Когда Лань Ванцзи решил переехать в отдельную квартиру, чтобы не жить больше со своим братом, он хотел простой мирной жизни.

Он выбрал этот дом, потому что это был спокойный элитный жилой комплекс. Им с братом повезло родиться в очень богатой семье, и, пускай снятая им квартира меньше, чем дом, который он делил с Сичэнем, она достаточно роскошная и просторная, а само здание содержится в хорошем состоянии и явно (но не слишком откровенно) говорит о богатстве.

Его новое жильё находится на одном из верхних этажей, и хотя он взял с собой не слишком много вещей — он мог бы перевезти всё сам за несколько часов, — его брат, а также брат и сестра Вэнь, Вэнь Цин и Вэнь Нин, помогают ему. Цзяны тоже присоединяются, хотя это уже заслуга Сичэня. Конечно, Лань Ванцзи хорошо ладит с Цзян Яньли и даже может, пожалуй, назвать её своим другом. Но именно отношения его брата с Цзян Чэном — та причина, почему они помогают ему с переездом.

Отчасти он надеется, что его переезд заставит брата почаще приглашать Ваньина к себе, уже не беспокоясь о комфорте Ванцзи. И что они, наконец, перестанут танцевать вокруг да около своего взаимного влечения и действительно начнут встречаться… ну или что-то в этом роде.

Вэни приводят с собой трёхлетнего А-Юаня, о котором заботятся с тех пор, как умерла мама мальчика.

А-Юань очень любит Лань Ванцзи, а Лань Ванцзи так же любит А-Юаня. Так что он совершенно не против того, что ребёнок приехал с ними. Он изо всех сил старается намекнуть, что рад видеть Вэней у себя в гостях и готов в любое время присмотреть за ребёнком, но не уверен, насколько понятно он это показывает. Даже сейчас, уже будучи взрослым мужчиной, большую часть времени он с трудом может выразить то, что действительно хочет сказать.

Когда они подходят к двери, все несут что-то в руках, включая А-Юаня, которому поручили аккуратно перевезти крошечный суккулент в новую квартиру Богача-гэгэ. Он выполняет это задание с преувеличенной осторожностью и весьма гордым видом. Тем не менее Лань Ванцзи уверен, что всем его помощникам не терпится сбросить свою поклажу как можно скорее.

Он открывает дверь и впускает всех внутрь. Новая мебель, которую он купил для этого дома, была доставлена и установлена несколько дней назад, так что здесь уже не так пусто, как тогда, когда он впервые осматривал помещение, но всё ещё довольно просторно. Коробки, которые они принесли, помогут исправить ситуацию, но в целом Лань Ванцзи всегда отличали скромность и минимализм. У него будет достаточно украшений и личных вещей, чтобы квартира выглядела обжитой, но он не из тех, кто любит излишества.

— Тут так… по-ланьванцзиевски, — говорит Цзян Чэн.

Яньли толкает его локтем и поправляет:

— Тут прекрасно.

Ей не стоит беспокоиться, что комментарий брата покажется грубым. Лань Ванцзи давно привык к резкой манере речи Цзян Ваньина и понимает, что тот имел в виду.

Мебель и само пространство действительно «очень Лань Ванцзи». Тёмное дерево, белая обивка, много окон, пропускающих свет. Здесь чисто, просто, но при этом стильно и высококлассно.

— Спасибо, — просто отвечает он.

— Куда мне поставить? — спрашивает А-Юань, глядя на него большими глазами и бережно держа растение в горшочке.

Лань Ванцзи приказывает ему поставить суккулент на кофейный столик из тёмного дерева со стеклянной столешницей. А-Юань очень серьёзно относится к своим обязанностям — по-видимому, он уверен, что это одна из, если не самая важная вещь, которая когда-либо переезжала в эту квартиру. За всё время.

Он поворачивается, как только ставит его на место, и выжидательно смотрит. Лань Ванцзи кивает:

— Отличная работа.

А-Юань сияет от гордости, а Лань Ванцзи, как это часто бывает, ужасно хочется ущипнуть мальца за щёчки. И, как обычно, он останавливает себя.

Все ставят свои коробки и оглядываются. Взрослые ведут себя куда сдержаннее, чем А-Юань, который проносится по квартире, как маленький торнадо, пользуясь тем, что его не ругают. Лань Цижэнь был бы крайне недоволен, но Лань Ванцзи не хочет приучать А-Юаня к той же дисциплине и строгим правилам, в каких были воспитаны они с братом.

А-Юань полон энергии, с ним приятно находиться рядом, когда ему позволяют просто быть самим собой, и было бы ужасно разрушить это.

Проходит всего несколько минут, и вот они уже готовы отправиться за вторым набором коробок. Чтобы занести всё внутрь, потребуется максимум три ходки.

— А-Юань, — говорит Вэнь Цин. — Пошли.

Мальчик отворачивается от пустого места, куда только что смотрел, и мчится к ним с криком: «Иду!»

***

Какое облегчение — наконец остаться в одиночестве после того, как все вещи доставлены в квартиру. Ему всегда было нелегко находиться среди людей, и сейчас он хочет, чтобы его оставили в покое. Его «социальная батарея» разряжается очень быстро.

А-Юань, кажется, единственное исключение, не считая, разумеется, его брата. Он никогда не уставал от малыша и не хотел, чтобы тот притих или, скажем, отправился домой.

То, насколько глубоко он привязан к этому ребёнку, ошеломляет. Для Вэней это могло бы стать выходом, думает он. Они пытаются придумать, что делать с А-Юанем, с тех самых пор, как умерла его мать. Они были единственной подходящей семьей, которая могла его принять, но, честно говоря, у них и так полно забот, чтобы ещё брать на себя малыша.

