Субботнее утро выдалось холодным, сырым и унылым. Пронизывающие зимние дожди пропитали оставшийся на территории снег, придав ему грязно-серый цвет, оставив после себя слякоть. Картина за окном идеально подходила под настроение Драко.

Он проснулся задолго до того, как солнце попыталось пробиться из-за горизонта, чтобы осветить покрывало облаков над головой, но не вставал с кровати до десяти часов. Он подождал, пока шарканье и топот остальных обитателей Восточного крыла стихнут. Но как только он убедился, что остался один, Драко с трудом выпрямился и потянулся. Он свесил ступни с края кровати, упершись пальцами ног в ковер, и провел рукой по лицу.

Запахнув халат, он сгорбился, не зная, что делать с днем, который обещал растянуться на целую вечность. Он знал, что в конце концов ему придется выйти из комнаты, но он не мог вынести мысли о встрече с Гарри. Пока нет. Была бы его воля, он бы вообще никогда с ним больше не встречался. Но для этого пришлось бы бросить работу и переехать во Францию, или Бразилию, или даже чертову Антарктиду, что сделало бы его законченным трусом и показало бы Гарри, насколько Драко был подавлен той неразберихой, которую он устроил.

Драко завис у окна, выходящего на территорию замка, и стал смотреть, как цепочка промокших студентов тащилась под проливным дождем.

Драко любил ходить в Хогсмид по выходным. Он часто посещал его до того, как его мир перевернулся с ног на голову и центром притяжения стал Гарри Поттер. Возможно, пришло время вернуться к старым традициям? Вряд ли у него получится весь день, унывая, бродить по замку, избегая Гарри. К тому же, он пропустил ужин, и завтрак. И в животе уже урчало и болело, и это был лишь вопрос времени, когда от недостатка кофеина начнет раскалываться голова.

Драко открыл дверцы своего гардероба и снял с вешалки брюки, а затем достал из ящика джемпер. Быстро, не мешкая, он тепло оделся, добавив к своему наряду ботинки и шерстяное пальто, на которые были наложены согревающие и водоотталкивающие чары. Он решил, что ему лучше поскорее отправиться в путь, пока он не передумал и не забрался обратно в постель, натянув на голову одеяло и принявшись ждать, пока смерть не заберет его.

Скорчив гримасу, Драко отвернулся от своего отражения в зеркале и отметил про себя безнадежно темные круги под глазами, которые уже были похожи на синяки. Он вяло взъерошил волосы и со вздохом сдался.

Он осторожно открыл дверь, вздрогнув, когда заскрипели петли, и, выглянув в коридор и прислушавшись к тишине, вышел наружу. Драко пересек пустую гостиную, внимательно оглядев ее, чтобы убедиться, что никто не задержался, и выскользнул в коридор. Он проигнорировал обычные оскорбления портрета, который охранял вход, и, не останавливаясь, бросил неприличный жест через плечо. У него даже не хватило сил разозлиться на этого ублюдка, и если это не было доказательством того, в каком жалком психологическом состоянии Драко находился, то тогда что.

Драко быстро добрался до деревни, спрятав подбородок в воротник пальто и не сводя глаз со скользкой дорожки под ногами. Эта прогулка напомнила ему о теплых воспоминаниях о школьных годах. Он все еще слышал кудахтающий смех Панси — настоящий, который вырывался у нее только тогда, когда она была по-настоящему довольна, — разносившийся когда она засовывала горсть снега Блейзу за воротник. Или счастливую болтовню Грега и Винса, пока те рылись в пакетиках со сладостями, украденными у пары первокурсников. Но теперь все это казалось размытым и далеким, и Драко ускорил шаг.

На улицах Хогсмида было тише, чем обычно, видимо, из-за плохой погоды, но в кафе мадам Паддифут царила суета. Драко нашел себе столик в углу у окна, где успокаивающий аромат бергамота и гул голосов омывали его мягкой волной. Обычно он проводил здесь субботние дни, заполняя рисунками страницу за страницей в своем альбоме, но он оставил этот жалкий блокнот на дне сундука, и теперь, потягивая чай, рисовал на обратной стороне салфеток. Он изобразил двух женщин в экстравагантных шляпах, сплетничающих за бутербродами и чайником “Эрл Грея”, а затем старого волшебника, уставившегося на дождь в запотевшее окно. Он нарисовал мадам Паддифут в ее переднике с оборками и пару студентов, схватившихся за головы и обсуждавших результаты недавних тестов. Стопка скомканных салфеток уже начала шататься к тому моменту, как Драко допил третью чашку чая.

