I'm not part of the solution

I am part of the problem

I'm not part of the solution

Not part of the solution

© Euringer

Джордж шел по слабо освещенным рассветным солнцем улицам, еле отрывая ноги от земли. Каждый шаг сопровождался бесконечным напряжением, будто он нес на плечах весь мир. Даже тень его собственной фигуры была тяжелым бременем, следящим за ним по пятам.

В голове гуляли беспокойные призраки — образы прошедшей ночи, которые преследовали его. Страх и бессилие вязли в каждой мышце, иссушенной не только физической усталостью, но и душевным истощением.

Возвращение в квартиру было как подъем по крутой горе — долгим и мучительным, и, казалось, длилось целую вечность. Но все когда-нибудь заканчивается, в том числе и поиск правильного пути в потемках лабиринта улиц промзоны.

Джордж стоял перед дверью. Его рука колебалась в воздухе, взвешивая последствия этого шага. Перед ним встал непростой выбор: войти внутрь и снова столкнуться с надоедливой физиономией Эммы или остаться вне, во мраке собственных мыслей.

Безусловно, она спасла его, но вопрос: что его держит здесь?

Изнеможенный он вздохнул, собирая все свои силы. Пальцы его руки медленно приблизились к дверной ручке, как будто каждый сантиметр пути был дополнительным испытанием.

       — «Зачем я здесь? Что я ищу?» — вопросы кружились в его голове, словно стаи голодных птиц.

Дверь квартиры со скрипом открылась.

Первое, что бросилось в глаза — Эмма, сидящая на диване. В ее руках раскрытая книга, а взгляд устремлен в бесконечные ряды слов на гладкой бумаге.

Джордж вошел в квартиру, его взгляд скользил по комнате, будто искал поддержку в пустоте. Брюнетка продолжала читать, не поднимая глаз, и это вызывало в нем странный, слегка горький вкус. Уголки ее губ, незаметно для нее самой, дрогнули, будто ее что-то тревожило, но она старалась скрыть свои эмоции, отвлекая себя миром, который был чужд Джорджу.

Эмма не поднимала глаз от страниц, не обращая внимания на шорохи вокруг себя.

      — Ты когда-нибудь смотришь на часы? — не поворачиваясь, в конечном итоге, рыкнула она. — Где ты был всю ночь?

      — И тебе привет, Эмма, — тяжело выдохнув, сказал волшебник, словно ничего не случилось.

Девушка с характерным звуком резко захлопнула книгу, откидывая ее на диван.

      — Как ты меня назвал? — прошипела она, прежде чем вонзила в Джорджа ошалевший взгляд. — Твою ж мать, как она смогла?.. — шепотом бубнила под нос брюнетка, уставившись в одну точку на паркете.

      — Говоришь о себе в третьем лице? Я не удивлен, — язвительно фыркнул Уизли, опирая биту о шкаф.

Дыхание девушки становилось все тяжелее. Ее неразборчивое мычание казалось извержением эмоций, раскалывающих ее внутренний мир. Как будто она окунулась в свой личный ад, где каждая фраза становилась ударом, разбивающим ее сердце на кусочки.

Джордж, пораженный внезапной сменой ее поведения, застыл на месте, прикованный невидимыми цепями к полу. Его глаза метались по ее лицу, но там было больше загадок, чем ответов.

В течение нескольких мгновений в комнате царила мертвая тишина, разрываемая лишь негромким дыханием.

      — Что-то не так? — начал он, шагая по минному полю ее непредсказуемых эмоций.

Непонимание охватило его. Он пытался найти причину в каждом ее шорохе, в каждом звуке. Но тщетно.

Вымеряя каждый шаг, Уизли медленно подошел к ней. Присев на корточки напротив брюнетки, он с трепетом коснулся ее руки и заглянул под ниспадающие волосы, желая найти ответ в ее глазах, но она резко дернулась, словно отбивающийся от досаждающей мухи.

      — Отвали! — девушка освободила свою руку рывком и, не обращая внимания на него, сорвалась с места. Она схватила книгу, прямо как щит, защищающий ее от страшной правды, которая, видимо, лежала у нее на душе. Или, все-таки, в Джордже?

