Чуть в стороне ругается Ци Жун, застряв у выхода из пещеры: сколько бы он ни пытался ухватиться за полы одеяний и подтянуться, а собраться воедино у него не выходит.

— Тупые… безрукие… УРОДЫ! — воет он, в отчаянии цепляясь за собственные ноги. — ЗАМРИТЕ НА МЕСТЕ, КОМУ ГОВОРЮ! СТОЯТЬ! АХ ВЫ БЛЯДСКИЕ—!

Неожиданно его снова поднимают за волосы — теперь это сделать ещё легче, ведь от него осталась половина изначального веса. Только в этот раз зелёный демон оказывается лицом к лицу с наследным принцем Юнъани.

— …Что за ХЕРЬ?! — плюётся Ци Жун. Его отсеченная нижняя половина начинает топать и пинать стены. — КАК ТЫ ТАК БЫСТРО МЕНЯ НАГНАЛ?!

— …Ты не особо быстро полз, — Лан Цяньцю разворачивается и идёт с захваченным призраком обратно в пещеры.

— Мог бы дать мне фору! — завывает демон. — Ты ж меня напополам рассёк, идиота кусок! ЭЙ! КАКОГО ХУЯ МЫ ОБРАТНО ИДЁМ?!

Строго говоря, Лан Цяньцю и так дал ему фору, отвлекшись на разговор с Наставником, но теперь разум принца занимают другие вещи.

— Я собираюсь сварить тебя заживо в том котле, а потом скормить твоим же прихвостням, — рычит бог войны, чьи глаза от злости пылают алым.

— ХАХА! — зелёный призрак заходится хриплым смехом от возбуждения и злорадства. — Посмотрите-ка! Царственный брат воспитал себе маленького ЛЮБИТЕЛЯ ПЫТОК! ХА! ОБХОХОЧЕШЬСЯ!

БАМ!

Смех становится приглушенным: Ци Жуна впечатывает головой в стенку туннеля.

— Разве это преступление — прирезать тварь, которая хуже скота?! — шипит принц Юнъани, ещё раз припечатав Ци Жуна об стену, но зелёный демон продолжает хрипеть и смеяться.

— ХАХАХАХА! УВЕРЕН, ТЕБЕ ПРИЯТНО ТАК ДУМАТЬ!

Лан Цяньцю дергает визгливую тварь на себя, встряхивает, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. Ци Жун не прекращает смеяться булькающим смехом; его перемазанное кровью лицо и острые зубы освещает лунный свет.

— Делай что хочешь! ЭТОТ ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ВЕРНЁТСЯ В ДЕСЯТЬ РАЗ ХУЖЕ, ОН УЖЕ ПРАКТИЧЕСКИ БЕДСТВИЕ!

— Ты—!

Лан Цяньцю рычит, затаскивая его вглубь, дальше от входа, уже собираясь исполнить каждую из своих угроз, как вдруг происходит что-то странное.

Он спотыкается.

Лан Цяньцю, вознесшийся бог войны, которому от природы не свойственна неуклюжесть. Вдвойне не свойственна, если он предельно собран.

Он готов был поклясться…

…что из земли будто бы сам по себе вылез корень и обвил его лодыжку.

— Что за—? — бормочет он, поднимаясь на локтях и оглядываясь… Только вот за спиной пусто.

Ци Жун, во всю перебирая руками, уже с улюлюканьем добежал до выхода:

— ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ, ПЁС ПАРШИВЫЙ! ХА—!

Смех мелкого чудовища вдруг резко обрывается, и Лан Цяньцю слышит незнакомый голос раньше, чем успевает увидеть гостя.

Голос легко проносится по лесу, мягкий и жуткий, настолько выверенный, что кажется потусторонней песней.

— Здравствуй, Ци Жун.

Воздух пронзает отчётливый металлический перезвон; Лан Цяньцю перекатывается на спину, потом садится, отпинывая носком ботинка корень, из-за которого растянулся на земле.

В темноте он видит пару мерцающих глаз, и больше ничего. Один цвета древесной кроны, другой яркий, будто пламя.

— Ты завёл нового друга? — урчит обладатель голоса.

До этого два бога войны и князь демонов не сильно напугали Ци Жуна, но теперь он, абсолютно белый, пятится назад, в сторону Лан Цяньцю.

(Будто бы решил, что кипящий котёл предпочтительнее)

— Выглядишь немного… несобранным.  

— О-ОЧЕНЬ смешно, Жэнь Сун! — зелёный демон сверлит его взглядом. — В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ЭТО Я ТЕБЯ НАПОПОЛАМ ПОРВУ!

В ответ раздаётся только мелодичный смех, и больше ничего — и Лан Цяньцю оказывается сыт по горло:

— Думаешь, твой союзник сможет тебя спасти?!

— Союзник? — холодно переспрашивает Жэнь Сун и выступает в пятно лунного света.

Полы его черно-зелёного одеяния колышутся от ночного ветра, а руки сложены за спиной.

— А ты, похоже, невежда, — лицо лесного демона становится снисходительным, и у Лан Цяньцю вспыхивают щёки.

Частично от стыда, но ещё больше от того, насколько высокомерная самоуверенность Жэнь Суна напоминает ему Собирателя Цветов Под Кровавым Дождём.

По очевидным причинам сравнение кажется ему нелестным.

— Это ты разрубил его надвое?

— Я… — Лан Цяньцю резко захлопывает рот, едва осознав, что делает. Неужели он вот так просто все разболтает какому-то призраку?!

Принц вскакивает на ноги и прочищает горло. Хотя он на голову выше лесного демона, что-то заставляет его расправить плечи и выпятить грудь:

— Вопросы здесь буду задавать я, демон!

Жэнь Сун склоняет голову к плечу и медленно выгибает бровь.

— Да неужели, мальчик?

— …Что ты сказал? — рычит бог, у которого уже начинают пылать глаза от злости, да только вот призрак ни капли не боится. Он спокойно откидывает волосы назад под мягкий перезвон металлических серёг.

— Я что-то неправильно понял? — тянет Жэнь Сун, делая шаг вперёд. — Мне казалось, мы перебрасываемся очевидными фактами друг о друге, нет? — он останавливается напротив принца и добавляет, сделав невинное лицо: — Я мог бы назвать тебя идиотом.