Он ссутулился, сидя на стуле и скривив губы, и взглянул на настенные часы. Было почти четыре часа дня, а лучше ему не стало.

Драко снял пальто со спинки стула и вернулся под дождь. Он прошел мимо любимых магазинчиков: антикварного, магазина сладостей с причудливыми шоколадными конфетами, украшенными сусальным золотом, заведения, где втридорога продавались перья редких птиц, но заходить в них не стал. День, который должен был быть приятным, в который он должен был насладиться своей собственной компанией, оказался долгим, темным и пустым. Раньше Драко искал утешения в одиночестве и ни разу не чувствовал себя позабытым. До сих пор. Но теперь Гарри врезался в сознание Драко и в его жизнь, которая когда-то казалась полноценной и комфортной, и он чувствовал, что она… потеряла смысл.

Проклятый Поттер. Он все испортил.

***

Пропускать ужин в тот вечер он не стал, потому что знал, что Гарри там не будет. Поттер уехал ужинать в Лондон, наверное, в какой-нибудь шикарный ресторан, судя по приглашению.

Драко мучился, прокручивая разные мысли, пока ковырялся вилкой в пастушьем пироге на своей тарелке. Пытался ли тот другой мужчина добиться расположения Гарри, удивив его своей экстравагантностью? Может, он купил ему дорогой скотч, тот, что пах горелым деревом и торфом? Впечатлил ли он его своим знанием меню, написанного по-французски, или отодвинул стул для Гарри, прежде чем тот сел? Папарацци скоро их найдут. И Драко не сомневался, что они сделают достаточно фотографий, чтобы завтрашним воскресным утром заполнить ими раздел светской хроники, лишив его завтрака второй день подряд. Любовникам Гарри нравилось внимание газет.

И кто же был этот таинственный кавалер? Шикарная сова и дорогой пергамент указывали на большое состояние. Был ли он знаменитостью? Звездой квиддича? Политиком? Иностранным сановником? Мог ли он вызвать у Гарри улыбку — и не одну из тех фальшивых, которые он часто носил, — а настоящую, изгибавшую уголки его рта и обнажавшую зубы? Одаривал ли его Гарри таким взглядом, от которого у Драко подкашивались коленки? И забрал бы этот мужчина Гарри к себе на ночь, чтобы жестко оттрахать его, именно так, как тому нравилось?

Губы Драко скривились в усмешке, а рука сжалась в кулак, согнув вилку, которую он сжимал, почти пополам. Он со стуком уронил ее на тарелку, заработав неодобрительный взгляд директрисы, которая сидела через два места от него по другую сторону пропасти, которой был пустой стул Гарри. Драко бросил салфетку на стол и ушел, не сказав ни слова.

Вернувшись в комнату, Драко забрался под одеяло и натянул подушку на голову. Специально, чтобы не услышать, когда Гарри заполночь вернется к себе, если вообще вернется. Но увы, небо едва потемнело, и сон снова ускользал от него.

Драко пытался отвлечься за чтением книг, которые для него достала мадам Пинс. Он представлял себя затерянным среди толпы на перекрестках Сибуя в Токио или в умиротворяющей тишине садов замка Химедзи, но все это казалось таким далеким.

В десять часов Драко оказался погребенным под горой книг и наполовину проверенных эссе. Он не потрудился раздеться, только скинул ботинки и расстегнул пуговицы на рубашке, неловко ерзая в слишком тесных брюках, пытаясь избавиться от зуда и раздражения. Он уже был почти готов ворваться в Больничное крыло и потребовать у мадам Помфри дать ему большую дозу Сна без сновидений, чтобы вырубиться до утра понедельника, когда почувствовал вибрацию шагов, гулко прозвучавших по коридору за дверью его спальни.