Волшебник, чувствуя, как его кровь начинает бурлить от того, как в наглую его игнорируют, поднял голос:

      — Эмма, что происходит?

      — Не называй меня так! — рявкнула в ответ брюнетка, ставя книгу на место.

Джордж, с каждой секундой, все сильнее ощущал, как в нем накапливается злоба, неизбежно превращаясь в бурю из не разрешенных вопросов и не найденных разгадок.

      — Я получу сегодня хоть какой-нибудь ответ? — зарычал он. Девушка, будто не слыша его, продолжала держаться на расстоянии.

Гнев внутри Джорджа обрушился с полной силой. На грани срыва, он решил разобраться в этой каше из загадок и эмоций, в которой они оба оказались.

Уизли, словно тень, подошел ближе; его шаги были решительные и тяжелые. Он в дюйме от нее, и его глаза сверкают пламенем неудовлетворенности и ярости.

Без предупреждения он схватил ее руку, пытаясь восстановить потерянный контроль, и притянул к себе с такой силой, что она потеряла равновесие, рухнув ему на грудь.

Его ладони, холодные и жесткие, перепачканные грязью и кровью, обвили ее лицо стальными оковами. Пальцы сдавливают ее побелевшее лицо, оставляя округлые красные полосы от ногтей на скулах. Его действия жестки и безжалостны, словно он хочет выдавить ответы прямо из ее кожи.

Взгляд Джорджа не отпускает ее ни на мгновение.

Это прикосновение не несет в себе ни ласки, ни похоти — это чистая злоба, давление, попытка выбить из нее правду.

Она оказывается в его власти и ей не по себе. Страх полыхает в ее расширившихся зрачках. Секунды тянутся медленно, как вязкая смола.

Она в ловушке его гнева. Не может уклониться от этого контакта. Его руки, как путы, удерживают ее, не давая отступить.

Глаза Джорджа сверкают огнем, будто в этот момент он готов разорвать весь этот ложный мир и ее вместе с ним.

      — Ответы! Я требую ответы, — его голос разрывает тишину, как клинок.

      Дыхание Джорджа пронзало воздух. Он прижал ее еще сильнее, пытаясь втиснуться в самые тайные уголки ее разума.

      — Что происходит, Эмма? — грозно прошептал он, внедряя свои слова в тишину комнаты.

      Девушка, заключенная в его стальные объятия, не в силах вымолвить ни слова. Ее глаза, полные страха, метались в поисках спасения.

      — Зачем я тебе нужен? — пронзительно вырывалось из его горла.

      Она молчала, не в состоянии освободиться от его власти. Глаза ее внезапно наполнились слезами, но она не издала ни звука, как будто ей приходится бороться не только с ним, но и с самой собой.

      — Что это за квартира? Почему я здесь? Зачем я тебе нужен?

      Она открывает рот, но ничего не произносит. Джордж, видя ее молчание, приподнимает руку и с силой трясет ей лицо.

      — Говори! — крикнул он.

      — Это моя квартира. Пожалуйста, успокойся, — тихим, дрожащим голосом ответила девушка.

      Но такой ответ не удовлетворил его. В глазах Джорджа читалось нескрываемое раздражение. Он знал, что пугает ее, но это не тормозит его жажды разгадать этот горизонт тайн. Он отступает, но злоба в его взгляде не исчезает. Его вопросы витают в воздухе, нависая, как меч, готовый обрушиться на них обоих.

      — Тебя даже не заботит, что со мной? — нарочно переводя тему, вопросил он.

Уизли видел, как она вздрагивает от освобождения, и в тот момент он ощутил тяжесть своих поступков. Ему стало ясно, что его собственная борьба за правду могла стать катастрофой.

      — Тебе не нужно знать. Ты не поймешь.

Какой бы грязной лгуньей не была бы Эмма, или как ее теперь лучше называть, она была рядом, помогала.

      — Просто скажи мне, что происходит. Пожалуйста, Эмма. Скажи, чтобы я остался, — прошептал он, обращаясь к ней глазами, в которых теперь отражалась не ярость, а искренняя тревога.

