". Как же непрост был этот рыжий. Обожающий загадки принц хотел разгадать и эту.

— Ваше Высочество, — женщина в шелках, расписанных по последней моде, остановилась на почтительном расстоянии от восседавшего на подушках принца, а танцовщицы, словно по приказу замерли, опустившись на колени. — Всегда большая честь видеть Вас гостем в нашем доме, — медовым голосом защебетала она в воцарившейся в зале тишине, — но, простите мне мою дерзость, мои девушки сегодня в печали.

Её глаза хитро прищурились.

— Они плачут о том, что Ваше Высочество нынче больше думает о чём-то ином, нежели о них. Они стараются вдвое больше обычного, танцуя для Вас, а Вы так холодны к ним. Могу ли я узнать, как им стереть печаль дум с ваших мыслей и доставить радость своему господину?

Сделав крошечный шаг назад, хозяйка дома удовольствий слегка согнула спину и развела руки, словно желая одним жестом охватить всех своих подопечных, молчаливыми цветками рассыпанных по залу. Осаму невольно окинул их взглядом. Порочные девы в пёстрых лёгких нарядах выглядели почти невинными в своём смирении. И каждая по мановению пальца мужчины готова была воплотить в жизнь любые его фантазии. За определённую плату.

Музыканты продолжали молчать, девушки сидели на полу, а их хозяйка выжидающе смотрела на принца из-под густых полуопущенных ресниц, вынуждая его дать ответ.

— Госпожа Нари, — благосклонно улыбнулся хозяйке Осаму, поднимаясь со своего места.

С неприкрытой ленью в движениях он приблизился к хозяйке дома, и когда та начала отступать от принца, ловко схватил её за руку, притягивая к себе. И пусть юные годы её были давно позади, алые губы госпожи расцвели кокетливой, почти девичьей, улыбкой.

— Мой принц, — прощебетала она, старательно изображая смущение.

— Госпожа Нари, — Осаму едва коснулся губами тыльной стороны её ладони, а после сам обвёл рукой зал. — Сегодня все эти достойные мужи — ваши дражайший гости. Они празднуют поимку отвратительного разбойника, что давно червём точил плод нашей страны. Все они достойны внимания и любви ваших прелестных дев, госпожа Нари. Так что, пусть сегодня каждому из них достанется всё лучше, что Вы можете им предложить! А я хочу лишь побыть наблюдателем.

Верные воины встретили слова Дазая дружным возгласом и пожеланиями долгих лет своему господину. Девушки оживились, выбирая себе мужчин, которых собирались развлечь этой ночью.

— И всё же, — хозяйка поклонилась вновь воссевшему на подушки у низкого столика принцу, — позвольте мне предложить для Вас один танец. Тике — наша лучшая танцовщица — готовила его специально для Вас, господин.

Что же, это его вполне устроит. Наблюдать красивые танцы всегда нравилось Дазаю. Тем более, что это не требует от него никакого участия.

Принц благосклонно кивнул.

Госпожа Нари вытянула руку и щёлкнула едва видневшимися из широких рукавов пальцами, подзывая миловидную девушку в нежно-зелёном костюме. Полные губы, большие глаза и округлые бёдра. Тёмные густые волосы перехвачены светлой розовой лентой, завершающей уточённый образ нежного весеннего цветка. В ином случае Осаму непременно обратил бы на неё внимание и оказал щедрые жесты. Но сегодня мысли его далеки от изящных женских тел, что в такт музыке страстно извиваются перед ним.

Ода привстал, преграждая рукой дорогу девушке, что подошла слишком близко.

— Господин, — обиженным голосом прощебетала та, чем привлекла к себе внимание Осаму, — я всего лишь хотела налить Вам ещё вина!

На Дазая прямо и без толики смущения смотрели огромные голубые глаза. Принц несколько раз моргнул, пытаясь прогнать видение, но оно никуда не делось. Лишь спустя минуту, в течении которой Осаму и девушка пристально смотрели друг на друга, он понял, что в её глазах было не безоблачное небо. Они были холодными и пустыми, как у мёртвого зверя. От этого взгляда принц невольно поёжился, но всё же заставил себя улыбнуться, дабы не обижать юную, почти ещё девочку, работницу.

— Благодарю, — Осаму кивнул на кувшин в её руках, — но отдай это вино моим воинам. Я сегодня больше не пью.