Он замер, зажав в пальцах страницу книги. Шаги прекратились. Скрипнули дверные петли, а затем последовал удар, такой громкий, что задрожали каменные стены и картины, висевшие в его комнате, сдвинулись с места.

Вряд ли это Гарри, подумал Драко, он не мог так рано вернуться. Скорее всего это был Фернсби, который иногда засиживался в пабе в Хогсмиде, распивая светлое пиво с местными ребятами, наверное, уже пришел, чтобы отоспаться после выпитого. Убедившись, что наступила тишина, Драко вернулся к книге.

Дверь напротив снова хлопнула, и Драко подпрыгнул, когда кто-то отрывисто постучал в его дверь. Он удивленно моргнул, а затем осторожно поднялся на ноги. Он задержался над ручкой на секунду дольше, чем следовало, и стук раздался снова — громкий и нетерпеливый. Драко тяжело сглотнул и открыл дверь.

Это был Гарри, он держался руками за дверной косяк по обе стороны от двери, опустив голову и прижав подбородок к груди. Одет он был довольно прилично, в отличие от того, что Драко привык видеть, — в накрахмаленную белую рубашку на пуговицах, темные джинсы и пару кожаных ботинок на шнуровке, которые заставили Драко задуматься, какого черта тот все время носил свои дурацкие кроссовки. Но волосы были все в том же беспорядке, и темные непричесанные локоны скрывали его лицо.

— Поттер?

Гарри вздохнул, его плечи приподнялись, а затем опустились.

— Что ты здесь делаешь? — Драко попытался говорить небрежно, но потерпел неудачу. Его голос прозвучал слишком громко в тихом коридоре. Гарри всем своим видом излучал напряжение, и Драко забеспокоился, что что-то могло взорваться или загореться.

— Скажи мне правду, — произнес Гарри в пол.

— Правду? О чем?

Гарри поднял голову — его глаза потемнели, взгляд стал жестким. Драко чуть не пошатнулся назад.

— Нет. Я устал играть в игры. Устал гадать.

Драко ошеломленно покачал головой, поняв, какой правды от него требовал Гарри. Язык приклеился к небу, не давая произнести ни слова. Он не хотел сдаваться, уверенный, что если он отдаст Гарри последние жалкие остатки своей гордости, то они останутся навечно у него. И он никогда не сможет вернуть их обратно.

— Я… — попытался он начать, но снова закрыл рот.

— Драко.

Драко глубоко вздохнул и возвел глаза к потолку. Гарри был неумолим, Драко знал это. Он будет стоять здесь, на пороге, пока не получит то, за чем пришел: полное поражение Драко. И Драко ни в чем не мог ему отказать.

— Ты видел рисунки, — выдохнул он. — Я уверен, у тебя получится объединить оставшиеся три клетки в твоем мозгу и все понять.

Руки Гарри сжались в кулаки, и Драко мог поклясться, что услышал, как чашка на его прикроватной тумбочке задребезжала о блюдце.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне это сам, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я хочу услышать, как ты это скажешь.

У Драко в животе бурлил гнев, тошнотворный, не дающий покоя, а щеки горели от стыда.

— Пытаешься унизить меня, Поттер? Хочешь, чтобы я обнажил перед тобой душу, позволив тебе вдоволь посмеяться надо мной? Хочешь в последний раз победить меня?

Чашка перестала дрожать, и Гарри отшатнулся, наморщив лоб и сдвинув темные брови.

— Черт возьми, нет! Почему ты так думаешь? И почему никак не хочешь называть меня Гарри?

— Да потому что не могу! — крикнул Драко, а затем нервно оглядел коридор. Он понизил голос и попробовал снова. — Потому что не могу. Неужели ты не понимаешь? Если я это сделаю, то все станет реальным, и я не смогу взять свои слова обратно.

— А для тебя это все нереально?

Драко захотелось зарычать на него, но все Восточное крыло не должно было быть посвящено в его унижение. Он схватил Гарри за запястье и втащил внутрь, захлопнув за ним дверь.

— Это была твоя гребаная идея, Поттер! — зашипел он, ткнув указательным пальцем Гарри между глаз. — Ты хотел пошалить, вот мы и пошалили. Я ни черта от тебя не требовал.

— Я знаю! В этом и проблема!