Девушка, тихо покачав головой, все еще дрожа от пережитого, попыталась собрать осколки своего спутанного мира.

      — Прошу, просто прими душ, Джордж. Смой кровь. Пожалуйста.

Ее рука легла на белое лицо, увеченное красными пятнами от пальцев.

Джордж, глубоко вздохнув, стянул с себя куртку, осторожно положив ее на диван, и покорно направился к двери ванной комнаты. Его шаги были неуклюжими, ноги путались, а тело билось о мебель и углы стен.

Достигнув ванной, Джордж, на мгновение остановился, взглянув на все еще неподвижно стоящую брюнетку, прежде чем зайти внутрь комнаты.

Он приблизился к крану душа и повернул его вентиль. За секунду до того, как вода с шумом прыснет из лейки, он задержал дыхание, будто ожидая чего-то неведомого.

Не теряя времени, его дрожащие пальцы сжали края футболки. Снять ее было сложно, попавшие на нее капли крови, засохнув, прилипли к коже. Он потирал ткань между пальцами, с трудом освобождая свое тело от этих оков. Затем, взявшись за ремень, одним движением расстегнул его, и джинсы, с характерным шуршанием, скатились на пол по истощенным бедрам.

Джордж попытался застирать пятна крови на своей одежде. Его пальцы метались по ткани, но они были бессильны перед настойчивостью крови. Грязные следы отказывались смываться. Чувствуя растущее отчаяние, он кинул одежду в таз, стоящий неподалеку.

Он зашел под напор, и струи воды мгновенно начали ласкать его израненную кожу. Вода обнимает его, словно мать, принимающая блудного сына назад домой.

Теплые брызги встретили его обнадеживающими касаниями, смывая грязь, но не отгоняли чувство вины. Он смотрел, как багряные капли растворяются в потоке воды, проводя свой собственный ритуал покаяния. Волшебник не чувствовал боли, лишь горький привкус реальности, возвращающийся в его разум. Он не мог отделиться от всего, что произошло за последние сутки. Все это еще сильнее давило на его сознание.

Вода струилась по его телу, но он не ощущал ни ее тепла, ни прохлады. Его чувства были заморожены, погребенные под тяжестью вины. Вины перед Фредом, уличным сбродом и Эммой.

      — Почему? — звучал вопрос в его уме.

Почему он допустил, чтобы эмоции исказили его решения до такой степени?

Уизли пытался смыть с себя пятно вины, но вода оказалась бесполезной в этом.

Когда Джордж, наконец, выбрался из ванны, он увидел лежащую на полу у двери аккуратную стопку вещей, вероятно оставленных Эммой. От этого на душе стало еще тяжелее.

Обсушив тело и надев заботливо принесенное белье и спортивные штаны, он вышел из ванной комнаты. Гостиная была пуста, и Джордж направился в спальню, в надежде, что Эмма там. Он открыл дверь комнаты, и улыбка мельком проскользнула по его лицу. Его взгляд больше не полон злобы, а пронизан кротким беспокойством и сожалением.

Девушка сидела на кровати, ожидая его возвращения. Ее глаза были опустошены, а следы его гнева еще виднелись на ее коже. Он молча шагнул к ней, но на этот раз без агрессии. Его рука, которая раньше с силой держала ее, теперь робко легла ей на плечо.

      — Прости, — прошептал он, потирая ее щеку, и в этом слове звучало не только признание своих действий, но и беспокойство о том, что он мог утратить.

Брюнетка взглянула на него, и в ее глазах промелькнул момент понимания. Ничего не сказав, она похлопала ладонью по кровати рядом с собой и потянулась к небольшой металлической коробочке, стоящей на резной тумбе.

Джордж осторожно опустился на кровать.

Коробочка была полна медицинских принадлежностей. С едва заметным вздохом она открыла ее и начала вынимать аккуратно уложенные предметы. Белая вата, маленькая баночка со спиртом, несколько тюбиков с мазями разных цветов — каждый предмет был расставлен с особой тщательностью.

