Тяжесть собственного тела — первое, что почувствовал Чуя прежде, чем ощутить окружающее его тепло и мягкость. Ресницы дрогнули, веки с трудом приподнялись и тут же захлопнулись от слишком яркого света, резанувшего по глазам. Разбойник прикрыл предплечьем глаза, лишь через несколько мгновений сообразив, что запястье ничего не удерживает от движений. Пришлось с десяток раз моргнуть, чтобы сквозь слёзы начать различать мир вокруг себя.

Он, однозначно, был не в подземелье. Слишком светло, приятно пахнет ванилью и апельсинами, а над головой раскинулся расшитый золотыми цветами синий балдахин. Чуя уделил несколько минут разглядыванию вышивки над своей головой, скользнул взглядом по резным опорам и обнаружил себя лежащим на огромной кровати под тёплым покрывалом и в ворохе разноцветных подушек.

Чуя попытался повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть громадное помещение, в котором он очнулся, и тут же столкнулся с проблемой. Руки-то его были свободны, но в нежную кожу шеи впилось нечто жёсткое. Так и есть. Пальцы нащупали металлический обруч. Сняв с запястий оковы, на него нацепили ошейник, как на какую-то псину!

Зашипев, юноша попытался нащупать замок. Тот оказался добротным, без подручных средств не вскрыть.

Ещё одним неприятным открытием стало чувство обнаженности. Приподняв край покрывала, Чуя убедился в этом. Пока он был без сознания, кто-то раздел его донага. И что-то внутри подсказывало, это могли быть происки ненормального принца.

Что он там сказал перед тем, как заставить Чую проглотить нечто, лишившее его чувств? Что в любом случае Чуя должен умереть?

Как это понимать, как и то, где и в каком положении он находится, разбойник пока не осознал. Но шакалий сын Осаму Дазай точно приложил ко всему происходящему руку.

Разочарованно вздохнув, Чуя откинулся на подушки, глазами изучая богатую обстановку вокруг. Светлые стены ближе к потолку украшали росписи с животным и растительным орнаментом. Само помещение было просторным, наполненным светом и воздухом благодаря широким круглым аркам, ведущим, как понял Чуя, на балкон. В проходах слегка колыхались прозрачные бледно-голубые занавеси. Ещё две подобных арки, но с более тёмной тканью, обозначали проходы в смежные помещения. Что-то напоминающее огромную чашу, в которую могло бы поместиться несколько человек, располагалось напротив кровати. А по левую руку от Чуи к кровати был подставлен столик с разнообразными закусками и десертами. Цепь позволяла свободно дотянуться до них.

Чуя сглотнул, после чего услышал громкое урчание собственного желудка. Еда манила, тем более что последние несколько дней разбойник не ел ничего, кроме жидкой безвкусной баланды и пил лишь затхлую вонючую воду. И всё же он не спешил наброситься на угощения. Слишком свежи были воспоминания о непонятном зелье, которым отравил его принц. Кто знает, что этот сумасшедший задумал.

Ткань в одной из арок немного зашевелилась, и в комнату к Чуе практически бесшумного вошла девушка с подносом, на котором возвышался небольшой графин. Не обращая на лежащего в постели человека никакого внимания, девушка прошла к столику и переставила на него сосуд и две низких пиалы. Пока она занималась этим, Чуя успел рассмотреть на запястьях тонкие позолоченные браслеты. Такие не носят благородные женщины, но и простые служанки тоже.

— Госпожа, — позвал её Чуя, удивившись, на сколько хрипло звучал его голос. — Госпожа, где мы?

Девушка даже бровью не повела. Разбойник подумал, что она могла не услышать его, хотя дева находилась так близко, что Чуя смог уловить тонкий аромат апельсина от её длинных тёмных волос, водопадом скользящих по спине.

— Госпожа, Вы слышите меня?

Постарался громче позвать Чуя, но девушка всё так же игнорировала его. Будто бы мужчины рядом не существовало и вовсе.

Внутри всё закипело от негодования. Чуя дёрнулся нарочито резко, чтобы цепь, которой его приковали к роскошному ложу, зазвенела, а сам попытался ухватить гостью за руку. Но та ловко вывернулась, совершенно не изменившись в лице.

— Почему ты игнорируешь меня?!

— Потому что я ей приказал.

Этот голос.

Чуя зарычал, стискивая кулаки.

Этот мерзкий располагающий к себе голос!

— Спасибо, Наоми, — мягко произнёс его обладатель откуда-то из-за спины, и Чуя догадался по искажению звука, что за кроватью была ещё одна комната. — Можешь быть свободна.