— В чем проблема? — Драко развел руками. — Я думал, это было то, чего ты хотел!

— Я… — Гарри сдулся. Он стоял с беспомощным видом, который ему абсолютно не шел. — Я знаю, какое у тебя обо мне мнение, понятно? Знаю, ты думаешь, что я прыгаю в постель к каждому встречному, но это не так.

— А как тогда?

— Все эти свидания просто для того, чтобы желтой прессе было о чем писать, — сказал Гарри и слабо пожал плечами.

— Так значит, это не ты взял капитана “Фестралов” на гала-концерт в память о войне в прошлом году? Или вокалиста и гитариста “Дьявольских силков” на летнюю вечеринку у Лавгуд?

— Нет, я, — согласился Гарри, поморщившись от громкого смешка Драко. — Но это была просто уловка.

— Уловка, — решительно повторил Драко.

— Да! Я делаю это все, чтобы газеты не лезли в мою реальную жизнь. Знаешь, я по пальцам одной руки могу перечислить все настоящие свидания, которые у меня были за последний год. Ты хоть представляешь, каково это? Людям, которые хотят меня, плевать на меня. Они просто гоняются за прессой. А те, кого хочу я… — он вздохнул. — Те, кого хочу я, даже не желают, чтобы их видели со мной.

— Ты гребанный Гарри Поттер! — воскликнул Драко, взмахнув рукой. — Все хотят, чтобы их видели с тобой!

— Кроме тебя, — слова осели между ними, как камень. И когда Гарри сделал шаг вперед, Драко отступил. — Есть разница между желанием, чтобы меня видели с кем-то, и желанием быть со мной. Мне даже не нравятся те дурацкие вечеринки, на которые меня заставляют ходить. Мне не нравится, когда все пялятся на меня, записывают все, что я говорю, и пытаются придать какой-то особый смысл каждому моему движению и вздоху. Вот почему я ушел из Аврората. Вот почему мне здесь нравится. Вот почему… вот почему мне нравится быть с тобой.

Драко ошеломленно моргнул. Но Гарри еще не закончил. Он ухватился за столбик у изножья кровати Драко, сделав еще один шаг вперед, продолжая оставаться бесстрашным гриффиндорцем.

— Я подумал, что, может, если мы проведем немного времени вместе, не считая завтраков в кругу всей чертовой школы и тех ночей, когда я хандрю у камина в гостиной, то ты поменяешь свое мнение обо мне. А потом я увидел… я подумал… — Гарри покачал головой, на его лице была написана мольба.

А Драко просто стоял, застыв и не в силах вымолвить ни слова. Вот дурак.

— Боже, Драко, ты рисовал меня на своих картинах. Кстати, действительно впечатляющих. Но они были совсем не похожи на те колдографии, которые я обычно вижу, которые люди делают, постоянно пытаясь поймать меня в неловких ситуациях, пока я одет в одежду, которая мне не принадлежит, пожимаю руку очередному незнакомцу или выгляжу как последний мерзавец. А ты рисовал меня в те моменты, когда я делал что-то, что мне действительно нравится. Ты рисовал меня в полете. Когда ты вообще успел увидеть, как я это делаю? Рисовал, пока я читал. А еще со студентами, и Арчи, и… черт возьми, я просто…

Гарри провел рукой по волосам, и они еще хуже запутались. Он поморщился, убрав пальцы, отчего завитки встали дыбом. Это выглядело чертовски нелепо, и одурманенный любовью мозг Драко немедленно внес это в каталог, спрятав эту картинку в его собственное хранилище. Позже он сохранит ее на бумаге, хоть Драко и знал, что все равно не сможет передать всю его красоту полностью. Сколько бы раз он ни пытался изобразить каждую мельчайшую деталь Гарри, у него всегда ничего не получалось.

— Я никогда раньше не видел себя таким, — признался Гарри.

— Каким?

— Таким, каким меня видишь ты, — коротко пожал Гарри плечами. — Счастливым.

Драко нужно было что-то сказать. Он должен был это сделать, но потерял дар речи. Это просто не имело никакого смысла, и он лихорадочно перебирал слова Гарри у себя в голове, силясь понять их.

Рука Гарри соскользнула со столбика кровати.