Качнувшись на пятках, он наклоняется к Лан Цяньцю, вторгаясь в личное пространство бога. Его руки всё ещё сложены за спиной.

— Или несносным упрямцем, — голос у него притворно-задумчивый, но в глазах танцует снисходительное веселье. — Что из этого предпочитаешь?

— … — Лан Цяньцю отстраняется, прокашлявшись.

— Можешь обращаться ко мне Генерал Тайхуа, — он расправляет плечи и ещё раз на всякий случай прочищает горло. — Или “ваше высочество”. Ты явно понятия не имеешь, что перед тобой Бог Войны Востока. Эти земли принадлежат мне.

Глаза Жэнь Суна распахиваются в притворном удивлении.

— Милостивые небеса, неужели?.. — для пущей убедительности Жень Сун выпячивает нижнюю губу и заставляет её дрожать. — Генерал Тайхуа, ты ведь не станешь меня развеивать, да?

— …Не стану, если не будешь путаться под ногами, — принц качает головой и возвращается к Ци Жуну.

Жэнь Сун не верит своим глазам.

…Он что, и правда тупица?

— …Это ты разрубил его пополам? — сухо повторяет свой вопрос демон, отслеживая взглядом передвижения генерала.

— То ли ещё будет, — мрачно бормочет Лан Цяньцю. — И тебе не стоит называть мальчишками людей старше тебя.

Теперь в глазах призрака вспыхивает раздражение.

Лан Цяньцю на вид около двадцати пяти — забавно, но он выглядит старше своего Наставника, наследного принца Сяньлэ.

А вот Жэнь Сун, хотя и может искусственно придать себе зрелый облик, в своём истинном теле выглядит восемнадцатилетним юношей. Он никогда по-настоящему не вырастет.

Хорошо хоть ему повезло не застрять навечно в теле ребёнка или подростка, но…

Напоминания о своем неестественно долгом взрослении он все равно не переваривает на дух.

— И что ты собираешься сделать с ним, генерал Тайхуа?

— Я уничтожу его тело, — бормочет бог. — А затем найду прах и избавлюсь от него.

Глаза Жэнь Суна резко распахиваются.

— …Избавишься? — мягко спрашивает он. — Ты собираешься развеять эту тварь?

Лан Цяньцю рассеянно кивает: разве из его слов и действий это не было очевидно?

— Он вырезал всю мою семью, — принц за шиворот поднимает верхнюю половину Ци Жуна и встряхивает. — Его жизнь моя по праву.

Губы Жэнь Суна сжимаются в тонкую линию.

— Просто предупреждаю, — голос у него тихий, низкий и ровный. — Ты не единственный, кто так считает.

Бог, похоже, об этом даже не задумывался и теперь только дёргает плечом.

— Что ж, я добрался до него раньше всех. Уверен, остальные претенденты поймут—!

БАБАХ!

 Что-то хватает его сзади за одежды и дёргает, пока он не шлёпается оземь. Ци Жун с визгом вырывается из его рук и катится по камням к выходу, пока не впечатывается лицом в дерево.

Когда Лан Цяньцю пытается сесть, ему на грудь опускается нога и вдавливает в пол.

— Твоему Наставнику следовало научить тебя лучше разбираться в призраках.

Жэнь Сун нависает над ним, оскалившись, и его обнаженные клыки опасно поблёскивают в лунном свете. С каждым словом разные глаза вспыхивают всё ярче.

— Не суйся между демоном и его добычей.

Он ниже и меньше Лань Цяньцю, но давит с такой силой, что бог войны не может ни подняться, ни скинуть с груди чужую ногу.

— Твоей добычей?! — принц сверкает глазами, обеими руками ухватившись за лодыжку демона. И всё равно спихнуть его не выходит. — С чего это вдруг он твой?!

— Не тебе одному этот кусок дерьма жизнь разрушил, — нога Жэнь Суна сильнее вдавливает его в пол, каблук сапога впивается богу в кожу через несколько слоёв одежды. — Я первым его нашел. Его жизнь принадлежит мне. Ты понял? Или мне повторить помедленнее?

— …Ясно, — Лан Цяньцю прикрывает глаза и глубоко вдыхает через нос. — Ты мелкий, но не слабый. Я тебя недооценил.

Непонятно с чего Жэнь Сун кажется ещё более недовольным.

— Мелкий?

— Но, — принц Юнъани крепче сжимает чужую лодыжку. — И я не дурак.

В то же мгновение демон слышит…

Свист, с которым что-то рассекает воздух. Хотя у него хватает сил удержать бога прижатым к земле…

Он не может высвободить свою ногу.

БАМ!

Широкий меч плашмя влетает демону в спину. Разумеется, Лан Цяньцю отпускает его в тот же момент, и Жень Суна отбрасывает в сторону силой удара.

— Уф!

Демона послабее ударом такой силы могло и развоплотить, но Жэнь Сун только откашливается, наглотавшись пыли. Лан Цяньцю вскакивает на ноги и бросается к выходу: Ци Жун уже успел обойти дерево, в которое впечатался, и теперь укатывается вниз по склону, будто бревно, прижимая к себе свои ноги.

(В разобранном состоянии катиться оказывается гораздо сложнее.)

Уже добравшись до выхода из пещеры, Лан Цяньцю вдруг слышит…

— Гэгэ, я могу его съесть?

Потом пауза.

Долгая пауза.

Затем Жэнь Сун, раздажённо рыкнув, бросается на бога.

— С кем ты говорил?!

— Ни с кем не говорил! — выплёвывает демон. — Он мне не ответил, так что я пока ОТКУШУ НЕМНОГО!

Сначала Лан Цяньцю решает, что демон говорит о Ци Жуне, раз уж у него с почти-Бедствием свои счёты.

Только вот кусают в итоге самого бога войны.

— ЧТО— МЕНЯ?!

— А КОГО ЕЩЁ?!

— МОЖЕТ БЫТЬ ПРИЗРАКА, РАЗРУШИВШЕГО ТВОЮ ЖИЗНЬ?!

У Жэнь Суна и Лан Цяньцю на двоих было больше тысячи лет боевого опыта. Каждого уважали и боялись, каждый обладал собственной сферой влияния, в которой все признавали его превосходство. Их наставники — два самых могущественных существа из ныне живущих.