Лань Ванцзи кажется, что Вэнь Цин уже присматривается к нему. Он считает её своим другом, и они знакомы между собой намного дольше, чем с А-Юанем, но её взгляд становится очень задумчивым всякий раз, когда он потакает прихотям А-Юаня.

Он бы согласился, если б она спросила. Да, он тут же подпишет все бумаги.

Итак, не считая А-Юаня, он, пожалуй, не скучает по всей остальной компании после целого дня, проведённого вместе с ними. Они ушли, пообещав навестить его, когда будет время, так что наверняка он увидит их совсем скоро.

Это очень полезно — начать обустраивать квартиру и расставлять вещи по своим местам в тишине и одиночестве.

Он расправляется со всеми делами за день, и к наступлению ночи всё оказывается на законных местах. Он знает, что большинство людей оставили бы коробки стоять день или два, но он бы испытывал беспокойство, думая о том, что вещи лежат в коробках, тогда как он мог сразу разложить их. Он предпочитает, чтобы подобные задачи решались немедленно.

***

Его первая неделя проходит мирно. Он легко погружается в рутину, часть которой — заваривать себе чай каждое утро, сразу после пробуждения.

Лань Ванцзи — человек привычки. Он встаёт, заправляет постель, одевается. Идёт на кухню, наполняет чайник водой и ставит его кипятиться. Он ставит чашку на стойку, а затем садится на диван и смотрит утренние новости, пока вода не закипит и он не сможет налить её в приготовленную чашку.

Он делает это каждый день, в обязательном порядке. Всё начинается с чая.

В конце первой недели он ставит воду на огонь, достаёт чашку и садится смотреть утренние новости. Он ждёт, пока чайник закипит. И ждёт. И ждёт.

Нет ни единой причины, почему бы воде уже не закипеть. Он не включил горелку? Он может поклясться, что включил.

Он встаёт, чтобы проверить плиту, и останавливается в дверном проёме.

Горелка выключена.

Чайника нет на плите.

Вместо этого он стоит на стойке рядом с чашкой горячего чая, который он совершенно точно не наливал, не говоря уже о заварке.

Он не уверен, как долго стоит в дверном проёме и смотрит на чайник и чашку. Пар медленно и безмятежно поднимается над спокойной поверхностью воды. Чай абсолютно правильного цвета. Именно того оттенка, до которого он обычно его заваривает.

Это необъяснимо. У него нет ответа. И даже нет в запасе подходящей реакции на нечто столь необычное.

Когда он, наконец, начинает двигаться, то делает шаг вперёд и осторожно берёт в руки чашку, не понимая, почему ему так страшно касаться предмета из собственного чайного сервиза.

Как ни странно, чашка не кусается. И потому вроде как перестаёт пугать его.

В конце концов, у него действительно нет другого выхода, кроме как вернуться на диван и выпить свой чай, как он сделал бы в любое другое утро. При этом он не может запомнить ни слова из того, что говорят в новостях.

***

Ему приходится игнорировать инцидент с чаем хотя бы потому, что иного выхода попросту нет.

После этого всё, в общем-то, возвращается на круги своя. Он больше не находит свой чай, чудесным образом приготовленный без его участия, а если какие-то предметы даже и появляются не там, где он их оставлял, то на это можно просто не обращать внимания.

Конечно, он несколько раз отправляется на охоту за ключами, которые в итоге оказываются в совершенно абсурдных местах, и вот это уже сложно игнорировать. Впрочем, подобное скорее похоже на озорство, чем на запугивание. Досадно, но не более того.

Честно говоря, волшебное заваривание чая тоже не кажется ужасающим жестом. Да, это вовсе не то, что должно происходить в пустой квартире, но и не угроза.

***

Радио — вот что заставляет его признать, что нет, перемещение вещей и автоматическое самозаваривание чая — это ненормально, и он не может игнорировать тот факт, что в его доме действительно что-то не так.

Лань Ванцзи любит, чтобы в доме тихо играла традиционная музыка, и особенно любит гуцинь — инструмент, на котором играет и сам. Это успокаивающий фоновый шум, который помогает ему сохранять равновесие и снять напряжение в плечах.

В один из дней он собирается уйти из дома, чтобы отправиться в небольшой поход по магазинам, и, конечно, выключает музыку перед выходом.

Его ключи на этот раз лежат именно там, где он их оставил, однако в тот самый момент, когда он берёт их и тянется к вешалке за своим пальто, радио само собой включает ту же инструментальную пьесу, которую он выключил буквально минуту назад.

Лань Ванцзи стоит, всё ещё протягивая руку к пальто, в течение долгого, тянущегося мгновения. Затем разворачивается и идёт обратно на кухню, к радио, чтобы вновь выключить его.

Затем он возвращается к входной двери и снова тянется за курткой.

Радио включается.

В этом нет злого умысла. Это похоже на какую-то забаву, как и когда его ключи прятались от него в самых нелепых местах. Лань Ванцзи раздражённо фыркает и возвращается на кухню.

На этот раз он отключает радио от сети. Он не может потратить весь день на эти дурачества. Ему нужно купить продукты.

Он возвращается к входной двери. Снимает пальто с вешалки и изящным движением надевает его, проверяет, на месте ли ключи и бумажник, прежде чем открыть входную дверь и уйти.

И слышит музыку.

Нет, конечно, он не бежит обратно на кухню. Но возвращается быстрым шагом.

Радио работает. И оно снова включено в розетку.