— Ты видишь меня. Ну, по крайней мере, ту версию меня, которая, как мне кажется, мне нравится. И буду честен с тобой, существует не так много моих версий, которые мне нравятся. Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы разобраться в этом.

Лицо Драко пылало, в ушах стоял такой гул, что он еле слышал Гарри, потому что его слова звучали так, будто он… но этого просто не могло быть.

Да ведь?

Гарри сжал губы в тонкую линию и покачал головой.

— Я понимаю, что это тяжело. Между нами никогда ничего не могло бы… не будет просто. Но ты не можешь заставлять меня, делать всю работу за нас двоих. Больше никаких качелей. Я хочу тебя. Я так чертовски сильно хочу тебя, и если ты тоже хочешь меня, то мне просто нужно, чтобы ты это сказал. Я хочу услышать это от тебя.

— Поттер, я…

Он поднял руку.

— Гарри, — сказал он. — Я бы предпочел, чтобы ты называл меня по имени. Даже если ты собираешься разбить мне сердце.

И, о боже, Драко чуть не ахнул, когда боль — честное слово, настоящая физическая боль — сильно и с жаром пронзила его торс, вонзив лезвие в грудь.

— Гарри.

Глаза Гарри закрылись, и он был таким несчастным, что Драко едва мог это вынести.

Драко никогда не умел выражать свои чувства. Большую часть своей жизни он подавлял их, глубоко хоронил, потому что холодная, пустая, непроницаемая маска была важнее честности, ценилась больше, чем уязвимость. Но Гарри, похоже, все это не волновало, потому что он был чертовски храбрым. Драко не знал, то ли он просто родился таким, то ли это мир сделал его таким, никогда не позволяя ему такой роскоши, как трусость. Гарри всегда стоял, выпрямив спину, встречаясь лицом к лицу с любыми невзгодами. А Драко был просто ничтожеством.

Но ради Гарри он мог попытаться. Он должен был попытаться.

Он отступил на шаг, а затем еще на один, обойдя кровать и встав напротив Гарри как раз в тот момент, когда тот осмелился открыть глаза. Драко опустился на колени рядом со своим сундуком, со скрипом открыл крышку и запустил руку внутрь. Он копался там, пока не нащупал гладкую кожаную обложку своего альбома. Гарри пристально наблюдал за ним, пока Драко стоял и листал страницы. Затем он развернул блокнот и бросил его на кровать между ними, как перчатку.

— Узнаешь, что это был за день? — спросил Драко, указав на альбом.

Гарри наклонился, чтобы рассмотреть рисунок. Это был лишь грубый, торопливый набросок, не самый лучший экземпляр. Карандашные линии были слишком жирными, и тело Гарри представляло собой не более чем контур. Но его лицо излучало чистую, неподдельную радость. Драко видел его таким всего лишь раз или два. Этот вид, который будто по волшебству преобразил Поттера и заставил Драко взяться за карандаш, прежде чем он успел бы его упустить.

Уголки губ Гарри приподнялись, это была не совсем улыбка, лишь слабое и немного грустное подергивание рта. Он покачал головой.

— Это был день, когда ты узнал, что Грейнджер и Уизли ждут ребенка. А это? — он пролистал четверть альбома и нажал на корешок, чтобы пошире раскрыть страницы. — Это был день, когда Гриффиндор обыграл Слизерин в финале по квиддичу в прошлом году. Ты был таким чертовски самодовольным.

Гарри фыркнул, и Драко снова перевернул страницу, найдя рисунок, на котором тот сидел в своем любимом кресле в гостиной с книгой на коленях, прикрыв тяжелые веки.

— Таких рисунков, наверное, дюжины две, хотя поза у тебя всегда разная. Честно говоря, Гарри, ты сидишь так, словно тебя ударили Бракиум Эмендо. Снова.

Гарри больше не смотрел в альбом. Его глаза были прикованы к Драко, скользили по его лицу, что-то выискивая.