Разумеется, они катаются в грязи и дубасят друг друга, как дети.

— Я НЕ ХОЧУ УБИВАТЬ ЕГО ПРЯМО СЕЙЧАС!

— И ПОЭТОМУ ТЫ РЕШИЛ МЕНЯ ПРИБИТЬ?!

Они катаются по полу, пока Жэнь Сунь не придавливает Лан Цяньцю к земле; одна его рука удерживает принца за горло, а другую он заносит назад, выпустив когти.

— Я СЛОЖНАЯ ЛИЧНОСТЬ! — рычит Жэнь Сун. — И Я НЕ МЕЛКИЙ!

Жэнь Сун резко опускает занесённую руку, и когти оставляют на щеке у бога длинную царапину — Лан Цяньцю не лишается головы только потому, что успевает перехватить чужое запястье.

— Хорошо! Я ПОНЯЛ! — хрипит он, пока демон всё сильнее сдавливает горло. — Я МОГ БЫ ВЫРАЗИТЬСЯ ПО-ДРУГОМУ—!

— КАК?!

— …Недоросль?

Демон сжимает пальцы так сильно, что у Лан Цяньцю глаза вот-вот вылезут из орбит.

— Л-ЛАДНО… — свистит задушенный бог. — ФЕЕЧКА?!

— А ЭТО ЕЩЁ ЧТО?!

— Это… ГЛУПОСТИ! — принц, закашлявшись, принимается пихаться. — А НУ СЛЕЗЬ С МЕНЯ!

— СРАЗУ ЖЕ, КАК ТОЛЬКО ТЫ ПЕРЕСТАНЕШЬ ПОКУШАТЬСЯ НА МОЮ ДОБЫЧУ!

— С какого перепугу она вообще ТВОЯ?! — кричит Лан Цяньцю. Одной рукой он стискивает запястье Жэнь Суна, а другой пытается отодрать демона от своего горла. — Я уже сказал, ОН УНИЧТОЖИЛ ВЕСЬ МОЙ РОД!

— И?! ОН УБИЛ МОЕГО БРАТА!

— СОБОЛЕЗНУЮ! — орёт Лан Цяньцю, всё ещё выглядящий взбешённым. Жэнь Сун, хоть и замирает от удивления, отвечает ему тем же тоном:

— …СПАСИБО!

— НО ТЫ СРАВНИЛ: ОДИН БРАТ ПРОТИВ ЦЕЛОГО КЛАНА! ЕСТЬ РАЗНИЦА!

— ЧЕГО?! — призрак, возмущенно подавившись, впивается в Лан Цяньцю раздражённым взглядом. — То есть это Я виноват, что не родился в БОЛЬШОЙ ЗНАТНОЙ СЕМЬЕ?! Что все мои братья и сёстры уже были ДАВНО МЕРТВЫ!?

— Нет, но это значит, что Я ПОТЕРЯЛ ПОБОЛЬШЕ ТВОЕГО!

— ОН БЫЛ ВСЕМ, ЧТО У МЕНЯ ОСТАЛОСЬ! НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ! 

В этот раз Жэнь Сун готов: едва заслышав свист воздуха, он отпускает горло Лан Цяньцю и уворачивается от меча… однако бог использует эту возможность, чтобы поменять их местами. Теперь Лан Цяньцю прижимает призрака к земле, поймав запястья.

— Послушай! — рычит он и для верности прикладывает брыкающегося Жэнь Суна пару раз об землю. — Я предлагаю тебе сделку, разве нет?! Мы можем оба убить его, будет честно!

— НЕТ! — фыркает демон, сдувая с лица волосы. — Я только что тебе сказал, ЧТО НЕ ХОЧУ ПОКА ЕГО УБИВАТЬ!

— Что за бред! Если хочешь мести, ПРИДЁТСЯ ИДТИ НА КОМПРОМИСС! — Лан Цяньцю хмурится. — Когда он убил твоего брата?!

— Столетие назад, — шипит Жэнь Сун. — Какое тебе вообще дело?!

— Такое! Мою семью он вырезал три века назад, так что до меня он добрался РАНЬШЕ!

— ДА НЕУЖЕЛИ?! ПОЧЕМУ ТОГДА Я ТЕБЯ ВПЕРВЫЕ ВИЖУ?! — Жэнь Сун вырывается, пока на коже запястий не расцветают синяки, но Лан Цяньцю держит крепко, навалившись всем весом.

— Я УЗНАЛ, КТО УБИЛ МОЮ СЕМЬЮ, ПОЛЧАСА НАЗАД!

— ЗНАЧИТ, Я ПЕРВЫЙ В ОЧЕРЕДИ!

— НЕТ! ЭТО ТАК НЕ РАБОТАЕТ, ТЫ ПРОСТО УЗНАЛ РАНЬШЕ МЕНЯ!

Жэнь Сун уже открывает рот, но, похоже, дурацкий спор совсем ему осточертел: одним резким движением он сгибает колено, нацелив его прямиком Лан Цяньцю…

В очень нежные места.

Принц, задыхаясь, скатывается, свернувшись в клубок.

У лесного демона от их драки причёска сбилась набок, а к одежде пристали листья. Он садится и вертит встрёпанной головой, пытаясь найти…

— …Вот же дьявол, — бормочет он, зажимая переносицу.

— Недостойно… Нечестно… — причитает Лан Цяньцю сдавленным голосом, перекатываясь с боку на бок.

— Да, да, какая разница, — шипит Жэнь Сун, всё ещё вертя головой. Потом его глаза впиваются в бога войны. — Смотри, что ты наделал!

Лан Цяньцю (с большим трудом) садится и тут же видит, что верхняя половина тела Ци Жуна лежит неподвижно у входа в пещеру, а вытаращенные глаза уже покрылись мутью.

— …Он умер? — бормочет принц, чуть приоткрыв рот. Он выглядит не лучше лесного демона: встрепанный, с цепочкой синяков, образующих отпечаток ладони на горле. — Я ожидал чего-то большего…

— Он и так был мёртвым, тупица, — язвит Жэнь Сун. — Ты пытался спросить, развеялся ли он, и ответ “нет”. Он просто…

Призрак стонет и прячет лицо в ладонях.

— Скорее всего он вселился в одного из смертных пленников и ушел вместе с ними.

А значит…

Он сбежал.