Девушка по-детски капризно поджала губы, но спорить не стала. Встряхнув своими золотыми волосами, она проследовала к другим столам, где экзотическую красавицу встретили с большим энтузиазмом. Не то, чтобы чужестранки были большой редкостью в публичных домах, особенно таких известных и дорогих, как у госпожи Нари, но светлые волосы и большие голубые глаза встречались не часто даже вреди них. Поэтому пока ещё угловатая девчонка с едва заметной грудью быстро была окружена вниманием солдат Дазая.

— Мой принц, с Вами точно всё в порядке? — взволнованно поинтересовался капитан. — Не припоминаю, чтобы ранее Вы отказывались от вина и женского внимания.

Осаму и сам не понимал, почему поступил так. Но что-то не давало ему покоя.

— Посмотри на неё, Одасаку, — задумчиво проговорил принц, наблюдая за светловолосой девушкой, сидящей на коленях у одного из стражников. — Тебе ничего не кажется подозрительным?

Капитан перевёл взгляд на девчонку и слегка прищурил глаза.

Молоденькая чужестранка. Таких с радостью покупают в публичные дома. Немного скованная, но так ещё, наверняка, только учится. Сакуноске не припоминал, чтобы видел её здесь прежде. С такой внешностью через пару лет будет одной из самых дорогих и востребованных женщин, если останется у госпожи Нари.

— Нет, — честно признался Ода, продолжая смотреть за девушкой. — Я что-то упускаю?

— Её глаза, — коротко бросил Дазай. — Точнее взгляд.

Сакуноске усмехнулся, возвращая внимание принцу:

— Хех! Не уж-то сравниваете её в тем рыжим разбойником?

— В том-то и дело, что нет, — медленно протянул принц, отпивая из своего стакана.

— Прости, господин, но я из тех, кто продажным женщинам смотрит под юбку, а не в глаза.

— А зря. Иногда в глазах можно многое узнать.

— И что Вы видите в глазах этой девушки?

— Ничего, — отстранённо ответил Дазай. — Как ни странно, Одасаку, но я не вижу в них ровным счётом ничего. Будто в мутное зеркало посмотрел. Странно, не правда ли?

— Узнать, откуда она, Ваше Высочество?

Принц неспешно кивнул и перевёл взгляд на кружащих в центре зала девушек. Яркие откровенные наряды пестрели в вихре танца, сливаясь в едином узоре. Нежная розовая плоть мелькала в разрезах шёлковых юбок и летящих рукавов. Осаму почудилось, что он вновь оказался среди летящих песков пустыни. И он искал в них росчерк красно-оранжевой ткани, но встретился взглядом лишь с холодными голубыми глазами.

Слишком близко.

Слишком быстро.

Ни Дазай, ни Ода не обратили внимания, как золотоволосая девушка присоединилась к общему танцу. Двигаясь вместе с остальными по широкому кругу, в какой-то момент она оказалась перед принцем. Тонкие руки взмыли вверх, летящие рукава распахнулись крыльями, и пока ткань опадала, девушка стремительным движением бросилась к задумавшемуся господину. Быстрая, как стрела. Осаму успел почувствовать, как болью обожгло левый бок прежде, чем подскочивший в места капитан плечом отбросил девушку в сторону. Отлетая, она успела развернуться, и второй удар тонкого, как спица, клинка принц принял на вскинутую для защиты руку.

— Убийца!

Проревел капитан Ода, выхватывая из-за пояса скимитар. Отбросившие вино и женщин воины повскакивали со своих мест, обнажая оружие. Девушки пронзительно закричали, разбегаясь кто куда, лишь бы скрыться с их глаз. Двое стражников тут же встали у дверей, преграждая им путь, и блудницы стали прятаться за низкими столиками и сбиваться вместе у стены. Капитан, не церемонясь, схватил принца за плечо и откинул себе за спину, вставая между ним и несостоявшейся убийцей.

— Сдавайся!

Несколько солдат бросились к девушке, но та лишь холодно улыбнулась и с один прыжок оказалась в оконном проёме, что был над ней. Не сказав ни слова, убийца скрылась в ночи.

— Поймать девку! И привести ко мне!

Продолжал реветь разъярённым львом капитан.

— Всех работниц дома и хозяйку — под стражу! Каждую девку допросить! И срочно позвать лекаря!

Сакуноске склонился над принцем, чувствуя личную ответственность за то, что недоглядел.