— Я, наверное, изрисовал сотню альбомов за свою жизнь, — сказал Драко. — Но в этом? В основном, в нем ты. А все, что не ты, было нарисовано только для того, чтобы отвлечься от тебя, хотя это никогда не срабатывало. Возможно, ты самый фотографируемый человек в Англии. Все хотят тебя, лебезят перед тобой, посылают тебе огромных чертовых сов с запечатанными воском приглашениями на ужин. Да они могут хоть представить тебя королю гребаной Испании, мне все равно, ведь они не видят разницы между гримасой, которую ты корчишь перед эклерами по утрам в пятницу, и тем, как ты ухмыляешься после того, как с тобой по камину связывается твой крестник. Они не знают, что ты дергаешь себя за волосы, когда расстроен, или грызешь кончик пера, когда сосредоточен. Они не знают, что у тебя тридцать восемь разных улыбок, и только двенадцать из них настоящие. Но я знаю.

— Потому что я хороший объект для рисования? — на лице Гарри отразилась осторожная надежда, но в его усмешке был какой-то самоуничижительный оттенок, который абсолютно ему не подходил.

— Потому что ты мой единственный чертов объект для рисования, Поттер. Гарри. Я не силен в словах. По крайней мере, не таких, которые ты надеешься услышать от меня. Но какие бы совершенно унизительные выводы ты бы ни сделал о том, что я чувствую к тебе, они, скорее всего, окажутся верны, — признал Драко со вздохом поражения.

Гарри продолжал смотреть на него, и Драко подавил желание переступить с ноги на ногу и заломить руки. А затем Гарри опустился на кровать и придвинул альбом поближе. Драко пришлось сцепить пальцы за спиной, чтобы машинально не схватиться за блокнот и не оттащить его обратно на безопасное расстояние.

Гарри пролистал несколько страниц, и Драко едва мог смотреть на это. Спрятаться было негде, а Гарри все рассматривал его личные рисунки, каждый из которых был признанием, настолько вопиющим и очевидным, что его больше нельзя было отрицать. Драко боялся лишь того, чтобы Гарри мог принять это за одержимость, но ведь это было нечто гораздо большее.

Поттер завис над последним рисунком, тем, который Драко закончил три дня назад, где Гарри спал на животе, в том виде, в каком Драко всегда находил его по утрам. Его волосы растрепались в темном беспорядке на подушке Драко, простыни сбились вокруг его бедер, а татуировка на спине была абсолютно черным пятном.

Гарри поднял на него глаза.

— Почему ты сказал мне, чтобы я пошел на сегодняшнее свидание?

Драко открыл рот, а затем снова закрыл его, вслепую потянувшись за своим стулом. Он упал на него, едва успев перед тем, как у него подогнулись колени. Он с трудом сглотнул и попробовал еще раз.

— Я непростой человек, Гарри. Я просто блядский кошмар. И ты мог бы найти себе кого-нибудь гораздо лучше.

Гарри облизнул губы и покачал головой.

— Ты ни разу не сказал ничего хорошего ни о ком, с кем я встречался.

— Это потому что у тебя ужасный вкус на мужчин.

— Тебя это тоже касается?

— Конечно, это касается и меня. Ты меня вообще слушаешь?

Гарри фыркнул от смеха, его пальцы коснулись своего изображения в альбоме Драко.

— Никто никогда не рисовал меня.

— Из тех, о ком ты знаешь, — поправил его Драко, приподняв бровь.

Гарри пожал плечами, но в его глазах отразилось веселье, а в груди Драко зародился крошечный лучик надежды.

— Обычно люди не застают меня спящим.

Драко поставил локоть на стол рядом с собой и подпер подбородок ладонью.

— На самом деле это не так уж и сложно.

— Ах да?

Драко хмыкнул.

— Все, что для этого нужно — это отличный трах и пара листов хорошего качества. К счастью, для тебя у меня есть и то, и другое.

— Даже теперь?

— Особенно теперь, — без колебаний ответил Драко, а затем вздохнул. — Конечно, если тебе все еще… интересно.

— Что именно?

Драко бросил на него раздраженный взгляд, но Гарри остался стоять на своем. Ублюдок и впрямь собирался заставить его сказать это.

— Я. Это. Мы.

Гарри закрыл альбом, поднял его с кровати и покачал в руке, а затем осторожно бросил на тумбочку.

— Да, хорошо.

— Да, хорошо?