Лан Цяньцю остаётся только сидеть и кипеть от негодования.

— …Он уже был у меня! — срывается принц. — Не вали с больной головы на здоровую, когда САМ ЖЕ влез, куда не просили!

— ХА! — Жэнь Сун смеётся, но в его смехе нет радости. — Кто бы говорил.

Лан Цяньцю не успевает поинтересоваться, о чём это он: лесной демон уже поднялся на ноги.

— …Куда ты собрался? — спрашивает принц, глядя на отряхивающегося демона.

— А ты как думаешь? — Жэнь Сун убирает волосы за уши. — Иду искать его. Мне и в первый раз пришлось попотеть, только чтобы объявился один несносный самовлюбленный…

Он замолкает, увидев, что Лан Цяньцю тоже поднялся на ноги и следует за ним.

— …Ты что делаешь?

— А на что похоже? — Лан Цяньцю выгибает бровь. — Мы оба ищем одного призрака.

— …Нет, — Жень Сун вспыхивает, сжимая руки в кулаки. — Ты со мной не пойдешь!

— Я и не собираюсь идти С ТОБОЙ, нам просто надо в одну сторону.

— …Клянусь всеми демонами мира, пойдёшь со мной, и я тебе ещё раз по яйцам вдарю, — рычит Жэнь Сун, но добивается только того, что бог отходит на безопасное расстояние.

— Ты меня не остановишь! — бормочет он, уходя за демоном всё глубже в лес.

— Правда что ли?

Туп.

Принц моргает.

Туп.

— Что ты там нёс? — Жэнь Сун постукивает пальцем по подбородку. — О, я бог войны, и это МОЯ территория! Посмотри, какой большой у меня член!

Призрак даже издевательски опускает голос для нужного эффекта. Лан Цяньцю подскакивает, как уязвлённая в лучших чувствах девица:

— Я такого не говорил—!

Туп.

— Любой лес — моя территория, — холодно обрывает его Жэнь Сун. — Ты не в том положении, чтобы мне докучать.

— …

Туп.

Лицо Лан Цяньцю становится мрачным.

— …Ты привёл с собой панду, да?

Жэнь Сун только самодовольно улыбается и молчит.

Над кронами деревьев разносится оглушительный рёв; огромный медведь бросается на принца из тьмы, и Лан Цяньцю едва успевает увернуться. Бог влетает спиной в древесный ствол, которого не было здесь мгновение назад. Благие Небеса…

— О, я никогда не расстаюсь с Дянь Дянем.

…здесь придётся попотеть.

***

Пока снаружи царствует хаос, внутри пещеры всё спокойно и тихо: мелкие зелёные демоны давно разбежались, спасая свои шкуры, а пленников вывели.

Здесь только двое — бог и дьявол.

И дьявол молчит уже какое-то время.

Это был простой вопрос.

«Мы встречались раньше?»

Но прошло уже так много времени, и тишина кажется особой разновидностью злости — что-то между «да» и «нет».

Ладони Хуа Чэна на его плечах холодные и тяжелые, будто камень. Они не удерживают, нет…

Но давят невыносимым весом.

Се Лянь ждёт долго, ему хватает времени всё обдумать. Найти в темноте устрашающих чудовищ, скалящих клыки.

Наконец тишину разрывает звук.

Низкий, надтреснутый — одновременно рык и всхлип.

Будто бы…

Хуа Чэну больно.

— …Саньлан?

Се Лянь собирается обернуться, убедиться, что всё в порядке, но руки на его плечах сжимаются крепче, удерживая принца на месте.

— Что-то не так?

— …Просто старая рана даёт о себе знать, ваше высочество, — отвечает Хуа Чэн всё тем же натянутым голосом. — Не о чем беспокоиться.

Се Лянь хмурится: конечно же, он беспокоится!

— Не знал, что призраки страдают от ран, — признаёт он, сильнее сводя брови.

— Все полученные после смерти повреждения тут же заживают, — тихо отвечает Хуа Чэн, сглотнув кровь. — Но убившая тебя рана остаётся навсегда.

От этих слов у Се Ляня что-то обрывается в животе.

— …Она всё ещё кровоточит? Давай я скорее…

С другой стороны, принц не знает, что у Хуа Чэна за рана, а спрашивать кажется невежливым.

— Нет-нет, — Хуа Чэн качает головой. — Просто…

Иногда она болит.

(Се Лянь не может знать, но она болит постоянно. Каждый день, каждое мгновение — нестихающая ноющая боль, тоскливая, безумная, горькая жажда, которую лишь его присутствие может утолить.)

Хуа Чэн на мгновение опускает веки.

— …Почему ты спросил?

Се Лянь ужасно отвлёкся на мысли о ранении Князя Демонов, и только вскидывает на него недоумённый взгляд.

— Что?

— Встречались ли мы раньше, — поясняет Хуа Чэн, наблюдая за лицом Наследного Принца. — Мне любопытно.

Что примечательно, призрак всё ещё ничего не отрицает.

— …Ты понял, что в деле замешан Ци Жун, едва услышав нашу с Лан Цяньцю историю, — шепчет Се Лянь. — А значит, ты знал, что у него были причины подстрекать бунт в Юнъани и объединяться с беженцами из Сяньлэ.

Значит… скорее всего он прекрасно знал, кем был Ци Жун в смертной жизни. Знал, что связывает Зелёного демона с Сяньлэ и самим Се Лянем.

Очень мало осталось на этой земле тех, кому хоть что-то известно о Сяньлэ. Даже истории и легенды смыла река времени.

А ещё Се Лянь знает, что Хуа Чэн ему ровесник — демон мгновенно узнал Поветрие Ликов, поразившее Лан Ина. А значит, есть шанс, что Се Лянь уже встречал Хуа Чэна, ещё будучи смертным или во времена первого вознесения.

Это объясняет, почему принцу так легко с Хуа Чэном, почему они так замечательно друг с другом уживаются.

Но Се Лянь понятия не имеет, кем в таком случае демон мог бы быть.

Вряд ли принц позабыл бы кого-то вроде Хуа Чэна… с другой стороны, никого из тех, кто подходил под описание, уже не осталось на этой земле.

Конечно, стоит учесть и другие вещи.

Например, Хуа Чэн может быть младше него — тогда неудивительно, что Се Лянь не может одним касанием узнать во взрослом мужчине человека, которого встречал ребёнком.