Неуклюжая тишина в комнате нарушалась лишь шелестом ваты и тихими вздохами.

Она взяла ватный шарик, налила спирт и осторожно приложила его к одной из многочисленных царапин на оголенном теле. Волшебник моментально почувствовал, как, словно от ожога, запекло его кожу. Джордж сжал зубы, стараясь не выдать боль. Дыхание волшебника стало медленным и глубоким, когда ее пальцы ласкали его кожу, обрабатывая раны. Она была так близко, что он мог чувствовать тепло ее тела, источающего пьянящий аромат вишни.

Он чувствовал себя уязвимым, как никогда, но в этой уязвимости было что-то освобождающее. Он осознавал свою ошибку, свою слабость, и в тот момент это было более лечебным, чем все мази и спирты в ее коробке.

Пока брюнетка заботилась о его ссадинах, он не мог отвести от нее своего взгляда. Он пытался поймать ее глаза, но каждый раз, когда его взгляд мчался к ее лицу, она уворачивалась, избегая прямого контакта глаз. Ее взгляд скользил по комнате, останавливаясь на мебели, на полу, на любом предмете, чтобы не встретиться с глазами Джорджа, но каждый раз, когда ее пальцы касались его кожи, заметная дрожь пробегала по ее руке.

Напряжение в комнате усилилось, словно в воздухе витали электрические заряды, и парень становился все настойчивее. Его глаза следили за каждым ее движением, пытаясь перехитрить ее, ловя момент, когда она не сможет уклониться.

В какой-то момент, когда она была погружена в обработку последнего синяка, он решительно поднял свой взгляд выше, надеясь поймать ее взгляд. Он даже медленно наклонил голову, пытаясь встретиться с ее глазами, но она снова избежала этого, опустив взгляд вниз.

Наконец, когда все царапины были обработаны, она отложила вату и взяла тюбик мази. Руки ее были нежными, словно она старалась смягчить боли, не только физические, но и душевные. Она прикладывала мазь с особой осторожностью, заботливо нанося теплую мазь на каждую царапину.

В тот момент, когда последний след ссадины исчез под ее мазью, она подняла глаза, и их взгляды, наконец, встретились, Эмма нарушила долгое молчание.

      — Думаю, ты прав. Ты должен знать правду, — произнесла она тихим, трепетным голосом, протягивая ему заблаговременно подготовленную футболку, все это время лежащую у нее за спиной.

Джордж, не издав ни звука, быстро проскользнул в предоставленную ему вещь. Его внутренний мир был в некотором роде готов к этой откровенности, но все равно он ощущал беспокойство.

      — Когда мы встретились в лечебнице, я сразу поняла кто ты, но все равно не была до конца уверена. К счастью, там газеты никто не выбрасывает, и я смогла удостовериться. Мне стало ужасно жаль видеть тебя там, ведь ты такой же, как и я. Я знаю какого терять близких, и мне ужасно захотелось сделать хоть что-то хорошее в своей жизни — помочь тебе, — девушка замолкла и скривилась, когда поднесла спиртовую вату к уху волшебника. — Но сказать все, как есть, я не смогла, и придумывала на ходу какую-то ерунду про РПП, — тихо захихикала она, ловя на себе неоднозначный взгляд Уизли. — Извини, просто самой не верится в эту ерунду.

Слова брюнетки поднимались в воздухе, наполняя пространство комнаты.

Ее руки продолжали нежно обрабатывать раны на лице парня. Джордж понимал, что он находится на перепутье, где каждое решение может изменить все.

      — Тогда почему ты оказалась там? — не понимал Уизли.

      — У меня диссоциативное расстройство личности, вызванное сильным стрессом. Мой близкий человек тоже погиб во время войны. Он умирал на моих руках, и это не прошло бесследно.

Джордж слушал ее слова, пытаясь уловить эмоции, которые кипели в ее глазах. Его собственные мысли были как вихрь чувств, в котором смешивались разочарование, понимание и, возможно, немного сострадания.

      — Я — Лилит, и я стараюсь держать контроль над своим сознанием, чтобы та плаксивая дурочка Эмма не могла овладеть телом. Но иногда ей все-таки удается, хоть и ненадолго.