Девушка поклонилась и так же тихо, как появилась, скрылась из виду. На её место пришёл тот, кото Чуя желал видеть меньше всего на свете. Его Высочество Осаму Дазай собственной персоной, улыбающийся до тошноты сладко.

Чуя презрительно хмыкнул, оглядывая принца. Тот всё ещё был в одеянии, в котором разбойник в последний раз видел его в подземельях. Видимо, прошло не так уж много времени.

— У тебя, должно быть, есть вопросы? — принц по-птичьи склонил голову к плечу, продолжая пристально глядеть на лежащего разбойника.

— Какой догадливый, — огрызнулся Чуя, глядя в ответ с неприкрытым презрением. — Я, вроде бы, сказал тебе, что не собираюсь помогать ни в чём.

Осаму наигранно тяжело вздохнул и присел на край постели.

— Я думаю, что твой выбор был неверным, просто ты ещё сам этого не понял.

— И поэтому ты посадил меня на цепь в своей спальне?

— Побоялся, что верёвку ты перегрызёшь, — сверкнул глазами Дазай. — А мне хотелось ещё поговорить с тобой.

У Чуи дёрнулся глаз от подобного заявления, но где-то на задворках мозга крутилась мысль, что он и правда мог бы перегрызть верёвку, если бы не нашёл чем разрезать, и сбежать в окно прочь от этого места. Так что крупица смысла в словах принца была. Чуя обречённо откинулся на подушки, и в тот момент его желудок весьма не кстати заурчал. Осаму тихо усмехнулся.

— Не хочешь поесть?

— Нет, — холодно ответил разбойник, подтягивая покрывало выше к груди.

— Не бойся, — принц подхватил длинными пальцами кусок пищи и отправил к себе в рот, — не отравлено.

Чуя незаметно сглотнул слюну, наблюдая, как двигается кадык принца, пока тот глотал аппетитно пахнущий кусок. Есть хотелось до рези в желудке, но признавать это, тем более перед ифритовым принцем, мужчина не собирался. Как и играть по его правилам. Глаза разбойника скользнули по Дазаю, приметив свободно висящий на его бедре кинжал. Губы пленника тронула лёгкая улыбка. Осаму воспринял её по-своему и, улыбнувшись в ответ, протянул кучек еды Чуе.

Тот подался вперёд, не разрывая зрительного контакта с принцем. Аромат жареной пищи приятно щекотал ноздри. Чуя аккуратно подцепил зубами еду, стараясь не касаться губами кожи Осаму.

Действительно, было вкусно. Настолько, что, наслаждаясь едой, Чуя едва не забыл о своём плане.

Когда Дазай наклонился к столу за следующей порцией, Чуя рывком откинул покрывало и, извернувшись, выхватил кинжал принца. Ударом ноги он сбил вельможу, откинув того на спину на перины, а сам уселся сверху, прижав лезвие к бледной коже на шее Дазая. Удивление Осаму продлилось лишь секунду, после которой он расслаблено откинул голову и прикрыл глаза, подчиняясь разбойнику.

— Теперь поговорим, — хищно улыбаясь, процедил сквозь зубы Чуя.

— Если тебе так удобнее, — мужчина почувствовал, как прохладные пальцы принца прикоснулись к тёплой после долгого нахождения в постели обнажённой кожи бедра, — давай поговорим так.

— Извращенец! — Чуя сильнее прижал кинжал, вжимая его в податливую плоть. Дазай убрал руку, вняв предупреждению. — Что мне мешает убить тебя прямо сейчас?

— Ничего, — согласился принц. — Сделай это, и будешь свободен.

— Так я и поверил, что твоя стража даст мне уйти.

— Никто не знает, что ты жив, — немного раздражённо выдохнул Осаму, открывая глаза и устремляя взгляд на Чую. — Я же сказал тебе, что ты должен умереть для всех.

— Что ты дал мне там, в камере? — заподозрив неладное, поинтересовался тот.

— Смесь из трав. Вызывает паралич, внешне очень похожий на смерть.

— Зачем?

— Хотел вытащить тебя, не привлекая внимания. Тебя должны были казнить на рассвете, а я этого не хотел.

Шоколадные глаза принца опустились ниже, пристально изучая разбойника, и, кажется, только в этот момент Чуя полностью осознал, что сидит верхом на принце абсолютно обнажённый. Щёки рыжего мужчины вспыхнули, и он быстро откатился в сторону, освобождая Осаму, а сам схватил покрывало, кутаясь в него.

— Отвратительно!