Свой глаз демон потерял уже после смерти, так что и тут никаких подсказок…

— Дянься проницателен, как и всегда, — тихо отвечает Хуа Чэн, так и не открыв глаз. — План был вполне в духе Ци Жуна, и о его отношении к Сяньлэ я знал. Ты только поэтому спросил?

Если честно…

Нет.

Се Лянь спросил, потому что…

Хуа Чэн ведёт себя так, будто знает его.

Замечает его боль, когда другие ничего не видят. Часто угадывает его мысли или отвечает на вопросы, которые принц ещё не успел задать.

Редко кто сосредотачивает своё внимание на Се Ляне так пристально… а те, кто всё же решил вглядеться, обычно оказываются… разочарованы увиденным.

— Ты отказываешься говорить, встречались мы или нет, — бормочет принц. — И оттого мне всё больше кажется, что встречались.

Руки Хуа Чэна едва уловимо сжимаются на его плечах.

— Если ответ “да”... Как думаешь, почему я не говорю напрямую?

Се Лянь задумчиво затихает.

— Ты либо что-то скрываешь, либо не можешь сказать, — заключает он. — Других причин я не вижу.

— Ты так думаешь? — спрашивает Хуа Чэн, выгнув бровь. — В смысле, думаешь, что я что-то скрываю?

— …Нет, — признаёт Се Лянь.

Значит, остаётся одно из двух.

Либо они действительно никогда не пересекались раньше, и тогда молчание Хуа Чэна не имеет никакого смысла, либо…

Он и правда не может этого сказать.

Но что вообще в силах остановить Князя Демонов?

Всё это вообще лишено смысла, и чем больше Се Лянь об этом думает, тем сильнее он…

— … — Хуа Чэн наблюдает за своим богом, и лицо у него напряженное, измученное, замершее между надеждой и сожалением. — Каким бы ни был ответ, разве что-то изменится?

Он пытается утешить принца, отвлечь от головоломки, в которой кусочки никак не хотят вставать на место.

И это срабатывает — частично.

— Если ты встречал меня тогда, то, наверное, знаешь… — Се Лянь замолкает, закусив губу.

— Что знаю? — мягко подталкивает его Хуа Чэн.

Бог отворачивается и теребит что-то подвешенное на цепочке у него на шее.

— …Я не тот, за кого ты меня принимаешь, Саньлан, — шепчет он.

Повисает короткая пауза, и Хуа Чэн спрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

— Я… — Се Лянь сглатывает густую слюну.

Иногда мысль о том, что кто-то узнает его целиком, пугает его до дрожи. Что кто-то увидит каждый уродливый, извращенный осколок, который принц старался спрятать.

Но жить так, когда никто не видит тебя по-настоящему… иногда одиноко.

— Просто не… не стоит никого считать идеальным, Саньлан, — шепчет принц, обхватив себя руками. — Окажешься разочарован.

Он теперь часто так делает — обнимает себя руками.

В детстве у него не было такой привычки.

В те времена ему это было не нужно.

Хуа Чэн замечает всё больше и больше таких деталей. И пусть ответить Се Ляню правду он не в силах, кое-что Хуа Чэн может сделать.

— Дянься…

Тяжесть ладоней Хуа Чэна исчезает с плеч принца, и на мгновение Се Лянь пугается, что призрак сейчас отойдет прочь, но…

Случается обратное.

Руки обвивают его талию и притягивают в объятие. Оно нежное, осторожное — Се Лянь успел бы остановить его, если бы хотел.

Он не останавливает.

(Не хочет останавливать.)

Он был очевидно расстроен, и лишь поэтому Хуа Чэн сжалился над ним, предложил утешение, но…

— Когда я говорил, что ты должен быть идеальным?

Это простой вопрос, но отчего-то сердце заходится у Се Ляня в горле.

Его губы плотно сжимаются, и на мгновение… он откидывается назад, в объятие. Даже позволяет себе повернуть голову, прижаться щекой к плечу Князя Демонов.

Столько всего произошло, и Се Лянь чувствует, как это его опустошило. Те дни, что он провёл с Саньланом в Монастыре водных каштанов, были единственной передышкой с самого вознесения. Потом случилось расследование Перевала Полумесяца, потом Призрачный Город, а потом они оказались здесь…

Будто бы прочитав мысли принца, Хуа Чэн нежно сжимает его запястье и замечает:

— Гэгэ следует отдохнуть после всей этой суматохи.

Се Лянь кивает и делает глубокий вдох. Он знает, что ему нужен перерыв.

— …Спасибо.

Хуа Чэн вскидывает бровь.

— …Я думал, что Дянься будет злиться на меня за вмешательство.

— Нет, — Се Лянь качает головой, задевая щекой ткань одежд на плече Хуа Чэна. — Мне совсем не понравилось, как ты меня заколдовал, а в остальном…

Принц тяжело вздыхает.

— Ты был прав, но и он тоже, — Се Лянь не поднимает головы. — Я должен был ему всё рассказать, а не… сбегать, поджав хвост.

— Я бы не был так категоричен, ваше высочество, — тон у Хуа Чэна мягкий, и Се Лянь чувствует, что не заслужил его доброты.

— …И что я, по-твоему, сделал?

— Ты стратегически отступил, чтобы всё обдумать и принять взвешенное решение.

— …На три столетия?

— Ты очень ответственно подошел к обдумыванию, — беззаботно отвечает Хуа Чэн. Се Лянь прячет улыбку в подрагивающих уголках губ, ткань одежд демона ловит его смех.

— Саньлан!

Есть на этом свете такие люди, чей смех проникает тебе под кожу и тянет за краешки сердца, заставляет трепетать душу. Се Лянь всегда был из таких, но теперь он ужасно редко смеётся.

— Саньлан, ты меня слишком балуешь!..

— Невозможно, — мгновенно отвечает Хуа Чэн, и Се Лянь наконец поднимает на него взгляд.

— …Но я не за это тебя благодарил.

— О? — бедствие поднимает бровь. — Тогда за что?

— Я… — Се Лянь замолкает, потом вздыхает. — За твои слова.

“Когда я говорил, что ты должен быть идеальным?”

Хуа Чэн выгибает бровь, покачав головой.