— Все, что тебе нужно было сделать, это попросить, — Гарри плюхнулся спиной на кровать Драко, все еще заваленную путеводителями и студенческими работами. Он поерзал, положив ботинки на спинку кровати, вытащив одеяло, и потянул за рубашку там, где пуговицы были туго натянуты на груди. Он закинул одну руку за голову, а другую протянул Драко, поманив его пальцами.

— Будь добр, подойди немного поближе.

Драко встал и сделал небольшой шаг вперед, но остановился возле стола, положив руку на спинку стула, чтобы сохранить равновесие.

— Еще немного поближе, — фыркнул Гарри.

Драко подался вперед, приземлившись одним коленом на постель. Гарри схватил его за запястье и дернул, Драко упал. Он проворчал, когда Гарри закинул ногу ему на бедро, оседлав его, и наклонился, оказавшись с ним нос к носу. Он прижал ладони к груди Драко, вдавив его в матрас. Но вместо того, чтобы почувствовать себя в клетке, Драко ощутил тепло и тяжесть Гарри, которые убедили его, что он настоящий и находится здесь, рядом с ним.

Драко поднял руку и откинул темный локон, зацепившийся за дужку очков, проведя пальцем по линии подбородка к шее, скользнув за воротник Гарри.

— Красивая рубашка. Где ты ее прятал?

— В глубине шкафа. Тебе нравится?

— Да, — слишком быстро ответил Драко.

Гарри ухмыльнулся.

— Я думал о тебе, когда надевал ее.

— Правда?

Ухмылка Гарри стала еще шире.

— Да. Ты всегда выглядишь таким ухоженным. Мне было интересно, что бы ты подумал, увидев меня в ней.

— Не думал, что ты вообще умеешь надевать что-то, кроме своих дурацких одежек для подростков-переростков и нелепых кроссовок, которые ты так любишь.

Гарри усмехнулся и откинулся на пятки. Он провел ладонями по груди Драко, распахнув рубашку.

— Боюсь, это часть сделки.

— Какой еще сделки? — спросил Драко шепотом, потому что Гарри провел пальцами по его торсу, от груди к пупку.

— Сделка, которую ты заключил со мной. По ее условиям ты получаешь постоянный беспорядок, бессонницу, кроссовки и все остальное.

— Ты забыл упомянуть о ребяческом чувстве юмора, ужасных манерах за столом и ненасытном голоде, — добавил Драко, а затем прикусил губу, когда Гарри снова сел на него верхом, прижавшись задницей к его члену.

— Как думаешь, ты выдержишь это?

— Мм, — промычал Драко, прикрыв глаза, когда Гарри мягко качнулся на нем. — Выдержу, но только из-за твоей беспалочковой секси-магии, которая, честно говоря, просто невероятна. И… — Гарри снова пошевелился, и Драко застонал. — И из-за того, что ко мне вернется муза.

Гарри замер, и когда Драко открыл глаза, губы того подергивались и на щеках появились ямочки.

— Твоя муза? Мерлин, ты что, собираешься просить меня позировать тебе голышом и с вазой фруктов в руках?

— А ты бы согласился? — приподнял бровь Драко.

Гарри запрокинул голову и рассмеялся. Драко больше ни секунды не мог этого вынести. Он схватил Гарри сзади за шею, притянул к себе и поцеловал. Он крепко прижался к нему губами, просунув язык между зубов в теплый, мягкий и сладкий рот Гарри. Тот тут же ответил на поцелуй. Он обхватил голову Драко локтями и прижался прикрытой рубашкой грудью к обнаженной груди Драко, так что тот мог почувствовать, как терлись о его кожу пуговицы, когда Гарри двигался.

Они целовались до тех пор, пока губы Драко не распухли, а член не заныл. Он весь покраснел и разгорячился, как после слишком большой дозы красного вина. Он бы продолжал целовать Гарри, снял бы с него эту красивую рубашку и трахал бы его, пока тот не начал выкрикивать его имя. Но как только он просунул руки под брюки Гарри, чтобы сжать его задницу, у того заурчало в животе. Довольно громко. Так громко, что Драко отпрянул, испугавшись того, что какое-то животное забралось в его комнату и устроило себе логово под кроватью.

— Черт возьми, Гарри, это был твой живот?