— Да нет, всё отлично, — со смешком отозвался Дазай, продолжая лежать, как ни в чём не бывало.

— Ты и правда извращенец, — проворчал Чуя, усаживаясь ближе к столику с едой.

Кинжал он оставил у себя, хоть и перестал угрожать принцу. Теперь его больше занимали лакомства на столе, которые он принялся поглощать уже без опасений. Даже если Дазай и дурак, голод от этого не уменьшился, а наличие под рукой оружия добавляло уверенности.

Когда-то в детстве Чуя слышал присказку, якобы на сытый желудок человек становится добрее и сговорчивее. Что ж, теперь он убедился в этой. Утолив голод и набивая рот засахаренными фруктами просто потому, что те слишком вкусные, он поинтересовался у принца:

— Зачем тебе всё это? В смысле — зачем тебе я?

Он скосил взгляд на Дазая, что по-прежнему лежал на спине, глядя куда-то на рисунок балдахина.

— Потому, что я не хочу умирать, — с горькой усмешкой признался принц. — По крайней мере, пока.

— А охрана?

— Охрана не может быть со мной абсолютно везде. И да, предвещая твой вопрос, я не доверяю им полностью. Есть некоторые люди, что мне верны, но я не могу рассказать им всё. Одни мне не поверят, другие — могут повести себя глупо, и сделать только хуже.

— Мда, — протянул Чуя, не понимая, что чувствует по поводу этого признания. — И почему ты решил, что можешь довериться мне? Тебе не кажется, что это максимально глупо?

— Возможно, — протянул Осаму. — Но мне нужен человек не из дворца, которого тут никто не знает, и преданный лично мне. Такой, чтобы не вызывал подозрений, находясь всегда рядом, и умел обращаться с оружием.

— Ты умом не тронулся? — уточнил Чуя, прищурив глаза. — С чего это ты решил, что я буду предан тебе? И тем более подставлю свою шкуру вместо тебя?

— Мне есть, что тебе предложить, — уверенно ответил принц, поворачивая голову и наблюдая за реакцией своего пленника.

— Ага. Это? — Чуя подцепил пальцем толстую цепь, тянущуюся откуда-то от изголовья ложа к ошейнику на его шее.

— Это лишь временная предосторожность.

— То есть ты не окончательно душевно больной? — усмехнулся рыжий, уже не стесняясь налить себе вина из графина, принесённого ранее девушкой. — Инстинкты самосохранения ещё есть.

— Я же говорил, что не могу пока умереть, — выдохнул Осаму. — Как бы ни хотел избежать всей этого грязи, но не могу. Если выйду из игры, то дядя доберётся до моего младшего брата. Так что, хотя бы ради него, но я должен пока жить.

— Как благородно!

Тон Чуи был язвительным настолько, что, казалось, его можно потрогать.

— Думаешь, хоть кого-то за стенами дворца трогают ваши подковёрные игры? — голос разбойника стал жёстким. — Там многим людям жрать нечего. Им плевать, если вы друг другу в своих сокровищницах глотки перережете. Собственно, как плевать, чья задница сидит на троне — твоя или твоего дяди.

— Вот как...

Чуе почудилось, что в коротком выдохе Осаму промелькнула тоска и разочарование. Он даже снова посмотрел на принца, но тот лишь вновь возвёл глаза к расшитому балдахину. И отвратительное чувство мерзко заскребло под рёбрами разбойника. Жалость. Глупая жалость к незнакомому ему человеку, выглядящему так одиноко и хрупко среди шелков и огромных палат.

Чуя сглотнул горькую слюну, отворачиваясь. Ох, не дело это таким, как Чуя, жалеть дворцовых павлинов!

— Твои подельники, — тихо произнёс Осаму, но разбойник тут же навострил уши, — я добьюсь того, что их отпустят. И снимут все обвинения.

— Вот прям все? — не поверил Чуя.

— Да. Их не будут преследовать за прошлый разбой.

— Щедрое предложение, — протянул рыжий, немного оборачиваясь к принцу. — Видимо, совсем плохи твои дела. Ты поэтому столько бинтов носишь?

Чуя рывком одёрнул рукав Дазая, обнажая перебинтованные руки. Принц дёрнулся.

— А вот это — не твоё дело!

Этот надменный дурак просит помощи, но не хочет рассказывать подробностей? Чуя заскрипел зубами.