— Я не сказал ничего особенного, Дянься —

— Нет, — твердо обрывает его Се Лянь. — Я…

Он сухо сглатывает.

— Никто раньше не говорил мне этих слов.

Они лишь сильнее распаляют его любопытство, заставляют гадать, какой была их первая встреча. Потому что если бы маленький принц встретил кого-то вроде Хуа Чэна, кого-то, кто сказал бы ему эти слова…

Пальцы мягко касаются его подбородка, заставляя поднять глаза.

…Се Лянь был бы гораздо счастливее.

Их лица оказываются склонены друг к другу, Хуа Чэн выглядит беспокойным, будто хочет сказать, сделать что-то ещё…

— ГОВОРИЛА ЖЕ! — раздаётся чей-то окрик. — Я сильнее в этом обличье!

Се Лянь подпрыгивает на месте, заслышав голос Ши Цинсюаня, а у Хуа Чэна подёргивается глаз.

— ХА! Ещё и вышло удачнее, следовало сразу дать мне попробовать!

Но кто там с ней?

Двое богов входят в пещеру, и Се Лянь тут же слышит до боли знакомое…

— Ваше высочество!

Хуа Чэн не двигается с места, но Се Лянь мгновенно отступает: столкновение с Лан Цяньцю в туннеле научило его, что вновь прибывшие склонны… понимать ситуацию превратно.

— Отойди от него! — у Фэн Синя низкий и твердый голос, а тетива лука натянута. Хуа Чэн разглядывает небесное оружие с некоторым опасением.

Это сильный лук; сотканная из духовной энергии стрела причинит немало вреда, если сорвётся.

Конечно, Хуа Чэн победит. Но драка будет премерзкая.

Се Лянь приходит к тому же выводу и тут же встаёт между пришедшими богами и Хуа Чэном, поднимая руки.

— Послушайте! — обращается принц. — Это всё — одно большое недоразумение!

— Обсудим его позже, когда ты окажешься в безопасности, — бормочет Фэн Синь. — Иди сюда.

Се Лянь упрямо сжимает челюсти.

— Я уже в полной безопасности, Фэн Синь. Мне ни мгновения ничего не угрожало.

Взгляд Хуа Чэна смягчается.

— А теперь убери оружие, давайте поговорим—!

Но Се Лянь не успевает закончить фразу: на его плечи ложатся прохладные ладони, и Хуа Чэн выступает вперёд, закрывая принца собой. Он нежен, но твёрд в своем решении и остаётся стоять, скрестив на груди руки.

Эмин, всю ночь заливавшийся слезами сожаления и вины, становится смертельно неподвижен.

Фэн Синь щурится и подбирается, готовый к драке, но тут между ними вклинивается Ши Цинсюань, нервно размахивая своей метёлкой.

— К-Кровавый Дождь! Нет нужды таить обиду! Происшествие в Доме Блаженства — случайность, и его высочество тут совершенно ни при чём!

— Чт—? — Се Лянь, проморгавшись, всплескивает руками. — Так это же я развел огонь!

— Да, а я его раздула! — стонет Ши Цинсюань, накрывая рукой лицо. — Если уж так надо найти виноватых, то спросите С МЕНЯ! Или обратитесь к моему брату, он сможет возместить вам двойную цену!

— Но Саньлан уже сказал, что—!

— За шпиона вашего императора вы тоже заплатите? — выплёвывает Хуа Чэн, легко выступая вперёд и не давая Се Ляню вмешаться. — Нечего тут обсуждать.

Се Лянь переводит взгляд с одной ауры на другую, потихоньку догадываясь, что происходит.

Они разыгрывают представление для тех, кто смотрит за ними по духовной сети. Но если Се Лянь позволит этому продолжаться, во всех бедах снова обвинят Саньлана!

— …Перестань притворяться, — хмурится он, вытягивая шею из-за спины князя демонов.

Хуа Чэн снова задвигает принца себе за спину, и тот только сильнее сводит брови. Встав на цыпочки, принц пытается сказать что-нибудь поверх плеча Хуа Чэна, а когда и так не удается, Се Ляню остаётся только весьма унизительно подпрыгнуть и прокричать:

— Вы же знаете, что Саньлан просто пытается мне помочь! Зачем выставлять его виноватым?

— Так, — Повелительница Ветра перекидывает волосы через плечо. — Вся духовная сеть уже услышала что надо, так что можно оставить притворство.

— Я не притворялся, — Фэн Синь, сверкая глазами, продолжает целиться Князю Демонов в грудь.

Ши Цинсюань решает с ним не препираться и вместо этого пускается в объяснения для принца:

— Ваше высочество, они в любом случае подумают что-то нехорошее. Вот и пусть думают дурное про Хуа Чэна, которому до Небес дела нет, и никому не придётся страдать зазря.

Хуа Чэн, хотя на него только что повесили всех собак, отвечает на удивление довольно:

— А ты понятливая.

— Ну разумеется, — Ши Цинсюань ухмыляется, уперев руки в бёдра. — Была бы я, Повелительница Ветров, всеми обожаемой богиней и самым известным богом небес, если бы не умела работать с командой?

Наконец она оборачивается к Фэн Синю, который всё ещё стоит, натянув тетиву.

— Опустите лучше эту штуку, пока никто не поранился. Не упрямьтесь, эти двое явно отлично ладят.

Фэн Синь не отвечает и даже не смотрит на неё.

— Ну же, перестаньте, — хмурится Ши Цинсюань, а потом ей в голову приходит какая-то идея.

Если бы Се Лянь мог видеть лицо Повелительницы Ветра, то непременно предупредил бы её, но…

— Расслабьтесь немного, — она надувает губы и обнимает генерала за руку так, что её полные груди прижимаются к его бицепсу. — Я знаю, что вы большой и сильный мужчина, но может, стоит опустить лук и просто поболтать, м?

Её идея работает. Правда, не так, как задумывалось.

Фэн Синь замирает, вытаращив глаза и сильно побледнев. Ши Цинсюань замирает тоже, пытаясь понять, что на него нашло, — она-то ожидала прямо противоположной реакции!

Фэн Синь, став совсем серым, вдруг поднимает крик. Не просто крик — он подскакивает на три метра в воздух и начинает голосить так, что кровь стынет в жилах (духовная стрела в его руках тут же рассеивается):

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!