      — Ты скрывалась от меня, врала мне, — прошептал Джордж. — Зачем?

Она глубоко вздохнула, протирая его разбитую губу.

      — Я боялась. Боялась, что если ты узнаешь, кто я на самом деле, ты отвергнешь меня, решив, что я больная. Но теперь, я понимаю, что таить правду было еще большей ошибкой.

Пальцы девушки всё еще находились на его лице, но на этот раз просто гладили кожу. Джордж чувствовал, как ее дыхание смешивается с его, разносясь мурашками по телу.

Внезапно, ее уста нежно коснулись его.

Горькость спирта смешалась со сладким привкусом ее помады. Джордж замер, увлеченный мягкостью и нежностью ее губ. Сердце его бешено колотилось, а кровь стремительно пульсировала по венам, наполняя каждую клетку тела желанием.

Лилит приоткрыла рот, углубляя поцелуй, и ее язык легко коснулся его губ. Джордж не смог сопротивляться.

Руки девушки скользнули по его плечам, обвивая тело. Он откликнулся, обхватив ее за талию и притянув к себе. Тепло ее тела окутывало его, пробивая на легкую дрожь.

Поцелуй становился все настойчивее, лишая Джорджа способности думать о чем-либо, кроме этого момента. Он хотел ее, жаждал ее, стремился обладать ею.

Уизли пододвинулся к спинке кровати, утягивая ее за собой и не разрывая поцелуя, посадил себе на колени. Лилит обвила его ногами, прижимаясь к нему всем телом. Ее руки ласкали его спину, нисходя все ниже.

Джордж расстегнул несколько пуговиц на ее рубашке. Ткань плавно расступилась под его ловкими пальцами, обнажая кожу хрупких плеч. Дыхание брюнетки становилось все более заметным. Волшебник наслаждался моментом, когда его прикосновения оживляли каждый ее мускул, каждый участок ее тела.

Тихий вскрик Лилит разразился, когда его рука коснулась ее груди. Он сжал ее в ладони, ощущая твердость и упругость. Возбуждение Джорджа нарастало с каждой минутой. Он жаждал ее, прямо здесь и сейчас.

И вот, в этот момент, когда страсть охватывала их обоих, Джордж почувствовал, как в его разуме внезапно нахлынули ужасные воспоминания. Страх самого себя затмил мгновение ласки. Он отстранился от Лилит, глаза его наполнились недоумением и страхом. Пальцы парня дрожали, и он стал отпихивать ее, скидывая с себя.

      — Извини, — прошептал он, ощущая, как сердце бьется сильнее. — Это не подходящий момент.

      Лилит взглянула на него с недоумением и раздражением. Ее глаза сверкали от неудовлетворения, а губы остались приоткрытыми после прерванного поцелуя. Она встала с кровати, искаженная разочарованием, и начала приводить в порядок свою одежду.

      — Ты серьезно? — произнесла она с ноткой презрения в голосе.

      — Я просто боюсь, — сказал он, вглядываясь в темные глаза девушки, пытаясь найти в них понимание. — Боюсь, что не смогу контролировать себя, что могу навредить тебе снова.

      Лилит медленно отошла от кровати.

      — Не ной, — произнесла она. — Я не собираюсь во время секса называть тебя именем твоего брата.

      Джордж вспыхнул яростью, чувствуя, как к его лицу приваливает, раскаленная злобой, кровь.

      — Какого черта ты лазишь в моих записях? — рявкнул он, чувствуя, как гнев наполняет каждую клетку его тела.

      — Не стоит оставлять свои вещи, где попало, — ответила она, медленно обводя его взглядом. — Кстати, у тебя отлично получается, так складно. Может быть, тебе стоит написать свой роман? — издевалась брюнетка.

      — Ты жалкая потаскуха, которая везде сует свой нос! — выкрикнул волшебник, отдаваясь агрессии.

      Лилит не осталась в долгу, ее глаза засверкали огнем.

      — Жалок тут только ты, — процедила девушка сквозь зубы, — я всего лишь пыталась помочь тебе вернуть брата.