Тот откинулся назад и, надув губы, похлопал себя по плоскому и мускулистому животу, который Драко чертовски сильно захотелось вылизать.

— Разве ты не только что пришел с ужина? — спросил Драко, а затем мысленно пнул себя, потому что хотел забыть о том, что Гарри начал свой вечер с другим мужчиной.

— Мы дошли только до закуски.

— Все было так плохо? Он привел тебя в какое-то ужасное место?

Гарри пожал плечами, поиграв пальцами с пуговицами на расстегнутой рубашке Драко.

— В “Мурано”, на Круиз-стрит.

Драко ничего не мог поделать с тем, что его губы скривились в усмешке, которая растаяла от нежного смешка, вырвавшегося у Гарри.

— Ну что, одобряешь выбор?

— Вряд ли, — ответил Драко, цокнув языком. — Итальянский ресторан — как типично. Похоже, у твоего кавалера совсем нет воображения. А официант был с ним слишком любезен? И называл его по имени?

— Возможно.

Драко усмехнулся.

— Прости, что приходится сообщать тебе плохие новости, Гарри, но ты не первый, кого он пытался впечатлить замысловатым меню и картой вин с завышенными ценами. Правильно сделал, что ушел. Звучит ужасно.

— Не знаю. Я уже начинаю жалеть, что не заказал чего-нибудь на вынос, прежде чем сбежать оттуда. Я немного торопился.

Что-то теплое и нежное расцвело у Драко в груди, но он сдержал свой восторг.

— Признаюсь, я и сам немного проголодался. Но так получилось, что я знаю одно место, куда мы могли бы с тобой отправиться.

Гарри облизнул губы и посмотрел на него сквозь опущенные ресницы таким взглядом, что Драко захотелось застонать и поцеловать его.

— В такой час? — спросил Гарри.

— Кухни Хогвартса никогда не закрываются. Разве ты не знал?

— Как думаешь, нам удастся взять еду с собой и вернуться в кровать?

Драко сел, все еще зажатый бедрами Гарри, и схватил его за рубашку, их рты оказались на расстоянии вдоха друг от друга.

— Единственная грязная вещь, которую я допущу в своей постели, — это ты. Я не собираюсь спать в крошках от твоего печенья.

— Отлично. Тогда мы будем есть в моей кровати, а трахаться — в твоей.

Драко прищурился и ухмыльнулся.

— Договорились.

С этими словами Гарри спрыгнул с кровати и вскочил на ноги. Он взъерошил волосы, хотя те и так выглядели хуже некуда, и Драко сполз по матрасу вниз вслед за ним, на ходу застегивая пуговицы.

— Там Пивз снова бродит по коридорам и сбивает гульфики с доспехов, так что нам придется действовать хитро. Держись в тени, не высовывайся, — предупредил его Гарри, пошевелив бровями.

Драко застегнул рукава и разгладил складки на своей рубашке.

— Мы взрослые мужчины, Гарри. Ты правда думаешь, что это необходимо?

— Да, потому что я не хочу вести тебя сегодня вечером в Больничное крыло и объяснять мадам Помфри, что разбитое лицо, которым ты щеголяешь, было разбито железной подставкой для члена.

— С чего ты взял, что прилетит именно мне? — Драко скрестил руки на груди и выпрямился во весь рост, нависнув над Гарри. Тот и вправду идеально подходил ему, ведь его можно было целовать, не испытывая боли в шее, и Драко поддался желанию обнять его за плечи.

— Потому что у меня хорошая реакция.

— Мм, и все же я, кажется, припоминаю, что не так давно ты проиграл кое-какую игру. Только не говори снова, что ты просто отвлекся.

— Отвлекся? Нет. Ни в коем случае. Мое внимание было сосредоточено именно там, где я и хотел.

Сердце Драко сжалось, и он всерьез задумался о том, чтобы наплевать на еду и затащить Гарри обратно в постель, но тот сжал его задницу и сказал: “Готов?”. А затем улыбнулся — той самой улыбкой, которая входило в те двенадцать, с морщинками вокруг глаз, ямочками на щеках и сверкающими зубами.

— Готов, — ответил Драко и устремился в темноту вслед за Гарри.