Приземлившись на задницу, он как был, спиной вперёд, в слепой панике отползает от Повелительницы Ветра как можно дальше.

— Н-НИКОГДА ТАК БОЛЬШЕ НЕ ДЕЛАЙ! ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ!! — он тычет в её сторону дрожащим пальцем.

Ши Цинсюань смотрит на генерала во все глаза.

— …Святые небеса, — она хмурится и немного обиженно фыркает, откидывая волосы на спину. Ши Цинсюань всегда гордилась своей внешностью и знала, что на всём материке — нет, во всём мире — сложно сыскать женщины краше неё. Она с досадой обращается к принцу: — …Ваше высочество, что с ним такое? Его матушку у него на глазах парой грудей удавили?..

У Хуа Чэна вырывается смешок, плохо замаскированный под кашель, а Се Лянь вздыхает:

— Вовсе нет… Он всегда был таким, с самого детства.

— У МЕНЯ ЕСТЬ ЛИЧНОЕ ПРОСТРАНСТВО! — взвивается Фэн Синь, успевший отползти от Повелительницы Ветра на добрых пять метров. — В ЭТОМ НЕТ НИЧЕГО ПЛОХОГО!

— …Ваше высочество, ты также на пауков реагируешь, — бормочет Ши Цинсюань, скрестив на груди руки.

Хуа Чэн переводит взгляд на принца, выгнув бровь:

— Пауков?

Се Лянь краснеет и неловко прокашливается.

— …Сейчас это неважно. Совсем не имеет отношения к делу—!

Его обрывает насмешливый голос Повелительницы Ветра:

— У тебя один на сапоге сидит.

— иииииААААААА! — взвизгнув, наследный принц тут же бросается на руки Князя Демонов. Намертво вцепившись Хуа Чэну в шею и тряся ногами, он кричит: — ТЫ ПОЧЕМУ РАНЬШЕ МОЛЧАЛА?!

(Князь Демонов ловит его легко и без возражений).

— …Я соврала, — ворчит Ши Цинсюань, разглядывая землю у себя под ногами. — Наньян ранил мои чувства.

Се Лянь замолкает, обмякнув на руках Хуа Чэна.

— …Тогда почему досталось мне? — спрашивает задетый за живое принц, на что Ши Цинсюань только отмахивается:

— А разве вы страдаете, ваше высочество?

Се Лянь от такого нахальства даже не сразу вспоминает, что с рук Князя Демонов стоит всё-таки слезть. Хуа Чэн позволяет ему торопливо выбраться на свободу и ничего не говорит, хоть и отпускает его с куда большей неохотой, чем ловил.

Му Цин, если бы он был здесь, точно съязвил бы про Хуа Чэна, который тоже не выглядит страдающим.

Но он согласился помочь только при условии, что они с Фэн Синем будут заниматься разными заданиями. Сказал, что придушит его, если встретит.

В конце концов было решено, что Фэн Синь пойдёт на поиски, а Му Цин останется в небесных чертогах присматривать за Мин И.

А значит, его здесь нет.

Фэн Синю (хотя у него ноет челюсть) почему-то хочется, чтобы был.

Теперь, когда пыль улеглась и оружие отложено в сторону, Се Лянь решает поднять ещё один важный вопрос:

— Фэн Синь, ты ведь знаешь, что Лазурный Фонарь В Ночи именует себя Ци Жуном?

Его бывший телохранитель сводит брови:

— …Да. И что с того?

Се Лянь морщится.

— …Это ТОТ САМЫЙ Ци Жун.

Фэн Синю требуется пара мгновений на осознание, а потом его глаза распахиваются.

— …Да быть того не может!

— К сожалению, может.

— Какой непроходимый тупица будет называться собственным именем?!

Но никто из них не собирается спорить дальше, потому что обоим прекрасно известно: именно такой Ци Жун и есть. В этом нет ничего удивительного.

— …Тут было его логово, — Се Лянь вздыхает. — Но не так давно он сбежал, и Лан Цяньцю бросился за ним в погоню.

— Лан Цяньцю? — оживляется Ши Цинсюань. Он уже вернулся в мужское обличье, то ли чтобы не вызвать у Фэн Синя новый приступ страха, то ли чтобы не ранить лишний раз собственную гордость. — Я думал, Тайхуа гонится за тобой, ваше высочество. Что тут произошло?

Хуа Чэн за спиной Се Ляня пожимает плечами:

— Он наконец узнал, кто был настоящим зачинщиком бойни на Золотом Пиру, и отправился вершить правосудие.

Когда Се Лянь не пытается оспорить слова демона, оба небожителя вздыхают с облегчением.

— Почему ты сразу не сказал?!

— …Я не знал, что это был он, — признаёт Се Лянь. — Это Саньлан обо всём догадался и привёл нас сюда.

Фэн Синь потирает подбородок, переваривая сказанное, а вот Ши Цинсюаня занимает другой вопрос.

— …Вы двое знаете Ци Жуна лично?

Оба мужчины одновременно морщатся, и Се Лянь с большим сожалением отвечает:

 — ..Он мой двоюродный брат, — объясняет он. — Фэн Синь тоже знал его при жизни.

— Правда? — таращится Ши Цинсюань. — Он родственник вашему высочеству?

Се Лянь кивает, и Повелитель Ветра хмыкает, постукивая себя по подбородку рукояткой метёлки из конского волоса.

— Ваше высочество, какой же ты интересный человек, — тянет он. — Боги войны юга приходятся тебе старыми друзьями, бог войны востока — твой ученик…

Он обводит взглядом пещеру, пристально разглядывая логово Ци Жуна.

— Лазурный Фонарь В Ночи — твой близкий родственник, а с Собирателем Цветов Под Кровавым Дождём вы… — Ши Цинсюань бросает на Фэн Синя взгляд через плечо и с намёком договаривает: — …названые братья.

Хотя произносит он именно эти слова, сразу видно, что бог имел в виду совсем другое.

Хуа Чэн вздёргивает бровь, Се Лянь слегка краснеет, а Фэн Синь…

Фэн Синь кажется обиженным, что Бедствие назвали братом его принца.

— А я, могущественный Повелитель Ветров, твой друг! — заключает Ши Цинсюань и добавляет для пущего эффекта драматичный поклон. — Какие замечательные у тебя связи, ваше высочество!