Презрев свой вид и то, что покрывало упало с плеч, разбойник за секунду оказался рядом с принцем и надавил ладонью на рёбра, за которые, как он помнил, хватался подземелье Дазай. Осаму зашипел от боли, пытаясь отстраниться, но Чуя не позволил. Свободной рукой он впился в плечо принца, наваливаясь всем телом и причиняя ещё больше боли. Дазай вскрикнул, но тут же закусил губу. Чуя приготовился к тому, что сейчас в спальню принца ворвётся охрана, но этого не произошло. Приказ не беспокоить, или всем настолько плевать на будущего правителя?

И тем не менее, они по-прежнему были одни. Разбойник чуть отстранился, но руку с больного места не убрал.

— Сколько раз тебя пытались убить?

Дазай яростно блестел глазами, в уголках которых скопились слёзы.

— Много, — выплюнул он. — Доволен?

— Не очень, — оскалился Чуя. — Ты уверен, что дядя пытается тебя убить? Не пойми меня неправильно, но ты ещё жив.

— Неоспоримых доказательств у меня нет, — Осаму снова поморщился, и Чуя убрал ладонь с ребра. — Спасибо.

— А почему просто не уберёшь его сам?

Принц прижал к больному месту свою руку и слегка потёр, усмехаясь.

— И как это будет выглядеть? Я сяду на престол, убив дядюшку, что в последние два года заботился обо мне и моём наследии?

— Зато сядешь и будешь жив.

— Мне нужны доказательства, Чуя, — впервые за весь разговор принц обратился к разбойнику по имени. — Я хочу наказать его по закону. А не прослыть убийцей родственников.

— Ты уж определись, чего хочешь, Твоё Высочество.

— Я хочу, — рука Осаму поднялась, скользнув под рыжие волосы и оказавшись на шее Чуи. Глаза того широко распахнулась.

— Ты...

Но тут щёлкнул замок, и ошейник с тяжёлой цепью упал мужчине на колени. Чуя, не веря, посмотрел на него.

— Хочу, чтобы ты помог мне. Помог восстановить справедливость. Помог уберечь семью. И, может быть, попытаться изменить что-то в этой стране к лучшему.

Ох...

Дазай умел говорить красиво и вдохновенно. Так доверительно, что у Чуи почти не оставалось сомнений в его намерениях.

— Больше настаивать не буду, — серьёзно произнёс Осаму, глядя прямо в синие глаза. — Твоя помощь в обмен на свободу и снятие обвинений с твоих друзей и тебя.

— А если откажусь?

— Их повесят.

— А я?

— А ты уйдёшь отсюда, куда захочешь.

— С чего такая щедрость, Твоё Высочество?

Дазай просто пожал плечами, насколько позволяло его положение. Чуя тяжело выдохнул и отстранился. По правде говоря, выбора принц ему особо не оставил. Имея шанс помочь друзьям, Чуя ни за что бы не предал их. Тонкие пальцы зарылись в рыжие локоны, когда разбойник стиснул ими виски.

— Что мешает мне убить тебя или сбежать, как только ты освободишь моих ребят?

— Ничего.

Чуя горько рассмеялся.

— Нет, ты, действительно, ненормальный! Тебе нельзя становиться правителем! Небеса! Как ты вообще ещё жив?

На что Дазай рассчитывал, предлагая Чуе подобные условия сделки? На честное слово и совесть разбойника? Или на то, что зародит в его сердце сочувствие и жалость?

Чуя посмотрел на принца сквозь пальцы. А ведь ему и правда стало жаль дурака.

— Ты же понимаешь, что ничего из этого не выйдет? — обречённо протянул Чуя, убирая от лица руки и отбрасывая за спину длинные пряди волос. — Ты можешь вырядить меня, как угодно, но любой тут же поймёт, что я не женщина. И тем более, не наложница принца.

Мужчина сам не верил, что говорит подобное. Он же не соглашался на эту глупость! Но улыбка на лице Осаму говорила об обратном. Кряхтя, принц поднялся и сел на краю постели.

— Наоми научит тебя двигаться, как женщина, а насчёт родословной для принятия в гарем — у меня есть идея.

— Мне уже страшно, — с недоверием посмотрел на принца Чуя.

— Это будет весело!

Настроение Дазая явно улучшилось, и глаза заблестели.

***

Пускай Чуя и обнаружил, что был чист, когда очнулся, но отказаться от принятий ванны он не смог. Тем более, что увиденная им ранее огромная чаша и оказалась ей. Осаму ушёл в свой кабинет, располагающийся в помещении, вход в которое Чуя не видел с кровати, чтобы не нервировать разбойника. Хотя аргументировал это тем, что ему необходимо написать несколько писем. Рыжему было всё равно. Скрипя извилинами, он обдумывал, на какую безумную авантюру дал согласие. И, прокручивая в голове варианты событий, каждый раз приходил к выводу, что ничего из этого не выйдет.