— Его высочество пригрел змею на груди, — недовольно встревает Фэн Синь, зыркнув на Хуа Чэна. Потом продолжает, возвращаясь к делу: — Тебе следует подняться на Небеса и немедленно доложить обо всём Императору, вернуть твоё доброе имя.

Ши Цинсюань обиженно скрещивает руки:

— Оказывается, вы способны произнести слово “грудь” и не расплакаться. Я удивлён.

Фэн Синь бросает в его сторону тяжелый взгляд.

— Ещё хоть один звук, и ваш брат узнает, что произошло на прошлом празднике летнего солнцестояния.

Должно быть, тогда произошло что-то очень смущающее: Се Лянь за несколько метров чувствует, как нагрелось лицо Ши Цинсюаня.

В их перепалку встревает Хуа Чэн:

— Нет нужды ходить вокруг да около, Генерал Наньян. Его Высочество не дурак.

(Спорное утверждение, но Се Лянь всё равно за него благодарен.)

— Признайте наконец, что просто не хотите видеть его рядом со мной.

Се Лянь хмурится, глядя в сторону Фэн Синя, и качает головой:

— Ох, я… Я уверен, что он не…

— Потому что он не хочет для тебя компании мне подобных, — заключает Хуа Чэн. — Я ведь прав, Наньян?

Голос Фэн Синя совершенно ледяной:

— Хорошо, что ты это понимаешь. Демоны и призраки не ровня его высочеству.

Хуа Чэн улыбается, но не отвечает сразу же, и Се Лянь хмуро выступает вперёд, положив ладонь на руку Князя Демонов.

— Так уж вышло, что мне понравился этот призрак, Фэн Синь. Он мой друг, — бог наставительно указывает пальцем в сторону генерала. — А даже если б не был, разве следует судить человека, не узнав его? Мне казалось, ты уже выучил этот урок.

Бог войны замирает, пораженный и расстроенный. Се Лянь, развернувшись на пятках, идёт прочь, к выходу из пещеры.

Хуа Чэн с довольной улыбкой следует за ним, а Фэн Синь никак не может оправиться: на лице у него попеременно сменяются выражения стыда и крайнего удивления.

— Ваше высочество возвращается —?

— Нет, — Се Лянь качает головой. — В логове осталась толпа прихвостней Ци Жуна, кому-то стоит ими заняться. 

— О, ваше высочество, — Ши Цинсюань догоняет его у входа в пещеру и продолжает лёгким дружелюбным тоном: — С ними может справиться Генерал Наньян. Грудь у них плоская.

Хуа Чэн в этот раз даже не пытается скрыть смех, и Фэн Синь бросает на него убийственный взгляд.

— Нет, Ци Жун — мой родственник, мне и убирать за ним беспорядок.

Они выходят наружу, и Се Лянь чувствует знакомую руку на своём плече.

— В этом нет необходимости, Дянься.

Се Лянь уже открывает рот, но вдруг слышит знакомый шорох.

— Ты только что раскрыл свой зонт?

— М-м-м, — соглашается Хуа Чэн.

Се Лянь позволяет утянуть себя под промасленную бумагу и слышит, как на гору и лес обрушивается внезапный ливень.

Но он пахнет не водой, а железом. Кровью.

Ши Цинсюань прикрывается веером, чтобы ничего не попало на лицо, и тоже наблюдает за жутким штормом.

— Князья Демонов — удивительные создания… — задумчиво тянет он. — Всегда думал, что кровавый дождь будет отвратительным зрелищем, но в нём что-то есть…

— Наслаждаетесь видом? — шипит Фэн Синь.

Он попал под самый ливень, и кровь пропитала его с головы до ног.

— Невозможно отрицать, что выглядит впечатляюще.

Хуа Чэн дергает уголком губ: с такими предпочтениями не удивительно, кого Повелитель Ветра выбрал себе в спутники.

— Вот, — демон с глухим щелчком закрывает зонт. — С проблемой покончено.

— …Спасибо, Саньлан, — Се Лянь виновато хмурится. — Ты уже так много сделал…

— Пустяки, гэгэ, — князь демонов качает головой и, в последний раз похлопав принца по плечу, отступает на шаг назад. — Иди домой и отдохни.

Се Лянь оборачивается к нему, почувствовав, как открывается портал.

— …Ты вернешься в Призрачный Город?

— Да, — отвечает Хуа Чэн. — Я полагаю, ты направишься в Небесную Столицу. — Остановившись, он смотрит на своего бога через плечо. — Но ты можешь в любой момент присоединиться ко мне, если пожелаешь.

Се Лянь улыбается; его самого удивляет, как… соблазнительно звучит это предложение.

— В следующий раз, — обещает принц. — Я помогу тебе прибрать беспорядок, оставшийся от моего прошлого визита…

— Жэнь Сун уже со всем разобрался, — улыбается Хуа Чэн. — Осталось лишь немного украсить тут и там. Но ты всегда можешь зайти передохнуть.

Се Лянь удивленно вскидывает брови: когда только лесной демон успел сделать столько работы?

— …Он сильный и талантливый юноша, — замечает принц, поймав Хуа Чэна за рукав и крепко сжав ткань. — Ты хорошо его воспитал, Саньлан.

Се Лянь сказал это, потому что действительно так думает, а ещё потому что… потому что помнит, как тяжело прозвучали слова о брате Шуо.

— … — уголки губ Хуа Чэна приподнимаются. — Спасибо, Дянься.

— Это я должен тебя благодарить после всего, что ты сделал… — суетится Се Лянь. — Я…

Его лба касается что-то прохладное, и он замолкает.

Почти невесомо подушечка пальца надавливает принцу между бровей.

— Ты слишком много думаешь, — шепчет Хуа Чэн, отступая на шаг назад. У самой границы портала он добавляет: — Просто делай, и всё.

И исчезает.

Се Лянь смотрит туда, где только что стоял Хуа Чэн, вспоминая ночь в Монастыре Водяных Каштанов после Перевала Полумесяца. Тогда Баньюэ попыталась извиниться перед князем демонов, но Хуа Чэн не позволил.

“Я научил тебя магии не ради самообороны.”

“Я научил тебя магии, чтобы у тебя была возможность самой выбирать свою судьбу”

Похоже, он был тогда совершенно серьёзен.