Лёгкой тенью снова появилась Наоми, оставить халат рядом с ванной, и Чуя попытался вновь заговорить с ней, решив, что раз уж девушка будет обучать его, то Дазай мог бы и разрешить с ней общаться.

— Наоми, — мужчина повернул голову к девушке. В этот раз она подняла глаза и посмотрела на него. Только взгляд был такой же равнодушный, как и прежде. — Спасибо тебе.

Когда Чуя поинтересовался у принца, кто же омыл его после темницы, тот сначала ехидно улыбался, но позже признался, что это была Наоми. Как ни странно, но Чуя почувствовал себя лучше, узнав, что это была она, а не дурной принц. Но позже понял, что Осаму не по статусу тереть мочалкой какого-то бродягу. Как он вообще мог предположить подобное?

Девушка молча кивнула, принимая благодарность Чуи.

— Эй, — чувствуя, как внутри закипает раздражение, крикнул Чуя, — Твоё Высочество! Ты всем что ли запретил со мной говорить?!

Мысль о том, что единственным его собеседником будет Осаму, откровенно выводила из себя. Чуя свихнётся, если будет общаться лишь с этим ненормальным!

Разбойник выбрался из ванной, как только девушка отвернулась, и, набросив прямо на мокрое тело халат, оставляя за собой следы воды, стремительно направился в кабинет принца. Если Наоми подобное поведение мужчины и повергло в шок или вызвало недоумение, виду она не подала. Хотя, подумалось Чуе, если она давно работает на Дазая, вряд ли что-то может её смутить.

Ладони тяжело ударили о поверхность стола, привлекая к Чуе внимание хозяина покоев. На удивление, Осаму не злился на столь фривольное поведение рыжего. Наоборот, на губах принца играла улыбка. Он постучал кончиком пера по своим губам, разглядывая порозовевшее от горячей воды лицо Чуи, всем своим видом выказывающего недовольство.

— Нежнее, — наконец произнёс принц.

— Чего?

Не понял его разбойник.

— Веди себя нежнее, — рассмеялся Дазай, откидываясь на спинку кресла и не отрывая глаз от своего оппонента. — Женщины не так грубы и несдержаны.

— Сейчас здесь только ты и я! — рявкнул Чуя, подавшись вперёд. — Или я и перед тобой должен ползать? Тебе мало дворцовой обслуги, лижущей пятки?

— Я бы сказал, что их даже слишком много, — мягко продолжил принц. — И нет, передо мной ты притворяться не обязан, хотя это было бы мило.

У Чуи дёрнулся глаз.

— Но чем быстрее ты научишься вести себя сдержаннее и мягче, тем проще и быстрее ты сможешь покинуть мои покои и заняться делом.

С минуту Чуя обдумывал его слова, балансируя на грани того, чтобы схватить со стола что-нибудь тяжёлое и приложить об довольное лицо Осаму. Наконец, он глубоко вдохнул и шумно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Выбора у него не было, но до зуда раздражала самоуверенность и надменность принца, считающего, что он держит судьбы всех в своих руках. А ещё смущала мысль про невозможность покинуть эти залы, в которых он вынужден будет день и ночь находиться с Дазаем.

— Разве у наложниц нет своих покоев? — криво улыбнулся Чуя, хоть и не надеялся на то, что принц выделит ему угол, где мужчина сможет хотя бы ненадолго оставаться с собой наедине, не играть роль и не находиться под наблюдением.

— В первую очередь ты мой телохранитель, — удивлённо вскинул брови Дазай и всплеснул руками. — Конечно, ты будешь жить здесь.

Чуя цыкнул от досады.

— В моих покоях достаточно места.

— Думаешь, что тебя захотят убить прямо в постели?

Осаму пожал плечами. В действительности он не отрицал такой вероятности, как подкуп той или иной из его наложниц.

— Ладно, — почти успокоившись, Чуя примирительно понизил голос. — Ладно. Хорошо. Но у меня есть вопрос.

Принц кивнул.

— Что с моими людьми? Как я узнаю, что ты сдержал слово, и они на свободе?

— Никак. Пока по крайней мере. Тебе придётся поверить мне на слово, если слово принца значит для тебя хоть что-то. Я же доверяю тебе на слово свою жизнь.

Разбойник ухмыльнулся, принимая правила игры, и протянул руку принцу для пожатия.

— Хорошо. Но позже я всё равно хочу доказательств.